Я выбрался на берег и стал срывать с Алана мокрый пиджак, затем — жилет и ремень. После чего уложил животом вниз на колено и несколько раз резко сжал грудную клетку. Изо рта моего стажера выплеснулась вода и пена. Когда поток иссяк, я положил его на траву и запрокинул ему голову, одну руку подсунув под шею, а другую — прижав ко лбу. Бедный, какой же ты холодный... Открыв ему рот и выдвинув челюсть так, чтоб нижние зубы оказались дальше передних, я вдохнул, зажал Алану нос и прижался губами к его рту, после чего вдохнул в него воздух. Пришлось трудиться минуту или полторы, прежде чем мой малыш слабо закашлялся, задергался и пришел в себя.

— Ооо, Эрииик... — простонал он.

— Я здесь, мой маленький, — я подтянул к себе поближе свой пиджак и завернул в него Алана. Весь дрожа, несчастный юноша прижался ко мне, хотя я был ничуть не суше, и прошептал:

— Эрик, почему ты мне не сказал?..

— Не сказал что?

— Что у тебя... с Ланой...

О Господи, нашел, о чем думать!

— Алан! Нету у меня ничего ни с какой Ланой!

— Ты держал ее за руку!

— Алан... — внезапное прозрение посетило меня: — Алан, ты что, ревнуешь?

— Ддда... — жалобно всхлипнуло это чудо и застучало зубами. — Эр-р-р-рик, мн-н-не х-х-холод-д-д-д-дно!

Я подхватил его на руки.

— Ничего, малыш, сейчас пойдем в лазарет.

Он шмыгнул заложенным носом и бурно закашлялся. Уууу, как тут все нерадостно...

Поймаю Нокса — убью!

Рональд

Так, все прошло по плану — Алан упал в воду, Эрик все это видел (главное, чтоб он меня в ближайшее время больше не увидел, да, а то мне посчастливится умереть во второй раз) и прыгнул вслед за ним. Вытащил, подраздел, даже сделал искусственное дыхание. На руки взял. Второй раз за неделю! Прогресс!

И романтика, черт возьми. Вот, я ж говорил, что это всегда срабатывает. А Алан мне еще верить не хотел.

Так, ладно, парочка удалилась, значит, мне уже тоже можно вылезать из кустов. А то тут мокро, сыро и холодно. Ну... доброе дело сделал, значит, можно пойти попить чаю в кабинете и приниматься за работу (все же встретить Эрика в мире живых вероятности гораздо меньше, чем здесь), а то у Уильяма на меня и так зуб есть, не хватало еще чтоб их два было...

Так... а что у нас дальше? Правильно. Ну здравствуй... окно...

Грелль

Ой, а что это тут у нас? Не то что бы я часто ходил в лазарет, но я где-то посеял пилочку для ногтей. Пришлось спуститься на первый этаж, а в лазарете — шум и тарарам. Странно. Я пошел на звук и к своему вящему удивлению обнаружил в центре сцены совершенно мокрых Эрика и Алана. С них буквально текло.

— Что с вами? — спросил я. — Вы так вспотели? Чем же вы занимались?

— Отвали, придурок! — рявкнул этот грубиян. — И скажи своему недоноску, что сегодняшний день — последний день в его жизни! Он чуть не утопил Алана!

— Что?!!

Эрик в ответ только заскрипел зубами. Алана всего трясло, он отчаянно чихал и кашлял, пока медсестры быстро стаскивали с него мокрую одежду. Мда, зрелище не из эротичных. Эрик тоже раздевался. Я бы многое отдал за то, чтоб видеть, как они делают это в спальне, но... Эй! Так, выходит, это Ронни что-то затеял, и теперь из-за него все может сорваться?! Ну ты и гаденыш! А Аланчик-то, Аланчик... он смотрит на Эрика и, клянусь, нежно краснеет!

— Эр-р-р-рик...

— Молчи, тебе вредно разговаривать! — похоже, и этот крокодил обратил внимание на то, что Алан остался в одном белье и то — в мокром. Ах, а фигурка-то у нашей овечки прямо точеная! Худенькая, но мышцы есть... такие приятные... Талия, стройные ножки, кожа на вид просто бархатная... Ох, Эрик, я тебе даже немного завидую. Впрочем, судя по голодному взгляду Слингби, он тоже понял, какое счастье может ему обломиться. А Аланчик так и поедает его глазами! Еще бы, такой роскошный мускулистый торс... вииии, Уилли, ну что ж ты меня бросиииил, я же тебе изменю вот прямо сейчааааас!

— Душ готов! — крикнула медсестра, и Эрик, не обращая внимания на слабый протестующий писк, схватил Алана и скрылся вместе с ним в душевой. О! О!! Почему я не могу это увидеть, почему!

Эрик

Ох, Господи, какой же ты холодный! Ну не трясись так, сейчас, сейчас! Дверь душа захлопывается за нами, и я рывком засовываю малыша под струи горячей воды.

— Эрик!!!

— Что, горячо? — я встаю рядом, и он цепляется за меня: обнимает и прижимается к груди. А, черт, малыш, что же ты творишь-то?! Я хватаю мочалку и принимаюсь яростно растирать его, чтобы... эммм... отвлечься и его отвлечь. Он, правда, упорно за меня хватается, видимо, ноги не держат. И, черт побери, в душевой столько пара, а я без очков и плохо вижу... остается только близоруко всматриваться в белесые клубы пара в надежде рассмотреть... тьфу, о ЧЕМ я думаю?!

— Эрииик, а чт-т-то у т-тебя с Лан-н-н-ной?

Тьфу, проклятие!

— Да ничего у меня с Ланой!

— Точ-ч-чно?

— На кой черт мне эта баба, если есть ты?!

Алан

По-моему, вода залила мне уши, ибо как объяснить эти странные слуховые галлюцинации? Эрик сказал, что я...

— А?

— Черт, какой же ты у меня недогадливый, — Эрик обнял меня в ответ, а я только сейчас понял, что неосознанно цеплялся за него. — Мне нужен только ты.

Ну вот, опять. Галлюцинации. Это же слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но... это же так здорово. Я прижался к широкой груди. Горячие струи оставались незамеченными, и мне было так тепло и хорошо, как никогда. Но...

Я резко отпрянул и поскользнулся. И упал бы, наверное, если бы Эрик не схватил меня за руку.

— Тогда зачем же ты.. с ней... в столовой?

Он коротко ругнулся сквозь зубы.

Эрик

Вот упрямое создание! Придется ему все объяснить... Пусть только прижимается ко мне так же сильно... Какая нежная у него кожа!

— Ну видишь ли, Грелль дал мне совет...

Он так дернулся, что мы чуть оба не навернулись.

— Грелль?! Совет?!! Эрик, я тебя умоляю — никогда, ни за что, если хочешь сохранить рассудок, не слушай Грелля!

— Да, мой хороший, — покорно говорю я, поглаживая его по спинке. Он непроизвольно выгибается под моей ладонью. Я ласкаю его уже достаточно откровенно, но он, похоже, не против и склоняет голову ко мне на грудь.

— Ну, и что?

— Он посоветовал мне вызывать у тебя ревность, чтобы ты... то есть, чтобы я... Ох, Алан, а как же еще мне было объяснить тебе, если ты такой... такой...

— Какой? — тихо спрашивает он, светя мне в лицо огромными изумрудными глазами.

— Такой невинный и чистый. Как первый снег... — я беру в ладони его лицо, не отрывая взгляда от его чудных очей.

Алан

Грелль. Вот я же чувствовал, что без него не обойдется. Хотя я тоже хорош — пошел на поводу у Рона. Неосознанно, но все же пошел. А ладони у Эрика большие, теплые, шершавые, невесомо он касается пальцами висков, нежно поглаживая.

Боже, это слишком для меня. Это слишком... как же это описать? Хорошо? Трепетно? Огромно?

Я не знаю таких слов, который могут описать те чувства, те необыкновенные ощущения, что зародились внутри, отчего сердце так отчаянно рвется из груди.

Эрик... Эрик...

Я так счастлив.

Похоже, последние слова я все же произнес вслух, так как Эрик ласково улыбнулся мне.

— Я тоже.

Я, наверное, сейчас умру от переизбытка счастья в крови. От этого же тоже умирают, да?

И не в силах что-либо сделать другое, я чуть привстал на носочки и легко коснулся его губ своими.

Эрик

Меня еще никогда не целовали так невинно и осторожно, словно он боится меня обидеть. У него мягкие, нежные, бархатные губы, и я бережно касаюсь их своими губами, чтобы не вспугнуть, не расстроить, не... я не знаю, как, как мне с ним быть. Кажется, что сердце сейчас разорвется от любви. Неужели можно так до боли любить каждый его жест, каждый взгляд, каждый миг, когда он со мной? Я целую его сильнее, ласкаю то нижнюю, то верхнюю губу, касаюсь пальцами его щек, и он так по-детски цепляется за мои запястья, так неумело и нежно отвечает мне, совсем не хочет отпускать... Наконец мне удается оторваться от его губ, и я целую его лицо.

— Эрик...

— Ммм?

— А это ничего, что я никогда... раньше... я никого не любил и мне... — он потупился. — Мне никого не хотелось, ну чтобы... даже поцеловать.

Алан

Я чувствую, как горят щеки от своих же собственных слов. Мне безумно стыдно за них, но... но Эрик, он все понимает правильно, улыбается, и в его взгляде мне чудится... радость?

— Господи, — он прижимает меня к себе так крепко, так близко, так... нужно, — знал бы ты, как я счастлив этому. Знаешь, я так боялся, что ты меня оттолкнешь, даже видеть меня не захочешь, если узнаешь, что я к тебе чувствую.

Эрик... Ну и кто из нас дурень? Как же я без тебя... Ты ведь всегда в моей жизни был первым. Первым учителем, первым другом, первым... Я спрятал лицо на груди Эрика, все еще стесняясь своих собственных мыслей.

— Прости.

— Ну вот за что ты извиняешься, а? — хотя я и не вижу его лица, я знаю, что сейчас он улыбается. Так, как не улыбается никому.

— Эрик, я...

Щеки горят, как никогда, а откуда-то изнутри вырывается невыносимый жар, тяжелый и душный, он выливается в новый приступ кашля, который я с трудом смог подавить. Голова нещадно кружится, да и глаза слезятся. Ноги подкосились, и глухая, безмолвная темнота мягко окутала меня.

— ... тебя...

Эрик

Нда, горячий душ ему не помог. Но зато... зато! Зато я теперь могу с чистой совестью вынести его из душа на руках. Он такой легкий и тонкий, так бы прижал к себе и не отпускал. Но теперь он слишком горячий для здорового шинигами. Это мне ледяное купание ничем не обойдется, а он-то... Я уложил его на кушетку и стал растирать полотенцем, жадно рассматривая. Он... восхитительный. Других слов нет. Так хочется... хочется покрывать его поцелуями с головы до ног, ласкать до безумия, прикасаться к нежной коже... Я не удержался и поцеловал его — в губы, провел дорожку поцелуев от шеи до груди и, тяжело дыша, с трудом остановился. Мой малыш! Я завернул его в другое полотенце, побольше и сухое, и деликатно просунул под него руку, чтобы стащить с Алана мокрое белье. Он бы скорее умер, чем позволил раздеть себя дальше. Может, приподнять краешек полотенца и... Нет, пусть он сам, сам... Я подхватил его и вынес к медсестрам. Искушение было преодолено. Хотя чего мне это стоило...

— Вот. Упал в обморок. По-моему, у него жар.

— Бедный мальчик, — заворковали медсестры, хлопоча над моим — о да, теперь только моим! — Аланом.

— У кого только совести хватило на такую мерзкую шутку, — неодобрительно заметила старшая медсестра. Я так и замер. За всеми этими событиями я совершенно упустил из виду, что Нокс все еще радуется жизни. Ничего, это ненадолго. Моя одежда уже высохла, хотя и выглядела так, словно ее недожеванной выплюнул бегемот. Но это неважно. Чтобы растереть Нокса по полу в однородную массу, меня и такая устроит.

Я погладил Алана по голове, поцеловал его в лоб и вышел.

Рональд

О, да. Я сегодня превзошел сам себя.

Наконец-то эта безумная парочка будет вместе. В этом я совершенно не сомневался, стоило только глянуть на то, как бережно Эрик нес Алана на руках, и как последний нежно прижимался к нему.

Эх, я прямо купидон. Может, уже пора сменить профессию?Хотя нет, здесь весело, да и девушек красивых много. Кстати, о девушках. Раз уж я сегодня такой молодец, можно это и отметить.

Так, с кем там я еще не ругался? О, точно. Милашка Бетти из ОВЛКС. Или та милая медсес... А, нет, в лазарет пока ходить опасно, там злой, очень злой Эрик, а зубы мне еще нужны. Все тридцать два.

Ладно, Бетти так Бетти.

И вот я уже летящей походкой направился вниз, как вдруг кто-то резко схватил меня за шиворот и поднял в воздух. Пару раз тряхнул, а потом я весьма нелюбезно поздоровался со стенкой. Благо я успел развернуться и приложился затылком. Больно было ужасно, но это все же лучше, чем сломанный нос.

— Ублюдок... — о, узнаю эти рычащие кровожадные интонации. Эрик Слингби собственной персоной. А что это значит? Правильно, что ближайшие, если мне повезет, пару недель я проведу на больничной койке. Ну, значит, не Бетти, значит, та милая девушка... как там ее... Хелен?

Дааа, надо даже в самых безвыходных ситуациях находить что-то хорошее.

— О, Эрик, а я как раз шел к тебе...

— Ах, ты тварь... Ты, щенок безмоглый, ты понимаешь, что чуть не угробил Алана? Да я тебе сейчас...

— Эрик, ну что ты! Зато теперь Алан тебя принял... — весьма ощутимый удар о стену прервал меня. Черт, нам нужны мягкие стены, мягкие... с такими-то сотрудниками! Ох, а кулаком под дых — это больно, оказывается...

— Принял? Да он... он... — нда, похоже у нашего.. хм... даже не знаю, как бы его обозвать-то, от гнева нету слов. Обидно, вот так размажут меня сейчас по стенке, и все молча... Вот и делай после этого добрые дела. Ну хорошо хоть хуже уже не будет.

— Эрик! Ронни! — раздалось откуда-то справа. Мы синхронно обернулись, увидев мчащегося к нам на всех парах Сатклиффа.

О нет, теперь точно все стало все еще хуже!

Грелль

Тааак... Это еще что? Моего Ронни уже убивают? А почему без меня? Нехорошо!

— Эрик! Что ты творишь?!

— Отвали, урод! Сейчас я с ним покончу и тобой займусь!

— Шеф! — затрепыхалось в руке Слингби это ходячее несчастье. — Шеф! Да помоги же!

Я поднял бровь:

— С какой это стати? Ты специально хотел все испортить, гаденыш. Вот и огребай теперь.

— Шеееф!!! — завопил Нокс, извиваясь в полуфте от пола. Эрик с размаху еще разок приложил его об стену, врезал кулаком в живот и целеустремленно куда-то поволок. Эй, меня это не устраивает! Я поспешил следом.

— Эрик, что ты хочешь с ним сделать?

— Убить, — глухо прорычал алановский возлюбленный. — Этот подонок столкнул Алана в холодный пруд, а Алан не умеет плавать! Он сейчас мечется в бреду в лазарете, и, уж поверь, я постараюсь отправить твоего недоумка туда же!

Ронни задергался еще активнее, цепляясь за стены:

— Да ты мне спасибо сказать должен! Если бы не я, то так бы вы и мялись друг около дружки, и мычали бы себе под нос "Ууу, Алан, Ооо, Эрик!" Ну пустиии!

Эрик швырнул моего стажера в какую-то кладовку, я чудом успел юркнуть внутрь прежде, чем он закрыл дверь:

— Минуточку! Так вы что, объяснились?!

Слингби смерил меня очень нехорошим взглядом.

— Мы — объяснились. А ну пшел вон отсель!

Я так и сел. Так что же это... это что же... я проиграл?! И мне теперь... я сглотнул. Ой-ой, Уилли меня убьет...Хотя сначала я его поцелую. А потом он меня убьет. Но сначала!.. О, я постараюсь, чтобы он не забыл этот поцелуй никогда-никогда! Но потом... что он со мной сделает — и представить-то страш-но! Хотя сначала-то будет очень приятно... Зато потом — очень больно! Но сначала — приятно... Боже, что же делать-то?!

— Греееель!!!

Дикий вопль вырвал меня из раздумий-мечтаний. Я встрепенулся, поморгал и уставился на открывшуюся передо мной сцену. Так, похоже, что для моего стажера настал смертный час. Во всяком случае, если Уилли меня прибьет за поцелуй, лежать будем в соседних палатах.