— О чём вспомнила? — спросил он вконец смущённую девушку. — Не о тех двух служанках?
Она не сказала ни слова, только кивнула и отвернулась.
— Наверное, я тоже прочитал твою жизнь, — сказал Нор, — только пока не могу вспомнить так, как это получается у тебя. Но ты сказала о сентябре, и я вспомнил, что это за месяц, а когда ответила о работе отца, сразу понял, кто он и чем занимается. Чтобы узнать вашу жизнь и овладеть языком, мне нужно много с тобой говорить. А те девушки... Я не знаю вашу жизнь, но уже понял, что она сильно отличается от нашей. Для нас то, что ты вспомнила, обычное дело, а четырнадцать лет для девушки — это возраст совершеннолетия. Неужели у вас в шестнадцать никто не занимается любовью?
— Может, кто-то и занимается! — почему-то разозлилась она. — Только мне это не нужно! Я хочу закончить школу, получить специальность и уехать отсюда, а не залететь из-за тебя или кого-то другого! А всё остальное... оно у меня ещё будет!
— Тебе виднее, — примирительно сказал Нор. — Я к тебе с этим не пристаю.
— Ты думаешь! — опять краснея, сказала она. — И сразу вспоминаешь тех...
— Ты знаешь мои мысли? — поразился он.
— Мысли не слышу, но доходят чувства. Не всегда, а когда думаешь обо мне. А я ведь тоже всё это помню. Тебе хватит или налить ещё? Если хватит, давай обедать, а поговорим потом.
Они доели борщ, когда пришёл отец Ольги.
— Я вижу, что наш больной уже выздоровел, — сказал он, зайдя на кухню. — Не скажешь, откуда взялся?
— Сможешь объяснить сама? — спросил Нор Олю. — Я понимаю всё, но самому трудно говорить.
— Иди, я поговорю сама, — ответила девушка на его языке, после чего обратилась к отцу: — Папа, будешь сейчас обедать?
— Я уже пообедал в райцентре, — ответил он, с удивлением глядя на дочь. — Поужинать не откажусь, но позже. А на каком языке ты сейчас говорила? Я не обременён знанием языков, но это точно не твой английский.
— Сейчас объясню. Только скажи, ты уже разговаривал с кем-нибудь о Норе?
— Врач уже и не нужен, а Сергей в отпуске. С другими в полиции говорить не стал — не горит. Я сначала хотел кое-что выяснить у него самого, прежде чем с кем-нибудь разговаривать. Сама знаешь почему.
— Ты у меня молодец! — она встала на цыпочки и чмокнула его в заросшую за день щёку. — Понимаешь... Я как-то смогла узнать всю его жизнь и выучить целых четыре языка.
— Конечно, понимаю, — усмехнулся он. — Что может случиться за какие-то шестнадцать лет? Узнать — раз плюнуть. И языки... Ты уже пять лет учишь английский и до сих пор не можешь общаться. Слышал я, как ты пыжилась говорить с англичанами, когда были в Париже. А сейчас за один день целых четыре языка! Может, ты и меня так научишь?
— Пап, послушай, что я скажу, — Ольга отошла от отца и села на стул. — Садись, разговор будет не на пять минут, а ты за день устал. Только не спеши говорить, что я начиталась фантастики. Ты покупал её для себя и сам читал, а я только кое-что посмотрела. Дело в том, что Нор не из нашего мира. У них в ходу мечи и копья, и ранили его стрелой из лука. Он был сыном князя, и на них напали. Отца убили, и часть дружины перешла на сторону нападавших. А своих сестёр он убил сам.
— Это он тебе рассказал? — спросил отец.
— Он не успел ничего рассказать. — Оля обхватила плечи руками и сгорбилась. — Я видела это сама. Даже не так, я их убивала. Младшая сестра, которой всего восемь лет, подошла и сама подставила горло, а старшая поцеловала, а до того кричала, что, мол, тряпка ты, а не воин. Убей, а то всё равно используют и убьют! А своего главного врага он убил, но не оружием, а магией. Что так смотришь? Есть у них какая-то магия. Не такая сильная, как в твоих книгах о Конане, но тоже кое-что могут. И все мои знания тоже из-за неё. Нор руками объяснил, что ему нужно, чтобы я немного посидела рядом, а потом... Я тебе не смогу объяснить. Он ведь тоже узнал мою жизнь и русский язык, только почему-то не так хорошо, как я. Я помню сразу всё, а он вспоминает по кусочку. Твои слова он понял, но трудно ответить без практики.
— Как такое может быть? — растерянно спросил отец.
— Я не знаю, почему так получилось, и Нор не знает. Он хотел только выучить язык, а мы полностью слились. В его памяти об этом кое-что есть. Так могут слиться люди, у которых родственные души. Это бывает очень редко и никогда с женщинами. Но у них женщины какие-то не такие, как наши. И грубые, и вообще... Ты знаешь, что меня нельзя назвать красивой. Фигура хорошая, а сама рыжая да ещё веснушки, а Нор считает писаной красавицей и не сводит глаз. И при этом я почему-то чувствую то же, что чувствует он. Представляешь?
— Не представляю, но вижу, что говоришь то, во что веришь. Ладно, сейчас пообщаемся с нашим пришельцем, только вначале я кое-что возьму.
Он вышел с кухни и вернулся, держа в руке стрелу и цепочку, которую сняли с шеи Нора. После этого пошли в комнату, отведённую для гостя. Он ждал их, сидя на кровати.
— Это правда, что ты сын князя? — спросил отец Ольги.
— Да, сын и наследник, — ответил юноша. — Слова начали вспоминаться. Вас понимаю хорошо, но если не смогу ответить, попрошу Олю.
— И появился у нас из другого мира?
— Я не знаю вашего мира, — ответил он, — поэтому пока не смогу ответить. Это не я придумал о другом мире, а сказала ваша дочь. Я только начал вспоминать её жизнь. Почти всё чужое, и много непонятного.
— Меня зовут Егор Николаевич, — представился отец Ольги. — Можешь звать просто Егором. Мы нашли тебя позавчера к вечеру. Точнее, ты нашёлся сам. Наш дом стоит на большой поляне, мимо которой идёт дорога в райцентр. Вот по этой дороге ты к нам и пришёл. Я возился с конём и увидел. Ты брёл, шатаясь из стороны в сторону, прошёл с полсотни шагов и упал. Подбегаю, а у тебя из спины торчит эта стрела. Потом я посмотрел следы. Они начинались в сотне шагов от того места, откуда тебя забрали. Дома я вытащил из тебя стрелу. Хорошо, что наконечник без зазубрин и крепко держался на древке. Если на нём была какая-то гадость, всё вышло с кровью, а рана вскоре затянулась сама. Повернись спиной и задери рубашку. И не стесняйся: Ольга помогала тебя раздевать и обмывать от крови, так что нет у тебя ничего такого, чего бы она не видела.
— Отец! — возмутилась Ольга.
— Я не смущаюсь, — сказал Нор, поднимая рубашку. — Она сама смущается.
— Опускай рубашку, — скомандовал Егор. — Шрама не осталось. Можешь объяснить?
— Нет, — покачал головой Нор. — У владеющих даром всё заживает намного быстрее, но не настолько. Может, это из-за Ольги? Женщина с даром — это большая редкость, а о таких сильных, как она, я вообще не слышал и не читал.
— Откуда у меня магия? — удивилась Ольга. — Ты долго думал?
— Ты не подчинилась внушению, — начал объяснять Нор, — но легко читаешь мои... чувства. И ты сразу восприняла всю мою жизнь и научилась говорить на четырёх языках. Я о таком вообще не слышал. Для этого нужно время, а ты сразу же что-то уловила. Посмотрела на меня, как на рогатого демона! Я долго учился развивать дар, и ты знаешь, как это делать. Попробуй сама, потом скажешь.
— Что это за цепочка? — спросил Егор, отдавая Нору цепь. — По-моему, это серебро.
— Это символ совершеннолетия. Я получил её на год раньше положенного, поэтому уже мог защищать свою честь, вступить в права наследства и взять жену.
— Жену в пятнадцать лет? — удивился Егор.
— А что в этом такого? — в свою очередь удивился Нор. — Жену может взять и несовершеннолетний, только в этом случае его отец имеет на неё право. А женщину ублажить легко, этому учат.
— Ладно, оставим эту тему, — проворчал Егор, бросив взгляд на покрасневшую дочь. — Смотри, грамотей, не вздумай применять свои знания на практике. У нас совсем другие порядки. Совершеннолетним ты будешь считаться только через два года. В связи с этим интересно узнать твои планы на будущее. Они у тебя есть?
— Я не сильно стесню, если останусь здесь ещё... неделю? Мне нужно освоить полученные знания и научиться нормально говорить.
— Тебе много чего нужно, — сказал Егор. — Из одежды остались только кожаные штаны с завязками. Штаны, конечно, блеск, но у нас такие не носят. А рубаха с дырой на спине так изгваздалась в крови, что Ольга не смогла отстирать.
— Там всё запачкано сажей и продран рукав, — добавила девушка. — Готовая половая тряпка.
— Одежды у тебя нет, — продолжил Егор. — Нижнего белья — тоже. Твою нижнюю рубашку выбросили вместе с верхней, а трусов на тебе не было. Но это я завтра куплю в райцентре. А вот обувь заочно не купишь. Пока походишь в своих сапогах, а потом съездим вдвоём и подберём по размеру. А вот как быть с документами? Насколько я понял, у тебя ничего нет, кроме этой цепи.
— Давай сделаем ему паспорт, — предложила Ольга. — Неужели дядя Серёжа не поможет?
— Дядя Серёжа — это офицер полиции, — объяснил Нору Егор. — Не поможет он, дочь. Он мне, конечно, друг, но это не его дело. Есть один кадр, к которому можно подкатиться. Работает заместителем начальника нашего паспортного стола и иногда оказывает услуги такого рода. Только он дорого берёт.
— Подумаешь! — сказала дочь. — Не съездим в следующем году в Египет, как собирались. Как-нибудь обойдёмся, а искупаться можно и в нашей речке.
— Даже так? — он пристально посмотрел на дочь, вогнав её в краску. — Ну-ну. Я не против, но придётся подождать, пока Сергей не вернётся из отпуска. Я не буду обращаться к этому заму. Ну ладно, мы тебя оденем и обуем, выправим документы, а дальше-то что? Человеку положено где-то жить и зарабатывать на эту жизнь деньги, а в твоём возрасте нужно учиться. В каком объёме ты усвоишь те знания, которые получил от моей дочери?
— Отцу интересно, будешь ли ты знать то, что я учила в школе последние девять лет, — объяснила Ольга слова отца. — Тогда мог бы пойти учиться вместе со мной в десятый класс.
— Наверное, — неуверенно ответил Нор. — Мне нужно прочитать книги, по которым вы учились, а если что-то будет непонятно, ещё разобрать это с тобой.
— У меня есть знакомые, у которых дети закончили третий и пятый классы, — сказал Егор. — И они не выбрасывали старые учебники. А за последние два года они есть у нас. Начинайте заниматься, а недостающее я куплю. Когда люди заняты делом, меньше остаётся времени для дурных мыслей. Но сначала язык. Ты уже начал сносно говорить и почти не запинаешься, но есть ещё письменность, а изучить её правила будет посложней, чем научиться разговору. Ладно, пока учись говорить и вспоминай всё, что тебе досталось от дочери. И прикрывай рубашку одеялом: она просвечивает. Оля, иди за мной, есть разговор.
Егор отвёл дочь в их спальню и плотно прикрыл дверь.
— Вижу, что Нор сильно тебе понравился. Он красивый и крепкий парень, да ещё князь. На неокрепшие женские мозги это должно действовать убойно. А он без ума от тебя, обучен обхаживанию девиц и не видит зазорного в том, чтобы задирать им юбки. Если он действительно из средневекового мира, так и должно быть. В те времена и у нас подобное считалось в порядке вещей, особенно для дворян.
— Он не такой! — упрямо сказала Оля. — По крайней мере, со мной. И я не собираюсь идти у него на поводу. Можешь быть спокойным, папа, я не потеряю сейчас головы.
— Было бы хорошо, если бы ты не потеряла её и потом, — вздохнул отец. — Нор умный парень, но неизвестно, как он впишется в наше общество. Его мир абсолютно другой, и будет нелегко привыкнуть к нашему и стать здесь своим. У него может быть очень трудная судьба, а ты, по-моему, уже влюбилась. А влюблённые женщины думают не головой, особенно такие молодые, как ты, у которых весь жизненный опыт книжный, да ещё из книг Дюма и Голонов.
— Я читала и твои книги! — возразила Ольга.
— Моя фантастика в этом смысле ничуть не лучше, — взъерошил ей волосы Егор. — Читается увлекательно, а вот познавательность... Ладно, скажи лучше, что у тебя с этой магией. Действительно что-то есть или это его выдумки?
— Мне нужно пробовать. Я знаю всё, что знает он, поэтому смогу проверить и развить, если он не ошибся.
— А что случилось с его матерью? Ты о ней не говорила.
— Она умерла, когда ему было восемь лет. Был мор...
— Надо же! — покачал головой Егор. — И в этом у вас сходство. Хорошо, иди и постарайся не забыть то, о чём мы с тобой говорили. Ужин у нас есть, или приготовить?
— Ой, папа, я... проспала! Но помогать не надо, я сделаю быстро. Будешь блины со сметаной?
Ольга не любила возиться с блинами. Времени тратишь много, а съедаются за один присест. Но отцу они нравились, а ей хотелось сделать ему приятное. Не всякий взрослый подберёт израненного мальчишку и будет с ним возиться. Точнее, подберут все, а вот возиться, да ещё тратить на него совсем немаленькие деньги — это вряд ли. А Нор сильно её зацепил. И дело было не в том, что он княжеского рода, этого никому не докажешь. Нет, Нор притягивал совсем другим. Она знала всю его жизнь, все его тайны и секреты. Знала, что его важность была напускной, а на самом деле он после смерти матери страдал от недостатка любви и ласки. Отец при общении с детьми никогда не опускался до нежностей, а друзей среди сверстников у них не было. Были знакомые у соседей-князей, но для дружбы они слишком редко виделись. Она знала, как тяжело ему было развивать свой невеликий дар, сколько времени он провёл с учителем, оттачивая воинское мастерство, как истязал себя муравьями, приучая терпеть муку. Две сотни прочитанных книг и свитков — не всякий князь прочтёт столько за всю жизнь. Нор делал всё, чтобы быстрее уйти во взрослую жизнь из детства, в котором ему было так одиноко. И как он на неё смотрел! Она не была некрасивой, можно было даже назвать славной, но уж никак не красавицей. Но это для других, не для него. И что у него при этом творилось в голове! И это не фантазии мальчишек, он уже знал женщин. Как кричали те две служанки! Об этом лучше не вспоминать, а то опять покраснела.
Когда она заканчивала с блинами, пришёл Нор, привлечённый запахом ванили. Какой же он смешной в маминой рубашке. И она действительно просвечивает, поэтому лучше отвернуться.
— Чем так вкусно пахнет? — спросил юноша. — Это что-то сладкое?
— А ты сладкоежка? — спросила она.
— А то ты не знаешь, — вздохнул он. — Вот как с тобой говорить, если ты знаешь обо мне абсолютно всё? Наверное, ещё и лучше меня, я сам многое забыл. Скажи, а почему вы живёте только вдвоём? Где твоя мама?
— Она умерла от рака, когда мне было девять, — грустно сказала Оля. — Нам с тобой одинаково не повезло.
— Она была хорошим человеком? Извини, что спрашиваю, но бывает по-разному.
— Для меня она была самой лучшей. Я поняла, почему ты спрашиваешь. Вспомнил свой разговор с учителем?
— Да, я был очень несчастен и спросил у него, почему из множества людей, которые у нас тогда переболели, боги забрали самого хорошего человека — мою мать? Ведь среди больных были и мерзавцы. Он мне сказал, что боги делали людей по своему образу, поэтому сами наделены не только добродетелями, но и пороками. В сущности, они ничем не отличаются от людей, кроме силы, и не могут следить за каждым. "Возьми себя, Нор, — говорил он мне. — Ты знаешь всех в дружине отца и, когда вырастешь, сможешь всеми ими управлять. А уже жителями небольшого города так управлять не получится. Нужно будет набирать помощников и действовать через них. Что уже говорить обо всех людях! Поэтому вряд ли боги смотрят на каждого из нас. И знаешь, я не хотел бы оказаться тем человеком, который обратит на себя их внимание". Тогда я его не понял, но молиться перестал. В храм, правда, приходилось ходить.
