— Умножьте на два, — добавил Нор. — Нет, спасибо, спиртного не нужно.
— Надо не забыть протереть всё, до чего будем касаться руками, — сказала Ольга. — Смотри, зашевелились.
Среди кавказцев её появление действительно вызвало оживление. Парни в коже тоже отреагировали, но более вяло. Один из них подозвал официантку, сунул ей в руку купюру и что-то сказал.
— Может, усилим слух? — предложила девушка.
— Не стоит, — сказал Нор. — Мне кажется, что он заказал музыку. А кавказцы вряд ли говорят между собой по-русски.
Нор оказался прав. Когда официантка принесла их заказ и начала расставлять тарелки, в зале зазвучала песня "Ах, какая женщина" в исполнении Дубровина.
— Поняла намёк? — сказал Нор. — Я думаю, нам дадут поесть, а потом подвалят.
Подвалил только один из парней.
— Извините, — сказал он, коротко поклонившись. — Мы приглашаем вас и вашего друга присоединиться к нашей компании. Не подумайте ничего плохого, просто хочется с вами познакомиться. Я надеюсь, наша компания вам понравится, и мы хорошо проведём время.
— Спасибо за приглашение, — улыбнулась ему Ольга, — и за песню. Извините, ребята, но у меня на сегодняшний вечер другие планы.
Он ещё раз кивнул и пошёл к своему столику.
— Он не соврал, — сказал Нор. — Они не имели в виду ничего дурного.
— Да, порядочные парни, — согласилась Ольга. — Нор, боюсь, что ты один не справишься. Если всё случится в вестибюле, я могу обойтись без туфель. Поел? Не спеши с кофе. Надо потянуть время. Смотри, и эти выслали одного. Как ты думаешь, кто они по национальности?
— Кто их знает? — пожал плечами Нор. — По-моему, не чеченцы.
— Такая красивая женщина заслуживает лучшей компании! — улыбнувшись Ольге, с заметным акцентом сказал высокий широкоплечий мужчина лет тридцати, смуглый и небритый. — Приглашаем вас к нам за столики! Мужчины должны быть сильными и щедрыми к своим дамам! Мы как раз такие, уверен, вы не пожалеете! Что может быть хорошего в русском, тем более в таком!
— Откуда этот мэн, как ты думаешь? — громко спросила Ольга Нора, высокомерно посмотрев на подошедшего. — Это не азер?
— Я в них не разбираюсь, — подыграл ей Нор. — Для меня они все одинаковые.
— Я сама принадлежу к великому русскому народу, — сказала Ольга уже для кавказца. — А вы какой национальности?
— Мы из Грузии! — с достоинством ответил он.
— Грузия... — она сделала вид, что пытается что-то вспомнить. — Это не рядом с Абхазией? Да, вспомнила! У них был президент-придурок, который жевал галстук. Это не их прогнали из Осетии?
— Вы зря нас оскорбляете! — с угрозой сказал он.
— Вы оскорбили меня, я — вас. Мы в расчёте. Прошу вас убраться, мешаете пить кофе.
— Хорошо, что никого не пришлось заводить, — довольно сказала она Нору, когда грузин ушёл к своим. — Сами завелись, нахамили и дали право на ответное хамство. Теперь они не отстанут. Смотри, хотят рассчитаться. Давай тоже рассчитаемся. Не хочу в своём платьице выяснять отношения на улице. Холодно.
Они заплатили и пошли к выходу. Почти сразу же следом двинулись грузины. Когда Ольга поравнялась со столиками у выхода, из-за одного из них поднялся тот мужчина, который к ним подходил.
— Разрешите мы вас проводим, — сказал он, показав ей глазами на подходивших кавказцев. — С нами вам будет безопасно.
— Сидите за столиками и ни во что не вмешивайтесь, — шепнула ему Ольга. — Это операция ФСБ, а вы нам не поможете, а помешаете и можете пострадать сами.
И она быстро вышла, почти выбежала, в вестибюль. Нор сделал то же самое. У выхода они развернулись и стали ждать, что предпримут преследователи. Те не пошли к гардеробу за одеждой, а все вместе надвинулись на пару.
— Молодцы, что не бежите, — сказал самый пожилой из грузин. — От нас не получится убежать. Пожалуй, мы отпустим твоего парня. Он нам не хамил, пусть уходит. Только он это сделает после нас. А ты поедешь с нами. Будешь заглаживать обиду. Наши машины рядом, а ехать недалеко.
"Они хорошо набрались, — мысленно сказала Ольга. — Семь пьяных обезьян — для нас это немного. Начнём вместе".
Она разулась и взяла в каждую руку по туфле. Потом послала Нору мысленную команду и, перейдя на ускорение, кинула туфли в лица двум стоявшим перед ней грузинам. Один из них успел уклониться, и туфля лишь оцарапала ему щёку, второй принял обувь лицом. Оба отвлеклись и тут же сложились пополам от сильных ударов в живот. Нор обошёлся без бросания обуви, уложив двоих. Оставшиеся трое достали ножи и с перекошенными от страха и злобы лицами начали подступать к ребятам.
"Это просто подарок судьбы, — сказала Ольга. — Они полностью развязали нам руки".
"Смотри, не нарвись на лезвие, — обеспокоенно предупредил Нор. — Не так уж сильно они пьяны. Может, ударим магией?"
Один из оставшихся на ногах грузин довольно умело ударил Нора ножом. Тот ударом ноги выбил нож, и тут же достал отшатнувшегося мужчину. Уклонившись от удара ножом в бок, он кулаком выбил дух из второго нападавшего. На долю Ольги никого не осталось, потому что последний из кавказцев, что-то крича, бросился обратно в зал.
— Берём по одному, — сказал Нор. — Лучше тех, у кого были ножи. Дотащишь?
— Этого дотащу, — ответила Ольга, беря под мышки более мелкого. — Выгляни на улицу, есть там кто?
— Никого, — сообщил Нор, выглянув за дверь. — Давай быстрее, а то первые сейчас придут в себя.
Они выволокли свою добычу и потащили её к машине, от которой на помощь Ольге уже бежал дор. Он перехватил у неё тело и на руках отнёс в машину, потом вернулся к Нору и помог ему.
— Быстро садитесь, а то простудитесь, — сказал он Ольге. — Как всё прошло?
— Хорошо, что вы прогрели салон! — передёрнула она плечами. — Дубняк! Прошло нормально. Камера там закрыта колпачком, а я стёрла отпечатки пальцев на посуде. Стёрла и кое-что из памяти, правда, не всем. Но это и не страшно, потому что нас не опознают по их воспоминаниям. Да и не будет никто искать. Сейчас поедем к мосту и разыграем сценку утопления. Это удачная находка. Если я буду просто им угрожать, намного дольше провожусь. Если примут наши условия, вернём в кафе. Пусть забирают свою одежду и разбираются с приятелями. А если кто не согласится, бьём морду, стираем память и тоже везём к кафе.
— А зачем бить морду? — с улыбкой спросил Нор.
— За ножи, — ответила Ольга. — Думаешь, я тогда совсем не испугалась? И за то, что зря работали. Сколько возились и впустую. Но не топить же их в самом деле! Но я думаю, что отказов не будет. Помнишь их рожи, когда схватились за ножи? Их перекосило от страха, а я сейчас устрою ещё больший страх. Хорошо, что там остались наждачные круги и веревки.
Оба пленника сломались очень быстро. Чёрная вода, девушка с жуткими светящимися глазами и собственные ноги, несущие к смерти увешенное тяжёлыми камнями тело. Ольге пришлось постараться, чтобы оба не обделались. Вряд ли доры сказали бы ей за это спасибо. Как и в остальных случаях, вселение произошло сразу же, как только она поставила свою метку.
— Едем назад, — сказал своим коллегам Васильев. — Заберёте одежду и успокоите полицию, если друзья заявили о вашей пропаже. Где вы живёте?
— В гостинице "Белла", — ответил один из доров. — Это недалеко от железнодорожного вокзала.
— Вернётесь туда, а завтра мне позвоните. Вот визитные карточки. Теперь с вами. Долги оплачены и за вами дополнительное тело. Что за него хотите?
— Я умею только ставить и снимать воздействия при личном контакте, — сказала Ольга. — Хочу научиться завязывать их на поведение человека. Например, болезнь вызывается, если человек сознательно мне навредил.
— Научим. Устрою я в качестве учителя, или подождёшь Игоря?
— Мне не к спеху, подожду. Давайте быстрее поедем. И в кафе будет меньше шума, и мы раньше попадём домой. Хоть я звонила отцу, всё равно будет волноваться.
Домой они попали через час. Нор достал из сумки свой школьный пиджак и набросил его на подругу, чтобы не окоченела за время пробежки от калитки до дома. Они попрощались с дором, отогнали бросившегося ласкаться Хитреца и забежали в дом. У заглянувшего в коридор Егора при виде дочери нижняя челюсть поехала вниз, а глаза стали заметно больше.
— Ты только не волнуйся! — сказала отцу Ольга. — Это маскировка, я тебе сейчас всё объясню. Дай только сниму это платье.
— Это не платье, а безобразие! — сказал он. — И к нему, наверное, были те туфли на каблуках? На тебя мужики не бросались?
— Я всегда говорила, что ты у меня молодец! — сказала она и попыталась поцеловать отца, но тот отшатнулся в комнату.
— Сначала переоденься, — сказал он Ольге. — Потом сними накладные ресницы и штукатурку с лица и объяснись. А уж после этого я буду решать, целоваться с тобой или идти за ремнём!
Смывание и переодевание заняли минут десять, столько же она рассказывала Егору об их похождениях.
— Охота на живца, — сказал он. — Значит, добыли два тела. И кто они, ты уже знаешь?
— Пока знаю, что мерзавцы, — задрав подбородок, ответила Ольга, — а подробнее узнаю завтра у Васильева. Сегодня торопились домой из-за тебя. Знали же, что будешь волноваться.
— А почему так уверена, что мерзавцы?
— Знаешь, папа, — сказала она, — у меня нет твоего опыта, но есть свой. И здравый смысл есть, хотя ты мне в нём часто отказываешь. Кем могут быть люди, которые намеренно оскорбляют и унижают других? Которые готовы увезти и скопом изнасиловать женщину, ответившую им той же монетой? Которые бросились на неё с ножами и пытались убить? А ведь я не действовала на них магией, как планировала вначале. Оделась не слишком скромно, ну и что? Мы зашли в это кафе поесть. Был и расчёт, но если бы нас никто не тронул, мы оттуда ушли бы ни с чем! Так что я сделала для людей доброе дело. В то кафе мог прийти какой-нибудь парень со своей девушкой. А эти сволочи уже немало набрались, поэтому всякое могло случиться. А если ты считаешь мой способ аморальным, придумай свой, а я послушаю. Извини, но я не буду с тобой целоваться, расхотелось.
Остальные дни этой недели для Ковалёвых прошли без каких-либо существенных происшествий. В воскресенье состоялось первое занятие секции восточных единоборств тренера Сорокиной во Дворце спорта. Самой Александры на нём не было, а за Ольгой, как и договаривались, в час дня приехала машина. Помимо Ольги в салон сели Нор, Сергей и Вера, а Виктор сам привёз своих детей на занятия.
— Семерых своих подопечных я знаю, — сказала Ольга, осмотрев одиннадцать собравшихся учеников. — Остальные назовутся, когда я зачитаю их фамилии. Лапина!
— Я! — отозвалась невысокая симпатичная девушка лет пятнадцати.
— Голубева!
— Я! — поднялась со скамейки высокая полная девушка с некрасивым лицом.
Единственное, что притягивало взгляд, — это чёрные блестящие волосы, забранные сзади в пышный конский хвост. По виду она была на год старше Ольги.
— Панов!
— Я! — встал сонный на вид юноша, в котором не было ничего примечательного.
Наверняка он не отличался ни хорошей реакцией, ни сообразительностью. Ольга решила, что он учится в десятом классе и, как выяснилось позже, не ошиблась.
— А Тарасов это у нас ты, — утвердительно обратилась Ольга к последнему из списка.
— Ну я, — ответил здоровенный парень, вид которого вызвал у Ольги неприязнь.
Будучи по виду ровесником Нора, он был выше его и шире в плечах. Неплохо развитые мышцы начали заплывать жиром, а с мордастого лица на Ольгу смотрели хитрые и наглые глаза.
— Хочу сразу предупредить всех новичков, — сказала Ольга, глядя на Тарасова. — Меня попросили с вами заняться, но это не значит, что я буду со всеми возиться. Заниматься борьбой нужно изо дня в день, а не только те два раза в неделю, когда вы сюда приходите, иначе это будет пустая трата времени, причём и моего, и вашего. Из вас я немного знаю только Стародубцеву, поэтому её не называла. Она хочет заниматься, остальные... посмотрим. И ещё одно. Я ваш тренер, и всё, что говорю, обязательно к исполнению. Если кто-то не рвётся заниматься или будет здесь проявлять свой характер, может сразу уматывать.
— А если умотаешь ты? — насмешливо спросил Тарасов.
— Виталий? — спросила его девушка, сверившись со списком. — Можешь ответить на вопрос? Для чего ты сюда пришёл? Я не вижу у тебя желания вкалывать и чем-то заниматься.
— И не увидишь, — ответил он. — Мне ваша борьба до одного места. Я и так любому здесь пересчитаю рёбра. А пришёл... Предок прислал.
— Вот и скажи своему предку, что у тебя признали профнепригодность. Мало того что нет интереса и желания работать, ещё и не соответствует моральный облик.
— А что ты против меня имеешь? — недобро сощурился он.
— Ничего не имею, но учить не буду. Я учу людей для самозащиты и не буду давать силу любителям считать чужие рёбра. Всё ясно? А если ясно, то уходи и не мешай заниматься тем, кто этого хочет. Да, можешь пожаловаться на меня предку.
— А если не уйду? — осклабился он. — Что тогда? Применишь свою борьбу?
— На фиг ты мне нужен? — изобразила удивление Ольга. — Если хочешь сидеть в раздевалке, то сиди, заниматься мы будем в зале. Правда, если потом у кого-нибудь что-то пропадёт из вещей, первым подозреваемым будешь ты!
— Следи за языком, дура! — сразу перестав улыбаться, зло сказал Тарасов.
— Давай я пересчитаю зубы этому любителю считать чужие рёбра, — поднялся Сергей.
— Отгребёшь неприятности из-за этого урода, — спокойно сказал Нор. — Мало тебе одного Владимира?
— Это я урод? — поднялся Тарасов.
"Нор, подожди, — остановила друга Ольга. — Сделаем проще".
Из носа Тарасова на паркет раздевалки тонкой струёй потекла кровь. Сначала он не понял, потом испугался и, заткнув ноздрю пальцем, выбежал из комнаты.
— Это у него от злости лопнул сосуд, — сказал Нор. — У кого-нибудь есть туалетная бумага?
— Сейчас ребята ненадолго выйдут и мы переоденемся, — сказала Ольга, после того как Нор вытер кровавую лужицу. — А потом то же сделают они.
— Зря ты с ним связалась, — сказала Таня, когда парни вышли из раздевалки. — Он и сам ушёл бы. Хотя его мамаша в любом случае этого так не оставит. Отец у него нормальный, это мать вонючка. Она работает у моего отца главбухом на одном из заводов комбината. Говорят, что очень хороший специалист, а как человек — говно.
— Он не дал бы нам заниматься, — сказала Ольга. — Если его прислали из-под палки, он сделал бы всё, чтобы я его вытурила. На занятия ходить не нужно, и виноват не он, а я.
— Я расскажу отцу, — пообещала Таня, — а он поговорит с его отцом.
— А почему не с матерью?
— Потому что с ней говорить бесполезно. Открыто она тебе ничего не сделает, а вот какую-нибудь гадость исподтишка...
"Не получается жить спокойно?" — дошёл до Ольги мысленный вопрос Нора.
"А я виновата в том, что так много уродов? — ответила она. — Наплюй. Мы постоянно усиливаемся, нам ли бояться эту сволочь и его мамашу? Хотя это не доставляет радости. Мы переоделись, теперь ваша очередь".
Глава 26
