Другой

— Убивали ли вы людей?

— Да, в Первую Магическую войну, во время боевых стычек, — монотонным голосом ответил Малфой.

— Протестую, — заявил второй наблюдатель, находившийся с ним. — Обвиняемый уже ответил за это на суде после Первой Магической.

— Протест принят, — подтвердил председатель. — Уточните вопрос.

— Убивали ли вы людей после возрождения Волдеморта?

— Нет.

— Вы хотели возрождения Волдеморта?

— Нет. Если бы я хотел, я сделал бы это, у меня было и время, и возможности. А это сделал Петтигрю.

— Почему вы не выдали Волдеморта властям?

— Я не мог этого сделать из-за метки.

— Зачем вы с Пожирателями разгромили Отдел Тайн?

— Мы не хотели его громить. Это дети начали драку, а я перед вылазкой отдал приказ никого не убивать. Нам пришлось защищаться.

— Зачем вы подсунули тёмный артефакт Джинни Уизли и подвергли школьников опасности?

— Я никогда не отдал бы опасный артефакт в школу, где учится мой сын. У меня не было такого умысла, артефакт достался девочке не поэтому. В тот день я пытался избавиться от него в Лютом, но не сумел. Когда появились Уизли, я подумал, что смогу избавиться от артефакта через них. Я не ожидал, что девочка возьмёт его в школу. Я подумал, что она увидит чужую вещь и покажет её родителям, а Артур отдаст её в Отдел Тайн.

— А ваш Добби?!! — вскричал Рон с места.

— Добби не мой домовый эльф. Это была чья-то инсценировка.

— Но как же, ведь это вы дали ему одежду!!!

— Домового эльфа нельзя освободить, просто кинув в него чужим грязным носком. Это должна быть хозяйская вещь, её нужно дать с намерением и сказать формулу отречения.

— Это вы всё врёте! — возмутился Рон. — А чей же он тогда, если не ваш?!

— Чей-то из Блэков, из угасшей ветви. — Малфой на мгновение замолчал. Видимо, искал ответ, но из-за сыворотки правды это не было заметно по его расслабленному лицу. — Возможно, Альфарда. Не отречённый, а то бы он не смог проникнуть в наш дом. Нарцисса, она урожденная Блэк, а эльфы могут пробраться к крови своего рода, если нет специальной защиты, как в Азкабане. Помню, я тогда удивился, когда Филч дал мне в сопровождение эту мелкую погань. Мои эльфы никогда не выглядели так ужасно...

— Протестую! — воскликнул наблюдатель, пресекая разговорчивость обвиняемого. — Задавать вопросы должны только члены Визенгамота! И это должны быть чётко поставленные вопросы!

— Протест принят, — председатель махнул палочкой в сторону Рона, накладывая на него Силенцио, и приказал вывести его из зала. Малфою задали ещё несколько вопросов и наконец подали антидот к Веритасеруму.

После Люциуса настала очередь Драко, который рассказал, что был вынужден принять поручение Волдеморта под угрозой смерти родителей. Затем попросила слово Нарцисса и сказала, что она еще в начале того учебного года просила Снейпа помочь Драко, а поскольку тот был шпионом Дамблдора, то Дамблдор с самого начала знал о поручении Драко и ничего не сделал — а это не что иное, как укрывательство преступных намерений. А сама она как мать предпочла бы, чтобы её сын оказался в Азкабане подальше от Лорда и не получил эту метку, и в глубине души надеялась, что так и случится.

Все взгляды обратились к Дамблдору.

— Вы действительно знали о задании младшего Малфоя и не сообщили об этом в аврорат? — спросил председатель.

Дамблдор промолчал, улыбнувшись в ответ доброй стариковской улыбкой.

— Вы можете выпить Веритасерум и опровергнуть обвинение миссис Малфой об укрывательстве, — предложил председатель.

— Я хотел дать мальчику шанс самому одуматься, — вздохнул Дамблдор, видя, что весь зал ждёт его ответа.

— И как бы он одумался, если вся его семья в заложниках у змеелицего? — яростно спросила Нарцисса. — Вы хотели, чтобы мой сын получил метку!!!

Судьи зашумели. Председатель позвонил в колокольчик, призывая к тишине.

— Уведите обвиняемых, свидетелей и посторонних, — распорядился он. — Визенгамот будет принимать решение.

В свете открывшихся обстоятельств решение суда было очень гуманным. Дамблдор фактически подтолкнул к преступлению несовершеннолетнего подростка, оказавшегося в безвыходном положении, поэтому Драко был оправдан полностью. Малфою-старшему назначили штраф и освободили условно под пятилетнюю подписку о невыезде. Поскольку имуществу Малфоев был нанесён урон во время аврорских обысков, компенсацию урона зачли в счёт штрафа и даже вернули кое-что из конфискованных книг и артефактов. Оставшуюся сумму штрафа Малфои должны были выплатить Гринграссам в качестве министерской компенсации за неправомерные действия аврората, потому что в государственной казне всё равно не было денег.

Хотя о помощи в эпидемии не было сказано ни слова, Нарцисса понимала, что быстрота и снисходительность судебного решения — не что иное, как аванс за помощь. Вернув домой мужа и сына, она поспешила в семейную библиотеку, но несколько дней упорных поисков ничего не дали. И тогда она вспомнила, что фамильная библиотека Блэков гораздо обширнее малфоевской, особенно в сфере запрещенных знаний.

Арктур по-прежнему жил уединённо и следил за событиями в Британии по прессе. Дипломатическая миссия Гермионы, закончившаяся попаданием в Мунго, два некролога в газетах, суд над Малфоями, оправдание Драко и освобождение Люциуса — всё это не прошло мимо его внимания. Он регулярно виделся с Дафной, но никак не мог набраться смелости поговорить с ней начистоту. Дафна многозначительно поглядывала на него, но не торопила с откровениями.

Это письмо было не от Дафны, а от Нарциссы Малфой. Тётушка приглашала его на ужин для знакомства с семьёй и предлагала указать любое удобное время, если он занят сегодня вечером. По тону письма Арктур догадался, что Нарцисса очень спешит увидеться с ним, и ответил согласием прямо с малфоевским филином. Вечером он оделся, как положено для визита к родственникам, и аппарировал к воротам поместья Малфоев.

Нарцисса не заставила его ждать и минуты. Приветливо улыбнулась, назвала дорогим племянником и пригласила в дом. По пути к особняку они оба, почти не задумываясь, обменивались положенными по этикету фразами вроде "как я рада видеть тебя, дорогой Арктур", "и я вас, дорогая тётушка", "прекрасная погода этим вечером", "да, в этом году выдалось тёплое лето", "надеюсь, у тебя всё хорошо, Арктур", "надеюсь, и у вас, тётя Нарцисса".

Теперь Арктур полностью осознавал назначение этих фраз, в которых было важно не что в них говорится, а как они говорятся. Освоиться с собеседником, не задевая его проблемных тем. Присмотреться друг к другу, определить настроение и расположение собеседника. Прикинуть, насколько и о чём он согласен общаться — от этого зависела длина визита, а также степень откровенности и дружеской фамильярности дальнейшего разговора. По итогам светского вступления Арктур определил, что Нарцисса весьма заинтересована в нём, а она — что он дружелюбен и готов пойти навстречу.

Довольные друг другом, они вошли в дом. Но если с Нарциссой у Арктура сложились неплохие отношения, то встреча с Малфоями, особенно с младшим, вызывала у него опасения. Арктур опасался не самого Драко и даже не того, что тот каким-то чудом узнает его под новой личиной — он боялся, что не сумеет скрыть неприязни к нему. Пока он шёл с Нарциссой, чтобы заново познакомиться со старыми врагами, он всячески убеждал себя, что если его лучшие друзья оказались расчётливыми подлецами и предателями, то и здесь всё может оказаться не так однозначно. Тем не менее никакая неоднозначность не гарантировала, что здесь не окажется ещё хуже.

Когда Арктур входил в гостиную, где гостя ожидали муж и сын Нарциссы, он с трудом сдерживал волнение.

Всё оказалось не так страшно. Когда Нарцисса представила его семье, его приветствовали сдержанно, почти опасливо. После нескольких незначащих фраз Люциус сослался на нездоровье после Азкабана и сказал, что вынужден покинуть общество гостя до ужина.

"Мальчишка. Мы еще посмотрим, что он из себя представляет", — прочитал Арктур в холодноватой интонации Малфоя-старшего. Он вполне понимал Люциуса и даже был благодарен, что тот свёл общение до минимума. Вскоре после мужа ушла и Нарцисса, сославшись на необходимость отдать распоряжения по ужину и выразив надежду, что двоим молодым людям всегда найдётся о чём поговорить. Уходя, она бросила предостерегающий взгляд Драко — понятно, что уже накрутила сыну хвост, чтобы тот ни в коем случае не испортил отношения с новоявленным родственником.

Арктур остался один на один с Малфоем-младшим. В гостиной повисло молчание, в течение которого оба парня приглядывались друг к другу. Арктур точно знал, что разговор сейчас должен начинать Драко — как хозяин дома и как младший по отношению к главе рода Блэк — и дожидался хода Малфоя, благословляя правила общения. Это не ему предстояло ломать голову, с чего начать.

Драко сейчас лишь отдалённо напоминал свою заносчивую хогвартскую версию. Нет, его привычная надменность не исчезла полностью, но она ушла куда-то вглубь, выпустив на поверхность его домашнее лицо — безрадостное и настороженное, с налётом застоявшейся усталости. Младший Малфой понимал, что с освобождением из Азкабана семейные проблемы не закончились — они только начались.

— Вы давно в Британии, мистер Блэк? — с формальной вежливостью поинтересовался он. — Насколько мне известно, вы не обучались в Хогвартсе.

— Я не покидал Британию, мистер Малфой, — в тон ему ответил Арктур. — Я находился на домашнем обучении.

— Вы сдавали ТРИТОНы экстерном?

— Это у меня еще только в планах. В стране сейчас слишком сложная политическая обстановка, чтобы обращаться в Министерство для сдачи экзаменов.

— О да... — согласно протянул Драко. — В этом году еще никто не сдавал экзамены — и неизвестно, когда будут сдавать. Как вам нынешняя политическая обстановка, кузен?

— Не могу сказать, что я от неё счастлив, кузен. Могу ли я поздравить вас с благополучным разрешением вашей семейной проблемы?

В глазах Драко мелькнули озорные искорки, напомнившие прежнего задиристого Малфоя-младшекурсника.

— Можете, — ухмыльнулся он.

— Тогда поздравляю, — тоже ухмыльнулся Арктур, существенно снизив градус официоза.

Оба посмотрели друг на друга почти что с одобрением.

— Мама надеется, что мы станем хорошими друзьями, кузен, — дружелюбно сообщил Драко, тоже ощутивший, что лёд в их отношениях тронулся.

Арктур сомневался, что Драко вообще умеет дружить. В Хогвартсе у Малфоя были одни прихвостни и обожательницы.

— А у тебя уже есть такие друзья, кузен?

— Малфоям сложно найти ровню для дружбы, а с неровней лучше сразу не связываться, если не хочешь, чтобы тебя использовали. Тебе кажется, что некто твой друг, а на самом деле ему от тебя что-то нужно.

— Как же я тебя понимаю... — Арктур вздохнул. — Но я воспитывался один, а в Хогвартсе столько учеников... Там, наверное, легче найти друзей.

— Не скажи, Блэк. Из-за школьной политики Дамблдора я мог дружить только со слизеринцами, а там не было подходящих ровесников. Со старшими я был в неплохих отношениях, но разница в возрасте не способствует дружбе. Только и оставалось, что прикидываться сволочью.

— А на самом деле ты не?

— Сволочь, да еще какая, — признал Драко. — Хотя на своих это не распространяется. Но одно дело — быть, и совсем другое — прикидываться.

— При таком маскараде очень легко обзавестись многочисленными врагами... — предположил Арктур, как бы размышляя.

Драко на это только пренебрежительно фыркнул:

— Да кто мне там дал бы не обзавестись ими? Вот скажи, какой смысл подстраиваться под людей, если они ненавидят меня уже заочно, только за то, что я есть?

— Но, может, если бы ты позволил им узнать себя получше, они пересмотрели бы своё мнение?

— Не будь таким наивным, Блэк, — загорячился Малфой. — Сразу видно, что ты вырос в глубинке. Ты виноват у них уже тем, что ты богаче и выше стоишь в обществе. Даже если ты будешь лизать им подхвостье, они будут только терпеть тебя и прощать тебе твоё положение — до первого твоего несогласия, до первой твоей самостоятельности. И всё, ты у них снова враг, ты снова тот самый Малфой, а прежде только прикидывался. Как бы ты под них не подделывался, ты навсегда останешься для них чужаком. Думаешь, это я сам сочинил? Спроси любой портрет, они расскажут. Не веришь Малфоям, спроси своих Блэков.

Внутренне Арктур согласился с ним, он уже пришёл к похожим выводам. Наверное, следовало бы обсудить это с портретами, да и Кикимеру наверняка найдётся что сказать.

— "О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут", — пробормотал он внезапно всплывшую в памяти строчку.

— "Пока не предстанет небо с землёй на Страшный Господень суд", — неожиданно подхватил Драко.

— "Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род"...

— "Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встаёт"...

Они стояли лицом к лицу, смотрели друг на друга и осознавали только что произнесённые строки.

— Знаешь... — задумчиво протянул Драко, — ...а ведь у меня не только друзей, у меня и врагов достойных нет, чтобы подружиться с ними. Овечка-Поттер, жертвенный агнец с засранными Дамблдором мозгами. Какой из него враг? — он грустно хмыкнул. — Наглая дура Грейнджер. И почему её зовут заучкой, она же выскочка. Многие слизеринцы учились бы не хуже, если бы хотели высовываться. По Уизли я даже молчу. Иметь такого врага — нереальный позор.

Арктур понимающе кивал и удивлялся на себя. Он слушал от Малфоя про себя и своих бывших друзей, словно это были трое совершенно чужих ему людей.

— Они прозвали меня хорьком, будто это хоть сколько-нибудь обидно, — глаза Драко повеселели. — Они ничего не понимают в хорьках.

— А что такого особенного в хорьках? — заинтересовался Арктур.

— Хорёк — это замечательный маленький хищник. Красивый, гибкий, грациозный, с великолепным ценным мехом. — Драко незаметно для себя улыбнулся, выражение его лица сделалось мягче. — Он азартен, храбр и для своего размера очень силён. Если лиса крадёт из курятника только одну курицу, то хорёк, оказавшись в курятнике, впадает в азарт и убивает всех кур, которые не сумели укрыться от него. Вот за это фермеры так ненавидят хорьков, что даже само название зверька сделалось у них бранным словом. Когда та же Грейнджер называет меня хорьком, она только показывает мне, что она курица.

— Интересно. Я думал, хорьком обзываются из-за запаха.

— Нет, хорьки чистоплотны. — Драко с мечтательным видом добавил: — Если бы я стал анимагом, моей аниформой был бы белый хорёк. В точности такой же, как тогда...

— А почему ты им не становишься? Не получается?

— Я не для того родился человеком, Блэк. Назови мне хоть одну причину для человека превращаться в животное, если он не вор, не шпион и не хулиган.

— Хмм... Может, в бою?

— В бою?! Ты волшебник или где? Общеизвестно же, что в бою нет животного лучше хорошей Бомбарды. В Министерстве не зарегистрировано и десятка анимагов, и не потому, что это Мордред знает как сложно. На самом деле анимагия никому не нужна.