Похоже, Сой решил, что над ним издеваются и наконец, немного отстал. Продемонстрировал, что и без столь сомнительного общества обойдется.
Хаски улыбнулся своим мыслям и поспешно догнал Тошиминэ.
Должен же кто-то за этим самоубийцей присмотреть. Особенно тогда, когда у него на лице написано, что очередную самоубийственную глупость он уже придумал.
А может и не глупость, но в том, что Тошиминэ опять предпочтет рисковать исключительно собой Хаски был уверен.
Ленок прикрыл глаза и прислушался.
Да, уже близко. Странное такое ощущение. Теплая и пушистая снежинка на ладони. Чужое беспокойство. Непривычное и неожиданное. Леноку почему-то казалось, что мальчишка будет злиться. Он сам бы злился. До сих пор был в этом уверен. А теперь... Лед ведь его копия, неполная, но очень похожая. И если Лед беспокоится о человеке, чья боль бьется в его голове как птица в клетке, то возможно и этот человек точно так бы беспокоился, а не просто спешил выпустить боль-птицу на волю?
Неожиданная мысль.
— Улыбаешься? — как-то растерянно прозвучало совсем близко.
Ленок открыл глаза и кивнул. Он действительно улыбался. Теплой пушистой снежинке на ладони.
Человекодемон сняв свою тряпку, стал выглядеть еще более жалко, чем в ней. До полноценного демона он не дорос. А человеком быть уже перестал, даже лицо скорее угадывается, чем узнается. Серая личина, а не лицо. И темные провалы глаз. Больше всего похож на оживший труп из страшной сказки, слышанной Леноком в детстве. Даже тело так же усохло, сгорбилось и казалось обтянутым кожей скелетом задрапированным одеждой.
— Оно того стояло? — спросил Ленок. — Думаю, я не ошибусь, если скажу, что женщины, выпивка, хорошая еда, да даже банальное утоление жажды чистой водой в тот самый миг, когда ты впустил в себя демона стали для тебя недоступными радостями. Объясни мне, что ты получил взамен? Что получил настолько ценное, способное все это перевесить?
Человекодемон что-то невнятное пробормотал и поспешно ушел. Словно сбежал. Словно Ленок умудрился его ударить в какое-то особо болезненное место.
— Ничего ты не получил! — жизнерадостно заорал командир фиолетовых. — Жалкий тупица.
Время по капельке утекало сквозь пальцы.
Но ждать было уже недолго. Причем всем. Недодемон был уверен, что еще немного и защитку Ленок держать уже не сможет. Физически. Просто потеряет сознание. Вон уже даже не атакует. Может, выдохся, может, решил поберечь силы для чего-то другого. Просто ждет. Уверен, что сможет заполучить в свои руки тепленькую и живую жертву. Правда, вычерпанную до дна.
Леноку было очень интересно, на что он рассчитывает. Ему ведь нужна сила жертвы, а не пустота. Или достаточно только жизни? Или...
— Этот тупица так и не понял, почему я здесь в сотню раз слабее. Пока я здесь, долина ничем не может мне помочь. И из долины невозможно через меня ничего получить.
Пришлось заставить себя произнести это тихо-тихо.
Привычка рассчитывать не только на себя. Плохая привычка, затратная. Если есть бездонная пропасть, из которой можно черпать энергию, то зачем ее экономить? Правильно? А если пропасти нет под боком?
— Тошиминэ и его хвост, — сказал Ленок, едва сдержавшись от гнусного, неподобающего командиру, да и вообще мужчине хихиканья. — Значит, пошлем кого не жалко, а ты просто присмотри? Лысого демона, Арай. Опять провел, в который раз. Эта парочка просто не умеет черпать энергию из пропасти. У них есть только они. Точнее у одного, а второй не успел привыкнуть к источнику могущества под боком. Значит...
Ленок сменил позу, размял пальцы и улыбнулся своим мыслям.
Мальчишки рассчитывали только на свои внутренние резервы с самого начала. Возможно, они действительно понимают, что способны, а что не способны сделать. И исходя из этого, смогут правильно распределить силы. Или продержаться подольше. В общем, не потратят все на одно затратное действие.
— Я тебе еще это припомню, — пообещал Араю Ленок. — Или ты думал, что я все пойму сам и с самого начала? Тогда ты слишком высокого обо мне мнения.
— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросил Ленок, когда человекодемон соизволил вернуться.
Тот в ответ что-то недовольно проворчал. Как старая и больная собака, которой на хвост наступили.
Ленок улыбнулся, устроился поудобнее, дождался, когда закачавшийся из-за резкого движения мир опять станет стабильным и решил объяснить, не дожидаясь вопроса.
— Ты свою жизнь превратил в беспросветную череду неудач.
Недодемон оскалился. Может, улыбнулся, а может и попытался продемонстрировать недовольство. Размышлять над тем, что бы это значило, Леноку совсем не хотелось.
— Знаешь, на самом деле каждый из нас, людей, живет именно в том мире, который для себя создал. Все остальное просто декорации.
— Ты издохнешь, — мрачно пообещал недодемон.
— Еще тебя переживу, — легко пообещал Ленок. — Но сейчас не об этом. Объясню на примерах. Вот если взять Арая. Вокруг него всегда крутятся толпы умной, смелой и обожающей его молодежи. Заглядывают в рот, словно ждут откровения. А это приятно. Это словно купаться в заряжающей тебя энергией теплой воде. Я знаю, со мной тоже так бывает, хоть и не часто. Не умею я этих мальчишек и девчонок притягивать к себе. К сожалению. Мой мир, он несколько хуже. Не такой светлый и жизнелюбивый. Он полон ярости и недовольства. Я вечно гонюсь за теми, кто умнее и талантливее меня. Мне жизненно необходимо хоть в чем-то их превзойти. И да, я понимаю, что это несколько глупо и не очень достойно. Меня спасает одно. У меня есть капелька смирения. Именно она приводит мой мир в равновесие и не дает превратиться в неудачника.
— Смирение? — словно выплюнул недодемон.
— Смирение, — подтвердил Ленок. — Все очень просто. Я не смогу в любой момент, когда только захочу превзойти того же Арая. Или Королеву Пламени. Феринэ я вообще никогда превзойти не смогу. Тот же Рыжий Щенок пока хуже, чем я, исключительно из-за небольшого жизненного опыта. Я это понимаю. И умею вовремя остановиться. Смириться с тем, что меня перехитрили, что я чего-то не понимаю, не могу до конца просчитать, чего-то не могу сделать. В общем, не важно. Я не пытаюсь доказывать и побеждать там, где оно никому кроме меня не нужно. Я просто беру то, что у меня есть и стараюсь сделать то, что должно с его помощью, не замахиваясь на большее, не пытаясь поднять то, что поднять мне не по силам. Это чаще всего очень раздражает. Меня. Зато никто другой упрекнуть не посмеет. Потому, что я в итоге выхожу победителем. Понимаешь? Я побеждаю. Возможно, не так элегантно и легко как мне бы хотелось, но побеждаю. Потому что в битве пользуюсь только тем оружием, которым пользоваться умею. Глупо было бы схватиться за меч и отрубить им себе голову на радость врагу. Вот так вот.
— Жалкий ублюдок, — посмаковал словосочетание недодемон.
— Ага, жалкий, — согласился Ленок. — Но только для себя. А препятствия я преодолеваю. Медленнее чем мне бы хотелось, но преодолеваю. В свободное от полезных свершений время.
Улыбка у командира фиолетовых получилась широкая и искренняя настолько, что недодемона перекосило от злости.
Бороться с самим собой бывает весьма занятно. Заставлять свой разум холодно и спокойно строить четкие логические цепочки, в то время, когда больше всего на свете хочется схватиться руками за жаркий осколок чужого умения-солнца и попытаться превратить его в часть себя. Заставлять себя действовать медленно и обдуманно, когда хочется все побыстрее закончить, желательно одним ударом. И чтобы яркая вспышка была. И гром.
А ведь смирение появилось только в тот момент, когда он осознал, что отныне он командир и отвечает словом и действием не только за себя. До этого он мог себе позволить быть шумным и бестолковым раздолбаем.
Интересно, кто именно сумел в нем рассмотреть где-то глубоко упрятанное смирение? Не Хатахан. Хатахан к тому моменту давно уже не был командиром и не жил во Втором Верхнем.
— Теперь о тебе, — попытался произнести как можно добродушнее Ленок. — О твоем мире. Твой мир ужасен. Он был плох еще в тот момент, когда ты был просто человеком, без всякого демона. Тебя ведь тогда кто-то любил, кто-то ненавидел, кто-то тобой восторгался. Нужно было просто оттолкнуться от этого и пригнуть выше себя. Это возможно, у меня ведь получилось. Так нет, тебе хотелось много и сразу, и ты променял этот мир на демона. Демона жрущего тебя изнутри, я же вижу. Скольких тебе пришлось убить, чтобы приостановить поедание тебя самого? Не помнишь, да? Оно того стоило? Что ты хочешь получить, завершив это безумное жертвоприношение?
— Я стану богом, — осклабился недодемон. — Вечноживущим, неуничтожимым и я буду над вами хохотать.
— Не будешь, — отмахнулся Ленок. — Если Щенок Арая прав, тебе будет подвластен какой-то из нижних пределов, потому что вверх таким способом не пробиться. Рассказывал он мне, как становятся божеством, жертвовать нужно вовсе не обладателями силы. Пожертвовать следует собой и врагом. Как-то так. Если я правильно понял.
— Ты враг.
— Нет. Я противник, это другое. Не важно. Ты можешь стать божеством. Точнее, тварью повелевающей демонами. Если я хоть что-то в этой жизни понимаю, после этого в каком-либо из верхних пределов ты задержаться надолго не сможешь и будешь здесь очень уязвим. Убить тебя, наверное, будет невозможно, но оно и не нужно. Раны богов никогда не заживают. А ты будешь очень уязвимым богом. Весело, правда?
— Уничтожу, — прорычал недодемон.
— Угадал, да? Твой демон это ведь знает. Но лучше поговорим о другом. О твоем мире. В котором ничего нет. Бесконечные смерти и демон, которому нужно есть. Демонам всегда нужно есть. Занятно, правда? Ты променял не лучший из человеческих миров на вечный голод. А все почему? Все потому, что ты идиот. Я это понимал, даже когда был совсем юнцом, младше Щенка Арая. Думаешь, Хатахан тебя вызвал из-за того, что хотел получить плащ? Ему плащ не нужен был, он от него избавился при первой же возможности. Понимаешь, он слишком добр. Он пытается всех спасать. Сектор и людей от тебя. Тебя он спасал от власти. Наверное, надеялся, что ты повзрослеешь и что-то поймешь. Подчиненные — это всегда ответственность. Рядовые секторов предназначены вовсе не для того, чтобы было кому принести выпивку командиру и умереть во славу его. Вообще командир, который позволяет своим подчиненным так легко умирать — очень плохой командир. Репутация и опыт, понимаешь? Репутация командира и опыт бойцов. Вот эти две вещи и делают сектор сильным и уважаемым. А вовсе не количество убитых тварей из разлома. Вообще это количество должно быть несравненно больше, чем число людей погибших при этом. Просто потому, что тварей, как и демонов бесконечно много. А нас все еще очень мало. Понимаешь? Все предельно просто. Для того чтобы что-то получить, нужно что-то равноценное сделать. Тебе. А не твоим подчиненным.
— Жалкий философский бред.
— Жалкий? — Ленок улыбнулся искренне. — Глупый болван. Я со своей философией командир, один из лучших даже среди командиров. А ты ходячая еда демона. Да, забавно. Очень забавно. Мы все это время ловили еду демона.
— Ты издохнешь, — прошипели в ответ.
Леноку даже показалось, что прошипели в два голоса. Словно одновременно заговорили оба обитателя тела.
— Ты это уже говорил.
Недодемон застыл, напрягся, а потом злобно оскалился.
— Ты меня отвлекал, — потусторонне произнес он. — Как наивно. Думал, я не почувствую их прихода?
— Самую малость отвлекал, — признался Ленок. — Ты ведь их почувствовал только что, когда они почти пришли. А не тогда, когда у тебя была бы еще уйма времени, чтобы подготовиться.
— Мне не нужно готовиться из-за каких-то детей, — высокомерно произнес недодемон и довольно шустро побежал встречать гостей.
— Тупица, — сказал Ленок, когда бодрый топот затих где-то вдалеке. — Один из этих детей дважды не позволил тебе завершить жертвоприношение.
Теперь следовало подумать о чем-то более достойном, чем попытки вывести противника из равновесия. Самосожжение, видимо, откладывается. Или отменяется? В любом случае, теперь от него пользы не будет. Значит, энергию, сохраненную для него можно использовать для чего-то другого. Чего-то более полезного. Над этим следовало подумать. Спокойно подумать. Не рваться вперед, не снимать защиту, не бежать на помощь. Пользы от его помощи, когда он в таком состоянии.
— Смирение, — улыбнулся Ленок. — И много льда. Холодного, прозрачного, без примесей засоряющих мысли. Что-то должно быть.
Божественная справедливость.
— Твою ж... — ошарашено произнес Тиаш, остановившись так резко, словно налетел на невидимую стену.
Хорошо, что третий помощник бежал первым и успел вырваться немного вперед. Нет, с одной стороны ничего хорошего. Свою жизнь он по-прежнему считает чем-то гораздо менее ценным, чем она есть на самом деле. Но с другой стороны. С другой стороны все, кто бежал за ним следом, успели замедлить движение. По разным причинам. Кому-то не хотелось сбить парня с ног. Кто-то разумно решил сначала выяснить, почему он ругается и только после этого принимать решение, стоит ли бежать дальше. А большинство среагировали как на приказ. Точнее, на предупреждение об опасности. И именно поэтому никто не вляпался в то, что начиналось практически у ног Тиаша. Даже удивительно, что он сам сумел вовремя остановиться.
— Твою ж... — не менее ошарашено поддержал Тиаша Хаски.
Кто-то за спиной выразился гораздо эмоциональнее и цветастее. Пейзаж впечатлял. Вовсе не пугал, и даже не вызывал тошноту, как несколько лет назад, когда Хаски довелось полюбоваться на людей размазанных каким-то хищником по россыпи камней. Наверное, потому, что в этом пейзаже все было несколько слишком, и разум не мог воспринимать оторванные руки, развешанные по веткам кишки и чью-то весело скалящуюся голову как останки когда-то живших и дышавших людей. Просто куклы. Замороженные части кукол. Декорации к непонятному представлению.
Вот только актеры куда-то отлучились, оставив декорации на поруганье ветру и снегу.
— Оно настоящее? — спросил кто-то, видимо тоже не мог воспринимать открывшуюся картину как что-то пугающе-реальное.
— Настоящее, — уверенно подтвердил Тиаш.
Хаски подошел ближе, отстраненно полюбовался художественно разбросанными по поляне кусками алого льда. То ли действительно замерзшая кровь, то ли подкрашенная вода. В любом случае, замерзал лед в какой-то посуде, это потом его сюда принесли и вытряхнули.
— Противно, — сказал Тиаш.
— Ага, — подтвердил Хаски, глядя на разрубленного пополам мужчину с умиротворенным лицом. Похоже, этот мужик всю свою жизнь мечтал о том, чтобы его в жертву принесли.
— А должно быть страшно, как мне кажется...
— Мало ли кто и кому что должен, — передернул плечами Хаски.
— Пошли дальше! — велел Тошиминэ, тоже немного полюбовавшись пейзажем. — Только осторожно. Эти тела, они не мертвы. Больше похоже на сон. И они могут проснуться, если их тронешь.