-Эй, сигнальщик, просигналь на Боярин: " примите адмирала"! — есть Ваше Благородие отозвался матрос и замахал флажками. Случившийся рядом унтер прошипел в сторону: — ты как великого князя титулуешь ракалия! Я тебе покажу благородие! Но в царивший кругом суматохе никто этого не расслышал.

На Боярине разобрали сигнал с флагмана, и крейсер немедленно ринулся на помощь. Не без изящества проскользнув между Победой и Севастополем, маленький крейсер подошел к терпящему бедствие кораблю борт к борту. Волнение, слава богу, было не велико и адмирала со всеми предосторожностями передали на крейсер. Следом прыгнуло несколько штабных офицеров.

-Ваше Императорское Высочество, окликнул Алешу исполняющий обязанности командира Семенов, — А вы что же? Давайте к нам! Но Алеша словно наткнувшийся на стену лишь покачал головой и отдав честь круто развернулся и бросился вон.

Ситуация на Петропавловске постепенно налаживалась, трюмной команде удалось выровнять броненосец и появилась надежда спасти его. Вызванный из Артура Силач взял его, на буксир и потащил к спасительному берегу. Увы, увеличившаяся из-за затоплений осадка позволяла пройти узким проходом во внутренний рейд только при максимальном приливе. К тому же и в этом случае была опасность что подкрепления не выдержат и броненосец затонет на проходе закупорив порт-артурскую эскадру на радость всем японцам сразу и адмиралу Того в частности. Поскольку начальство принять решение никак не могло, принимать его пришлось командиру Силача Балку. Не мудрствуя лукаво, он подтащил Петропавловск к той самой отмели, где стоял Ретвизан, прежде чем его смогли завести во внутренний рейд. И как оказалось вовремя. Как объяснил Алеше старший офицер, в последний момент переборки не выдержали, и если бы отмель была чуть дальше...

Увы, посадить броненосец на мель было недостаточно для его спасения. Приближалась ночь и с нею неизбежно появились бы японские миноносцы. Необходимо было приготовить Петропавловск к отражению ночных атак. Первым делом приступили к установке противоминных сетей. Они хотя и не защищали корабль по всей длине, все же обеспечивали известную безопасность. Главное затруднение вызвала артиллерия броненосца. Опыт войны показал что новейшим миноносцам, значительно увеличившимся в размерах в последнее время, совершенно не страшны малокалиберные противоминные орудия во множестве стоящие на бортах и надстройках кораблей. Находившийся в точно таком же положении несколько ранее Ретвизан отражал атаки японцев своим средним калибром. Шестидюймовый снаряд весом почти в сотню фунтов был достаточно веским аргументом для миноносцев противника. Трехдюймовки противоминного калибра, хотя и были менее действенны, также вносили свою лепту. Увы, Петропавловск принятый в казну всего четырьмя годами ранее построенного в Америке Ретвизана имел куда более слабый противоминный калибр. Трехдюймовок на нем не было вовсе, а многочисленные 47и 37мм пушки Гочкиса уже не могли служить ему достаточной защитой. Что касается среднего калибра, то тут были свои сложности. Формально он был равен ретвизановскому те же 12 орудий, по шесть на каждый борт. Однако на Ретвизане шестидюймовки располагались в казематах, на Петропавловске же, равно как и на однотипных с ним Полтаве и Севастополе, большая часть их была в двухорудийных башнях. В таком расположении были свои преимущества, но в данной ситуации все осложнялось затопленными котельными отделениями. Пока не осушат кочегарки, было невозможно подать пар и запустить гидравлические приводы башен. А с неработающими приводами, вручную, башни вращались слишком медленно и могли не поспеть за юркими миноносцами противника. На помощь многострадальному флагману снова пришел Силач. Как и всякий портовый буксир он был оснащен мощными насосами для откачки воды. Однажды это оборудование уже спасло от гибели крейсер Боярин, теперь наступил черед броненосца.

Смеркалось, лейтенант Балк если и нервничал, то не подавал виду. Конечно, скоро стемнеет, появятся японцы и тогда маленькому безоружному буксиру придется несладко. Оставалось надеется только на прекрасную маневренность и на то что с Петропавловска прикроют огнем.

-Эй на Силаче, раздался знакомый голос. — Благодарим за помощь!

-Есть на Силаче, отозвался Балк, -Нешто управились?

-Так точно, сейчас мехи попытаются котлы запустить, а там глядишь, и свои помпы запустим.

-Угу, покуда вы в своих цилиндрических котлах пар подымите, как раз и рассветет.

Голос говорившего с Петропавловска офицера был положительно знаком, но в сумерках было никак не разобрать кто он. Наконец Балка осенило: — Ваше императорское высочество, вы ли это?

-Я Сережа, кто же еще. Устало отозвался Алеша, а это был он. — Чего ты так официально, чай не в Зимнем?

— Да вот интересуюсь, чегой-то флаг офицер с адмиралом не отбыл. Хотя... В голове Балка мгновенно мелькнуло "Боярин". Ах ты ж чистоплюй высокородный, мысленно выругался командир Силача. Обиделся он, видишь ли.

— Ваше императорское, совершенно медоточивым голосом потянул Балк, — Мы изволите ли видеть отчаливаем и идем в порт. Не желаете ли отбыть к месту несения службы?

— И вправду Алексей Михайлович, проговорил незаметно подошедший командир Петропавловска, делать вам тут уже совершенно нечего, слава богу. Отправляйтесь-ка в штаб и доложите все как непосредственный участник событий. Заодно побеспокоитесь об оказании необходимой помощи. И твердо добавил, заметив, что Алеша собрался возражать: — Это приказ.

Запыхтев буксир отошел от борта броненосца и заторопился в гавань. Алеша устало глядя на Балка спросил: — Что с Макаровым?

— А я почем знаю, огрызнулся тот. — Я с вами болтался, мне не докладывали.

-Ах да, прости, не подумал.

— Вот тут вы ваше императорское абсолютно правы! Не хрена вы не подумали! Ну, какого рожна, спрашивается, торчал на броненосце, который вот-вот мог ко дну пойти!

-Да что я, было бы все Макаровым благополучно...

-Не могу спорить, мои матросы тоже молились пополам со сквернословием: "Хрен с ним с броненосцем, Господи спаси адмирала". Но все же, не приведи царица небесная, случится, что с ним. Что делать будем, я тебя спрашиваю?

-А что я?

-Что ты? Ты... Ты может последняя надежда. Да ты, чистоплюй хренов. Кто у нас может заменить Макарова? Наместник? Не смешно! Витгефт? Он штабист, ему на мостике делать нечего.

— Другого пришлют...

-Когда! Ты что не видишь, что вокруг происходит? Наши лучшие войска в центральной России. А тех что здесь мало и бьют их японцы, вон из Кореи уже выбили, того и гляди сядем в осаду. На эскадре уже третий броненосец выбит и починим ли бог весть. Высадят японцы десант, как пить дать. И даже если к нам кого и пришлют, черта лысого он к нам доберется!

-Я не адмирал.

— Ты великий князь! Дядя царя. Ты в любой штаб войдешь. Тебя твой царственный племянник спрашивать будет, кого наградить, кого наказать. Тебя местные бюрократы больше бога бояться!

— Судя по ремонту Боярина, нет. Горько усмехнулся Алеша.

— Ну, бога они и вовсе не боятся, ни мало ни смутился Балк. — Так что подумай, ты для эскадры, для Порт-Артура, да для всей войны, можешь быть ничуть не менее важен, чем Макаров. Ну ладно, ладно, не зыркай!

Макаров медленно угасал, травмы, полученные при подрыве Петропавловска, оказались слишком серьезны. Сохраняя, тем не менее, полную ясность ума он пытался руководить эскадрой, но силы оставляли его с каждым часом. Алеша бывал у него каждый день, рассказывая обо всем, что происходило вокруг. Утешительного, впрочем, было мало. Воспользовавшись очередным ослаблением эскадры, японцы опять активизировались. Вокруг стоявшего на мели Петропавловска каждую ночь разворачивались целые сражения. Ситуация осложнялась тем что переборки очередной раз не выдержали и затопления кочегарок избежать не удалось. Произошло это вовремя отбития очередной атаки. Громкий свист стравливаемого пара возвестил о начавшихся неприятностях. Престали работать гидравлические механизмы вращения башен. Огонь броненосца ослабел. Японцы немедленно двинулись в атаку, но как оказалось раненый лев еще способен огрызаться. Помимо башен, две шестидюймовки с каждого борта на броненосцах этого типа находились в центральном каземате, они в отличи от своих башенных коллег от механизмов зависели куда меньше, а снаряды к ним были поданы из погребов заранее. Эти два орудия загрохотали со всей возможной скорострельностью. Кроме того неожиданно в веселье включился до того молчавший главный калибр. Как оказалось, главный артиллерист броненосца распорядился заранее развернуть огромные двенадцатидюймовые орудия в сторону возможной атаки и зарядить их. Как только один из миноносцев неосторожно оказался в прицеле командир башни нажал на педаль. Сегментный снаряд, специально предназначенный для поражения миноносцев (и как показал впоследствии опыт весьма плохо с этим справлявшийся) не успел разорваться и прошел, разрывая переборки, сквозь корпус вражеского корабля как раскаленный нож масло. Для маленького миноносца этого оказалось достаточно и он, переломившись, затонул. Впрочем, этот успех оказался последним, другой миноносец, подкравшись с курсового угла, пустил мину ударившую броненосец в носовую часть. Сам по себе взрыв не причинил фатальных повреждений, однако, вкупе с уже имеющимися был достаточно неприятен. Наутро после осмотра повреждений специалисты пришли к выводу, что в настоящих условиях спасти броненосец не удастся, и недавно прибывший и вступивший в командование эскадрой наместник Алексеев приказал начать демонтаж орудий и эвакуацию команды.

Увы, очередной раз оправдалась поговорка "за деревьями леса не видно". Пока проходили ожесточенные сражения за поврежденный броненосец японцы высадили десант. К своему стыду узнали об этом моряки из штаба крепости. Впрочем, мало кто действительно испытывал стыд по этому поводу, кроме, разве что, Алеши.

Но тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Разразившийся шторм помешал высадке и успевший высадится батальон пехоты оставался в гордом одиночестве. Русские войска могли легко его уничтожить, но высокое начальство в лице генерала Фока сочло, очевидно, это ниже своего достоинства. Начальству морскому, а именно, адмиралу Алексееву, как оказалось, то же было некогда. Он со штабом спешно эвакуировался что бы не оставить без своего "попечения" обширный Приморский край. Впрочем, если на прием напрашивается ни кто, ни будь, а великий князь, принять его приходится, не смотря ни на какую спешку.

Алеша пристально смотрел в глаза своего родственника, нет, пожалуй, Алексеев не трусил. Как бы некрасиво не выглядел его поспешный отъезд, действительно, оставаться наместнику в осажденной крепости не дело.

-Ваше высокопревосходительство, начал он, непогода сделала невозможной высадку японцев и их войска находятся на транспортах, а по сему весьма уязвимы. Если мы ударим сейчас, успех представляется весьма вероятным.

— Ваше императорское высочество, не менее официально ответил Алексеев. Я ценю ваше рвение к службе. Но, к сожалению, долг мой повелевает мне покинуть Порт-Артур и отправиться в Мукден. Поскольку адмирал Макаров весьма болен, командование эскадрой я возлагаю на адмирала Витгефта. Предлагаемые вами действия, кои я всемерно одобряю, находятся в его компетенции. Я немедля составлю приказ, который вы и передадите Вильгельму Карловичу. Впрочем, Алексей Михайлович, возможно, вам тоже следует присоединиться к моему штабу? Ну ну ну, полно вам. Подумайте получше. Впрочем, как хотите.

Увы, приказ был составлен таким образом, что Витгефту всего лишь предлагалось оказать противодействие высадке, а Алеша по простоте душевной, не догадался поинтересоваться точным содержимым. Как и следовало ожидать Вильгельм Карлович Витгефт, прекрасный штабист и весьма посредственный флотоводец, нашел массу причин по коим оказать противодействие не представлялось возможным. Идти к Макарову было бесполезно, только расстроишь умирающего старика. И Алеша пошел к Балку. Тот, выслушав горькие сетования своего высокородного друга только хмыкнул.

— А что, Алексей Михайлович, браунинг у тебя с собой?

— Предлагаешь застрелить Витгефта? Спросил Алеша. Знаешь Серж, мне не до шуток.

— Ну, зачем же Витгефта, и зачем застрелить? Террор Ваше Императорское Высочество не наш метод. Посмотри, кто у меня в гостях, и удивленный Алеша увидел заходящего в салон капитана II ранга Семенова.

— Вот вам милостивый государь объект для угроз, коим вы по слухам любите подвергать всяческое начальство. Ну чего ты смотришь, Боярин сегодня дежурный крейсер. Бери его в охапку и вперед!

— Э... промямлил сбитый с толку Семенов.

— А вам господин капитан II ранга как раз случай о коем мы давеча говорили.

-Серж ты серьезно?

-Более чем. Ты как флаг— капитан можешь прибыть на крейсер с инспекцией, а в море нападешь на нашего любезного Семенова, пиратским образом захватишь крейсер и потопишь всех японцев. При всей бредовости того что говорил Балк, что то в этом было.

— Нет, одним крейсером ничего не сделаешь, проговорил, все более загораясь этой идеей, Алеша. — Нужны еще хотя бы пяток миноносцев.

— Вот это речь не мальчика, но мужа! Торжественно пробасил Балк. — А на дежурстве еще и четыре миноносца из второго отряда. Запамятовали господин штабной?

— Но у них нет приказа....

— О господи! Они на время дежурства находятся в подчинении командира дежурного крейсера! А о том, что некий член императорской фамилии захватил оного командира в плен, знать не знают.

-А рейд кто охранять будет? Включился в обсуждение ошалевший вначале Семенов.

-На вас свет клином не сошелся! У Балка как всегда на все был ответ. — Помимо вашего "сильномогучего" крейсера есть еще дежурная канонерка. И с Петропавловска еще не все орудия сняли, так что справятся.

Некоторое время до описываемых событий.

Зачем Семенов пришел к Балку он сам себе вряд ли мог объяснить. Знакомы они были давно, но не так что бы накоротко. Уж больно разные они были люди. Аккуратный службист Семенов и известный бузотер Балк. Причина была, впрочем, не в Балке, а в великом князе. Когда Алексея Михайловича отрешили от командования он, стыдно признаться, испытал даже некоторое удовлетворение. Великий князь показался ему знатным выскочкой делающим карьеру благодаря связям. Всего добишийся сам семенов таких людей недолюбливал, а близко узнать Алешу не успел. Хотя и отдавал должное дотошности и напористости молодого командира. Все— таки добился скорейшего ремонта крейсера (который еще и, можно сказать, сам спас).

Первый звоночек прозвучал, когда Алеша, отрешенный от командования, покидал крейсер. Торжественное прощание команды с недолго бывшим командиром чего-то да значила. Следующий был при спасении адмирала Макарова с подорванного Петропавловска. Алеша, отшатнувшийся от предложения перейти на Боярин как черт от ладана, говоря по совести, удивил и даже обидел. Но что самое удивительное, что нижние чины, узнав, что с Петропавловска не забрали великого князя, устроили,... нет, бунтом это не назовешь, но все же. Несколько матросов можно сказать, окружив командира со всем уставным почтением поинтересовались, почему среди снятых с Петропавловска штабных нет "его императорского высочества". С одной стороны это, разумеется, не их собачье дело и другой бы офицер недолго думая мог разукрасить матросам физиономию. Но во первых Семенов не был "дантистом", как называли офицеров злоупотреблявших рукоприкладством. Во вторых они проявляли беспокойство по поводу члена императорской фамилии. В третьих Семенову и самому было не по себе.