— В том, что умеют, я уже полностью убедился, но вот какой нам резон от этого. Не сегодня-завтра к Босфору могут пожаловать французы из Севастополя, да и в заверения султана о закрытии Дарданелл я, честно говоря, мало верю.
— Я признаться, Михаил Павлович, тоже. Даже если турки и объявят пролив закрытым, англичане могут силой прорваться через него в Пронтиду, для выяснения отношения с султаном. Я, по крайней мере, так и поступил бы.
— Что же мы имеем на данный момент? — спросил адмирала Ардатов, склоняясь над картой Босфора.
— Матросы с 'Ростислава' уже приступили к возведению временных укреплений на берегу пролива, активно привлекая к этой работе местное греческое население. Сегодня в обед, капитан Кучерин донес, что пушки с 'Ростислава' снятые и вместе с трофейными орудиями уже установлены в сторону моря. Сам фрегат затоплен перед крепостью, и некоторое время сможет исполнять роль подводного заграждения.
— Насколько жизнеспособны наши планы по обороне пролива? — осторожно, не желая обидеть Нахимова, спросил граф.
— Вполне жизнеспособны. Как показал опыт обороны Севастополя, господа союзники предпочитают вести стрельбу с дальних дистанций и очень чувствительны к ответным ударам. Броненосных батарей у них больше нет, и потому, я думаю, они не отступят от своей привычной тактики. Для наших батарей на Босфоре обстрел с дальних дистанций не принесет большого вреда, за это я вам ручаюсь. А если на помощь Кучерину послать еще и 'Чесму', то войти в пролив французам будет очень затруднительно.
— А как наше положение здесь, в Стамбуле?
— Примерно такое же, — ответил Нахимов, — с двумя своими линейщиками, 'Императрицей Марией', 'Владимиром' и вашим брандером, мы сможем нанести большой урон любому противнику.
— Ну, если учесть, что большинство британских кораблей покинуло Крым, то вряд ли они смогут послать к Дарданеллам крупное соединение кораблей, — высказал предположение граф и адмирал согласился с ним.
— Да, Индия для них станет по очень большой цене. А, что ваши стрелки? Смогут отразить турок, если вдруг у них появятся свежие силы?
— Я полностью верю в способность дивизии генерала Муравьева разбить любого врага. Прусские винтовки уже себя прекрасно показали в деле. Жаль, что вы не видели их результаты.
— Охотно верю, но ведь любого солдата можно застать врасплох, и турки на это дело большие мастера.
— Надеюсь, что это не случится, Павел Степанович. Позиция, которую занимают наши солдаты в районе Галаты, очень удобная для отражения нападения противника. Она исключает возможность флангового обхода и вынуждает неприятеля атаковать исключительно в лоб. Кроме того, премьер-майор Паподаки сумел наладить тесный контакт с местными христианами. Здесь на востоке дурные вести имеют особенность быстро разноситься и потому, я надеюсь, они нас предупредят заранее.
— Ваши слова да Богу в уши. Значит, будем ждать плохих вестей, — подытожил Нахимов.
— Будем ждать. Большего нам ничего не остается, — смиренно произнес граф.
Предчувствия Ардатова относительно тайных действий переговорщиков имели под собой вполне реальные обоснования. Уже в первый день вторжения русских султан был готов подписать предложенный ему мирный договор, но в дело вмешались придворные, состоящие на содержании английского посла.
— Не торопись, государь, связывать свои руки мирным договором, предложенным тебе гяурами. На самом деле они не так сильны, как кажутся, и все их миролюбие — это только туманный занавес, предназначенный скрыть правду от твоих глаз, — шептали султану льстивые придворные.
— И что же они пытаются скрыть от моего взора? — с тайной надеждой спрашивал султан подкупленных советчиков, и те послушно пересказывали слова британского посла сэра Френсиса.
— У русских не так много сил как это кажется, ибо число стоящей у Галаты пехоты никак не больше пяти тысяч человек. Корабли 'Нахим-паши' серьезно пострадали от боя с нашими крепостями. Один они срочно поставили на ремонт в док французов, другой отослали домой, а третий были вынуждены затопить. Так сильно он пострадал от ядер Мушавер-паши.
— Пусть будет так, но оставшиеся корабли вполне способны сравнять с землей половину Стамбула и мой дворец в первую очередь, — резонно сомневался султан, но сладкоголосые придворные успокаивали его.
— В Дарданеллах сел на мель французский транспорт с тысячью солдат плывущих в Севастополь. Его конвоировали два паровых корвета, которые сейчас пытаются снять его с мели. Там же сейчас находится британский корабль с полутора тысячью солдат плывущих в Индию. Сэр Френсис уже известил их о появлении русских и приказал идти тебе на помощь. Продержись всего несколько дней, и союзники обязательно прогонят 'Нахим-пашу'. У него нет паровых корветов. Одни блохи, да и те порядком потрепанные, — советовали своему властителю британские подпевалы, и, польстившись на их щедрые посулы, султан воздержался от скорого подписания мира.
В самом деле, к чему спешить, если есть возможность дать отпор врагу, да к тому же чужими руками. Конечно, придется отдать свою придворную гвардию под командование англичан, но тогда общая численность войск достигнет девяти тысяч человек, и они обязательно сбросят русских в море.
Итак, султан принял решение, и главный визирь стал искусно тянуть время, выискивая всевозможные дипломатические проволочки. К концу третьего дня переговоров в султанский дворец пришла радостная весть. Союзный флот и армия на подходе и уже завтра утром будут на пороге турецкой столицы.
Казалось, всё идет хорошо, но судьба не всегда бывает исключительно благосклонна только к одной из сторон. Как показывает жизнь, она, как правило, справедливо раздает всем сестрам по серьгам. Свои серьги в виде одинокого рыбака грека получила и Россия.
Глубокой ночью, он подплыл к стоящей на якоре русской эскадре, поднялся на борт флагманского корабля и потребовал встречи с адмиралом Нахимовым. С опаской, озираясь в сторону освещенного огнями Семибашенного замка, грек торопливо поведал русскому флотоводцу о появлении вблизи турецкой столицы нескольких кораблей, с которых на берег сошло множество солдат одетых не в турецкую форму. Рыбак точно назвал число кораблей противника, и даже смог обозначить их класс.
'Кто предупрежден, значит, вооружен' — гласит древняя мудрость, и следующий день в полной мере подтвердил её правоту. Когда утром к флагманскому 'Парижу' подошла пышная галера, присланная великим визирем за графом Ардатовым, то выяснилось, что переговоров сегодня не будет.
— Его светлость сильно недомогает и просит перенести переговоры на завтра, — объявил туркам стоявший на мостике дежурный офицер. Услышав эту весть, посланец визиря изобразил на своем лице вселенскую скорбь по поводу болезни малика 'Ардата' и любезно предложил помощь в виде лекаря самого султана.
— У нас есть свои хорошие лекари, — решительно отрезал моряк и разговор закончился, к большому огорчению посланца великого визиря.
Говоря, что граф не сможет отбыть на переговоры, дежурный офицер не сильно грешил против истины. Ардатов еще с прошлой ночи находился на берегу, намереваясь вместе с солдатами генерала Муравьева принять участие в сражении на суше. В том, что противник предпримет против них двойной удар, никто из вождей русской экспедиции на Босфор не сомневался.
Первым силу этого удара пришлось испытать морякам. Примерно через час после отплытия галеры визиря, дозорные заметили на горизонте вражеские корабли, уверенно движущиеся прямо к стоянке русской эскадры. Главной ударной силой противника были два паровых корвета, 'Тулон' и 'Ваграм', идущих в бой под французским флагом.
Быстроходные и хорошо вооруженные, они привычно сопровождали транспорт с солдатским подкреплением для армии Пелесье, когда им пришло внезапное известие о нахождении русской эскадры на Босфоре.
Первым желанием французских капитанов было повернуть обратно, но посланник британского посла столь красочно расписал бедственное положение русских кораблей стоящих у Стамбула, что настроение у них моментально изменилось. Отбросив прочь свои сомнения и страхи, орлы Второй империи смело устремились в бой, твердо намереваясь одержать свой 'Трафальгар' над отсталыми русскими Иванами.
Правда, коварный англичанин, дабы не нагнетать лишних волнений, ничего не сказал о трагической судьбе французских броненосцев. Французским капитанам было совсем необязательно знать всю подноготную правду о сражении на Босфоре. Всему свое время. Сейчас главное разбить русских и удержать султана от подписания мирного договора, а там дальше видно будет.
Вместе с французами, в бой против эскадры адмирала Нахимова шел британский линейный корабль 'Куин'. Покинувший негостеприимные берега Балаклавы, он направлялся в Индию для подавления восстания сипаев. Однако открывшаяся в корабельном трюме течь заставила 'Куин' встать в Стамбуле на ремонт. Британец покинул турецкую столицу всего за несколько часов до появления на Босфоре русской эскадры и был перехвачен посланцем сэра Френсиса у Дарданелл.
Командовавший 'Куин' капитан Кнабс в отличие от своих союзников по коалиции, был гораздо лучше информирован о последних событиях на Босфоре и потому не горел особым желанием встречаться с русскими кораблями. Проклиная судьбу, сэра Френсиса и русского адмирала, он был вынужден присоединиться к французам.
Стоя на капитанском мостике своего любимого флагмана, адмирал Нахимов внимательно наблюдал за приближением врага. Сутулясь больше чем обычно, Павел Степанович не отрывал взгляда от судов противника.
— Два паровых корвета и один линейный корабль, — с напряжением в голосе произнес командир 'Парижа' капитан Колычев, сильно опасавшийся за исход предстоящего боя.
— Отлично это вижу, Сергей Дмитриевич, и скажу честно, очень рад этой встрече, — хладнокровно произнес адмирал.
— Рады, Павел Степанович!? — простодушно удивился Колычев.
— Да-с. Рад тому, что противник нападает при довольно выгодном для нас положении. Стоя на якорях, мы лишаем вражеские корабли их преимущество в скорости и заставляем проводить сложные маневры, что весьма скажется на результатах их стрельбы, — убежденно произнес Нахимов. Его собеседник быстро окинул взглядом море, а затем сказал:
— Все это конечно так, но не кажется ли вам, Павел Степанович, что мы находимся в таком же положении, в котором находились турки в синопской бухте?
— В некотором смысле вы правы. Схожесть нашего положения с положением кораблей Осман-паши есть, — легко согласился с Колычевым адмирал. — Однако данная схожесть не означает полную тождественность, Сергей Дмитриевич. И тогда, и сейчас все главное дело заключается в комендорах. А если быть точным, в их умении вести прицельный огонь по врагу. Не знаю как вы, а я полностью доверяю своим матросам. Иначе не находился бы в этом месте.
— Значит до пистолетного выстрела, Павел Степанович?
— Именно, до пистолетного выстрела, — коротко подтвердил Нахимов сказанные собеседником слова.
— Какова же будет диспозиция для действия наших пароходов? — уточнил Колычев.
— Прикажите поднять сигнал: 'Пароходам действовать по обстоятельствам', — ответил Нахимов, не отрывая хищного взгляда от приближающегося врага.
Собираясь атаковать русскую эскадру, корабли противника разделились. Французские корветы устремились на 'Париж' и стоявшую рядом с ним 'Императрицу Марию', тогда как 'Куин' решил помериться силами с 'Великим князем Константином', стоявшим чуть поодаль.
Выбирая, русский флагман в качестве своей главной цели атаки, французы были полностью уверенны в своей быстрой и легкой победе над линейными парусниками русских. Обладая, быстрым ходом и сорока двумя пушками, французские корабли без особых затруднений могли уничтожить тихоходные русские корабли, несмотря на их значительное превосходство в пушках. Так, по крайней мере, считали капитаны 'Тулона' и 'Варгама', однако судьба любит баловать людей различными сюрпризами и парадоксами.
Первым неожиданным сюрпризом для французов стало положение эскадры Нахимова. Встав на якоря вблизи берега, русский адмирал резко ограничивал противника в возможностях проведения маневра, заставляя атаковать в выгодных для себя условиях.
— Этот Нахимов не так то уж прост, как уверял меня сэр Френсис. Однако этот хитрый ход не поможет русской лисе избежать своей участи, — гневно воскликнул командир 'Тулона' капитан Блерри, стоя на капитанском мостике своего корвета.
— Господа офицеры, — обратился Блерри к своим помощникам, — нам предстоит на деле доказать русскому адмиралу, что корабли императора Наполеона маневренны, быстры, а их канониры умеют отлично стрелять. По местам! Мы атакуем!
Быстро и уверенно заскользили по морским волнам корветы Второй империи, подобно двум красивым хищным птицам, атакующих свою добычу. Впереди шел 'Тулон', затем двигался 'Ваграм', полностью повторяя маневры своего ведущего. Вот они начали сближение, вот вошли в зону огня и первыми открыли огонь русским кораблям.
Блерри с жадностью прильнул к окуляру подзорной трубы в надежде увидеть начало своего победного триумфа, но его ждало жестокое разочарование. Ядра корветов густо падали вокруг русских парусников. Капитан отчетливо видел несколько попаданий французских ядер в носовую надстройку вражеского флагмана, однако того, что страстно ласкает взор любого военного моряка, сбитых мачт и огня пожаров не отмечалось.
Французские корветы ещё дважды открывали огонь по эскадре неприятеля, и всякий раз капитан с горечью отставлял от своего лица подзорную трубу. Стрельба его канониров с дальней дистанции оставляла желать лучшего.
— Приготовиться к повороту и сближению с противником, — приказал Блерри своему помощнику, и чуть помолчав, язвительно добавил, — будем надеяться, что канониры правого борта будут более удачливыми в стрельбе по врагу.
— Но это опасно, месье капитан. У русских кораблей хорошие комендоры, — высказал свои опасения первый помощник.
— Ерунда! Их комендоры хороши против медлительных парусников, а против наших паровых кораблей они бессильны. К тому же они явно проспали наше появление, Можерон, — зло молвил Блерри, и помощнику нечего было возразить. Действительно, по непонятной причине, все это время русские корабли молчали.
Они упорно продолжали молчать, и после совершения французскими кораблями поворота и даже при выходе на новую линию атаки. Адмирал Нахимов беспрепятственно позволил противнику атаковать свои корабли пушками правых бортов корветов.
Торопясь поскорее использовать выпавшую в этом бою нежданную фору, французские корветы лихорадочно загремели своими орудиями. Вначале это были дружные пушечные залпы, которые быстро превратились в простой разнобой. Комендоры корветов спешили обрушить на врага как можно больше количество ядер.
Вновь море возле русских кораблей вскипело от упавших возле них града вражеских бомб. Однако на этот раз расстояние между противниками значительно сократилось и результаты стрельбы имперских канониров, были иными. От многочисленных попаданий на флагманском линкоре русских вспыхнул пожар, а на втором корабле была серьезно повреждена фок-мачта. Кроме этого, на обоих парусниках было отмечено повреждение такелажа, что должно было ограничить подвижность русских кораблей, снимись они сейчас с якоря.
