Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сейчас во время жатвы, да ещё и поджидая начала сельджукского набега, они, ясное дело, остаются на месте, а как закончат с урожаем и поднаберут трофеев от побитых из засад агрессоров, так по осени и сорвутся на промысел. За кафтанами, как они говорят. Или за зипунами.
* * *
К последней — самой восточной в цепи казачьих застав — станице подъехали вечером. Здесь и предполагалось заночевать. Казаки вернулись с полей усталыми — сегодня уже косили рожь. Пристанище для путешественников нашлось без труда — Гриша понемногу нахватался характерных словечек и речевых оборотов, да и другие ухватки скопировал, так что эта братия его принимала за своего. Казачки — как на подбор статные и весьма решительные — в доме и на дворе у мужей своих ни на что позволения не спрашивают, и принимают приезжих, как сами полагают нужным — то есть ужином и местом для ночлега. Видимо, принимая царевича за кого-то из своего сословия, как он смеет надеяться. Или наслышаны? Кто его разберёт!
Главное — напотчевали и спать уложили. Что ещё нужно усталому путнику?
Однако отдохнуть на этот раз получилось недолго. Зашевелилось всё вокруг, хотя и без фонарей или факелов, но, едва стемнело, население пришло в движение. Шаги, тихие стуки, фыркание лошадей — понятно, что опять что-то стряслось. Вернее, обнаружена неведомая угроза, к встрече которой воинское поселение деловито и скрытно готовится.
Расспрашивать и выяснять не у кого, не до приезжих сейчас хозяевам, но пропускать что-либо ребятам категорически не хочется. Они ведь здесь для того, чтобы понять, как и чем живёт народ здешний, те же станичники.
Надев панцири и вооружившись царевич со товарищи присоединились к группе снарядившихся казаков. Слышно было, как женщины уходят, уводя лошадей и увозя детвору. А вот юноши-недоросли и отроки вооружены и находятся подле взрослых. Мушкеты держат и припас к ним, ну и при шашках, понятно.
А вообще-то, если кто следил за заставой со стороны, то вряд ли мог что-то приметить. Ночь нынче хоть и ясная, но безлунная. А в свете звёзд не много-то разглядишь. А с факелами по дворам никто не бегал, криком не кричал. Всё наощупь, всё бесшумно.
— Сельджукский парус появился на самом горизонте, когда уже смеркалось, а тот ворпник, что в камышах ховался, фонарик зажёг так, чтобы с берега было не видать. По времени — пора нам идти встречать. Дуговские и Шибаевские сразу к месту подтянутся, должны поспеть.
Ну, с Богом!
Встали и пошли потихоньку за урядником.
Недолго шли, к самому берегу подходить не стали, а затаились в густой траве. Чуть погодя донесся топот скачущих лошадей, а потом удалился.
— Шибаевские подтянулись, а Дуговские давно здесь. Ворпников повязали, их двое было, а фонарь оставили на месте, — донёсся тихий шёпот. И снова всё стихло.
Пока ждали, Гриц ворочал в голове мысли. Хитрый народ эти казаки. Сообразили, что сельджуки провели разведку боем. Отдали на убой в лунную ночь несколько десятков городских бандитов, чтобы оставшиеся на судне наблюдатели смогли разглядеть, как построена здесь оборона. Как быстро прибывает помощь, искусны ли бойцы и как они организованы.
Теперь же, наверняка, прибудут добрые бойцы с хорошим дорогим оружием и в доспехах. Вот им-то и приготовлена на берегу достойная встреча. Причем, несомненно, захват корабля — одна из главных задач. От его продажи можно хорошие деньги выручить.
Ну, где же он? Неясная тревога поднялась откуда-то из глубины. Ведь поминали, что голытьбу ту, что прошлый раз приходила, визирь мог перевешать. Выходит, не малой шайки, а всего султаната это дело касается. То есть сила с моря может прийти большая. Хотя, говорили же, что видели парус, а не паруса. Не может корабль с одной мачтой быть большим.
Неясный в свете звёзд силуэт придвинулся со стороны моря и оттуда же донёсся голос:
— Как дела, Лимо? — по сельджукски, естественно, но Гриша разобрал.
— Всё тихо, Чёрный. Можете выгружаться, — донеслось со стороны берега, откуда-то правее, чем залегли казаки. Как живая встала перед глазами картинка — пленник с кинжалом у горла вводит в заблуждение своих товарищей, чтобы спасти свою жизнь.
Тем временем неясный силуэт расширился, что указывало на поворот судна бортом к суше, потом раздалось два всплеска.
"Якоря бросили с носа и с кормы, тут всё понятно", — успел подумать царевич, и увидел, что вдоль борта шевельнулось несколько бледных, чуть различимых всполохов.
"Фитили подносят к пушкам", — понял он. — "Через открытые порты видны освещённые ими предметы"
— Ложись! — и распластался, вжимаясь лицом в землю.
Грохот выстрелов, вспышки, визг над головой, звон металла по металлу — картечины попадали в панцири.
— Васька, Федотка! Тикаем!
Подхватились и бросились бежать без оглядки, слыша за спиной, как артиллерийская прислуга перезаряжает орудия, и стонут посечённые картечью казаки. Оглянулись, отбежав, и во вспышках второго залпа разглядели выходящие из-за корпуса шлюпки с пехотой, казаков, отступающих пытаясь сохранить порядок. Как раз их и снесло свинцовой метлой.
Конюх-то и князь не просто распластались по команде царевича. Он их головы своими руками в траву втискивал. А остальные наверняка приподнимались, вглядываясь вперёд, так что досталось им свинца.
* * *
Лошадей своих разыскали там, где оставили. В стойлах. Людей в станице не было — чад и домочадцев своих воины отослали в безопасное место ещё перед сшибкой, а сами или погибли, или угодили в плен, потому что мало кто мог оттуда уйти с неповреждённой шкурой. Федоту, скажем, опять перепало по тому же плечу, что и прошлый раз, а Васька снова захромал, но не велел задерживаться ради оказания ему помощи — значит кровью не истекает.
Возможно, кто-то из казаков тоже сумел в этот раз уйти от гибели, но где их тут встретишь во тьме ночной?
Отъехали немного к востоку и остановились. Здесь на равнине видно далеко. Отчётливо можно рассмотреть корабль, потому что на нём теперь горят фонари. Между бортом и берегом деловито снуют шлюпки. Ночь тиха, и никакое волнение не мешает высадке войск. А выгружается их немало — вот уже и второй корабль подошел вслед за первым.
Так в чём же ошиблись казаки? Как так вышло, что из охотников они превратились в лёгкую добычу? Видимо, дело в том, что ожидали в гости малую группу на небольшом судне, а тут, кажется, выгружается целый полк, причём с артиллерией. Это не бандитская шайка, а регулярные войска. Значит и конная разведка обязательно с ними. Так что не стоит мешкать. Надо поскорее убираться из этих мест.
Коварный противник эти сельджуки. Считай, поймали казаков в западню, под картечь заманили. Выходит, тот самый разведчик Лимо, не жизнь свою спасал, а ответил, как заранее условились, что мол, палите сюда, братцы, заманил я ворога под наши пушки.
* * *
Северный берег острова протянулся на три дня пешего пути. Тут низменная равнина, но в тихую погоду крупному кораблю к суше можно подойти на сотню шагов, потому что дно понижается довольно быстро. Береговая линия почти прямая — мысы короткие и широкие от шторма не защищают. Зато, как высадился, так и иди, куда хочешь. Ни гор тебе, ни лесов, ни оврагов, ни болот. Встал на якорь, и пускай шлюпки. Лишь бы не штормило.
Поворотили спиной к морю и отпустили поводья. Лошади пошли шагом, сами выбирая дорогу. Седоки доверились их чутью — тьма ведь кромешная. Что тут разглядишь?
— Федот, а батюшка твой, царство ему небесное, о том, что сельджуки затеяли, ничего тебе не говорил?
— Мало он знал. Поминал, что собираются разом высадиться во многих местах, ну, и, где добьются успеха, то себе и оттяпают. Что на столичный остров посягать не станут — то точно. Ендрик при нем знакомые офицеры не поминали, но полков к кампании готовилось много. Не успел папенька всё что нужно выведать. А у нас здесь велики ли силы?
— В крепости сотен шесть солдат, стрельцов сотня пешая, да полусотня конная. Казаков тут на севере опять сотня, но уже неполная. Да бояр десятеро, за каждым дружина десятка в три бойцов. Так это всё воеводе ещё собрать надо и неприятеля разведать.
Как забрезжит, поскачем в город, Чухнину всё обскажем. А пока — ноги лошадям не сломать бы.
— Вроде, уверенно идут, — отозвался Васька. — Путь под нами езженный, вроде как с колеями даже.
* * *
Шли намётом. Это галоп такой, ритмичный и неторопливый. Если переходить с него временами на рысь, то лошадку не загонишь. Однако, как ни берегли скакунов, к вечеру те уже еле шевелились. В аккурат до терема царевича доплелись, а тут...
— Ох ты батюшки! Слава Богу, что живым добрались, Григорий Иванович! А беда-то у нас какая! Сельджуки в городе высадились, и боярина-воеводу в битве той из пушки поранило, — дворецкий тут, как тут. — Его верные гайдуки сразу к Милене отвезли, но, говорят, плох он совсем. А потом казаки весть принесли, что и на севере высадились в трёх местах по всему побережью общими силами примерно тысячи в три человек при шести четырёхорудийных батареях. Но пушечки небольшие, для перевозки лошадками пригодные.
— Коня мне пускай свежего оседлают, да писаря найди, — Гриц спешился и подошёл к горшку, из которого усталые солдатики-регуляры черпали кашу. — Не откажите братцы, поделитесь харчём с голодным царевичем.
— Садись, Твоя Высокка! Снидай, — служилые потеснились.
— Из города, что ль прибёгли, — спросил Гриц, когда ложки заскребли по дну.
— Оттель. Поутру два пузатых сельжукских корабля стали против редутов и пошли по ним палить. Нас, как цепью мы выстроились, тоже картечью приголубили. Да и стрельцов побили немало, вот мы и потекли, прикрывая гайдуков Чухнина. Они его, вишь, на руках несли, чтобы не стрясти, как лекарь велел. Так, почитай, весь день и бежали.
Вздохнул, огляделся. Стрельцы и солдаты в немалом числе видны на дворе, а иные, небось, и спят уже где-то. За день пешком от города налегке дойти несложно, даже обратно можно успеть до темноты, однако сил такой путь отнимает немало, если несёшь пищаль или фузею, и припас к ней.
Призадумался. А ведь войско это — просто толпа вооружённых людей. Не видать ни часовых, и никого, кто бы чем-то распоряжался. Дворецкий наверняка позаботился насчёт кормёжки и размещения на ночлег всей этой братии, но это для него просто гости.
Повернулся к солдатам:
— Разыщите мне братцы капралов ваших, стрелецких десятников, да пригласите на беседу в царский кабинет. Пускай не торопятся, но и не мешкают, — и пошёл в палаты. Надо было сообразить, как быть дальше. Федоту, что встал от соседнего котла, кивнул. Мол, следуй за мной.
"Вот и началась взрослая жизнь", — подумал, поднимаясь по лестнице.
Глава 7. Обломки и обрывки.
— Пиши, Кузьма, — Гриша приступил к диктовке первого своего указа. Прикрыл глаза, подбирая слова повесомей:
— Остров Ендрик. Наместник царя и губернатор Григорий Иванович Вельяминов.
Рысское царство подверглось нападению Сельджукского султаната и вражеское войско вступило на землю острова.
Предлагаю крестьянам, людям работным и иным, живущим на доходы от своих занятий, препятствий неприятелю не чинить, иначе как защищая свою жизнь, или жизни близких. Продолжать заниматься, чем должно, и в боевые действия не встревать.
Боярам спешно собрать дружины и выступить ко мне. А что прознали о сельджуках — доносить не мешкая. Тако же деять стрельцам, солдатам и казакам. — Примолк, заглянул через плечо писаря, перечитал. — Довольно будет. Садись и переписывай это же на другие листы. Мне таких бумаг в разные места надо разослать много. А, коли помощник у тебя есть, так зови его. Поспешай. Я потом одним разом все и подпишу.
В кабинет начали заходить капралы и десятники, а потом и казачий урядник заглянул, так его Гриша тоже позвал к столу, на котором была разложении карта острова. Всего командиров нижнего уровня прибыло семеро, один из них принёс руку на перевязи, а другой хромал, опираясь на клюку. Федот записывал имена, и сколько бойцов с каждым пришло, а освободившиеся от этих расспросов пытал уже царевич: как шли, что видели? Казачий урядник, что примерно равнялось десятнику у стрельцов или капралу регуляров, рассказал о высадках сельджуков на севере — видимо это он поведал дворецкому то, что должен был донести до воеводы. Потому что ничего к рассказу старого слуги не прибавил.
Одним словом, и сведения о противнике казаки собрали, и гонца выслали. Хотя и потеряли они больше половины бойцов, особенно восточные станицы пострадали. А что поделаешь против картечи?!
Ещё несколько вестей оказались не слишком плохими. Во-первых, конная полусотня стрельцов осталась в дозоре между городом и царским подворьем, так что, случись оттуда супостат нагрянет, то упредят.
Во-вторых, патрули, которых всегда посылали из крепости по западному берегу, под удар не попали. Так что, ещё не меньше четырёх капральств и один поручик бродят где-то и, есть надежда, сообразят прийти сюда.
Наконец, в-третьих, стрельцы две самых лёгких своих прапорщик сумели из боя выручить, хотя с огневым припасом для них дела обстоят скудно.
А часовые выставлены. Просто царевич их не приметил. Сторожевым велено себя не оказывать, потому как сельджуки — ворог коварный — любит атаковать внезапно. Если обнаружит караульных издали, сразу поймёт что как раз сюда и нужно нападать.
У Гриши возникло впечатление, будто дурят его усачи, насупился и ничего не отмолвил. Потом стали пересчитывать, сколько каких людей имеется в наличии, и прикидывать, кого отправить по селениям, зачитывать указ, да разведывать, что поделывает неприятель. А как договорили — так и царевич и князь, взяв в сопровождение каждый по одному капралу, двинулись проверять посты.
Поспать этой ночью удалось недолго, потому что, едва рассвело, надо было отправлять гонцов-разведчиков во все стороны. Поначалу думал, количество посыльных будет ограничено числом имеющихся верховых лошадей, но всё оказалось куда прозаичней — среди солдат или стрельцов читать умели далеко не все, а уж ожидать этого от крестьян, которым в первую голову указ и был адресован, было бы опрометчиво. И какой смысл деревенскому старосте, который на самом деле глава рода, от бумажки с непонятными значками?!
Хотя, нескольким посланцам удалось вызубрить текст указа дословно. Благо, был он краток.
По одному свитку с подписью и печатью велено было оставлять в каждом поселении, хоть бы и вовсе не было там грамотеев. Гриша это нарочно распорядился, чтобы сельджуки узнали о приказании, не сопротивляться им. Глядишь, без лютостей обойдётся. Не нужны ему свежие холмики на погостах.
* * *
В Царёвке, а так звалась деревенька, где обитала Наталья со своей матушкой, все дома и сараи оказались заполнены ранеными. Обе знахарки и Филипп занимались ими с помощью баб и девок. Среди помощниц отыскалась и княжна Татьяна — отчего Федот сразу успокоился и охотно последовал в горницу, где лежал раненый воевода. Да не тут-то было. Дочка боярина замахала руками и злым шёпотом пообещала отстегать их крапивой, если посмеют батюшку обеспокоить, чем привела Наташку в прекрасное расположение духа. Она всегда хохотала до упаду, если кто из деревенских порол царевича за шалости. И сейчас, видать, припомнила былое и развеселилась. Негодница.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |