Петр 2 Альтернативный

Напоследок я попросил мастеров не болтать о новом инструменте до тех пор, пока наши юристы не узнают о возможности получения патента в Англии и других странах. Раз его не стал получать Ньютон (который, в самом деле оставил пока не опубликованные записи с конструкцией большого октанта для астрономических вычислений), то пусть мастера немного заработают. Я рассчитывал, что секстанты и октанты появятся на всех морских кораблях, а это тысячи штук и десятки тысяч рублей! Себя я не хотел светить в этом деле, а вот мощное инструментальное производство в Петербурге нужно с чего-то начинать. Кроме того, вместе с самоварами секстанты и октанты войдут в ассортимент наших факторий при консульствах в европейских городах вместе с штангенциркулем и рулеткой Нартова.

По поводу организации продаж русских товаров не в Петербурге, а непосредственно при наших консульствах за рубежом у меня состоялась важная беседа с советником коммерц-коллегии Фиком. В последние дни руководители коллегий начали привыкать к еженедельным докладам у меня в кабинете, хотя и посещать присутствия я тоже не прекратил, может только реже это получалось из-за нехватки времени. Фик поведал мне, что эта моя идея уже несколько лет воплощается. С 1724 года консул в Кадисе Яков Евреинов пытается распродать то, что туда завезла наша эскадра. В прошлом году тем же занимается консул в Бордо Иван Алексеев. Пока без особого успеха, завезённый товар пока не распродан и на треть.

— В чём причина этого, Генрих?

— Есть несколько сложностей для получения прибыли таким образом, Государь. Во-первых, наши консулы не всегда хорошие коммерсанты. Евреинов конечно знатный купец, а вот Алексеев просто дипломат. Во-вторых, товар, который они должны распродать не их, а государственный, что сильно мешает при торговле и кажется им обузой. В-третьих, товар может не пользоваться спросом из-за цены и качества, а за прошедшее время он ещё и мог попортится. В-четвёртых, консулы сейчас подчинены не коммерц-коллегии, а коллегии иностранных дел, а у них другим задачам придаётся основное значение.

Мы долго прикидывали ещё с умным уроженцем Гамбурга как улучшить дела в этой области. С моей точки зрения, проекту не хватало внимания и поддержки. Нужны новые караваны и корабли, обновление ассортимента и складских запасов, распродажи залежавшегося товара. Нужна частная заинтересованность и ответственность тех, кто будет заниматься продажами. Возможно, необходимо ввести подрядную систему на продажу этих товаров наших купцов и местных. Если грамотно поставить условия — прибыль будет и обороты вырастут.

Обсудили с Фиком организацию торговых представительств в других городах. Уже пару лет из Петербурга в Данциг и Любек ходят рейсовые пакетботы, что удобно для торговли. Не проблема доставить груз в Копенгаген, Гамбург и Амстердам. В последний итак уходит больше половины кораблей из Петербурга.

Я задумался, не разрушит ли создание таких представительств сложившуюся уже систему сбыта, которая имеет свои преимущества. Пожалуй, стоит делать упор на новинки вроде секстантов, а там посмотрим.

Обсудили текущую работу коммерц-коллегии. В этом году особая комиссия начала работу над новым таможенным уставом, где пошлина будет исчисляться не от объявленной цены (которую торговцы естественно занижают), а с единиц меры, веса или счёта. Работа немалая, на несколько лет. Даже в это время ассортимент товаров проходящих через таможню очень велик.

Иностранец Швенгревель хлопотал о монополии на лов семги в Архангельске. Я скривился и посоветовал Фику больше монополий мне и откупов новых не предлагать.

— Пусть казна не получит некоторой суммы, зато и вреда рыбакам беломорским не будет. И, кстати, пора Архангельску вернуть права торговли из любой части России, а не только окрестностей.

— Уже сделано, Ваше императорское величество, правда, пошлина всё равно там больше.

— Значит, уравняйте с Петербургской. Полагаю, купцы итак уже оценили удобства работы через Петербургский порт, не стоит усугублять бедственное положение наших северных морских ворот.

— А что на счёт Риги, Ревеля, Выборга, Нарвы и Пернова? Им тоже снять ограничения? Это может сильно ударить по торговле через Петербург?

— Неплохо бы, но нужно сделать это аккуратно. Например, разрешить только свободную торговлю лесом в Нарве и Выборге.

Затронули работу партикулярной верфи, строящей корабли для частных лиц и отдающей их в аренду. Припомнил кое-какие проблемы связанные с этой верфью и посоветовал устроить проверку счетов и бухгалтерских книг на ней. Заодно продумать об изменении схемы аренды кораблей на аренду с последующим выкупом судов. Обычная аренда вела к тому, что арендаторы быстро превращали суда в хлам. Фик осторожно попытался похлопотать о возвращении своих начальников, Нарышкина и Шафирова. Я покачал головой.

— Выслать их не моё решение, а Верховного Тайного Совета. Пусть пока так и остаётся. Может и польза будет, если Шафиров всё же добьётся успеха с китобойной компанией. В это я особо не верил, так как уже были письма об отсутствии желающих наниматься в китобои. Поморы итак неплохо себя чувствуют, чтобы работать на государственных судах. К сожалению, мне отсюда было трудно повлиять на ситуацию в Архангельске, но буду думать что можно сделать для того чтобы не только китобойные, но и рыболовецкие суда на русском севере были многочисленными.

Василий Дмитриевич Корчмин, как и обещал, пришел с докладом через неделю. Принёс карту с маршрутом предполагаемой системы каналов от Рыбинска к Онежскому озеру.

— Весь путь можно разделить на несколько частей. От Рыбинска до Белого озера 400 верст вверх по реке Шексна. Есть на ней один мелкий участок при выходе из Белого озера, а так река судоходна на всем протяжении. Далее озеро Белое — это второй участок. Третий участок по реке Ковжа, русло которой можно использовать на протяжении полусотни верст. Есть два порожистых места, где понадобятся шлюзы. Дальше нужно копать канал на четвертом участке, который соединяет через водораздел Ковжу и Вытегру. Длина его около десяти верст. Пятый участок по реке Вытегра длиной больше пятидесяти верст. Здесь потребуется строительство большого количества шлюзов, больше двадцати. Шестой участок идёт уже по Онежскому озеру. Далее седьмой участок по реке Свирь где ничего делать не надо, река вполне судоходна. Восьмой участок идет по Ладожскому озеру. Дальше уже Нева.

— Основные затраты будут на строительстве шлюзов и на земельных работах на водоразделе?

— Не только. Ещё понадобится плотина в истоках Ковжи для питания водой четвертого водораздельного участка.

— А что насчёт озер? Бури будут переворачивать барки сотнями, как это сейчас происходит на Ладожском озере? Не получится ли так, что придётся строить обходные каналы, как сейчас Миних строит обход Ладожского озера?

— Придётся строить, Государь, и это потребует много сил. Обход Белого озера, это больше полусотни вёрст, обход Онежского озера ещё столько же. И ещё полсотни вёрст от устья Свири в обход Ладожского озера до Волхова, где можно соединиться со строящемся уже каналом Миниха.

Я покивал.

— Значит две сотни вёрст земельных работ, три десятка шлюзов и плотина. Сколько это может стоить?

— Если строить будут наёмные рабочие, то обойдётся в сотни тысяч рублей. Если использовать солдат, каторжан, пленных, то можно дешевле.

— Хорошо, Василий Дмитриевич, подготовьте пожалуйста смету на шлюзованную часть — это будет первая очередь строительства и на обходные каналы — это будет вторая очередь. Просьба глубину канала стараться выдерживать не меньше сажени, чтобы пореже приходилось перегружать суда на мелких местах.

— Сделаю, Государь.

Мы на некоторое время замолчали. Разговор проходил в моём кабинете. Я сидел за своим большим столом с небольшой аккуратной стопкой бумаг, кружкой чая и самоваром, подсвечником с потушенными днём свечами и расстеленной картой. Наверное, моё маленькое детское тельце выглядело гротескно за эдаким столом-монстром, но я всегда испытывал слабость к большим столам. Корчмин сидел напротив. Выглядел невозмутимо, но заметно нервничал без своей неизменной трубки.

— Василий Дмитриевич, я знаю, что ты уже мечтаешь об отставке, но есть дело, которое я никому другому не могу поручить. Задача будет по твоей специальности изобретателя новых артиллерийских орудий. Подумай, пожалуйста, над следующим типом корабельной артиллерии — большого калибра, стреляющей бомбами на большую дистанцию по настильной траектории. Задача такая, чтобы бомба пробивала самый толстый борт и взрывалась внутри, поэтому нужны будут сменные запалы для бомб на разные дистанции и самовозгорающиеся при выстреле.

Корчмин заинтересованно взглянул на меня, затем на тихо сидящего в сторонке Левенвольда.

— Самовозгорающиеся запалы? Очень интересно. Кто-то из держав уже придумал что-то подобное?

— Не могу сказать, Василий Дмитриевич.

— Прости, Государь! Исполню всё, только с пушками повозиться дольше придётся. Но суть я понял — пробивать бомбами борта кораблей, чтобы разрушать их изнутри.

— Совершенно верно, Василий Дмитриевич.

Я встал, давая понять, что аудиенция закончена и генерал, поклонившись, удалился. Подошёл к окну, наблюдая реку с плывущими кораблями, верфи и дома на противоположном берегу. Левенвольде стоял молча и не задавал вопросов, за что я ему был благодарен. Не покидало меня ощущение нереальности происходящего, когда одиннадцатилетний мальчик начинает давать подробные указания, как и что делать шестидесятилетнему специалисту. Не был бы я императором — Корчмин начал бы задавать вопросы, на которые я бы не стал отвечать. А то и просто пропускал мимо ушей мой детский лепет. Но он, как и другие, слушает внимательно и идёт выполнять указания. Это удобно для меня, но странно. Так и ждёшь шепотков по углам, что император сошёл с ума, одержим бесами, Антихрист! А далеко ли от шепотков до заговора? Я вздохнул — некогда предаваться сомнениям!

— Кто там ещё ждёт аудиенции?

— Генерал Ушаков, Ваше императорское величество!

На ловца и зверь бежит. Пусть моими страхами займётся профессионал. Андрей Иванович Ушаков, высокий мужчина богатырского телосложения. Возглавлял петербургскую тайную канцелярию. В прошлом году её распустили, но влияние и опыт у него остались. Правда, он был тесно связан с опальным графом Толстым, которому не доверял Меншиков и которому не собирался доверять я. При смене царствования Ушаков сумел избежать опалы, значит, ничего серьёзного против меня он не успел совершить. Полагаю, не станет интриговать против меня и дальше. Расположившись за противоположными концами моего стола, принял его доклад о расследовании провала тайной экспедиции к Мадагаскару и Индии три с половиной года назад.

Экспедиция русских кораблей на Мадагаскар и в Индию готовилась полгода с середины 1723 года в условиях строжайшей секретности. Знал о ней только Апраксин и непосредственный руководитель вице-адмирал Даниель Вильстер. За год до нашей экспедиции, подобную же пытались совершить шведы. Даже доплыли до Кадикса, но пираты к ним на встречу так и не приплыли. Флибустьеры на острове Санта-Мария рядом с Мадагаскаром были за год до этого разогнаны эскадрой командора Мэттьюза. Ни шведы, ни русские об этом не знали и после долгих колебаний, в ноябре 1723 года Петр I принял решение отправить экспедицию из двух фрегатов во главе с вице-адмиралом Даниелем Вильстером. Готовили корабли уже зимой в гавани Рогервик (западнее Ревеля) бестолково и торопливо. Вышли в море при неблагоприятном ветре с перегруженной носовой частью у одного из кораблей. Три недели мучались в море, пока течь в трюме фрегата 'Амстердам-Галей' не стала грозить потоплением. Вернулись в январе в Ревель и попытались провести килевание поврежденного судна. В результате неправильных действий при килевании фрегат опрокинулся и затонул. Восемнадцать моряков в трюме погибли. Попытались оперативно подобрать замену кораблям, пока в феврале 1725 года царь не дал приказ экспедицию отложить. Всё это мне и пересказал Ушаков. Сложно было найти конкретного виновника срыва экспедиции, а назначать Вильстера козлом отпущения неправильно.

— Благодарю, Андрей Иванович, за это расследование. Не вижу смысла для его продолжения. Секретность этого дела не поможет особо при организации других экспедиций, а причиной провала я считаю сочетание спешки и неорганизованности в условиях секретности.

Ушаков наклонил увенчанную париком голову в знак согласия.

— У меня для тебя есть новая задача общего характера. Меня беспокоит настроение солдат и офицеров гвардии, их отношение ко мне, возможности изменить присяге и найти другого царя. Я доверяю преображенцам и семеновцам, но береженого бог бережет. Мне бы хотелось, чтобы ты присматривал за всеми офицерами гвардии старше капитана — с кем дружит, чей родственник, кому обязан, готов ли к мятежу, недоволен ли чем-то. Всё в таком роде.

— Понимаю, Государь.

— Не нужно устраивать слежку. Собирай информацию аккуратно, но постоянно. Раз в месяц докладывай обо всех изменениях и докладывай вне очереди, если ждёшь чего-то серьёзного.

— Мне будет трудно в одиночку сделать такое дело хорошо, Ваше императорское величество.

— Я не тороплю тебя, Андрей Иванович. Делай что можешь, а позже можно и возобновить работу Тайной канцелярии.

Ушаков ушёл, Левенвольде как обычно ничего не сказал, а я уже прикидывал, что со временем, когда работа Тайной канцелярии наладится, Ушаков сможет вести тайный надзор и за своими новыми покровителями, Левенвольде и Остерманом.

Последние дни времени мне не хватает катастрофически. Днём встречи, посещение разных мест, вечером тусовка в офицерском собрании. Ближе к полуночи возвращаюсь во дворец, разбираю бумаги. Когда стреляет пушка в крепости, ложусь спать, чтобы встать рано утром и заняться физкультурой. Сплю как убитый, но в эту ночь проснулся от того, что в спальню кто-то проник. Рука метнулась под подушку, где спрятан заряженный пистолет — последняя линия моей защиты. Темень кромешная. Фонари в городе установлены уже несколько лет назад, но свет их тусклый и через окно в комнату почти не пробивается. Ориентируюсь на слух и смутные тени. Окно закрыто, дверь в коридор, за которой пара гвардейцев — часовых тоже.

— Петя, не спишь? — слышится немного дрожащий женский голос.

Я осторожно отпускаю рукоять пистолета и стараюсь не выдать себя вздохом облегчения. Дело в том, что в мою спальню ведёт ещё одна дверь из соседней комнаты, где спит моя невеста Мария Меншикова. Проделали её специально для нас, но до сих пор я ни разу ею не пользовался.

— Ты чего в потёмках?

Глаза уже различали силуэт рядом с моей кроватью.

— Не хотела тебя будить, — нелогично ответила девушка.

— Случилось чего?

— Нет. Просто... скучно.

— Погоди. Сейчас свечу зажгу.

— Не надо свечу, — в голосе девушки послышалось смущение. — Я в ночной рубашке.

— Тогда хоть лампаду зажгу.

Я по ковру осторожно добрался в угол и, повозившись, зажёг погасшую лампаду перед иконой. Обернулся и разглядел в слабом свете фигуру девушки в длинной белой ночной рубашке. Вернулся обратно к кровати и уселся, опираясь на взбитую подушку.