Маскарад

— На вас падёт кара Господня, — бросил мне в спину священник. — Вы познаете вся мощь Его гнева.

Я пропустил мимо ушей эти слова, слишком часто их бросали мне в лицо или, как сейчас, в спину. Хотя раньше кар Господних меня настигли вполне мирские.

Я отпустил Горную ведьму там, где она сказала, и отправился дальше, и лишь по возвращении узнал, что тощий клирик оказался не последним человеком в хоффской Церкви. Поэтому меня в один миг выперли из университета, под каким-то насквозь надуманным предлогом. Так я стал безработным.

Глава 1.

Я едва не скатился с кровати от ужаса, пронзившего сердце раскалённой добела иглой. Сна не запомнил и мне отчего-то казалось, что так оно лучше. Мне часто снились разные жуткие сны после того, как побелели волосы. Проклятье! Как же мне надоели эти кошмары, надо что-то делать, по крайней мере, начинать. В конце концов, у меня и выходное пособие заканчивается, скоро за квартиру будет платить нечем.

Я сполз с кровати, именно сполз, поглядел на своё, так сказать, лицо в зеркале. Девушки уверяли, что у меня красивое лицо, мне же оно всегда казалось более чем заурядным, сейчас же оно — помятое и малость затёкшее (я славно праздновал свою отставку) было совершенно непривлекательным. От созерцания этого душераздирающего зрелища меня оторвал настойчивый стук в дверь.

— Не заперто! — бросил я, уже зная, кто там. — Входи, Мариус.

Дверь отворилась, на пороге стоял высокий человек, одетый только в чёрное, это был Мариус Штауффен — мой старинный друг из службы императорских исполнителей. Я не имел никаких предубеждений тех, кто выполняет столь деликатные поручения нашего императора. Чем они, в конце концов, хуже тех же наёмных бретёров, а ведь последних на каждом углу воспевают менестрели за их отвагу и прочее.

— Славно-славно, — бросил он свою любимую фразу, — и как наши дела?

— Твои — не знаю, — ответствовал я, — а мои — хреново. А ты как?

— Рублю потихоньку, — бросил Мариус вторую коронную фразу.

— И как рубиться? — теперь я бросил свою "коронку".

— Попробовать не хочешь? — О, что-то новенькое! — Я же знаю, что ты остался без работы и с такой репутацией, как сейчас тебя никто не возьмёт. Даже фон Геллен, хотя ещё месяц назад с руками бы оторвал. Все бояться этого бесноватого Майнца — он близкий друг нашего кардинала Карла Либерра, тот использует его направо и налево в своих клириканских махинациях.

— А ты, значит, не боишься? — заинтересовался я.

— Чего бояться палачу, — пожал плечами Мариус, — я имею дело со смертью и мучениями едва не каждый день, так что давно перестал бояться чего-либо. Так что ты думаешь, насчёт моего предложения?

— Ничего не бояться — это, конечно, хорошо, — буркнул я, — да и с Вечной странницей мне не впервой дело иметь... — Я понял, что уговариваю самого себя. — Согласен, — кивнул я, отворачиваясь от зеркала, — где подпись ставить?

— Не с Баалом договор заключаешь, — усмехнулся исполнитель. — Если согласен, то отныне ты — императорский исполнитель. И перво-наперво тебе надо бы убраться подальше отсюда, значит, ты отправишься в Богемию, там на развалинах крепости Вышеград обозначилось какая-то подозрительная активность. Ты с этим должен разобраться.

— Что-то моя новая работа мало отличается от старой, — недоверчиво заметил я.

— Тебя это не устраивает? Могу организовать тебе неплохое местечко на площади Плахи, не желаешь? Нет. Тогда слушай дальше. Недавно отсюда в Кралов был вызван один молодой и весьма амбициозный адвокат, который должен помочь одному богемскому нобилю — графу Тибальту Горну; приобрести недвижимость в Хоффе. Это весьма насторожило старину Фитца.

— Богемская разведка, — едва не рассмеялся я, — что это такое? Не надо так смешить меня, Мариус.

— Ну, богемская разведка тут не при чём, — отмахнулся исполнитель, — я, вообще, не слышал о ней. Тут дело куда сложнее. Этот граф Горн — дальний родственник Рихарда Гогенштауффена, претендовавшего на престол при прадеде нашего кайзера. Его потомки так и не отказались от этих претензий, не смотря на прошедшие годы. Вполне может иметь дело заговор.

— По мне, это ещё смешнее богемской разведки, — пожал плечами я, незаметно настраиваясь на свой обычный деловой тон.

— Согласен, но проверить мы обязаны, а это дело — в самый раз для тебя. Ты же великий спец по подобным операциям, как-никак бывший "учёный-историк". Прибьёшься к этому адвокату, его зовут Дитер Фогель, он отбывает из Хоффа через несколько дней — дилижансом отправляется в Терниц, а оттуда кораблём в Штирию. Срывать сделку ты не должен. Просто разберись, что к чему и возвращайся. Ясно? — по-военному поинтересовался он.

— Ясно, — так же чётко отрапортовал я, вытягиваясь в струнку, как на плацу, на императорском смотре.

— Ну, а раз ясно, — хлопнул он меня по плечу, — то пошли поправлять здоровье.

Я стоял на станции дилижансов, исподтишка разглядывая адвоката Дитера Фогеля. Самый, надо сказать, тривиальный человек. Довольно молод, лет двадцать пять — не больше; физиономия довольно слащавая, как у меня много лет назад (это я только выгляжу лет на тридцать с хвостиком, не забывайте я — полуэльф и век куда длиннее человеческого), но внутренняя сила в его чертах есть. Он упрям, но не глуп, и своей настойчивостью может добиться очень и очень много в этой жизни, если только не столкнётся с кем-либо более упрямым чем он сам.

Дилижанс представлял собой здоровенную карету на несколько десятков человек, вещи помещались прямо на крыше её и за дождь, снег или иные капризы природы перевозчики ответственности не несли, — о чём сообщала латунная табличка над дверью. Забравшись внутрь, я намерено сел рядом с Дитером, ненавязчиво оттеснив смазливую блондинку, явно положившую на него глаз. Он с благодарностью покосился на меня, я усмехнулся в ответ.

— Могу и отсесть, если вам моя компания не по нраву, — усмехнулся я.

— Нет-нет, — тихо рассмеялся Дитер, так чтобы не услышала блондинка, переключившая внимание на молодого гвардейского офицера, польщённого её вниманием, — я оставляю здесь, в Хоффе, невесту.

— Ха, — снова усмехнулся я, — так это же последняя возможность пожить в своё удовольствие. Радуйтесь.

— Я люблю её, между прочим, — едва не обиделся Дитер, — так что попросил бы воздержаться от комментариев, герр... — Он замялся, поняв, что не знает моего имени.

— Гартхаус, — представился я. — Юрген Гартхаус.

— Фогель, — ответил он. — Дитер Фогель. Приятно познакомиться, — не смотря ни на что добавил он.

— Взаимно, — кивнул я. — И куда же влечёт вас долг, заставляя бросить любимую невесту?

— В Богемию, — вздохнул мой новый знакомый, — в бывшие эльфийские земли.

Я присвистнул, изображая недоумение, хотя отлично знал, куда направляется герр адвокат. Правда, Мариус не упомянул, что замок родственничек Гогенштауффенов держит не где-либо, а в отвоёванных не так давно у эльфов землях. Адранда, Салентина и Иберия собрали мощную армию, обрушившуюся на Эльфийские леса, в те времена простиравшиеся на куда как большие пространства, занимая почти половину территории современных Вольных княжеств, за исключением, конечно же, Мейсена, отгороженного Алым анклавом. Война, названная Конкистой, длилась много лет, потери с обеих сторон исчислялись тысячами, что особенно губительно сказалось на моих родичах по отцу, ведь дети у них рождаются очень нечасто, не смотря на долгий век Старшего народа. Но со временем политические разногласия и угроза со стороны Фиарии и моей родины свели все военные достижения на нет, а отвоёванные земли перешли к Вольным княжествам.

— Далековато, — заметил я, — но и меня несёт туда же, только поближе. Я — учёный, меня пригласили на раскопки в Вышеграде.

— Не боитесь, у этого замка дурная репутация. Говорят, там вампиры водятся.

— Вампиры водятся в Алом анклаве, что по соседству. Остальное — пустопорожние байки, научно выражаясь, фольклор. Меня же интересует исключительно информация о событиях времён последних Походов за Веру. Именно из Богемии и Сибиу шло рыцарство на халинцев, через них же возвращались они, разгромленные халифом Измаилом.

— Я знаю историю не хуже вас, герр Юрген, но спасибо за экскурс.

Так за неспешной беседой под стук колёс дилижанса я выведал у Дитера имя его возлюбленной невесты и историю с контрактом, погнавшую жениха прочь от невесты за тридевять земель. Человеком Дитер был небогатым, а, согласно традиции, свадьбу должен был устраивать жених. Невеста была, напротив, из очень богатой семьи, которая, естественно, была против свадьбы и ей родственники вполне могли, согласно той же традиции, отказать устроившему неподобающую для дочери свадьбу жениху. Традиция была давным давно отжившая своё и жених и невеста могли послать родню подальше, но жить без благословения, неправильно. По крайней мере, так считал Дитер. Вот и отправился он в далёкую и "дикую" по мнению многих подданных моей родины и особенно обывателей Хоффа Богемию, чтобы улаживать сделки с землёй тамошнего графа. А сделки эти сулили неплохой барыш многим и многим, включая и скромного адвоката, занимавшегося всего лишь "бумажной стороной".

На корабле, отплывшем из Терница, мы свели довольно близкую дружбу. Причиной её стала жесточайшая "морская болезнь" несчастного Дитера, то и дело кидавшая его иллюминатору и каюты или борту быстроходного клипера, совершавшего регулярные рейсы по Внутреннему морю, перевозя ценные партии грузов и пассажиров. Благодаря острым обводам, корабль буквально резал волны и шёл, практически не сбавляя скорости в любую погоду, что лишь добавляло мучений Дитеру. Я выводил болезного на палубу, что называется, под ручку, уговаривал съесть хоть маленькую миску жидкого бульона, который не должен был немедленно попроситься наружу, по идее. За несколько недель плаванья молодой адвокат сильно осунулся и похудел, став похожим на собственный призрак. Но, наконец, мучения его подошли к концу — клипер пристал в Дарлове, юго-западном порту Вольного княжества Штирия, там его уже ждали.

Огромная угольно-чёрная карета размерами не уступала дилижансу, в котором мы добирались до Терница, на козлах её устроился высокий тип, затянутый в того же цвета сюртук, на поясе он носил разбойного вида саблю, хотя видом этого оружие здесь, в Штирии никого не удивишь — каждый второй дефилировал с такой же, шпаги на востоке, вообще, не в чести. Настораживало то, что он носил широкополую шляпу, полностью скрывающую лицо, хотя солнце отнюдь не было ярким. Осень, как-никак.

— Дитер Фогель, — осведомился прямо с козел кучер, поигрывая длинным хлыстом. — Прошу. — Он махнул кнутовищем на дверь.

И тут я понял, что особенно насторожило меня — кучер был вампиром. Вот так, так. Дела. Что-то тут попахивает не эфемерным заговором или богемской разведкой, тут дело ближе к епархии моего тощего друга, как бишь его, Майнц. Надо будет выйти на нашу агентуру здесь или, по крайней мере, в Кралове, сообщить Мариусу о таком повороте дела. Может быть, удастся поскорее вернуться домой, ведь не наша епархия, как я уже говорил, даже с точки зрения моей предыдущей работы.

Попрощавшись с Дитером, неохотно забравшимся в жутковатую карету, я направился в небольшую контору под названием "Скобяные изделия Збылютова и сыновья". Этот самый Збылютов был не только славным слесарем, но и шпионом, завербованным в незапамятные времена. На нашу разведку — и я подозреваю, что не только нашу — работали и его многочисленные сыновья. Из-за того, что он был слишком жаден до денег Збылютова использовали только для передачи не очень важной информации в Хофф. Такая, как моя, вполне подходила под "не очень важную".

Я обрушил на дверь под вывеской "Скобяные изделия Збылютова и сыновья" град ударов. Хлипкая, сработанная из тоненьких досок, дверь содрогалась, однако выдерживала всё, скрипя и жалуясь на тяжкую жизнь. Наконец, распахнулась, на пороге стоял незнакомый мне человек. Я отлично знал и самого старого Збылютова и всех троих его сыновей, поэтому первым делом поинтересовался:

— Ты кто такой?

— Племянник, — ответил тот, чётко, как "легенду".

Ни братьев, ни сестёр у Збылютова не было. Ловушка!

Я отступил на шаг, роняя руку на палаш. За спиной моей матерелизовались двое дюжих парней с карабеллами в руках. Такая же как по волшебству возникла и у "племянника". Он первым схлопотал пулю в живот — я умел стрелять "от живота", хоть и может быть довольно опасным для неопытного стрелка. Я же крутанулся на каблуках, парируя выпады стоявших сзади молодцов. Они были не слишком готовы к столь яростному отпору, первый отлетел, получив удар ногой в живот, второй яростно ударил меня карабеллой, я парировал его и приложил дюжего парня полусферой гарды по зубам. Одного следовало брать живым.

Получивший по зубам не утратил боевого задора, но и мастерства это ему, конечно, не прибавило. Мне надоело возиться с ним. Парировав мощный, но совершенно бестолковый удар, я отбил клинок его сабли далеко в сторону и продолжением движения широко рубанул его через грудь. Захрипев, здоровяк медленно осел на землю, а ко мне уже устремился отброшенный несколькими минутами раньше к стене. Я скрестил с ним клинки, сделал шаг вперёд и резко рванул руку назад и вверх. Он сумел удержать карабеллу, но я и не думал оступаться, не для того начал эту заваруху. Мы вновь скрестили клинки, на сей раз я был ещё на полшага ближе, так что сцепились они ближе к основанию, что устраивало меня как нельзя больше. Новый рывок — теперь гораздо сильней предыдущего. Сабля летит мне за спину, а клинок палаша останавливается в полу дюйме от вражьего горла.

Я уже собирался задать ему несколько вопросов, как вдруг за спиной моей грянул выстрел. Пуля пробила навылет грудь обезоруженного здоровяка, как его "коллега" он медленно осел на землю вдоль стены, оставляя на ней широкую багровую полосу. Я обернулся и увидел лжеплемянника Збылютова, привалившегося к дверному косяку. Левой рукой он зажимал раны на животе, а в правой держал разряженный пистоль. Он был полностью и безоговорочно мёртв и мне оставалось только гадать — дрогнула ли его рука перед смертью или же он прикончил своего товарища, чтобы он не смог ответить на мои вопросы. Последнее, впрочем, маловероятно.

Оттолкнув плечом труп "племянника", я вошёл-таки в "Скобяные изделия Збылютова и сыновья". Никаких следов как самого Збылютова, так и его сыновей, скорее всего, их вывезли куда подальше, на кладбище, к примеру. Выходит, и в Штирии завелась контрразведка. Плохо, очень плохо. Теперь до самого Кралова не выйдет отправить весточки Мариусу.

Покидать "Скобяные изделия" пришлось через окно в задней комнате. На выстрелы и звон стали изволила явиться стража, а мне иметь с ней дело совершенно не хотелось. И так забот полон рот, надо догонять карету, увезшую Дитера, и как можно скорее.

Несколько недель в седле, при довольно быстрой скачке окончательно испортили настроение. Я мчался в Кралов, то и дело подгоняя коней, которых менял на каждой почтовой станции и постоялом дворе за немалые деньги, каждый раз оставляя там старую лошадь. При каждом удобном случае я расспрашивал о чёрной карете, едущей из Дарловы, и каждый раз люди, с которыми я говорил, будь то битые жизнью трактирщики и смотрители почтовых станций или же простые крестьяне — холопы, по-местному, — творили знаки Господни, услышавшие об этом женщины инстинктивно укрывали собой детишек, а мужчины своих жён, однако никто ничего не говорил. Не развязали языков ни дармовая выпивка, ни прямые посулы денег. Местные, похоже, боялись даже думать о чёрной карете и её владельце. Я, в общем-то, их понимал — раз уж на козлах сидел вампир, то кем может быть её хозяин, мне даже думать не хотелось.