Петр 2 Альтернативный

Труднее всего было бомбардирской роте и особенно полку осадной артиллерии. Её к учению я привлек, помня какие проблемы вызвала задержка прибытия тяжелых орудий к осаде Данцига в ближайшей войне за польское наследство. И в этот раз с самого начала артиллерия отстала и пехоте ингерманландского полка пришлось обеспечивать 'охранение' артиллеристов, а заодно помогать упряжкам лошадей и взмыленным канонирам преодолевать особо сложные препятствия, которые случались и на наезженной дороге в Выборг.

Я шел с преображенцами в качестве рядового солдата первой роты первого батальона. Чин полковника у меня появился автоматически с момента вступления на престол, но по факту я старался показать, что хочу пройти все ступеньки солдатской службы, как и мой дед. Нагружен я был поменьше, чем рослые гренадеры, но даже громоздкая фузея невыносимой тяжестью давила на плечи к концу дня, а ноги гудели от усталости. Пыль от тысяч ног оседала на мундир, лицо, лезла в горло и глаза.

Поначалу же шли весело. Научил полковых музыкантов песне 'Солдатушки, бравы ребятушки' и задолго до суворовских походов она стала очень популярна среди солдат, быстро придумавших матерных куплетов к мелодии.

Больше ста верст прошли за три дня. Вечерами организовывали лагерь, а я обходил костры, шутил и общался с офицерами и солдатами. Просто удивительно, какая радость вспыхивала в лицах взрослых мужиков, когда они понимали, что император помнит их имя! Мне это давалось не так трудно благодаря появившейся привычке тщательно запоминать услышанное, записывать для гарантии в тетрадь и регулярно перечитывать записи с характеристиками всех знакомых. Думаю, слава Бонопарта, знавшего всех солдат по именам, достижима и для меня.

Под стенами Выборга гвардейцы разделились. Семеновцы укрепились на одном из холмов, а преображенцы, 2й Петербургский полк и драгуны Лейб-регимента изобразили атаку. Численный перевес решил бой в пользу атаки. Штурм самой крепости был провален из-за отсутствия артиллерии, застрявшей сразу по выходу из Петербурга. Сказалась нехватка лошадей для их перевозки. Куда делись лошади, никто не знал. На море тоже не все было благополучно. Адмирал Змаевич привел только тридцать галер. Где остальные? Будут вот-вот, только соберут припасы. Позже, военный прокурор Суворов (отец будущего генералиссимуса) выяснит, что корпуса галер и прочие необходимые вещи сгнили от ненадлежащего хранения или распроданы с ведома командующего галерным флотом.

У Апраксина дела обстояли не лучше. Из сорока числившихся в Балтийском флоте линейных кораблей пришло только пять. Еще десяток можно было привести, если потратить несколько недель на их подготовку. Генерал-адмирал хмуро оправдывался, что флотские давно не получают жалованья в полном объеме, корабли гниют в портах не один год без ремонта и вообще все плохо! Меншиков предложил разворачивать полки обратно в столицу, но я упрямо поджал губы.

— Будем ждать прихода осадной артиллерии.

Солдаты и матросы устроились отдыхать, поедая гарнизонные припасы и те, что привезли галеры. Устроили по моему предложению, соревнования по лапте, залповой стрельбе, бегу, метанию гранат и скачки. Понаблюдав некоторое время за этой суетой, я со свитой отправился в город.

Выборг насчитывал полторы тысячи жителей и пару полков солдат гарнизона. Город был укреплен крепостью, названной Рогатой за характерные остроконечные очертания крайних бастионов. Находился на полуострове в глубине Выборгского залива. Раньше рядом выходило в море западное русло реки Вуоксы, которое имело еще и восточное русло, впадающее в Ладожское озеро. Сейчас западное русло пересохло и этот естественный канал исчез.

В сопровождении коменданта города Шувалова (отца камер-юнкеров цесаревны Елизаветы Петровны) я прошелся по мощеным улочкам города, по крепостному мосту перебрался на Замковый остров и забрался на высоченную башню Святого Олафа. Отсюда залив и крепость к юго-востоку видны как на ладони. На северо-западе находился большой остров, который начали заселять переселенцы из России. Здесь в истории Игоря Семенова при Анне Иоанновне возвели новые укрепления против шведов — Анненкрон. Но они ни разу за всю свою историю не были востребованы, так что и я не собираюсь тратить ресурсы на их строительство. Уж не знаю насколько мое послезнание поможет избежать ненужных трат, но в истории России востребованы были только укрепления против атак с моря, а границы с успехом прикроет сильная армия. И это относится не только к Выборгу.

Позже меня угощали ухой из местной рыбы и местными знаменитыми кренделями. Рецепт его завезли лет четыреста назад монахи-францисканцы, а потом передали местному пекарю. В середине 19 века между семьями пекарей Вайттиненов и Леппиненов разразилась даже "крендельная война" за правообладание тем самым старинным секретным рецептом! Я расспрашивал о местном хозяйстве. Через Выборг вывозили лес, пиломатериалы, смолу, в Петербург поставляли гранит для строительства. Крупных мануфактур не было. Присутствующий на обеде генерал-адмирал Федор Апраксин рассказывал, как семнадцать лет назад штурмовал этот город.

— В марте пришли с восьмитысячным корпусом прямо из Кронштадта по льду и стали возводить осадные укрепления. Брюс с основными силами за проливом, а Берхгольц на юго-востоке с вспомогательными. Земля была тяжелая, мерзлая и каменистая, так что брустверы делали из мешков с шерстью. Так простояли весь апрель. Подвели батареи на достаточное расстояние к стенам и стреляли из своих полевых орудий. В мае Крюйс дождался ухода льда и привел эскадру с осадной артиллерией. Петр Алексеевич тоже прибыл, проинспектировал осаду и похвалил меня. В начале июня начали бомбардировку и за пять дней сильно порушили крепость и город. После этого шведы сдались на условиях свободного выхода с оружием, но тут Петр Алексеевич прибыл в гневе и арестовал всех пленных за то, что в Стокгольме посла нашего Хилкова не отпустили, как договаривались. Мы ихнего выпустили, а они видишь, обманули!

— За это тебе мой дед Андрея Первозванного дал?

— Да. Еще золотую шпагу, помнишь, я показывал тебе, Петр Алексеевич? И чин генерал-адмирала пожаловал.

Граф Федор Матвеевич Апраксин, один из главных сподвижников Петра I. Брат царицы Марфы, вдовы Федора Алексеевича, и еще двоих Апраксиных, Петра (президента юстиц-коллегии) и Андрея (обер-шенка, то есть заведующего дворцовыми винными погребами). Сам Федор являлся главным организатором строительства российского флота, победителем в сражении у мыса Гангут. Отличался гостеприимством, добрым и веселым нравом. Через год ему предстояло умереть, а состояние его поделят родственники. Свой дворец он подарит императору и позже на его месте Растрелли отстроит знаменитый новый Зимний дворец. Сейчас Федор Матвеевич был удручен старостью и борьбой за власть среди его друзей. Один его друг, Меншиков, сослал другого его приятеля, Петра Толстого, в Соловки. Бутурлин, Нарышкин, Девиер тоже подверглись гонениям. Расстраивало и печальное состояние флота. После бурного строительства при Петре Великом уже несколько лет не закладывался ни один новый корабль, а старые быстро догнивали в порту Кронштадта без дела.

— Христа ради, Петр Алексеевич, отпусти меня на покой!

Я вздохнул и взглянул на Меншикова. Александр Данилович принялся успокаивать старого адмирала. В отставку он его не отпускал, видимо опасался, что идущий ему на смену голштинец Сиверс может усилить партию цесаревен, с которой сейчас обострилась придворная борьба.

В паре верст от бастионов рогатой крепости Выборга находилось городское православное кладбище. После присоединения к России, постановки сильного гарнизона и начала притока гражданского населения из глубин империи, кладбище неуклонно росло. В одном из уголков нашлось несколько могил солдат, погибших во время осады. Так как штурма не было, могил этих было относительно немного. Но я, на вскидку, насчитал больше сотни — от холода и болезней умирали часто гораздо больше на войне чем от пуль и ядер. Еще какое-то число русских солдат было похоронено за проливом, где стояла основная группа войск. Пока я стоял, молча разглядывая кресты, гвардейцы расчистили могилы и возложили живые полевые цветы в форме креста на каждую. Я посоветовался со своим духовником отцом Тимофеем насчет обряда. Искусственных цветов в это время не делали. Тем более надписи на венках. Лет через двести такой древнеримский обычай придет в Россию и церковь не вполне его одобрит, как и светскую музыку на похоронах. Но живые цветы на могилы приносили еще первые христиане. Отслужили молебен. Залп из фузей роты гвардейцев всполошил птиц, взлетевших с окрестных деревьев. Офицеры и придворные, последовали моему примеру и возлагали цветы и венки на могилы солдат и офицеров, похороненных в этой земле, совсем недавно ставшей русской.

Глава 6.

В обратный путь в сторону Петербурга я отправился верхом, в сопровождении Лейб-Регимента и части свиты. Это дольше чем морем, но все эти маневры были частью моего плана сближения с армией. Да и приятно было путешествовать в июне по этим красивым лесам. Дорога была хорошо расчищена, иногда деревья расступались и было видно море.

Осадную артиллерию так и не дождались. Идея её перевозки по суше оказалась неудачной. Собственно, если в этом варианте истории предстоит осада Данцига, Перекопа или Очакова — тяжелые осадные орудия можно будет перевозить реками и морем на стругах, галерах или линейных кораблях. Странно, что никто из моих генералов не посоветовал везти орудия морем. И ведь спросить не с кого! Военная коллегия выполняла функции Генерального Штаба (которого в этом времени еще не было) лишь отчасти. Меншиков тянул одеяло главнокомандующего на себя, Апраксин с флотом отдельно, генерал-фельдцейхмейстер Гинтер с артиллерией отдельно, генерал-кригскомиссар Чернышев со снабжением отдельно.

По тракту я ехал рядом с Меншиковым. Князь изредка надрывно кашлял, сетуя, что курение до добра не доводит. Насколько я знал, у него был туберкулезный артрит, поэтому старался держаться от него на расстоянии и молил Бога уберечь от заразы. По моей просьбе, герцог Ижорский вспоминал начало нашей польской компании в Северной войне.

— К пятому году Карл шведский много раз уже бивал Августа саксонского и добился, чтобы часть поляков избрали королем Станислава Лещинского. Но Петр Алексеевич помог Августу деньгами и войсками, да и сам с главной армией пришел в Польшу. На зиму уехал в Москву, а шведы неожиданно осадили нашу армию в Гродно. Август сбежал, а командовать остался Огилви.

— А ты где был, Александр Данилович?

— Петр Алексеевич настрого запретил вступать в открытый бой с Карлом, а конницу в осаде не убережешь, поэтому я отошел с драгунами к Минску. Огилви ждал подмогу от Августа, но того разгромили при Фрауштадте. Жестокая битва была! Наемники французские прямо в бою переметнулись к шведам. Конница Реншельда зашла саксонцам в тыл, и они побежали. Остались только русские полки Немировского. Четыре часа бились в окружении и только к ночи Ренцель смог прорваться с частью войск. Тех, кто остался и сдался, свеи казнили без жалости. Вот где молебен по русскому солдату отслужить надо! Четыре тысячи были застрелены и заколоты только потому, что они русские! Как овцы на бойне! За людей нас не считают, сволочи шведские!

Меншиков зашелся в кашле, потом продолжил:

— В феврале это было. В Гродно люди от голода тысячами умирали. Только в марте прорвались, а ледоход, болота и весенняя распутица помешали Карлу преследование организовать. Тогда он повернул войска в Саксонию и добил войска Августа. Русские во главе с Ренцелем долго выбирались к своим, отказались в Австрию отступать. Я же в Польше воевал с генералом Мардефельтом и Лещинским. В октябре шестого города мы их окружили под Калишем.

Август хоть и хотел замириться со шведами, да при мне не мог отступиться. Пришлось ему в бой тоже вступать. Я командовал на правом фланге, Август на левом, наши поляки Сенявского и Ржевуского за нами.

Меншиков поправил треуголку и взглянул вдаль вдоль лесной дороги, вспоминая былое.

— Мы тогда лихо дрались, сам драгун в атаку водил. Шведы отбили нашу первую атаку, конница их на нашу пехоту навалилась, а я и поймал их на этом. Окружили пехоту и три часа в непрестанном огне были. Побили всех, кого не побили — в плен взяли. Разве только малая часть из конницы шведской ушла. И самое главное — впервые русские полки в выучке своей шведам не уступили! Ну а потом добили отступивших сразу в вагенбург поляков Сапеги и Потоцкого.

— Сапеги? Это который наш фельдмаршал?

— Не... другой. Двоюродный брат вроде.

— Все равно не доверяю я фельдмаршалу и его сыну.

Светлейший заинтересованно и немного удивленно на меня взглянул. Он имел свои претензии к бывшему фавориту императрицы и его отцу, но от меня такого резкого заявления не ожидал.

— От чего же, Петр Алексеевич?

— Случись, умрет Август Саксонский и Лещинский снова появится в Польше. Кого поддержат Сапеги?

— Так этот вроде наш. Сына своего на Софье Скавронской женит.

— А оно нам надо? Софья племянница императрицы и приданное за нею большое. Лучше уж из своих кого с нею обручить, чем отдавать тому, в ком врага вижу!

— Так супружеству и помешать можно, если воля царская будет.

— Вот и помешай, Александр Данилович. Пусть уезжают оба в Польшу, а Скавронской жениха другого найди!

С видимым удовольствием, Меншиков обязался исполнить мое неожиданное повеление. В свое время младший Сапега отказался жениться на его дочери, моей теперешней невесте, и теперь пришла пора отомстить!

Вот так и беседовали, получая от разговора обоюдное удовольствие. Мелькала у меня мысль, что Меншиков не так уж плох. Может, я к нему придираюсь? С другой стороны, не представляю, как я могу доверять человеку, организовавшему первый в этом веке дворцовый переворот, да еще против меня? Это когда наследницей деда выбрали Екатерину. То, что он сейчас на моей стороне ничего не гарантирует в будущем. Да и в остальном, не представляю, как смогу удержать его в рамках. Эти постоянные гонения на реальных и мнимых его противников. Последний случай — Шафиров, из кресла президента Коммерц-коллегии отправленный китов ловить, точнее, организовывать Китобойную компанию. На днях дошли слухи, что он по болезни застрял в Москве, так Верховный Тайный Совет отписывал Ромодановскому отправить барона в Архангельск незамедлительно. Хотя идея сама по себе интересная, но что Меншикову взбредет в следующий раз? Дубинкой его потчевать, как мой дед делал? Не смешно. Пацан против здоровенного мужика. Скорее уж он за розгу возьмется, хотя и это уже невозможно для него. Вот и получается, что он не может справиться со мной, а я с ним — двоевластие, которое меня никак не устраивает. Ну и болезнь его явно заразная. Хотя в истории он умер от оспы в ссылке за Уралом, подхватывать туберкулез от него мне совсем не хотелось.

К вечеру полки прибыли к месту ночевки. Застучали топоры, солдаты поделились на кашеваров, установщиков палаток, добытчиков мяса и соломы из окрестных деревень. Я оставил лагерную суету и искупался в одном из соседних озер. Несколько офицеров последовали моему примеру. Часть свиты постеснялась и отдыхала на берегу после долгого марша.