— А ну заткнулся! — рявкнул Эрик, не удостоив его взглядом, и быстро вышел, даже не прикрыл за собой дверь. Я только и мог, что растерянно глядеть ему вслед. Опустив глаза, я заметил небольшой пакетик, лежащий на полу возле двери. Видимо, он выронил, когда зашел и увидел, и услышал...

Я, сам не понимая почему, покраснел.

Подойдя к пакетику, я аккуратно развернул его. У меня на ладони оказались меренги, свежие, еще даже теплые. Наверное, Эрик мне их нес...

— И что же это... — я почувствовал, как глаза предательски защипало.

— Эх... Вот дурак же ты, Алан, дурак, — глядя на меня в упор, фыркнул Сатклифф. — Как можно быть таким наивным и ничего не понимать?

— О чем ты? — нахмурился я, опять не соображая, к чему он клонит. Нет, может быть на задворках сознания и брезжила догадка, но я все равно упорно не принимал ее.

Шинигами же, махнув рукой (теперь я понял от кого перенял этот жест Нокс), упал на подушку.

— Да ну тебя. Сейчас ты все равно ничего не поймешь, — и отвернулся. Я тоже вернулся в кровать, залез под одеяло с головой. На душе было неприятно, муторно, и почему-то отчаянно хотелось разреветься, стоило мне вспомнить душераздирающий взгляд Эрика. Почему все так стало запутанно?

И главное — сможем ли мы восстановить наши прежние отношения?

Рональд

Притаившись за дверью, я пропустил Эрика, стрелой вылетевшего из лазарета. Слингби был совершенно подавленный и злобный. Что ж, так ему и надо, не будет руки распускать, да еще не в ту сторону и не на того. Ну и фиг с ним, а я пойду к Сатклиффу, мне есть, что ему рассказать.

— Хааай! — не постучавшись, я распахнул дверь и вошел внутрь.

Нда, все меня очень внимательно проигнорировали: и Алан, спрятавшийся под одеялом и всем своим видом изображая сугроб, и наставник, меланхолично разглядывающий потолок.

— Грелль! А у меня есть для тебя новости.

— А? Ты? Изыди, нечистый, — отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи. — Все из-за тебя, идиота малолетнего. Не мог Алана подольше задержать, а?

— Он все слышит...

— Да ну его! — в очередной раз махнул рукой Грелль. — Этому божьему одуванчику все равно не понять. Так что уйди, я в печали.

— А, ну как хочешь, — я развернулся. — Тебе же, наверное, не интересно будет знать, как повел себя Спирс, когда ты отключился...

Сатклифф мгновенно подскочил, ярко блестя глазами и улыбаясь во все сорок два.

— Да? А было? Что было?

Я гаденько ухмыльнулся. Нет, наставник, со мной такое обращение не пройдет. Я мстю, и мстя моя ужасна.

— А вот не скажу. Я ведь тоже на вас обижен, — я потер пятую точку. — Если бы не ваши идиотские идеи, то...

— Ронни! — взвизгнул он. — Я тебе наставник или кто?

— Вот выйдешь — тогда и поговорим, — рассмеялся я и вышел.

Ответом мне стала тумбочка, прилетевшая уже в закрытую за мной дверь...

Грелль

Вторник, видимо, будет еще потяжелее понедельника. Во всяком случае, мой стажер явно нарывается на неприятности. Придется обеспечить, вот только встану и... Ооо, как головка-то моя кружится! Но надо же узнать, что там со мной делал Уилли, несносный развратник!

— Ронни! Ронни, где ты?

— Да тут я, — непоседливый ребенок обнаружился около сестринской, где уже активно строил глазки миленькой медсестре. Она глупо хихикала и бросала на него сладострастные взоры. Ну, все-таки, приятно, когда твой стажер — очаровательный юноша, а не какая-то бука. И вот чего реветь, спрашивается? Единственное, что требовалось от этой овечки — ответить "Да, Эрик", томно потупив глазки. Что сложного, я не понимаю?! Зато теперь все счастливы по уши!

Дабы привлечь внимание моего щеночка к моей персоне, я протянул руку и игриво ущипнул его пониже пояса. И чего так орать?! Да еще и подскакивая, как отбойный молоток, держась руками за мягкое место?! Глаза медсестры увеличились до размера тарелок, и она поспешно ретировалась.

— Грелль! Ну ты... да ты вконец рехнулся?!!

— Не вопи, — с достоинством отвечал я. — Что там с тобою? И что делал Уилли?

— Со мною?! — Нокси заскрипел зубами. — Ничего! Но это ничего я Эрику еще ох как припомню!

Я почуял, как пол уплывает из-под ног.

— Эрик?!! Он что, не добравшись до Алана, взялся за тебя?!

Рональд посмотрел на меня долгим многообещающим взглядом.

— Еще одно слово — и... — процедил он, потирая место щипка.

— Ну ладно, ладно. Что там Уилли?

— Сначала он размазал тебя по полу. Аж приятно смотреть было! А потом отскреб твою скорбную разумом тушку и на руках понес в лазарет.

— Ааааххх... — у меня закружилась голова, и я опустился на кушетку. О, Уилли! Я знал, я знал! Ах!

— А что там Алан?

Да какой там Алан! Мой Уилли! Оуу! Я знал, мой верный ры... Какой урод перевернул над моей укладкой вазу с цветами?!!

— Шеф, приди в себя, — невозмутимо заявил этот гнусный негодник. — У меня есть идея.

Я медленно поднялся. В глубоком прозрении я понял, что сделал с Роном Эрик, и сейчас намеревался повторить.

— Эй, эй, эй! Без рукоприкладства! Шеф, у меня мысль про Алана и Эрика.

— Оставь ее в покое, — сквозь зубы процедил я, — и доставай ремень из брюк!

— Да что же это такое! — всплеснул руками маленький негодяй. — Что вы все цепляетесь ко мне сегодня с утра?! Я же ничего не сделал!

Злодей продолжал пятится, пока... пока не врезался спиной в Уилли, который нес в руках секатор и коробочку конфет. Сладости печально заскакали по полу...

Рональд

"Ой", — что-то печально и отчаянно пискнуло внутри, когда я наткнулся на кого-то позади меня. Так, Рон, включай логику. Это точно не Грелль, Алан лежит в лазарете, Эрик вряд ли вернется в ближайшее время, значит, остался единственный посвященный в эту ситуацию, и это...

Мама!

И словно в ответ на мои мысли мне на плечо опустилась тяжелая рука.

— Мистер Нокс?

— Он самый, — кивнул я, уже морально подготавливаясь к наказанию, но тут неожиданно подскочил Грелль, с силой оттолкнув меня прямо на каталку, в которую я, к слову, пребольно врезался, и кинулся на шею Уильяму.

— Диспе...

— Ох, Уилли, душка... Я и не знал, что ты питаешь ко мне такие чувства! Что же ты их так долго скрывал?!

— Диспетчер Сатклифф, что вы себе прозволяете?

— Ох ты ж, какой стеснительный! Небось боишься проявлять свои истинные эмоции на людях. Но не бойся, я никому не скажу, да и Ронни будет держать рот на замке. Да, Ронни, отвернись, пока мы тут...

— Да что здесь творится?

— Милый, ты что! Это же Ронни все, он сказал, что ты принес меня сюда на руках. Ох, Уилли, это таак романтично!

Спирс кинул на меня такой взгляд, что я однозначно понял — хана мне. Полная хана.

— Уилли, зайка, ну что же ты смотришь не на меня, а? Я же так буду ревнова... Ай-яй-яй-яааа! — взвизгнул он, когда начальник яростно схватил его за ухо.

— Диспетчер Сатклифф, еще одно подобное слово или жест, направленный в мою сторону, и я не посмотрю на то, что вы больны, хотя вы больны на всю голову давно, и судя по всему неизлечимо, и назначу вам наказание! — Сатклифф даже обвис, печально глядя на Спирса. — Что ж, думаю, присматривать за вами нет смысла — я и так вижу, что вам уже лучше.

И развернувшись, он уже устремился прочь по коридору, когда я негромко хмыкнул. Уилл замер посреди коридора и, не обернувшись, бросил:

— А вас, стажер Нокс, я позже жду в своем кабинете.

Вот гад же, не забыл.

Но стоило ему уйти, как я почувствал на себе недобрый прожигающий взгляд Сатклиффа.

— Что?

— Ты! Это все ты испортил, идиот несчастный. Если бы не ты, то зайка Уилли и я...

— Я? Это я виноват? Да если бы не твои дурацкие идеи относительно Алана и Эрика, я бы...

— Дурацкие? Да сам ты такой! И вот больно ты нужен! Сам справлюсь!

Ах так? Я злобно скрипнул зубами. Сам? Ну-ну.

— Да я быстрее с этим разберусь.

Грелль хитро блестнул глазами.

— Поспорим? — и протянул руку.

Хм... Спорить, с ним? Обманет же, гад...

— Если ты проиграешь, Ронни, то я устрою тебе хорошенькую порку в духе Средневековья.

Я задумался, глядя на его руку. Мне уже хватило эриковского воспитания, а тут Сатклифф — он же еще тот фрукт мсительный... Хотя...

— Хорошо. Тогда если проиграешь ты, то поцелуешь Спирса в столовой на виду у всех. В засос, — и пока Грелль удивленно хлопал ресницами, я быстро разбил на руки и смылся прочь. И уже в районе первого этажа меня достиг злобный окрик "Нооооооооооооокс, мааать твоююю!"

Я не выдержал и рассмеялся. Что ж, это будет весело. И победа будет за мной.

Среда

Эрик

Не жизнь, а черт знает что. Мало мне того, что я сам с ума схожу рядом с Аланом, так теперь еще и это невинное дитя будет всячески мне доказывать, что между нами не может быть ничего, кроме дружбы! Ох, да черт возьми, дружба у нас уже и так есть, как же ему объяснить, что мне нужно нечто большее! Как?! Когда он, сама невинность, видимо, считает такие отношения чем-то ужасным! А я... я никогда не смогу причинить ему вред. Одна мысль о том, что ему может быть больно, вызывает боль уже у меня. Что же делать? Что же так все запуталось-то, а? А все из-за этой красноволосой погани... Которая, как всегда без стука, нагло вломилась в мой кабинет.

— Пошел вон!

— Эрик, без рукоприкладства! — взвизгнула мерзкая тварь и оседлала стул. — Дело есть, поговорить надо.

— Ну и разговаривай с зеркалом! Я тебя, паскуду, предупреждал, что если ты...

— Ты любишь Алана?

Я поперхнулся. То ли этот тип гуттаперчевый, то ли стыд и совесть он утратил лет в шесть и теперь не узнает их даже на блюде.

— Любишь, я же вижу, — кошачьи глаза Сатклиффа сузились. — И страдаешь. И Аланчик страдает.

— Вот если бы ты не лез без масла, куда тебя не просят!..

— Ну извини, кто же знал, что эта овечка окажется такой невинной. Меренги он, кстати, слопал. Ему понравилось. Правда, он вроде бы плакал, когда я уходил...

Я уронил голову на руки. Ну вот. Доигрались.

— Но я знаю, почему.

Надо бы свернуть этой пакости шею, но, честно говоря, мне ничего не хочется. Только встретится с Аланом и... поговорить. Расставить все точки над "и", как говорится. Чтобы знать — мы будем друзьями или... не будем вовсе.

— И мне больно видеть, как ты страдаешь.

— Не ври, Сатклифф.

— Ну ладно, ладно. Знаешь, я пронаблюдал за светом твоих очей в естественной обстановке и могу сразу сказать: он к тебе явно неравнодушен. То есть, надежда есть. Проблема в том, что он, эммм... не совсем понимает, ЧЕГО он от тебя хочет.

Я устало поднял на него взгляд. Похоже, пока я его не убью, он не уймется. Где моя пила?

— Эй, эй, Эрик, я серьезно! Единственное, что нам нужно — это раскрыть Аланчику глаза на природу его чувств! Он, бедное, маленькое, наивное существо, и не догадывается, что можно чувствовать... — очи Сатклиффа распахнулись, — ... иначе. Но так ведь надо объяснить!

— Как, урод ты недощипанный? Он скончается от смущения, стоит только сказать при нем... и я не хочу, чтобы он перестал со мной разговаривать, если сочтет это чем-то грязным и недостойным! Ты же знаешь, он может!

— Поступим хитро. Для начала попробуем пробудить в нем собственнический инстинкт.

— Чего?

— Не прикидывайся, ты отлично знаешь, что это! Вон как тискал малютку, пока нес его в лазарет!

Рука у меня тяжелая, и Сатклифф кубарем летит со стула носом в пол.

— Еще один звук — и!..

— Эрик! Да что ж ты такой нездержанный! Надо попробовать пробудить в малыше ревность!

Я опустил уже воздетую пилу.

— Зачем?

— Если он поймет, что не хочет тебя отпускать, то можно будет плавненько перейти к объяснению в пылких чувствах.

— И как же я, по-твоему, пробужу в нем ревность?

Красный жнец поднялся, отряхиваясь.

— Ну знаешь, есть такая девица в отделе кадров — Лана Стейн. Она облизывается на тебя, как кошка на рыбку. Подойди к ней в столовой, поворкуй, полюбезничай. Главное, чтобы Алан это увидел. Заодно и поймешь, есть у него какие-то чувства к тебе или нет.

Я задумался. План идиотский, но в меру, в меру. По сравнению с тем, что может родить воспаленный мозг Сатклиффа — так это просто образец здравомыслия. И в самом деле, лучше уж сразу — определенность.

— Хорошо. Приведи его в столовую. Я попробую.

Грелль.

Отлично! Просто отлично! Я и не думал, что этот грубиян так быстро согласится, да еще и практически не нанеся мне увечий! Вот так тебе и надо, варвар, Ланочка давно уже на тебя облизывается, помучаешься же ты с ней! Так, но надо еще заманить в столовую Аланчика. Ну, это не вопрос — быстро пишем ему записку: "Алан! Если не придешь в столовую — пожалеешь! Там Эрик..." Интригующее многоточие заставит нашу крошку примчаться туда на всех парах! Так что, Ронни, готовь ремень и попку, победа будет за мной!

Отправив Эрика в столовую, я быстренько метнулся в лазарет и ловко сунул записку в карман алановского пиджака, пока юноша чистил зубы. Укрывшись за дверью, я проследил за тем, чтобы записочка попала по назначению. Ну и правильно: Алан нашел ее, когда стал одеваться. Сперва он удивленно повертел ее в руках (ах, Эрик, я так тебя понимаю! Эти маленькие аккуратные ладошки! Эти тонкие пальчики! Это... чертовски возбуждающе...) Потом надел очки, прочел и озадаченно нахмурился. Поднял голову, огляделся, меня не заметил и стал торопливо одеваться. Отлично, отлично! Бегом к Эрику!

Эрик уже был в столовой и без особого энтузиазма осматривал место будущего подвига. Я подкрался к нему и пихнул в бок.

— Он ее нашел и прочитал! Сейчас одевается. Через полчасика можешь начинать.

— Одевается? — проурчал этот... нет, ну у меня слов нет! — Ты что, ПОДГЛЯДЫВАЛ за ним, паразит?!!

Ыхххх... горлышко мое, горлышко!

— Пусти, удушишь же, гааад...

Он отбросил меня на стул и вытер перчатку салфеткой. Вот хам! Только мысль об отмщении Рону поддержала мои силы. А то бы, клянусь расческой, повернулся бы и ушел.

Между тем столовая заполнялась народом. Наконец появилась стайка девушек из отдела кадров. Очередь к раздаче уже вилась нехилая, но тут Эрик, проявив поразительную сообразительность, помахал рукой Лане и громко окликнул:

— Мисс Стейн!

Девица тут же состроила ему глазки.

— Да, мистер Слингби?

— Я уже занял вам очередь.

— О, спасибо! — томно выдохнула красотка, подхватила поднос и пристроилась рядышком с Эриком.

Все-таки в брутальных мужчинах что-то есть. Особенно, когда Эрик перестает бычиться и подключает свое мужское обаяние. Я аж растаял. Он может быть тааааким душкой! Эрик бережно поддерживал девицу под локток, потом помог ей донести поднос, усадил за столик, после чего парочка принялась рьяно ворковать. А я — я огляделся в поисках Алана. Ну что ж, он был тут... и, судя по его взору, жизнь у Эрика в ближайшее время будет нелегкой...

Алан

Нет, эта неделя определенно может претендовать на самую странную в моей послежизни... До этого самой странной была моя первая неделя, как жнеца в принципе, но тогда я понимал куда больше, чем сейчас. И хотя этот злосчастный семидневный период только начался, мне почему-то кажется, что дальше все будет только катиться вниз по наклонной.