Маскарад

— Иными словами, против некромантов проще использовать некромантов же.

— Использовать вас, — усмехнулся я, — покажите мне того, кому это удалось. Вы ведь всегда интересовались ритуалами джованни, так почему бы вам ни воспользоваться нашим рейдом для того, чтобы выяснить что у них к чему.

И тут свершилось небывалое. Заговорил сам Пётр Шайлер, хотя до того сколько раз я не бывал здесь, он всегда сидел молча, не подавая никаких признаков жизни.

— Не суйся в это дело, Юрген, — сказал он лишённым каких-либо интонаций — воистину мёртвым! — голосом. — В Хофф этим вечером приехали эмиссары Тал'махе'Ра — это исключительно сильные в вампиры, они сами разберутся с Вукодлаком.

Я потрясённо молчал несколько секунд и только собрался открыть рот, чтобы возразить Петру, как он заговорил снова.

— Вижу, тебя не изменить, ты слишком сильно желаешь во всём разобраться сам. Помни, любопытство кошку сгубило, может погубить и тебя. Я не могу в сложившихся обстоятельствах рисковать своими детьми, но и не помочь тебе просто не имею никакого права, после того, как ты уладил наши проблемы с Советом Праха и Пепла, натравив на его эмиссаров этого бесноватого Майнца. — (Ну да, было дело, я тогда её хотел перед Церковью оправдаться, не вышло, а потом меня выперли из "учёных-историков" — и завертелось) — Проникнуть в Убежище джованни можно через подземелья из бывшей обители розенкрейцеров, разрушенной во время войны. Они ведут прямо в подвал банка джованни, торгаши таким образом хотели обезопасить себя на случай новых гонений со стороны инквизиции или других кланов. — Он также сухо и безжизненно рассмеялся и вновь замер.

— Запомни эту ночь, — произнёс один из сыновей Петра, как всегда, непонятно какой из двоих, — наш отец и при жизни говорил мало с кем, а после смерти — и того меньше. Советую прислушаться к его совету.

Так значит Пётр Шайлер — покойник, хоть и не умерший окончательно, что не удивительно для некроманта.

Четверо вампиров мгновенно насторожились, тзимицу из Старого клана схватился за эфес сабли, хотя все они понимали, что против вышедшего прямо из стены вампира в красном кардинальском плаще и широкополой шляпе, на красном шарфе, завязанном вокруг его шеи была вышита маленькая чёрная рука и два белых крыла. Этот костюм выдавал в нём Серафима Чёрной руки, никакого отношения к Тал'махе'Ра не имевшей.

— Что привело вас сюда? — почти с ненавистью спросил тзимицу Старого клана.

— Остыньте, — усмехнулся вампир, демонстрируя в улыбке практически все зубы, среди которых особенно выделялись, естественно, клыки. — Драться нам сейчас совсем не с руки. Тем более, что я здесь не как частное лицо, а как официальный представитель Шабаша. Будь вы хотя бы из Маскарада, вас ещё можно было б понять, но вы ж независимые.

— Ты один из тех, кто присвоил себе наше имя, — произнёс тзимицу с кольцом в губе, — и нам это не нравится на вполне законных основаниях.

— Для чего ты пришёл к нам? — решил не продолжать перебранку тзимицу из Старого клана. — Ведь не только затем, чтобы поиздеваться, хотя, зная тебя, Георгиу, этой возможности исключить нельзя.

— Вот уже сто восемьдесят лет моё имя Метцингер, — показно усталым тоном произнёс Серафим, — но ты, Вульфвуд, всё ещё продолжаешь называть меня старым именем, от которого я отрёкся сразу после Становления, что ты мне дал.

— Может закончим на этом ночь воспоминаний, — встрял тзимицу с кольцом в губе. — Что привело тебя сюда, Серафим? Ты так и не ответил.

— Я уже сказал, что являюсь официальным представителем Шабаша в деле, касающемся пробуждения Вукодлака. Просто мне очень не хочется, чтобы мы столкнулись и по непониманию начали потасовку, в которой можем погибнуть все мы. И ещё я хотел предупредить, что здесь присутствует ещё один член нашей... организации, также выдающий себя за посла. Не верьте ему, он предатель нашего дела и жалкое отребье. Советую прикончить его, как только увидите. Хотя особой опасности он не представляет.

Закончив это тираду, Метцингер отступил на шаг и растворился в тени. Тзимицу Старого клана и солдаты Тал'махе'Ра переглянулись и тот, что носил в губе серьгу сказал:

— Я бы лучше прикончил этого ублюдка, — первым нарушил тишину, повисшую после ухода Метцингера, тзимицу с кольцом в губе. — Он ничего не сумеет противопоставить нам всем сразу.

— Некоторых он бы всё же прикончил, — покачал головой Вульфвуд. — Поверь мне, Штраер, Георгиу вполне может вести себя так, сил ответить за свои слова у него вполне хватит.

— А я бы заставил его за них ответить! — хохотнул тремере, несмотря на принадлежность к древнему и могучему клану колдунов так и не избавившемуся от привычек уличной шпаны, кем он был до Становления.

— Притуши огонь, Юнг, — осадил его Штраер, — у нас другая цель.

Девушка-каитифф по имени Марлин по своему обыкновению рассмеялась неизвестно над чем.

— Кстати, о цели, Штраер, — напомнил Вульфвуд. — Что с домами, о которых мы узнали?

— Пустышка, — отмахнулся тот, — как мы и думали. А вот Орси, другое дело. Он продал свой особняк и на эти деньги устаивает вечеринку, на которую приглашает только избранных по непонятному признаку. Место мы уже знаем, состоится она через две ночи, явно ждут наступления какого-то события.

— Пробуждения Вукодлака, чего же ещё, — отмахнулся Юнг.

— Скорее всего, — кивнул Вульфвуд, — что ещё известно об этой вечеринке?

— Орси не изменяет себе, — пожал плечами Штраер, — в дом, где устраивают вечеринку, свозят сыть в больших количествах, как обычно, молодых мужчин и женщин. Больше, собственно, ничего не известно. Кто гости, сколько их и кто уже прибыл — не знаю.

— Этого более чем достаточно. Думаю, Орси не будет против того, что мы наведаемся к нему.

От замка розенкрейцеров остались лишь руины, жалкие остатки былой мощи обители ордена Креста и Розы. Вокруг них возникла своеобразная "полоса отчуждения", где никто не селился, не строил домов, складов или магазинов. Люди косились на нас, когда мы прошли к этим руинам, но ничего говорить не стали, ведь мы ничего не нарушали, даже стражи, провожая нас глазами, лишь пожимали плечами. Хочется людям лезть в это проклятое место — их дело, не наше, нам туда совсем не хочется, — так и читалось в их взглядах.

Не обращая внимания на них, мы спустились по сильно обгоревшей лестнице в подвал. Кристоф усмехнулся каким-то своим воспоминаниям и вышел вперёд, добровольно став нашим проводником. Лестница закончилась здоровенной, окованной сталью дверью с массивным замком, явно поставленной тут после пожара и разрушения обители.

— Магия, — резюмировал идущий впереди Кристоф. — Магия смерти, — уточнил он.

— Работа джованни, — кивнул Эльген. — Дай пройти, Кристоф, посмотрю, что там.

На узкой лестничной площадке было не развернуться двоим. Эльген подошёл к двери, повёл над ней руками — под ладонями заклубился серый дым, в котором угадывались черепа с отверстыми ртами, словно пытавшиеся укусить вампира за пальцы. Через несколько секунд Эльген кивнул и отошёл.

— Запечатано на славу, — сокрушённо произнёс он. — Куда выше моих сил и мастерства.

— Что, пойдём банк штурмовать? — усмехнулся Боргофф.

И тут я вновь ощутил присутствие знакомого духа. Он пролетел сквозь нас к двери, на которой вновь возникли серые черепа, но теперь они были искажены ужасом. Вспышка на мгновение ослепила всех нас, а когда глаза вновь обрели способность видеть, Эльген подтвердил, что магия, защищавшая дверь рассеялась.

— Я не ошибся в Вике, — снова усмехнулся Боргофф. — Он может снести любую стену на нашем пути.

— Вот только сил у него всё меньше с каждым днём, — заметила Лейла. — В конце концов, это убьёт его.

— Мы навряд ли переживём эту неделю, — мрачно заметил Эльген, — а вместе с нами и едва ли не всё население Хоффа. Если, конечно, не остановим Вукодлака, желательно, не дав ему проснуться.

А Кристоф уже повёл нас дальше, отворив дверь и широко шагая в видимо очень хорошо знакомом ему коридоре. Подземелья вывели нас в бывшую тюрьму розенкрейцеров, отлично сохранившуюся не смотря на пожар и разрушение цитадели ордена. Мы шли мимо камер с выломанными решётками, на стенах вокруг можно было ещё увидеть тёмно-алые пятна, кое-где валялись обломки клинков, секир, куски разбитых доспехов, кольца кольчуг. Здесь явно шли бои и нешуточные — защитники держались до конца и дорого продали свои жизни. Джованни на наше счастье пока не было, видимо, охраняли они непосредственно подземный ход к банку. Так что нападение можно было ожидать в любой момент.

Мы были готовы — и джованни, выскочивший из одной из камер, на ходу шепча заклинание, не успел даже договорить. Кристоф молниеносным ударом снёс ему голову, при этом клинок его меча с вычурной гардой окутался алой дымкой, мгновенно перетекшей ему в руку. Эльген, увидев это, задумчиво покачал головой, но ничего не сказал. Мы продолжили путь.

Подземный ход охранялся по всем правилам военного искусства. Узнав о нашем приближении по звону клинков и выкрикам (охранялись, естественно, и подходы к подземному ходу, и охранялись достаточно хорошо), джованни заблаговременно забаррикадировали его несколькими деревянными столами, из-за которых при нашем приближении открыли просто-таки ураганный огонь из арбалетов и огнестрельного оружия. Одновременно в нас полетели самые разнообразные заклятья магии смерти и даже несколько призраков, с воем понесшихся в нас. К счастью, Эльген с Кристофом среагировали почти мгновенно. Призраки рассеялись ещё на подходе под ударом магии наших союзников, а мы смогли вовремя укрыться от летящих в нас болтов и пуль. Хотя повезло не всем. Боргофф схватился за левое плечо, по руке потекла кровь, он выронил свои цельностальные стрелы, прижался спиной к стене и оскалился словно хищный зверь. Лейла спрятала свои пистоли в кобуры и принялась перевязывать его рану. Следом к нам за угол, где мы укрылись, нырнули вампиры.

— Мы вас прикроем, — бросил Эльген. — Постарайтесь прорваться. У нас только один шанс.

— Лучше пусть Лейла с Боргоффом прикроют нас, — возразил Кристоф. — Мы Быстротой ворвёмся к джованни, за нами атакуют Юрген, Ди и Рихтер. Так риск для всех куда меньше.

Я кивнул и вампиры сорвались с места, расплывшись в почти невидимые глазу шлейфы, в которые не могли попасть ни пули, ни болты, ни магия джованни. Мы втроём кинулись следом под прикрытием выстрелов Лейлы и целого потока стрел, посылаемых разъярённым Боргоффом. Я прыгнул вперёд, перекатившись через спину, прыгнул снова, на сей раз, через один из полуперевёрнутых вампирами, опередившими нас, столов-баррикад. За ними уже шло форменное побоище, в которое я не преминул включиться. Ещё не поднявшись с пола, я подсёк ноги гулю и тут же, вставая рубанул его по животу. Меня мало волновало остался ли гуль с выпущенными наружу кишками жив или же подох на месте — моим новым противником стал полноценный вампир. Кривой кинжал рванулся мне в лицо, перехватывать руку было бесполезно — Могущество страшная для смертных дисциплина. Я вовремя ушёл в сторону — из-за комплекции джованни двигался несколько медленнее чем все вампиры; и следом ударил врага под рёбра. Инерция собственного весьма широкого замаха просто бросила его на клинок. Я рванул руку на себя, разворачиваясь и добавил твари в основание шеи. Розовощёкая, что весьма удивительно для вампира, голова покатилась по полу. Я оглянулся в поисках нового противника, но было поздно — два вампира, данпил и один из лучших охотников нашего мира разделались с джованни в считанные мгновения.

Рана Боргоффа оказалась куда опаснее, нежели казалось сначала, из неё постоянно вытекала кровь и никакая перевязка, накладываемая на скорую руку, не помогала.

— Баал с ним! — отмахнулся тот, скрипя зубами. — Идём дальше.

— Ты постоянно теряешь кровь, — возразила Лейла. — Тебе лучше вернуться в город и обратиться к врачу.

— Плевать! — крикнул Боргофф, борясь с болью и переплавляя её в ярость. — Я смог сейчас пострелять к проклятых джованни, значит, и дальше смогу. Пошли же скорей!

Подземный ход был абсолютно прямым и больше охраны в нём не было, мы спешили по нему, стараясь поспеть за нетерпеливыми вампирами, то и дело отрывавшимися на несколько футов. И если мне это вполне удавалось, особенно если вампиры не увлекались и вовремя оглядывались, то Боргофф и следившая за ним Лейла всё чаще отставали и их приходилось ждать. Загорелое лицо охотника бледнело всё сильнее, кровь буквально пропитала левый рукав его куртки и капала на пол — менять повязки было особенно некогда.

— Они не случайно выбрали это место для своего банка, — заметил на ходу Кристоф. — Здесь раньше была главная капелла тремере, здесь заседал Совет Семи, оно всё ещё напитано силой.

— Джованни никогда дураками не были, — усмехнулся в ответ Эльген, — и выгоду ловить умеют на лету.

В подтверждение его слов на нас налетел небольшой отряд джованни. Один тут же метнулся прочь — сообщать о нашей численности, остальные, видимо, остались проверять нашу боеспособность. Их было четверо — все, не смотря на клановую принадлежность, великолепные бойцы, как и те, на баррикаде. Первого свалил Ди, разрубив от плеча напополам. Второй упал пронзённый насквозь мечом Кристофа. До третьего добрался я, скорее из желания опередить вампиров, раскроив череп палашом. Последний оказался вампиром очень сильным, он отбросил шпагу Эльгена и метнулся к более уязвимым Боргоффу и Лейле. Выстрел из обоих пистолей переубедил его, но было слишком поздно, потому что вслед за пулями грудь вампира пробили цельностальные стрелы.

Дальше ли не так быстро, постоянно опасаясь нового нападения. И они последовали, да ещё какие! Призраки выли грешниками в Долине мук, впиваясь в нас бесплотными зубами, в нас летели вытянутые клубки смертоносного дыма, затягивавшего какой-то чёрной плёнкой, пившей жизнь и существенно замедлявшей движения, джованни атаковали нас со всех сторон, пользуясь сложной системой тайных ходов, проделанных ими в бывшей капелле тремере. Я сбился со счёта коротких и длинных схваток, из которых мы раз за разом выходили победителями, хотя это стоило нам весьма недёшево. Боргофф уже едва стоял на ногах, то и дело сплёвывая на пол кровью. Лейла проверяла запасы пороха и пуль. Мои мышцы болели, кости трещали и глаза заливал пот, постоянно приходилось стряхивать промокшие волосы с лица. Даже вампирам пришлось очень туго, хоть по ним это заметить было почти невозможно. И лишь Ди с Рихтером казались вырезанными из камня, понять как они ещё держатся я лично не мог.

Одна из схваток едва не стала для нас последней. Нас окружили в круглом зальчике, на каждого приходилось по крайней мере пятеро джованни, и хоть половина из них были гулями, а остальные из-за тесноты не могли в полной мере использовать свои магические дисциплины, я почувствовал, что смерть уже заглядывает нам через плечо. Однако и сдаваться никто не собирался.

Я рубанул толстощёкого вампира по голове, снеся большую часть черепа. На его место спланировал из-под высокого потолка ещё один, как не странно подтянутый и худощавый, его салентинская скьявона метила мне прямо в сердце длинным хищно-узким клинком. Приняв выпад на прочную гарду палаша, я, не обращая внимания на резкую боль в ладони, повернулся и ткнул всё ещё парящего противника кинжалом. Вместо обычного яда его лезвие было покрыто раствором серебра с мелкими осиновыми щепками — я знал против кого шёл и подготовился соответственно. Вампир зашипел, отлетев подальше, но радоваться было некогда. Врагов вокруг было более чем достаточно и от ловко использовали свою численность, сменяясь после нескольких минут боя, отступая за спины своих товарищей или же, как мой противник ускользая куда-то к потолку. У нас такой возможности не было. Боргофф уже сидел на залитом кровью полу, его прикрывали Лейла, лихорадочно стрелявшая и заряжавшая оружие в немыслимом темпе, и Рихтер, крутивший своей цепью, хлеща любого, кто осмелился подойти к ним — посеребрённая цепь, оканчивающаяся цельно серебряным навершием, напоминающим оголовье шестопёра, оставляла на телах врагов страшные, но, увы, не смертельные раны. Этого хватало лишь на то, чтобы держать вампиров подальше. Ди и Эльген работали очень похоже, размахивая длинными плащами, набрасывая их им на головы, пронзали и рубили джованни, делавшихся беспомощными в эти краткие мгновения, слишком краткие. Кристоф рубился — именно рубился, а не фехтовал — с прямолинейностью рыцаря прошлого, хотя как ещё орудовать тем мечом, что был у него. Но, трижды Баал, всех наших усилий было мало, слишком мало!