Чертополох. 1 том.

Тонкие, словно бы выщипанные брови Илита сошлись на переносье:

— У меня есть только один сын , Лиата! И родила его мне не ты!

Щёки мачехи из пунцовых в одно мгновение стали мертвенно бледными, а её голос неожидано дрогнул, когда она произнесла:

— Я советоваласть с Этеной, жрицей Малики: она сказала ,что расположение звёзд указывает на рождение сына...

— В прошлый раз звёзды тоже пророчили рождение сына, но порадовала ты меня лишь сопливой девчонкой.— каждое , произнесённое Илитом слово было , точно пощёчина. Он немного наклонился вперёд и совсем тихо сказал.— Не подобает жене служащего Единому бегать по оракулам, но ты , видимо, хочешь опозорить меня , женщина?.. Сделать посмешищем в Совете!!! Так этому не бывать!!! — Илит встал и кинув ещё один испепеляющий взгляд на окаменевшую Лиату, обратился к Олдену. — Пойдём ко мне , сын — нам надо обсудить завтрашний визит к Игренам...

Вспоминания разговор с отцом, мальчишка скрипел зубами : общение с Илитом никогда не приносило ему радости, но сегодняшняя беседа... Отец обстоятельно втолковывал Олдену чего ожидает от этой треклятой помолвки и о том, как Олден должен себя вести, а сам всё это время внимательно разглядывал сына, словно бы удивляясь тому, что же такого Келтен заметил в уродливом мальчишке... Олдену была противна сама мысль об участии в завтрашнем представлении, ведь Илит спокойно пояснил сыну, что поддержка Келтена сейчас нужна ему в совете, но когда тот в силу своего слишком уж горячего нрава рано или поздно попадёт в немилость Амэнского владыки, помолвка будет немедленно расторгнута. Именно поэтому свадьба отодвигалась до того времени, пока девчонке не исполниться хотя бы двенадцать, правда, под вполне благовидным предлогом — слишком мала она для замужества, да и жениху не мешало бы немного подрасти и научиться обращанению с женским полом...

Олден вздохнул и перевернулся на другой бок — ладно, отец у него гнида, но этот Келтен... Неужели он настолько не любит свою дочь, что готов отдать её за горбуна , да ещё в дом, жить в котором одиноко и горько ... Но ничего — осталось потерпеть всего года три — дядя обещал, что когда Олдену исполнится хотя бы пятнадцать, он сделает его своим ординарцем и тогда можно будет перебраться в казармы — подальше от тонкобрового , тонкогубого Илита и мачехи... Но чтобы Дорит не передумал, Олдену надо достать прядь волос Лиаты и лучше с этим не медлить...

Олден снова перевернулся — на этот раз — на живот и ,внимательно посмотрев в самый дальний и тёмный угол своей комнаты , вытянул руку и щёлкнул пальцами. В ответ ему раздалось такое же едва слышное пощёлкивание , после чего неплотно прилигающий к стене край деревянной обшивки дрогнул и аркоский паук , покинув своё убежище на те случаи, когда Олден не мог брать его с собой, быстро пополз в сторону кровати мальчика...

— Нет, не торопись, — шепнул Олден и тварь в тот же миг замерла на полу — лишь её глаза вопросительно вспыхнули...

— Впусти меня... — снова шепнул мальчишка, и, глубоко вздохнув, закрыл глаза... Его лицо напряглось, затем полностью расслабилось, губы побелели , а дыхание стало почти незаметным ... Зато мелко задрожал замерший в неровном круге света паук. И не удивительно — перенеся сознание в тварь, Олден полностью почуствовал, насколько чужеродной всему человеческому была природа этого существа и в первые мгновения его буквально затрясло от ужаса.... В панике мальчишка попытался вернуться обратно в своё тело, но не тут то было : паучья плоть не отпустила его, мгновенно превратившись в тюрьму, из которой было не выбраться... В отчаянии Олден посмотрел рубиновыми глазами твари на своё неподвижно распластавшееся на кровати тело — всю свою короткую жизнь он ненавидел его за уродство, но теперь мальчишке захотелось во что бы то ни было вернуться назад — пусть его плоть больна и уродлива, но она по— крайней мере человеческая!.. И тут со стороны уступившей первенство сути паука пришла волна покойной и твёрдой силы : не надо бояться и паниковать. Да, они разные, но ничего страшного не случилось— просто на сознание Олдена обрушилось слишком много новых ощущений... А теперь ему надо успокоится и освоится в своём временном теле, ведь на самом деле управлять им не сложнее , чем человеческой плотью... Немного ободрённый такой подстраховкой со стороны твари мальчишка попытался последовать её совету — вначале он ещё раз осмотрел комнату, затем сделал несколько неуверенных шагов...А потом золотой паук скользнул к окну, и , взобравшись на подоконник , на несколько секунд замер , чуть подрагивая брюшком, чтобы потом бесшумно исчезнуть за открытыми створками...

Странное это было путешествие — привычное жилище предстало перед Олденом совсем в ином свете, когда он — невидимый и неслышимый , бесшумно скользил по коридорам... Тварь особенно остро ощущала людские эмоции и теперь мальчишка чувствовал и послевкусие слёз кухарки, и призывную похотливость, исходящую из комнат молодых служанок, и холодное тщеславие отца... Прокравшись в комнаты Лиаты Олден на миг замер у порога, огорошенный целым каскадом эмоций— трепетное ожидание и затаённый страх, любовь к ещё нерождённому ребёнку и животная, злобная ревность к нему — ненавистному приплоду первой жены Илита... Лиата спала, разметавшись, на своём ложе — одна её рука бессильно свесилась с кровати, а влажные от пота волосы спутались и потускнели. Готовый в любой момент спрятаться под кроватью паук подполз к руке мачехи и осторожно коснулся её передней парой лап , но Лиата спала крепко и даже не пошевельнулась. Выждав несколько мгновений, паук вскарабкался по руке женщины и острыми жвалами срезал с её виска тонкую прядку. Потом тем же путём вернулся на пол и быстро пополз к порогу комнаты...

— Молодой хозяин! Вставайте! Время уже позднее и отец вас заждался!— слуга снова начал стучаться в двери, а так и не получив ответа , снова заныл своё .— Вставайте , молодой хозяин, не гневите отца!

Унылые завывания слуги разбудили Олдена, но даже открыв глаза он ещё несколькол мгновений не мог сообразить, что с ним и где он находится. Но когда блуждающий взгляд мальчишки упал на обвившие ему пальцы волосы мачехи , он не только вспомнил своё ночное приключение, но и окончательно проснулся.

— Не кричи так, Дегги. Я уже не сплю. — в пересохшем горле нестерпимо першило, а голову Олдена словно сдавили стальным обручем... Хотя бы Дегги угомонился... Но ожидания горбуна не оправдались, ведь дождавшийся ответа слуга ещё громче забарабанил в дверь:

— Впустите меня — я парадное одеяние принёс...

Олден едва не застонал , но тем не менее встал. Смотал по прежнему зажатые в пальцах волосы мачехи и сунул их под подушку. Туда же за неимением времени отправился и прижавшийся к груди мальчика паук -тварь приникла к нему так тесно , что Олден с трудом оторвал её от себя — при этом из оставленных пауком ранок на груди выступило что-то клейкое, но об этом думать сейчас было некогда. Мальчишка быстро натянул на себя одежду и кое-как пригладив пятернёю непослушные волосы, открыл дверь...

-Вы, верно, очень плохо спали, молодой хозяин. На вас просто лица нет!— стоящий на пороге Дегги скорбно покачал головой. Шагнув в комнату и положив на стул принесённую одежду , он добавил.-Инти и Мика её целую ночь подгоняли , старались... Поторопитесь , молодой хозяин — не гоже гневать отца...

— Знаю. А теперь оставь меня в покое... — и мальчишка поспешил выставить рвущегося помочь слугу за дверь... — Умыться я и сам могу.

Снова оказавшись один, Олден сначала подошёл к окну и несколько минут смотрел на бледно-голубое, с редкими облачками небо, затем принялся за умывание.Оголившись до пояса, он начал яростно плескаться в тазу, сгоняя ледяной водой и накатившую на него вялую слабость, и тупую боль в висках, но потом вдруг замер и уставился на свои руки, которые изменились до неузнаваемости. Ещё вечером они были такими, какими и бывают руки у мальчишек в этом возрасте — тонкие, с едва проступающими мускулами, а теперь... Всего за одну ночь их оплела густая сетка выступающих жил , а пальцы Олдена словно бы высохли и удлинились — такие руки бывают у двадцатилетних воинов, а не у двенадцатилетних сопляков... Но самым непонятным было то, что покрывающие их теперь волоски были такими же, какие покрывали лапы аркоской твари . Только если у паука они были золотые, то у Олдена — более тёмные, но, тем не менее, с хорошо заметным металлическим отливом... Мальчишка посмотрел в сторону кровати — аркоский паук выбрался из под подушки и теперь восседал на скомканном одеяле, поблёскивая рубиновыми глазами и просто таки излучал совершенно нетипичное для него шаловливое довольство...

— Это ты сделал... Зачем?!!— едва слышно шепнул Олден, торопливо перебирая в памяти все события минувшей ночи — да, вначале он не смог покинуть тело твари, но после , вернувшись из комнат мачехи , сделал это без труда и, утомлённый этим опытом больше, чем мог бы ожидать, почти сразу же уснул... Так где же и в чём была допущена ошибка?

Паук ещё раз блеснул глазами, и Олден уловил ответ твари: ни в чём... За исключением одного — когда он вернулся в своё тело, то не смог снять с себя отпечатка, который наложило на него пребывание в паучьей плоти... Впрочем, отпечаток Аркоса почти невозможно снять!..

Получив такое пояснение, мальчишка нахмурился — чем больше он знакомился с миром магии, тем больше туманных недоговорок и подводных камней попадались ему на пути. И хотя дядя говорил о том, что колдун сам хозяин своей судьбы, Олдену иногда казалось, что люди для потусторонних сил не более, чем игрушки, которыми они вертят, как хотят ... Пытаясь отогнать начавшие одолевать его сомнения ,мальчишка тряхнул головой, но потом его взгляд упал на расшитый золотом атлас парадных одежд, и его мысли получили совсем другое направление, а на губах появилась горькая улыбка... Амэнские аристократы очень придирчиво относились к церемониалам и предписаниям, а на торжественные выходы и значимые события они одевались с особым тщанием и пышностью. Помолвка как раз и была таким торжественным событием, но тут оказалось, что у Олдена нет пододящей к такому случаю одежды — до этого дня Илит не стремился выставлять своего сына на всеобщее обозрение, а он на этом и не настаивал... Но зато теперь за недосмотр от отца попало всем — и наставникам, и Лиате, а для мальчишки в срочном порядке стали перешивать одно из парадных одеяний отца... Олден осторожно, точно боясь испачкаться, коснулся принесённой одежды . Богато расшитая по подолу и горловине рубашка, длинная, доходящая до середины икр, куртка, тяжёлый плащ, у котрого даже подкладка была сплошь покрыта вышивкой — выполняющие приказ Илита служанки , наверное, стёрли себе пальцы до крови, но Олден , прикинув себя в этом узорчатом великолепии, решил , что даже ворона в фазаньих перьях смотрелась бы уместнее... Нет !Пусть Илит — если хочет — напялит на себя весь атлас и парчу , которые только есть в Амэне, а его оставит в покое...

Илит — ещё более холодный и надменный из-за панциря парадных одежд, завтракал , брезгливо пробуя каждый кусок и то и дело поглядывая на двери : хотя Дегги клятвенно заверил своего хозяина, что Олден уже встал и вот-вот появится, настроение у Илита уже было испорчено. К тому же пришедшая к завтраку Лиата — как всегда тщательно причёсанная и искусно накрашенная — помнила о вчерашней вспышке мужа и не торопилась развлечь его беседой, так что трапеза протекала в гнетущей тишине...Илит пригубил своё любимое вино из Петлосского виноградника и оно показалась ему до невозможности кислым: когда сын собирается в казармы к Дориту, то так не копается — наоборот— птицей летит! И это несмотря на то, что там его безжалостно гоняют и бьют как ратника-первогодка!!! Зато теперь — когда речь идёт о важном для семьи союзе, сын ведёт себя, словно сонная гусеница...

— Приветствую, отец...— Илит поднял глаза и едва не поперхнулся очередным глотком вина: Олден наконец-то изволил пожаловать к завтраку, но в каком виде! Высокие сапоги для верховой езды , штаны из тёмного сукна и короткая куртка с высоким воротом и шнуровками на груди, спине и рукавах. Правда, сапоги вычищены до зеркального блеска, на одежде нет ни единой пылинки и даже свои непослушные , вечно лезущие на глаза волосы сын умудрился привести в порядок , да ещё и стянул их узким кожанным ремешком чтобы они снова не растрепались...

— Приветствую, сын...— Старший жрец Единого отодвинул от себя кубок и ещё раз пристально взглянул на Олдена ... — Помоему, ты что-то перепутал : разве Дегги не принёс тебе одежду, которую ты должен одеть на помолвку?

— Принёс. Но мне в ней неудобно.— Олден взглянул на отца просто таки безмятежно честными глазами и жрец почуствовал , что ещё секунда-другая и он вспыхнет: вот и ёкнулись тебе, Илит, и казармы, и общение с Доритом ... А горше всего то, что сам во всём виноват — пустил воспитание нелюбимого отпрыска на самотёк, сбросил свои отцовские обязанности на наставников, вот и получай теперь вместо сына репей колючий!..

— Таких людей, как Келтен не заставляют ждать, поэтому на завтрак у тебя осталось всего минута! — Илит отёр белоснежным платком дрожащие от гнева губы и встал из-за стола— Задержишься дольше хотя бы на пару мгновений и про тренировки с Доритом можешь забыть раз и навсегда!

Глядя в спину удаляющемуся отцу мальчишка едва смог сдержать улыбку, но тут неожидано заговорила Лиата:

— Ты зря сердишь отца, Олден... Да ещё в столь важный день...

Мальчишка повернулся — мачеха сидела , облокотясь о спинку стула и положив руку на круглый живот, а её лицо было тихим и спокойным...

— А ещё при таких визитах не принято много есть, так что тебе действительно лучше перекусить ... — продолжила Лиата и небрежно махнула рукой над покоящимися на блюдах разносолами — Тем более что сегодня готовил не Найти...

Но наученный горьким опытом мальчишка на неожиданную дружелюбность мачехи лишь отрицательно покачал головой:

— Мне ничего не хочется, Лиата. Правда...

— Позже захочется... — улыбнулась мачеха, но уже через миг её лицо стало серьёзным и она тихо произнесла.— Я знаю, что была несправедлива к тебе, но тем не менее хочу, чтобы ты пообещал мне, что будешь хорошим братом моим детям... — а пока сбитый с толку подобным оборотом Олден, раздумывал, что же такого ответить Лиате, она впихнула ему в руку какие— то сласти и шепнула. — Съешь по дороге... А теперь — беги. Не испытывай больше отцовское терпенье...

Келтен — верховный жрец Алого Мечника — обитал вместе с семьёй за городом, а потому вместе с несколькими слугами встречал гостей как раз на границе своего имения. Ярко-красная сбруя смотрелась на белой шерсти его жеребца кровавыми ранами, да и сам Келтен с ног до головы был одет в красное — цвет крови и жизни, а также ярости и войны. Его любимый цвет — жрецы Мечника не считали зазорным воинское ремесло и Келтен в своё время послужил Амэну своим мечом... С той поры прошло немало лет , но Келтена до сих пор частенько охватывала тоска по воинскому быту и тогда он навещал казармы "Доблестных" или "Карающих". Во время одного из таких визитов он обратил внимание на тренирующегося на плацу мальчишку — совсем сопляк, не более двенадцати -тринадцати лет от роду, да к тому же ещё и горбун, но выкладывался он по полной и без жалости к самому себе... Келтен остановил одного из проходящих мимо ратников: