Первым желанием Змея, после того как он частично поправился, было рвануть поскорее в аэропорт. Друзья, подруги и любимая, хотя и опасная работа манили его словно шприц старого наркомана.

Но охладил его пыл тот же Валерий Игнатьевич:

— Ну, приехал ты к себе...

— Ну, — недоумевал Змей.

— И поволокли тебя по врачам... — неторопливо продолжал Старик.

— Так я ж здоров как бык!

И Змей радостно потянулся всем телом.

— Не как бык, сынок... — Валерий Игнатьевич склонился к его лицу. — Ты здоров, как дракон. Ты даже маленькой пробы крови не выдержишь!

— Эт'почему ж? — недоверчиво покосился Змей.

-Ты дурак или как? — возмутился Старик. — Да ты кровь свою видел?!

— Ну, вообще-то не раз... — неуверенно сказал Змей.

— Нож!

Старик требовательно протянул руку, и Змей вложил в нее свой 'Farben/Sikes' с которым расставался только в постели. Старик ногтем попробовал остроту металлокерамического лезвия и удовлетворенно крякнул.

— Немецкая работа?

— Американская.

— Хорош! Теперь давай свою руку.

Змей неуверенно протянул левую руку для, как он полагал, кровопускания. Предчувствие, впрочем, не обмануло. С кошачьей ловкостью Валерий Игнатьевич схватил его за запястье и коротко полоснул ножом по ладони.

Густая фиолетово-красная жидкость жирным потоком потекла по руке. И не было в этой жидкости ничего человеческого. Даже запах от крови был тяжелым, сладковато-серным. Змей потянулся, было за платком, чтобы остановить кровь, но рана прямо на глазах стала потихоньку затягиваться.

— У тебя то же самое? — глухо спросил Змей Старика.

— Ну, примерно... Только медведь все же земное создание. И по метаболизму и по структуре он мало, чем отличается от человека. А ты...

— А я? — повторил с вопросительной интонацией майор.

— А ты до конца дней своих теперь не готов даже к самой халтурной медкомиссии. От твоих анализов у любого аппарата крыша съедет. Чего уж говорить о людях!

— Откуда же все это? — высказал давно мучивший вопрос Змей.

— Если попроще, то Земля — это некий передаточный узел между нашей Вселенной и миром с совсем иными законами. Ты как с компьютерами?

Змей просто кивнул.

— Ну, тогда представь себе, что кристалл, на котором вы живете и называете Землей — это последний сервер на магистральной информационной линии между нашим миром и мирами Раводо и Абадок. Сюда сходятся информационные потоки из нескольких очень важных мировых узлов. И, в свою очередь, информационный обмен между нашим миром и его изнанкой, чем является мир Раводо, идет исключительно через Землю и ее антипод, планету И-Ринден.

Тот храм, в который ты сдуру залез, является регулировочным узлом этой системы. Как ты выдернул руку из ловушки, я даже не представляю. Может, у тебя фантастическая реакция. Но, скорее всего, это просто случайность. Яд на клыках Охранительного Дракона — это композитный токсин, схожий по действию с вирусом иммунодефицита. Только, пожалуй, посильнее будет. Родина этого вещества — И-Ринден. Строго говоря, там это не яд, а так, компонента окружающего мира. И, кстати, не самая смертоносная. Для того чтобы избавиться от всей этой гадости, жители того мира вынуждены время от времени перекидываться в зверье разное, чистку организма устраивать. Ну и не только поэтому. Мир Раводо настолько сложен для выживания, что высшему разуму волей-неволей пришлось обретать способность к изменению тела. Универсальной оболочки там просто не существует.

Давным-давно связь между нашими мирами была куда прочнее. Можно было переходить из мира в мир, и многие этим пользовались. Так появились в нашем мире Драконы и другие полиморфы. Каким-то образом в твоих генах сохранились их осколки. Может, стресс, а может еще что, — старик с короткой усмешкой кивнул на перстень, мерцавший загадочным синим светом, — активировало эти гены. Они и выжгли болезнь. Но такой накал невозможно вызвать по своей воле. Это, скорее, вспышка защитных сил организма.

Словом, настоящего оборотня из тебя не получилось и вряд ли получится. Да и зачем? Двуногое прямоходящее — одно из самых универсальных существ во всей нашей галактике. Да и хлопотно все...

— Что хлопотно?

— Полиморфизм этот, — пояснил Старик. — Скачки лунными ночами, питие свежей крови... Не для тебя все это. Да и драконьи радикалы из крови наверняка потихоньку убывают. Так что ты, мил друг, не сильно радуйся. Земля не место для полиморфов. Хотя, конечно, кое-кто ухитряется жить на Земле в двух, а то и в трех обличьях. К тому же оба мира погрязли в невежестве и пороках, и поэтому почти все каналы между мирами были закрыты. А ведь мы необходимы друг другу! Дополняем жизненно важными компонентами... Так что учись, пока вся черная кровь не вышла. Глядишь, и останется чего!

— А чего от тебя хотели эти чудики в балахонах? — поинтересовался Змей.

— Да того, собственно, и хотели. Переползти в мир Ринден через мой канал.

— Твой чего? — опешил Змей.

— К-а-н-а-л! — как слабоумному по буквам повторил Старик. — Я его сторож, или привратник, точнее.

— А нахрена им канал?

— Канал — это не просто власть. Это власть неограниченная. Правда, только в рамках Земли. Ну, и еще в паре мест.

— А этот, главный их. Он-то вообще на человека не похож!

Старик Хранитель поморщился.

— Демон хренов. Вылезли из какой-то задницы. Сильны как черти, но, слава Создателю, энергетика никакая. Разве что кучей соберутся...

— А как он выглядит, этот канал? Ну, ворота там или чего?

— Пойдем. Будешь хотя бы знать, ради чего сражался.

Они поднялись на крыльцо. Подойдя к стене в каминном зале, Хранитель приложил ладони к почерневшей панели красного дерева. Что-то едва слышно скрипнуло. Бесшумно крутанувшись на невидимых глазу петлях, панель отворилась.

Длинный подземный ход, начинавшийся от неприметной стенной панели, был вопреки ожиданию сухим и теплым. Даже воздух сквозил по-летнему сочный. Видимо, ход постоянно продувался. Шли достаточно долго. Насколько Змей мог судить, они уже отошли от дома примерно на двести-триста метров и находились где-то в районе озера.

— Если быть совсем точным, — ответил на невысказанный вопрос Старик, — то под озером. Да и не озеро это вовсе. Чаша фокусировки. Вот, для маскировки водой залил.

Еще один поворот. Они оказались у массивной двери. Валерий Игнатьевич вновь прижал руки к двери, но на этот раз пауза была гораздо дольше. Змей мог только предположить, что сейчас считывались куда более тонкие параметры организма.

Резкий щелчок эхом ускакал вглубь коридора. Дверь с тяжелым шелестом поехала в сторону.

Майор с опасливым интересом заглянул через плечо Хранителя и с удивлением увидел лишь пустую комнату. Ну, если быть точным, почти пустую. Точно в центре лежала большая дискообразная черная плита. Вот, собственно говоря, и все. Но по мере того, как Хранитель подходил к плите все ближе и ближе, над ней, словно марево, разгоралось веретено голубого света. Оно пульсировало и вспыхивало пробегавшими по нему сверкающими золотистыми змейками.

— Вот, это и есть канал.

Змей был немного разочарован.

— Красиво, конечно. Но...

— Нет, ты все-таки дикарь! — засмеялся Хранитель. — Как же тебя убедить?

Он легонечко пошевелил пальцами в воздухе.

— Вот ты можешь представить себе место, в которое очень тяжело попасть?

— Да зараз! — удивился Змей.

Таких мест он знал множество. От Центра ПВО России в Раменском, до комнат, где располагалась картотека агентур Службы Внешней Разведки или Центра Внутренних Резидентур ГРУ Генштаба. Но в памяти неожиданно всплыли виденные когда-то фотографии Fort-Knox — хранилища золотого запаса США.

Вдруг веретено как-то поплыло. В нем сначала туманно, а потом все четче, стали проступать очертания огромной двери. За ней, насколько Змей знал, и располагалось одно из хранилищ золота. Не успел он съязвить по поводу такого громоздкого аппарата для ментосканирования, как дверь стала раскрываться. В поле зрения появилась тележка с крупными желтыми брусками, которую толкали три мужика в форменных комбинезонах с буквами FRS (аббревиатурой федеральной резервной системы США). Четкость изображения была такой, что можно было разглядеть даже серийные номера на слитках. Ясно был слышен скрип колес и тяжелое дыхание людей.

— Ну и кино... — промолвил Змей.

— Это не кино, — возразил Валерий Игнатьевич. — Смотри!

Он достал из кармана монетку и бросил ее прямо под ноги одному из мужчин. Громко звякнув, она упала на бетонный пол, подняла фонтанчик пыли и покатилась куда-то дальше.

— Fuck off, Benny! — крикнул мужчина куда-то вверх. А потом, переведя взгляд на своих напарников, добавил:

— Let's go, it's does not finish race.

Валерий Игнатьевич вновь что-то сделал руками, и картинка расплылась.

— Да, круто... — почесал в затылке Змей. — А вот этот, Раводо, показать сможешь?

— Это даже проще, — улыбнулся старик.

На этот раз картинка стала четкой мгновенно, словно сдернули покрывало. И, несмотря на ее полную ирреальность, первое, что поразило Змея, был запах. Даже не запах, а скорее, его предчувствие, тонкое и невероятно изысканное. Это было так приятно, что Змей от неожиданности закрыл глаза. Когда он сделал глубокий вдох и открыл их, перед его взором, полулежа в легком кресле, сидела девушка такой красоты, что Змей растерянно вдохнул еще. Слегка удивленно девушка смотрела в лицо Змея.

Была в ней такая расслабленная нега, что Змей неожиданно для себя сделал шаг назад, и сияющее облако погасло.

— Да... — ошарашено протянул Змей. — За такую девку не то что полцарства, а шашку и коня в придачу отдать не жалко!

— А теперь смотри.

Старик вновь как-то повел в воздухе рукой, и Змей увидел то самое здание, где располагалась его любимая Контора. Только вместо вывески 'Чегототамснабсбыт' на нем красовалась черная полированная доска, на которой золочеными буквами значилось гордое имя Лохобанка. И ни одного знакомого лица, ни одного гвоздя! Контора словно никогда и не существовала. Изображение сменилось еще несколько раз. Из всех знакомых Змею опорных точек один 'Аквариум' на Ходынском поле стоял твердо, словно монолит.

— Все еще не передумал возвращаться? — ехидно поинтересовался Хранитель и, отвечая на немой вопрос, добавил: — Правитель ваш после очередной смуты так от страха обосрался, прости Господи, что повелел самых страшных волков имперских разогнать по домам, словно деревенских шавок.

— Да как же это... — не в силах переварить увиденное, Змей тупо уставился в пол. Все, что создавали многими столетиями кропотливого труда лучшие умы великой, действительно великой Империи, пустить прахом?!!

— Водка и деньги, сударь, еще никому мозгов не прибавляли, — безжалостно вынес вердикт Хранитель. — А этот и последнего разума лишился.

— И куда же я сейчас?

— А хочешь — здесь оставайся, — просто предложил старик. — Будешь новым хранителем?

Змей промолчал. А старик только улыбнулся устало и немного грустно.

— Конечно, такая жизнь пока не по тебе, — тяжело произнес он. — Ладно. Я вроде твой должник, а долги надо отдавать.

— Ну и как ты мне поможешь? — еще не веря, спросил Змей.

— Иди-ка ты в дом, воин!

И не терпящим возражений жестом отправил Змея назад.

Через два часа, когда Змей заканчивал заниматься во дворе, из дома донесся довольный окрик старика:

— Эй, кончай руками махать, колдун недоделанный! Давай в дом.

Тонконогий изящный столик в гостиной просто ломился от огромной кучи барахла, которую навалил на него Валерий Иванович.

— Так. Здесь твой новый паспорт и документы. Все подлинное. Несчастный, не имевший ни близких друзей, ни родственников, утонул третьего дня во славном городе Твери.

Цени. Лицо, рост и комплекция почти твои. Ну, комплекция — ерунда. А вот лицо просто не отличить. И самое главное — нигде не засвеченные отпечатки пальцев.

Змей рассматривал все это богатство, не веря своим глазам.

— Все очень просто, — пояснил Хранитель. — Ты, наверное, знаешь, что все человеки сделаны по крайне ограниченному количеству моделей. Кому-то даже в жизни везет встретить своего полного двойника. Но ты вряд ли знаешь, что двойников этих не два и не три. И учитывая то обстоятельство, что каждый день десятки тысяч людей уходят в последний путь, нам оставалось только дождаться, когда нужный нам клиент откинет ласты.

— Дак ведь Тверь за... — Змей замолчал, высчитывая количество тысяч километров, отделяющих этот дом от города, где скончался этот несчастный без друзей и родственников.

— Помнишь, я говорил тебе, что Канал, или Врата, если хочешь — это неограниченная власть? Так вот, с помощью Врат можно не только перетащить вот это, — он показал старческой дланью на документы, — но и создать из ничего вот это.

Вытряхнутые из объемистого пластикового мешка на свободный участок стола одинаковые зеленоватые пачки совершенно не впечатлили Змея, видевшего североамериканские доллары исключительно в штучном варианте и в купюрах мелкого достоинства.

— Ты ведь кубышки не скопил?

Утверждение это было настолько недалеко от истины, что спорить было глупо. Русский офицер и служащий получали примерно одинаково. Как раз чтобы не подохнуть с голоду. И демократы вслед за большевиками только упрочили эту традицию.

— Здесь что-то около полумиллиона, — и отметая всяческие возражения Змея. — Бери-бери. Я, если надо, себе еще миллиард нашлепаю!

— Так это фальшивые?

— Беспокоишься о финансовом благополучии вероятного противника? — подколол старик. — Не боись, не фальшивые.

Он точным движением выдернул одну купюру из пачки и поднес ее к глазам.

— Лучше настоящих. Даже Федеральный Резервный Банк не отличит. Потом, я заменил твои отпечатки во всех базах данных на пальчики покойника. Лишние хвосты, я думаю, ни к чему.

Прошло еще несколько месяцев. Драконья кровь вопреки ожиданиям вовсе не желала покидать тело Змея.

Все состояния полиморфной ипостаси давали себя знать и в значительно ускоренной моторике мышц, и в некоторых структурных изменениях тканей. Еще в теле поселилось замечательное умение накапливать и управлять энергопотоками. Болезнь, сожженная в том памятном бою, более не напоминала о себе, кроме как легкой тошнотой и головными болями по утрам.

Но в целом он был здоров и потихоньку начал собираться в дорогу.

Возвращение в жизнь было довольно хлопотным делом. За те два года, что Змей провел в доме Хранителя, многое изменилось. Теперь за его спиной не стояла всемогущая организация, и о себе нужно было, побеспокоится самому. Что впрочем, при таком количестве денег было скорее приятным, нежели обременительным делом.

Змей поехал в город, 'чтобы уточнить диспозицию'. В областном центре он пробыл недолго. Лишь убедился, что ни один из телефонов его прежней жизни не отвечает, пожевал какой-то тягомотины в привокзальном ресторане, разменял несколько зеленых сотенных купюр на рубли да купил билет на самолет.