Своё никому не отдам

Вошли, конечно. Просторный зал со столами и лавками, справа и слева от входа два писаря скучают и несколько человек читают надписи на аспидной доске. Деготь продают, железо полосовое. А вот купить хотят свинец, льняное полотно грубой выделки и вяленую рыбу.

— Здравствуй, Григорий Иванович! Надолго к нам? — Тимоха, холоп его давешний, что торговцев наставлять был поставлен.

— И тебе здорову быть, Тимофей. Что за чудеса тут творятся. Не узнал я ни порта, ни городка.

— Не чудеса тут, а сплошные хлопоты. Капитан порта еле успевает суда купеческие переставлять. Шастают туда-сюда. Продают и покупают, как ровно с цепи сорвались. Быстро говорят, расторговаться тут получается. Иные и не заходят вовсе — по башням сигнальным сообщают чего и сколь везут, и обратно мы им знать даём, куда везти и какому купцу за какую цену отдавать. Процент от сделки они потом рейсовиком отправляют. Так не поверишь, иных и не видал, а уж вроде как знаком с ними.

— Как это, по сигнальным башням? Они что, к берегу пристают рядом с ними?

— Нет. Патрульные корабли, что досматривают их, передают. А после обратно рекомендацию принимают и шкиперу сообщают.

— Интересно, сколь ты наторговал такими... рекомендациями?

— Изрядно. Наталья Филипповна не даст соврать — ей отсылал, или куда прикажет.

Наташка скромно потупилась и соврала:

— Должна же царица иметь немного средств на скромные надобности свои.

Знает он её "надобности". Небось с замедлителем уже. А то и мгновенного действия. Но обычно со стальным сердечником.

Стало легко на душе. Прав и этот непоседа и любимая. Глупо было отправлять в казну, расходованием которой даже он с трудом управлял, деньги, нужные для совершенствования артиллерии, единственного, что только и способно выручить их в случае прихода неприятеля. А касательно самовольства, то он на столичном острове откровенно по нему соскучился. Только сейчас и здесь понял, отчего так устал — от нерешительности подчинённых, на всё требовавших его распоряжения, решения, указания или грамоты. Сделалось весело и... страшно. Точно. Федоткины слова пришли на память.

В крепости кроме часовых и хозвзвода никого не видать.

— Учебные подразделения на занятиях, — отрапортовал дежурный прапорщик. Потом отчего-то смутился, и добавил: — А на обед — только вчерашний кулеш. Подгорелый.

Подгорелого не хотелось, поэтому дошли до бывшей пороховой мельницы. Сразу увидели рядок коротких гладкоствольных пятидесятимиллиметровок на корабельных станках, выстроившихся, словно напоказ. Собственно, показ и происходил. Шкиперу явно заморского вида демонстрировали быструю пальбу, уверенно поражая мишени, самая дальняя из которых находилась в полукилометре. Обращал на себя внимание простой щелевой прицел, эффективный, впрочем, на подобных расстояниях.

Это расширившийся, после переселения в освободившиеся постройки стрелецкий пушкарский двор снабжал гостей чужедальних артиллерией, без которой ни один купеческий корабль не отправляется в путь.

* * *

Несколько дней колесили они по острову. Разница с нахохлившимся, насторожённым столичным островом разительная. Уверенные люди заняты своими делами, всем всего достаточно. Царя принимают без особых чувств, так, словно родственника или знакомого, живущего по соседству. Несколько школ работает, курсы милосердных сестёр и фельдшерское училище. Даже в деревеньках, стянувшихся к дорогам, что-то неуловимо поменялось.

Хотя, почему неуловимо? Стёкла в окнах, трубы сквозь крыши торчат.

* * *

Тыртов с заместителем по интендантской части — считай, хозяином острова, приехали в царский терем. Доклад об успехах в боевом устроительстве оказался для Гриши полным откровением. Основной боевой единицей морской пехоты посчитали разумным иметь роту, состав которой, в зависимости от специализации колебался в пределах от восьмидесяти человек, до двухсот пятидесяти.

Команды для устройства неприятелю неожиданностей или разведки вообще имело смысл использовать произвольной численности, но условно именовать взводами, сводя в роты только в мирное время для упрощения снабжения.

Отдельные же роты напротив, сводились в баталии или полки, в зависимости от масштаба операции. Сейчас как раз искались решения по организации управления такими формированиями и готовились офицеры в штабы. Проводились учения и до хрипоты спорили, как было поступить правильнее, и кто победил. Вмешательства государя в этот процесс не требовалось, потому что не станет же он спорить, что размер подразделения и вместительность корабля, на котором его доставляют к месту высадки, обязаны быть увязаны заранее.

Помощник воеводы, как и сговаривались раньше, ещё когда оставляли на этом посту Кондратия, выполнявший работу губернатора острова, разложил карту и, указывая на пометки на ней, принялся рассказывать, где что возведено, сколь чего делается и какой от этого прибыток отправляется... любезнейшей Наталии Викторовне. Постепенно пришло понимание того, что внутри Рыссии возникло маленькое самодостаточное государство, живущее по похожим, но уже немного иным обычаям. Государство, где все присмотрены и приставлены к делу. То самое, о котором он мечтал, но в пределах огромного пространства Рысских островов никак не мог выстроить. Особенно — на столичном острове увяз. Рутина дел, связанных с управлением огромным государственным механизмом, лишила его восприятия бесконечного разнообразия, царящего в в этом мире. А ведь десятки тысяч, может быть — миллионы человек решают задачи, которые ставит перед ними жизнь всяк на свой манер.

Руководя их деятельностью, невольно пытаешься всех поместить в некие понятные схемы в качестве деталей, выполняющих определённые функции. И, конечно, проигрываешь, ограничивая инструкциями и наставлениями возможности людей в применении разума. А вот тут — сплошной разгульный царизм получается. Всяк на своём месте принимает решения и набивает собственные шишки, но добивается того, что пришло в его голову.

И как этим управлять? Как эти прекрасные результаты связать в общую систему? Что же, он будет изучать свою страну и находить решения. Центральные органы, в конце концов, это лишь часть государства, распределяющая его, государево влияние. А вот чтобы понять, как влиять, надо чётко себе представлять то, на что он собирается воздействовать.

Царь-бродяга, неслышная тень, парящая меж островами. От этой мысли стало интересно. Ведь царица-Наташка уже живёт такой жизнью и, кажется, ей тоже интересно. Правда, нужно согласовать график свиданий с ней — это для других она государыня, а для него ещё и жена — царица ночи.

Глава 30 Калейдоскоп

Итак, задачу для себя Гриша в общем виде сформулировал. Он обязан мобилизовать всё население страны для достижения одной цели — выстоять в бесконечной череде грядущих войн. Для этого люди должны быть уверены, что исполняя волю государя, будут обеспечены необходимым минимумом. То есть повсюду следует поставить надзирателей за выполнением этих условий.

Первые шаги в этом направлении опробованы — создано некоторое количество околотков с боярами во главе, в обязанности коим вменено изводить дармоедов, а остальных кормить и к делу приставлять. Эти образования и должны стать минимальной административной единицей.

Его трудами таких районов, совмещающих черты боярского подворья, воинской части и традиционного рода уже образовалось немало, особенно здесь, на Ендрике. И картина, которую он видит, подтверждает правильность замысла. Люди спокойны и при деле. Затраты на обеспечение одного жителя такого поселения не больше, чем в среднем на человека по стране потому что рачительное ведение хозяйства у бояр, назначаемых околоточными — обычное дело, а питание из большого котла всегда экономней. И на роскошь расходовать стали меньше просто потому, что государь не любит этого.

Однако не всё так просто. Средства на содержание околотка поступают из казны. В Ендрикском случае — губернской. А откуда они там берутся? Когда жители трудятся на государевых производствах — то от продажи продукции. И тогда работникам ещё и денежное содержание перепадает — никакое довольствие не учтёт абсолютно всех человеческих потребностей, так что и в лавке что-то купить бывает нужно.

Если же на купца работают — тогда их заработок снова идёт в казну, а уж из него средств хватает и на довольствие, и чуток сверх того остаётся. Губернаторские казначеи хорошо следят за тем, чтобы и хватало, и оставалось — спорить с ними нанимателю не столь удобно, как c отдельным работником. Так вот, чтобы и хватало и оставалось также на детей со стариками, на хворых, фельдшеру с учительницей да околоточному со дворовыми, что прибирают на улицах, починяют крылечки, латают крыши.

Еще к околоткам приписаны деревеньки, стянувшиеся поближе к брусовой дороге. Они оброк свой околоточному сдают и продают остальное, сверх оброка выращенное. А что сверх того остаётся невостребованным, тогда — куда хотят, туда и девают... крепостным интендантам обычно.

Вот так обстоят дела в местах, где всё уже сложилось. Там, куда бояр направляют, ищущих службы и кормления. Воровать или лютовать им неудобно — мужчин-то они обязаны оружными держать и обученными. Злить таких подопечных боязно.

При этом традиционные управленцы оказываются во вполне приемлемых условиях — можно прожить. И, коли доживёт до немощных лет — в канаве не окажется. Размер такого округа получается семей на двести — если больше, то ни у кого памяти не хватит упомнить всех. Плюс — рота ополчения, в крайнем случае.

Семьи селить оказалось удобно в длинных строениях с отдельным входом для каждой супружеской пары. Лесу меньше уходит и дров, но и люди друг другу не мешают. Столовая еще обязательно, и склад для вещевого довольствия. Расстояния между домами получаются такие, чтобы при пожаре огонь с крыши на крышу не перекидывался.

Так вот, уже около четверти здешнего народу в такие городки перебралось, и новые околотки формируются. Казне от этого прибыли получаются хорошие, поэтому и находит она средства на их обустройство. Губернская казна. Ендрикская.

Ему же, государю, это также хорошо, как и государству его, потому, что может он занимать людей производством того, что требуется для снабжения армии и флота, а не тем, что приносит прибыль одним лишь купцам.

Править, как выяснилось, это, в основном, принуждать. Тяжёлая, изнуряющая работа. Хочется выполнять её, не прикладывая огромных усилий, которых стоило ему преодоление сопротивления бояр в столице. Поэтому и должен он точно выбирать цели и воздействовать на них прицельно. И сделав то, на что хватит его сил и разума, сдать страну хорошо подготовленному и энергичному преемнику, как и планировал папенька.

Папенька со своим верным Кикиным отлично владеют ситуацией и справятся с управлением страной через приказы. А он займется теми вопросами, которые определяют долгосрочные стратегические планы, изыскивая для их воплощения замечательные возможности, увидеть которые невозможно ни с трона, ни от его подножия. В конце концов, судьба страны решается в морских сражениях — это он давно и твёрдо знает.

* * *

— Государь, проснись. Командор просит тебя с княгинюшкой пожаловать незамедлительно, — вестовой разбудил Гришу с Наташей вскоре после полуночи и даже оставил на столе лампадку, чтобы им не возиться с высеканием огня. Вот ведь, только приехали посмотреть очередной флотский городок, расположенный на вероятном маршруте ожидаемого франо-испского вторжения, а тут и поспать не дали.

В помещении штаба они были уже через считанные минуты и имели счастье лицезреть заспанного Никиту Вельяминова, склонившегося над картой.

— Гляди, — указал он сразу на северо-восточную оконечность района своей ответственности. — Испы с франами идут тридцатью кораблями, пушек на каждом насчитали от шестидесяти до сотни. Фрегатов при них десяток и рассыльных судов столько же. Позавчера наши их обнаружили у Штадтской гряды, идут они ходко и послезавтра будут в Кубышкином створе.

Семафорку я отправил, чтобы галеасы сюда направили и Ласточку с Пуночкой. Жаль, Пичуга в ремонте.

— Жаль, — отозвалась Наталья. — Как доносили из заморского приказа, девятнадцатисантиметровки на их кораблях установлены с большими углами возвышения. Бьют не хуже наших, хотя палят реже. Прицелы у них неплохие и кучность такая, что на пять-шесть километров вероятность попадания приличная.

Гриша достал книжицу, и записал, что до Штадтской гряды нужно тянуть линию сигнальных вышек, а то двое суток потеряли из-за того, что весть везли скампавеей. Кстати, надо бы узнать, как выглядят эти огромные корабли с огромными пушками.

— Никита, а командира посыльного корабля и его сигнальщиков уже опросили относительно внешнего вида неприятельских кораблей?

— Нет. Он передал сведения семафором на пост наблюдения в сутках пути отсюда и вернулся, чтобы продолжить слежение за эскадрой. Пока они не пройдут траверс атолла Сайласа, есть вероятность, что сменив курс, неприятель примет восточнее и выйдет к Синюхиной лагуне.

Больше Гриша ни о чём не спрашивал. Он не военный. Они с Наташкой здесь вообще по другому делу — посещали флотские городки-базы и, вот тут, близ восточной окраины Рыссии, их прибытие совпало с получением сведений о приходе объединённого флота Испии и Франии. Поэтому он просто слушал ход совета. Стянуть к Кубышкину створу большие силы вовремя не выходило — флот разбросан по портам, расположенным во всех концах страны. А, миновав этот пролив, франы и испы легко могли высадиться на любом из десятка весьма обширных островов и обосноваться там. Вообще, находящиеся здесь земли привлекательны для захвата сами по себе, а из войск тут только несколько казачьих сотен, да пять стрелецких земляных крепостиц. Да уж! Чем отдалённей окраина, тем сложнее найти силы для её защиты, а неприятельские командиры решить исход войны стремительным взятием столицы больше не пытаются.

Четыре галеры и двенадцать скампавей — это всё, что удастся стянуть в нужное место и в нужный момент. Еще вторую линию составят судёнышки местных рыбаков и торговцев, с поставленными на них деревянными макетами орудий — это в расчёте взять неприятеля на испуг. Такие же макеты установят на мысах, чтобы немного сузить поле маневра для вражеских кораблей. В остальном же — предстоит тупое артиллерийское сражение стенка на стенку.

* * *

Отличный вид открывается с поста наблюдения. Высокая деревянная вышка установлена на холме. Государь сегодня тут единственный зритель. Остальные очень заняты, и он старается не мешать им. Корректировщики, сигнальщики, два флаг-офицера. Звучат вводные, передаются азимуты и дальности, постоянно сменяются полотнища сигнальных флагов, а три кильватерных колонны приближаются с севера. Издали похожие на старые знакомые сельджукские линейные корабли — окутанные огромными парусами испские навио выглядят грозно. Это настоящие плавучие крепости.

Рыссы поджидают их за самой узкой частью короткого пролива и угадывают момент встречи точно тогда, когда крайние колонны становятся на якоря у берегов, чтобы расстрелять имитаторы, подготовленные на возвышенностях. Флагмана центральной колонны встречают сразу четыре галеры и на носовых курсах обдирают с того весь такелаж. Стомиллиметровые стаканы с картечью снабжены дистанционными трубками, поэтому они летят далеко, словно снаряд, и только потом разлетаются, но не шариками, а обрезками цепей. Верёвкам и ткани встреча с ними приносит разрушение.