Маскарад

— Там сейчас под его стенами такое твориться, — усмехнулся Кайл, с которым я успел почти подружиться за это время дороги, он, вообще, был человеком неплохим и общительным. — Собрались почти все работники нашего цеха — и церковные и, как мы, вольные. Слышал же, мир здесь между нами установлен. Временный. Знать бы ещё, надолго ли.

— Вряд ли, надолго, — пессимистично заметил я. — Клирики не захотят нарушать монополию на столь прибыльное и одновременно богоугодное дело.

Въездную пошлину, как обычно, уплатили раздельно, бросив доблестным стражам, скучавшим у ворот несколько больше чем положено. Надо же им хоть немного развеять скуку от длительного дежурства, а переплаченных нами денег хватило на пару кружек доброго пива каждому из служителей закона и порядка. Традиция.

Мы проехали по главным улицам почти через весь город, мало изменившийся со времён моего последнего визита. Где-то на середине дороги я спрыгнул с козел, едва не угодив в глубокую отвратительного вида лужу.

— Я к своим, — бросил я Кайлу, недоумённо покосившемуся на меня, — надо переговорить с учёными по поводу феномена замка Вышеград. Встретимся у его стен, думаю, там будут все охотники.

Кайл лишь пожал плечами и тронул поводьями почти остановившихся лошадей — экипаж поехал дальше, чуть ли не цепляя стальными боками стены тесно стоявших домов. Я же вошёл в небольшой дом без какой-либо вывески над дверью — краловская резидентура, у меня к ним много вопросов, да и сообщить надо кое-что.

Встретил меня один из охранников резидентуры — тощий тип с вечно небритым лицом, сидевший в глубоком кресле, закинув ноги на небольшой столик. Я точно знал, что сейчас точно в район моего... пояса нацелен небольшой арбалет и сам Шиш, так все называли тощего охранника (его полное имя было Кшиштоф), раздумывает — стоит ли нажимать на скобу или подождать чуток.

— Оставь в покое свой самострел, — бросил я ему, — и скажи Яромиру, что я пришёл.

— Сам зайди к нему и всё скажи, — отмахнулся Шиш, демонстративно запрокидывая руки за спину. — Я тут охранник, а не мальчик на побегушках.

Я поднялся на второй этаж и без стука вошёл в комнату нашего здешнего резидента Яромира. Шиш явно копировал его непринуждённую манеру сидеть в кресле, вольготно развалясь, закинув руки за голову, а ноги — на столик; и копировал весьма неудачно. По-моему, тут нужна врождённая грация, как у кошки, и, не смотря на внушительные размеры и объёмистый живот, Яромир ею обладал в полной мере.

— Ну, заходи, коли пришёл, — не пошевелившись бросил Яромир. — С чем пожаловал?

— Насчёт Вышеграда хочу узнать, — сказал я, — и сообщить о провале Дарловского скобаря. В его лавке меня ждала засада.

— Про Вышеград знаю не больше, чем обыватели Кралова, — произнёс Яромир, — а именно, вечером — не было, а утром — вот он, на те, жуйте не обляпайтесь. Тут же понабежали клирики всех мастей, в основном, конечно, баалоборцы, но несколько рот крестовиков пригнали, но они больше народ гоняют от Вышеграда. Хотя, если честно, люд туда не больно-то и суётся — боятся они этого места и правильно, в общем-то, бояться. Проклятое оно.

— А вот со скобарём дело ещё более странное, — продолжал он. — Я знаю о его смерти, сообщили уже, да вот только не штирийских спецслужб это рук дело. Им занимался один мною прикормленный человечек, я сдал ему нескольких салентинских и мейсенских шпионов, тем самым обеспечив продвижение по службе и платил неплохую мзду за то, что он не трогает наших людей. Также с его помощью я избавлялся от попавших в наше поле зрения шпионов других стран. Он давно работал над делом скобаря без каких-либо сдвигов, хотя и знал о нём всё. Он сообщил, что скобаря прикончили ночью, причём весьма профессионально, не подкопаешься, а наутро в префектуре уже объявились законные наследники с нотариально заверенным завещанием по всей форме. Вот такие пироги.

— С котятами, — согласился я, поворачиваясь к выходу, делать здесь мне было больше нечего, хотя... — Я воспользуюсь одной из комнат.

— Они все в твоём распоряжении.

Спустившись обратно на первый этаж, я прошёл в ближайшую комнату, провожаемый тяжёлым взглядом Шиша. Охранник явно гадал зачем это я направился туда, вместо того, чтобы сразу покинуть резидентуру. В небольшой комнатке я вытряхнул из своего дорожного мешка аккуратно сложенную во много раз форму императорского исполнителя. Раньше там всегда лежал симпатичный костюм, сразу выдававший во мне "учёного-историка" — для знающих людей, конечно, теперь же его сменила фиолетово-чёрная униформа с длинным плащом до пят — чёрным с алым подбоем и воротником, закрывавшим нижнюю часть лица. Дорожный мешок я оставил в резидентуре — ничего интересного там не было, а вот образ "жуткого палача" он будет портить; палаш вместе с ножнами положил поверх него, повесив на пояс пару кинжалов, смазанных смертоносным ядом, точнее им были пропитаны ножны, так что можно было не опасаться того, что слой яда сотрётся после первого же удара. В общем, из комнатки вышел уже не тривиальный шпион, а императорский исполнитель во всей красе. Проходя мимо несколько опешившего Шиша, я подмигнул ему и бросил:

— Пригляди за моими вещами. Ежели что... — Я выразительно замолчал и вышел.

На улицах Кралова на меня обращали внимание скорее из-за странной одежды, нежели зловещего смысла, скрывавшегося за ней. Мало кто так далеко от Билефельце знал о форме императорских исполнителях, да и о них самих, вообще. А вот крестовики, стоявшие в оцеплении на узкой улочке, ведущей к Вышеграду, отреагировали мгновенно, оба схватились за мечи, но и обнажать их не торопились. Судя по всему они были салентинцами, поэтому я обратился к ним на этом языке — и не ошибся.

— Никого не велено пропускать туда, — ответил мне правый крестовик, не убирая руки с эфеса.

— Но у меня дело именно там, — настаивал я. — Я должен поговорить с охотниками на демонов, ведь их пускают за оцепление.

— Ты ведь не охотник, — вполне резонно возразил крестовик, — а представитель иностранных спецслужб, да ещё и обнаглевший до того, что расхаживает по чужой стране прямо в униформе.

— Положим, вы тут тоже не у себя дома, — усмехнулся я, начиная жалеть, что переоделся — обывателем быть как-то легче, чем "представителем иностранных спецслужб".

— Мы здесь на службе Матери Церкви, — с гордостью заявил Рыцарь Креста, — а она, как и Вера не знает границ.

Последователи Мегберра могли бы с этим и не согласиться, ну да говорить об этом крестовикам я, конечно же, не стал.

— Я также при исполнении, — вместо этого произнёс я, — и долг обязывает пройти меня к Вышеграду.

— А мой долг обязывает — не пустить тебя.

Железная логика. Непрошибаемая.

— Пропустите его. — Из-за спины моей выступил человек в чёрном сюртуке с белым воротничком клирика и звездой Предателя. Короткие тёмно-каштановые волосы, самое обычное лицо и кобура с пистолем на поясе. — А заодно и меня. Идёмте, герр исполнитель.

Мы практически рука об руку прошли мимо крестовиков, когда же они скрылись за поворотом, клирик начал разговор.

— Позвольте представиться, брат Вебер, — обратился он ко мне по-билефелецки. — С кем имею честь?

— Юрген Гартхаус, — не стал я скрывать своего имени, потому что не был точно уверен в том, что он не знает моего имени. — И почему вы решили пропустить меня к Вышеграду?

— Сразу допрос, — усмехнулся брат Вебер, — узнаю манеру исполнителей кайзера Билефельце. Дело в том, что вы всё равно так или иначе пройдёте за оцепление и не факт, что в этом деле не обойдётся без потерь со стороны рыцарей Святого Креста. Ни Господу, ни Вере, ни Матери Церкви от этого лучше не станет. Моя очередь задавать вопрос: что привело вас сюда, в этакую глушь?

— Казённая надобность, — пожал я плечами, — я должен разобраться с одним небольшим делом, непосредственно касающимся нашего кайзера. Дело в том, что некто Тибальт Горн — дальний родственник Рихарда Гогенштауффена, хочет приобрести землю в пределах империи, что наводит на определённые размышления. Ерунда, скорее всего, но — приказ отдан и я обязан подчиниться.

— Скажу вам предельно честно, герр Гартхаус, — серьёзно произнёс брат Вебер, — ваше дело очень дело очень сильно пахнет "липой". Особенно в свете последних событий. К примеру, с чего это вы полезли сюда, к Вышеграду?

— Очень просто, — усмехнулся я. — На козлах кареты, увезшей нотариуса, занимающегося оформлением этой сделки сидел вампир и когда здесь вырос замок, иначе как вампирским не назовёшь, я решил, что надо узнать побольше здесь — быть может, это как-то поможет в расследовании дела Тибальта Горна.

— Карета с вампиром на козлах, — протянул брат Вебер, — она, действительно, проезжала через Кралов, но вблизи восстановившегося Вышеграда не появлялась. Мы послали за ней нескольких человек, но все погибли — были убиты волками-оборотнями. — Он внимательно поглядел мне а глаза, видимо, ожидая, что я поправлю его, сказав, что это были не вервольфы, а вампиры клана Гангрел. Не дождался.

— Воистину бааловы козни, — кивнул я, не хватает только демонов Долины мук.

— Не стоит вспоминать их, — вполне серьёзно вздохнул клирик.

Мы подошли к самому проклятому замку, там собралось крайне интересная компания. Несколько охотников на ведьм недовольно косились на своих вольных конкурентов, стоявших тут же, я узнал своих знакомцев из братства Маркуса, но вида не подал по понятным причинам. Среди охотников особенно выделялись двое — высокий данпил (я сразу почувствовал это) с бледным лицом, одетый в чёрное, через плечо шла широкая кожаная перевязь, к которой крепились ножны с длинным узким мечом, изящная крестовина его едва не цеплялась за наплечники с изогнутыми шипами, и предводитель охотников на ведьм, отличавшийся бледноватым лицом и отсутствием интонаций в голосе, я опознал в нём мистика, что неудивительно, представители этой расы самые страшные враги вампиров. Данпила, скорее всего, звали просто Ди и именно о нём нечаянно упомянул в разговоре Нольт, а вот мистик куда интереснее, я лично знал лишь одного мистика такого высокого ранга, чтобы командовать охотниками.

— Брат Гракх, — представил его брат Вебер, развеяв мои последние сомнения, — они руководит всей операцией, а не только командует охотниками на ведьм.

Ну да, конечно, чего ещё можно ожидать после историй с Брессионе, где он сопровождал будущего Отца Церкви Симона VIII, тогда ещё просто отца Симоэнша, епископа Альдекки, в его путешествии по только что разрушенному городу и особенно после того, как он практически руками одного адрандского авантюриста прикончил знаменитого на всю страну и за её пределами Нимского зверя и раскрыл заговор Братства Зверя, осмелившегося угрожать самому Пресвятому Престолу. Но сейчас это явно его лебединая песня — Отец Церкви стар и дышит на ладан, очень скоро он отправится давать отчёт Господу о проделанных делах, а приемник Хитрого коибрийца навряд ли оставит при себе столь опасного мистика, посвящённого, без сомнения, во многие секреты Церкви.

— А вот и последнее действующее лицо нашей драмы, — усмехнулся брат Вебер, инстинктивно поправляя кобуру на поясе, — полномочный представитель Алого анклава. — Он кивнул на вампира, щёгольски разодетого во всё чёрное, щедро украшенное золотом, лишь подбой плаща мерцал алым, будто там тлели угли догорающего костра, на поясе пристроилась тонкая шпага с позолоченной крестовиной, украшенной самоцветами явно магического свойства.

Он подошёл к брату Гракху и поздоровался, как со старым знакомцем. Они, похоже, на самом деле были знакомы и суда по кислому выражению лица мистика это знакомство на доставляло ему ни малейшего удовольствия. Примерно также смотрели на него остальные охотника, их взгляды напоминали о волках, в непосредственной близи от которых разгуливает заяц, а сожрать его нет ни малейшей возможности. Хотя у этого зайчика весьма острые зубки.

— Эльген, — представился нам, всем остальным льняноволосый вампир, коротко кивнув, — полномочный представитель Алого анклава.

Мы представились в ответ. При этом Боргофф не назвал не одного имени, сказав лишь, что братство Маркуса приветствует "полномочного представителя", охотники на ведьм и вовсе промолчали, демонстративно игнорируя вампира, что ничуть его не смутило, а мне напомнило фразочку из басни энеанского раба-поэта-философа Эсола "зелен виноград".

— Итак, — произнёс своим обычным, "мёртвым", голосом брат Гракх, — раз все собрались, начнём.

— Я собрал вас всех, — продолжил он, — чтобы сообщить, что в скорейшем разрешении вопроса с Вышеградом заинтересованы иерархи Церкви, включая Отца Церкви. Всем, кто отважится забраться в этот Господом проклятый замок, будет уплачена сумма в сорок тысяч золотом в любой валюте, от страндарских фунтов до халинских цехинов, она будет либо выдана вам по возвращении, либо — переданы его семье или тем людям, кого они укажут.

Отличная перспектива, однако невиданная щедрость Матери Церкви вызывает определённую настороженность — платить по сорок пять тысяч золотом за одно лишь участие в деле. Это если считать на всех, здесь присутствующих, хорошая сумма выходит, на несколько жизней хватит — это если одному и всё. Интересно, где они деньги держат, хотя держу пари, охраняет их не меньше роты крестовиков, рангом не меньше Защитника Веры, об упёртости которых уже несколько сотен лет складывают легенды.

— У меня один вопрос, — удивительно спокойным, хотя и не таким безжизненным, как у брата Гракха, голосом произнёс Ди. — Верно ли, что в Вышеград уже вошёл один человек? И до сих пор не вышел.

— Да, — кивнул охотник на ведьм, — это б... — он осёкся и продолжал в настоящем времени, — Рихтер Бельмонд из семьи, издревле следившей за руинами Вышеграда и лично Вукодлаком, погребённым под ними. Он, действительно, ещё не вышел, однако я верю в то, что он жив — слишком уж непросто сжить со свету Господнего такого человека, как Рихтер.

— Хорошенькое дело, — протянул Боргофф, — но ведь Вукодлак мёртв вот уже пять с лишним сотен лет. Или я ошибаюсь?

— Ошибаешься, — усмехнулся Эльген, — Патриарха прикончить практически невозможно, только загнать в вечный торпор, таково их свойство. Так что Вукодлак сейчас спит где-то под Вышеградом, копя силу и злобу на весь белый свет. И если он вышел из торпора, а это время близко, суда по восстановлению замка, то ни один из нас, ни все мы вместе не сумеем отправить его обратно.

— Что же это анклав прислал такого слабого полномочного представителя? — не удержался от "шпильки" Боргофф.

— Я — виконт Алого анклава, — произнёс с неподражаемым достоинством Эльген, — и шуточек в свой адрес более не позволю...

— Позволите, — оборвал его брат Гракх, — мне драки не нужны. Убивать нас будут там. — Он ткнул рукой в сторону громады Вышеграда. — А свар среди нас я не допущу. Либо подчиняйтесь, либо — извольте проваливать к себе в кровавый вертеп!

— Я вам не подчиняюсь, — усмехнулся Эльген, — и проваливать к себе домой не собираюсь, особенно по твоему приказу, мертвоголосый. — Последнее слово он произнёс с особенно издевательской интонацией.