Здесь было тихо, не горел ни один дом, вообще, вся эта часть города казалась заброшенной. Я шагал по тихим улицам, ориентируясь на зарево пожара, но почему-то долго не мог найти туда дороги. Вот что значит бродить по незнакомому городу, да ещё ночью. Хотя спустя некоторое время мне стало казаться, что кто-то намеренно водит меня за нос, уводя подальше от места боевых действий.

Поэтому я не особенно удивился, когда за моей спиной выросла тёмная фигура. Я уловил её краем глаза, не разбираясь, развернулся, нанося удар мечом, — тщетно. Кто это не был, он растворился в ночи. Чтобы уже через мгновение вновь возникнуть за моей спиной. Я ударил вновь, осознавая всю бесполезность своих действий. Но иначе я просто не мог поступить. Когда же за моей спиной в третий раз возникла тёмная фигура, я решил заговорить.

— Кто ты? — спросил я, не оборачиваясь. — Чего хочешь от меня?

— Юноша, — раздался странный женский голос в ответ, — ты порывист и дерзок. Именно такие нужны клану.

— Какому ещё клану?! — воскликнул я. — О чём ты ведёшь речь, женщина?

— Давно никто так не разговаривал со мной, — в голосе за моей спиной послышалась ирония. — Тебе стоит быть немного почтительнее с той, кто решает сейчас твою судьбу.

— Всё моё почтение к таким, как ты, вот. — Я поднял над головой меч, чтобы стоящая за моей спиной увидела его посеребрённый клинок. — И только.

— Весьма прискорбное отношение к старой леди. — Она надо мной просто издевалась! — Не прошло и пятисот лет со времён падения Энеанской империи, а какое падение нравов. — Она как-то странно рассмеялась, от этих звуков мне стало не по себе, но ещё страшнее мне стало, когда она таким же неуловимым движением вышла из-за моей спины — и я увидел её.

Она была где-то моего роста, а это, между прочим, шесть футов три дюйма, одета в простое платье тёмно-золотистого цвета, на плечи наброшен короткий плащ, какие носили ещё в той самой древней империи, которую она вспоминала, с капюшоном и вуалью, закрывающей нижнюю часть лица. Я видел только холодные глаза неопределённого цвета и высокий лоб, присущий, если верить одной новомодного теории с трудно запоминающимся названием, мудрым мыслителям.

— Ты — мой, — сказала она. — Мне некогда возиться с тобой, слишком скоро встанет солнце. Ты, кстати, его больше не увидишь!

Она смахнула с лица вуаль — и я задохнулся от ужаса. Вся нижняя часть его представляла собой чёрное месиво, из которого торчали ослепительно-белые зубы. Два особенно развитых клыка, как и положено уважающему себя вампиру, вонзились мне в шею — мир померк для меня...

Глава 3.

Всё вокруг объяло пламя. Её братья, сёстры и дети сражались с энеанскими легионерами, но куда хуже закованных в бронзу воителей были их союзники из Каппадоцо, Тореадор и Малкавиан под руководством энеанских вентру Камиллы. Уже третью ночь пылал Картахен — её город, детище Троиля, давшего ей Становление. Он приказал ей уходить и уводить всю молодёжь из гибнущего города. Она пыталась отказаться, хотела драться с врагами до конца, но Троиль сказал ей:

— Екатерина, ты самая мудрая из моих детей, из всех бруджа, что жили со мной в Картахене. Отныне на твои плечи ложиться ответственность за всех тех, кто покинет гибнущий город. Я завещаю тебе одно — воздержись от мести нашим нынешним врагам. Я знаю, многие из молодых и горячих юнцов станут призывать к мести Вентру и остальным, не поддавайся на их уговоры. Мы, бруджа, не кровавые берсерки, но мыслители, не забывай об этом. Пускай ярость, поселившаяся в нашей крови в эти ночи, не затуманит вашего разума, которым всегда в первую очередь славились бруджа. А теперь ступай, Екатерина. С этого момента ты — глава клана Бруджа.

Екатерина исполнила последний приказ своего Сира, но он ничего не говорил о том, как они станут выбираться из гибнущего Картахена. Она провела воинов бруджа через ряды энеанских легионеров — и это была настоящая кровавая жатва, смертные ничего не могли противопоставить дикой ярости вампиров, которых после этой ночи назовут "берсерками". Но и среди них были потери. Не все бруджа были воинами, большая часть их — и среди них сама Екатерина — более мыслители, нежели деятели, они не привыкли сражаться и убивать. Противостояли же им профессиональные солдаты, большую часть своей сознательной жизни проведшие в сражениях. Одной из таких жертв стала Екатерина, дравшаяся в первых рядах бруджа.

Её толкнул скутумом высокий легионер в изорванном плаще старшего центуриона, она отлетела почти на полшага, едва не упав в кровавую грязь. Он занёс над ней гладиус со специально посеребренным клинком — Камилла не упускала ни малейших мелочей, — но замер, увидев, что перед ним женщина. Екатерина кинулась к нему, вонзила клыки в незащищённую шею. А вот незадачливого вояки был не столь щепетилен, он коротко ударил Екатерину тяжёлым навершием меча в челюсть. Вампирша глухо взвыла, отступая, зажав руками покалеченный рот. На землю к её ногам падали выбитые зубы.

* * *

Голод, нет, жажда, именно жажда рвала меня на куски. Кажется, я что-то кричал, что именно, не помню, да и не стоит, думаю, вспоминать. Ноздрей моих коснулся манящий запах, запах пищи. Я рванулся и впился отросшими клыками в тонкое запястье — кровь рванулась в моё тело, наполняя жилы огнём и памятью, новой не-жизнью.

— Хватит, дитя, — произнёс над моей головой знакомый голос, принадлежащий Екатерине мудрой, — ты несдержан. — Её сильная рука оторвала меня от запястья.

Я задохнулся от негодования и разочарования. Меня оторвали от пищи. Но теперь мой рассудок вернулся ко мне, чудовищная жажда отступила. Я увидел знакомое лицо Екатерины, теперь я понимал, почему она носит такою плотную вуаль.

— Ты едва не выпил меня до дна, Кристоф, — укоризненно произнесла Екатерина, — это не самый лучший поступок для потомка.

— Я не хотел быть вампиром, — резко бросил я, — ты сделала меня таким, так вот теперь и...

— Замолчи, — оборвала меня Екатерина, — никогда не смей более разговаривать со мной в таком тоне. Я позволяла тебе это, когда ты был человеком, но отныне — мой потомок, я — твой Сир. Ты должен держаться соответственно.

— Мне плевать! — рассмеялся я.

— Разреши мне взять его в оборот на пару дней, миледи, — произнёс здоровенный человечище в стилизованных под энеанские доспехах, — станет как шёлковый.

— Нет, Костас, не стоит. У нас этих недель нет. Дитя, будь вежливее со старшими, особенно со своим Сиром, иначе тебе не прожить и пары лет в том новом мире, что я открыла перед тобой.

— Я не хотел этого, — отмахнулся я, изучая между делом помещение, где оказался.

Это был просторный зал, также выполненный в энеанском стиле, кажется всё вокруг было сработано из мрамора. Где-то вдали, теряясь в многочисленных тенях, угадывались книжные полки. Уж не в знаменитый ли Краловский университет меня занесло? Похоже, именно туда.

— Довольно, Кристоф, ты утомляешь меня своим упрямством. Оно, между прочим, достоинство ослов, запомни это. Посмотрим, будешь ли ты также упорен в сражении за клан Бруджа, как в собственной глупости. Если это окажется так, то я прощу тебе все глупости, что ты наговорил мне.

— Я не хочу сражаться за твой клан!

— Твоего мнения никто не спрашивает.

— Убей меня, но я не стану этого делать!

— Я не стану убивать тебя, Кристоф, — бросила Екатерина, мне даже показалось, что она усмехнулась под своей вуалью, — просто погружу на пару дней в торпор. Обычно, этого достаточно, чтобы остудить самую горячую голову.

— Не стоит пробовать этого, Кристоф. — В зал вошёл приземистый широкоплечий вампир с "ёжиком" соломенных волос и простецкой физиономией, присущей, как правило, представителям крестьянского сословия или мейсенской аристократии. — Поверь мне на слово, лучше подчиниться миледи и не вынуждать её принимать крайние меры.

— Воинам всегда легче договориться между собой, — не скрывая иронии, произнесла Екатерина.

На самом деле, не простые слова светловолосого вампира произвели на меня впечатление. Память только что испитой крови Екатерины Мудрой пробудила во мне тайный смысл и ужас слова "торпор". Умереть, стать вампиров и снова отправиться во тьму — нет, это слишком для меня. Проще уж найти окончательную смерть на службе клану Бруджа.

— Итак, теперь, когда все разногласия улажены, — оторвала меня от мрачных мыслей Екатерина, — пора перейти, наконец, к делу. Вильгельм, что в монастыре?

Мне на мгновение показалось, что она спрашивает о женском монастыре святого Каберника, но нет, к счастью, речь пошла о другом монастыре.

— В логове Каппадоцо на Петровом холме тихо, как в могиле, словно все Некроманты позарывались в могилы, — отрапортовал почти по-военному Вильгельм, хотя и с изрядной долей иронии в голосе. — Я прошёлся по нижним уровням монастыря и даже заглянул на верхние — убежища некромантов. Там бродят младшие потомки низших поколений, но никого выше седьмого — восьмого я не видел.

— Это понятно, — кивнула своим мыслям Екатерина, — они укрылись на нижних уровнях убежища, думая, что так смогут избежать нашего гнева.

— Так мне посылать туда солдат, — оживился — хотя это звучит смешно в отношении вампира — Костас.

— Нет, — покачала головой Екатерина, — открытый конфликт нам не нужен.

— Но мы же не можем простить им кражу Записей Троиля? — изумился вампир-воин.

— Естественно, но у меня создалось впечатление, что кто-то намерено сталкивает нас с каппадоцо, а войны между кланами быть не должно. Не то время. Она может фатально сказаться на наших планах относительно чимисков. Нам нужны будут все солдаты для их исполнения.

— Записи Троиля надо вернуть! — хлопнул кулаком по ладони Костас, похоже, совершенно сбитый с толку противоречивыми заявлениями госпожи.

— Именно для этого в Петров холм и отправятся Вильгельм с Кристофом, — резюмировала Екатерина. — Это будет достойной проверкой сил моего потомка.

— Отправлять новообращённого прямиком в логово каппадоцо, — покачал седой головой Костас, — не слишком ли жестокое наказание за его дерзости.

— Кристоф, Костас, это тот самый смертный, что пробрался в рудник к чимискам и прикончил Азиду. Я видела это в его крови.

Костас, старый вояка, обращённый уже будучи совсем немолодым человеком (теперь я откуда-то знал, что после Становления вампиры перестают стареть), долго глядел на меня, но так и не нашёл чего сказать.

— Господа, — прервал повисшую в зале тишину Вильгельм, — пока мы тут стоим — солнце взойдёт.

Екатерина кивнула, признавая правоту потомка, и сделала нам с ним короткий знак, означавший, что мы можем удалиться выполнять её задание.

Выйдя, я понял, что мы действительно находились в университете. Насколько я помнил Кралов, он находился на западной окраине города, а монастырь Петров холм — кажется, где-то южнее и, вообще, топать до него не меньше часа. Но сначала нас надо было заглянуть к кузнецу, у меня не осталось ничего из прежней амуниции, как сообщил мне Вильгельм, ничего из этого я не смогу отныне и в руки взять, потому что все эти вещи наполнены силой Веры, смертельной для нас. Да уж, теперь я думаю о себе, как о вампире, дожился ты, благородный сэр Кристоф Ромуальд из Замкового братства.

— В кузницу я пойду один, — продолжал тем временем говорить мой спутник, — и вообще, надвинь капюшон пониже. Для всех обывателей Кралова ты геройски погиб в бою с ночным отродьем.

— Даже так, — протянул я, — а зачем вам было разыгрывать такую сложную игру?

— Нам незачем афишировать себя, Кристоф, — ответил Вильгельм, — мы же не кровожадные чимиски, которым плевать на смертных. Они считают их только пищей.

— И называют овцами, — добавил я, припоминая слова чудовища из рудника, — вот только не бывает у овец стальных зубов. Этого они не учли.

— Не впадай в патетику, Кристоф, — усмехнулся мой спутник, — тебе не идёт. Мы с тобой не вентру и уж тем более не дегенераты — тореадор. А пока, пора тебе немного поучиться. Подходящее местечко. Видишь, вот ту дамочку?

— Ту продажную девку? — уточнил я, кивая в сторону шлюшки самого не слишком высокого пошиба, подпиравшую стену в конце квартала. И как ей не холодно — вот-вот снег пойдёт?

— Теперь ты выражаешься как истинный бруджа, — вновь усмехнулся Вильгельм, демонстрируя клыки. — Выпей её. Подойди, сделай вид, что заинтересован в её "услугах" — и выпей. Я посмотрю вокруг, хотя место подходящее — никого вокруг и рыцари Иоанна сюда редко заглядывают. Место тихое. Приступай.

Вновь проснувшаяся в теле жажда уже давала о себе знать. Изменения, происходившие в моём теле, а они далеко не закончились с момента моего превращения в вампира, требовали энергии, а она, в свою очередь, поглощали заимствованную мною кровь.

"Дамочка", по меткому выражению Вильгельма, обратила внимание на то, что "благородный сэр" заметил её и даже шагает в её сторону. Она облизнулась в предвкушении неплохого заработка и уже собиралась, что-то сказать, когда не сумел-таки справиться с жаждой. Я впился клыками в её не слишком чистую шею — кровь уличной девки хлынула в моё тело. Вкус у неё был почти отвратительный, но сейчас это было именно то, чего я хотел больше всего.

— Довольно! — осадил меня голос Вильгельма. — Не стоит выпивать всё. После набега чимисков нам и так грозит новый налёт инквизиторов, лишние жертвы и слухи нам не к чему.

Я безо всякого удовольствия оторвался от девицы, уронив её на мостовую.

— Идём отсюда, Кристоф, — бросил Вильгельм, — у нас времени только до восхода солнца. А дел по горло. Идём.

Я не оглянулся на лежащую у стены девицу, которая похоже уже начала приходить в себя. Мы подошли к кузнице Велька минут через двадцать, я по совету Вильгельма отступил в тень, чтобы никто не мог увидеть моего лица. Он же скрылся в кузнице, вернулся довольно быстро, таща, как и давешний подмастерье, на одном плече кольчугу, а на другом пояс с мечом, почти таким же как и мой, посеребрённый. Этот, конечно же, был самым тривиальным, хотя меня это вполне устраивало.

Облачившись в принесённую им амуницию, я по привычке проверил меч. Оказалось, что он такой же, как предыдущий, с серебряным кантом по краю лезвия.

— Твой оружие было полно света Веры, смертоносного для нас, — ответил на мой вопрошающий взгляд Вильгельм. — А вообще, серебро убивает только прикасаясь к нам напрямую, к телу, как и осина.

Я кивнул его несколько невнятным объяснениям, с силой вдвинув клинок в ножны. Этот звук напомнил мне кое о чём, слишком как-то спокойно было на улицах Кралова. Об этом-то я и спросил у Вильгельма.

— Мне тоже интересно, куда подевались чимиски. Они не кажут носа из своих рудников со времени набега. Непохоже на них. Затевают они что-то, печёнкой чую.