Медленно, с трудом, существо приходило в себя. Так и не осознав, что произошло, ползло по полу на запах людей. Одержимое одним желанием — вернуть утраченные силы — оно искало самую легкую, самую беззащитную жертву...

Маленьким близнецам Витторио и Алессандро больше не суждено было проснуться. На полу рядом с их кроватками остались лежать искалеченные трупы нянек.

Существо выло и рычало, торжествуя удачную охоту, опять чувствуя себя всесильным, бесновалось в темных коридорах дворца. Оно убивало снова и снова. Слуги и рабы, шуты и шутихи, повара и поварята, многочисленные приживалки, придворный астролог и физик мессэре Чиприано — все стали его добычей. Этой участи избежал только фра Никколо, запертый в своих покоях — к нему зверь пойти побоялся, и Луиджи с Руджеро, которые вовремя убежали и спрятались в кладовой с припасами. Подвешенные к потолку свиные и коровьи туши издавали тяжелый мясной дух, сквозь который тварь не сумела учуять запах людей.

Под утро, насытившись, раздувшись от крови словно пиявка, существо поползло в покои Паоло, как хищник после охоты возвращается в свое логово. Сыто отрыгивая, улеглось рядом с телом мадонны Анджелики и забылось сном...

Широко стелилось распаханное поле под жемчужным светом луны. Только теперь уже не плясали здесь прекрасные вакханки. Вместо них извивались, переплетясь толстыми змеиными хвостами, омерзительные ламии. Вдруг они пали ниц, смиренным шипением приветствуя своего господина, соткавшегося из тьмы. Он был черен и безлик, но его леденящий голос Паоло узнал бы из тысячи:

— Ты принял причастие Мое и прошел посвящение Мое. Теперь умри и встань возрожденным. Живи вечно и славь Мое имя. На гибель роду человеческому да пребудет с тобою дар искушения и право преображения. И да не остановит тебя ни мрак ночи, ни свет дня. Отныне соблазняй и изменяй, идя по миру под знаменем Зверя.

Паоло вздрогнул, пробуждаясь ото сна. Взглянул на свои руки, покрытые коркой засохшей крови. Память сохранила и момент превращения в нечто ужасное, и все подробности ночного пиршества. Сейчас руки снова сделались человеческими, и жажда больше не терзала его. Вскочив на ноги, граф подошел к лежавшему на столе зеркалу из отполированного серебра. Сияющий металл пошел волнами, исказился, и Паоло увидел свое отражение.

Над мертвым дворцом, гулко отдаваясь от каменных стен, разнесся его дикий, тоскливый, похожий на завывание зверя, хохот.

Примечание

*Да пребудет с тобою благословение Божье: Отца, Сына и Духа Святого. Аминь.

Глава 2

Владивосток, ноябрь 2009 года

— Так... — Вовка раскрыл меню и принялся деловито перечислять: — мне креветочный супчик, жареный кальмар в кляре и набор... вот этот, — он ткнул пальцем в цветную книжицу, где рядом с названиями были фотографии самих блюд.

— Удон, ика темпура и малый сашими сет, — скороговоркой повторил официант. Вам?

— То же самое, — ответил Сергей.

— Пить что будете?

— "Саппоро", — решил Вовка.

Вежливо кивнув, что должно было изображать поклон, официант убежал за расписанную под японские гравюры перегородку.

Алису похоронили два дня назад. Антон Петрович попал-таки в больницу с сердечным приступом, Елена Сергеевна, похоже, была не в себе: часто замолкала посреди разговора, удивленно глядя на собеседника, будто не понимая, где она находится, или отвечала невпопад. Сергей написал на работе заявление об отпуске и сам занялся организацией похорон. Хотя бы это он должен был сделать для Алисы.

Как положено по обычаю, девушку хоронили в белом платье и фате. На этом особенно настаивала Елена Сергеевна. И Сергею пришлось ехать в свадебный салон, покупать наряд под изумленными взглядами продавщиц и будущих невест — ведь это дурная примета, когда жених видит платье до свадьбы... Но не замечая, как смотрят на него девушки, он ходил вдоль длинного ряда манекенов и кронштейнов с вешалками, мучительно соображая, какое из платьев понравилось бы Алисе. Почему-то он хотел, чтобы подвенечный наряд был непременно в ее вкусе. Ведь она так мечтала стать невестой... И Сергей, остановившись у очередного каскада шелка, кружев и цветов, пытался представить любимую в этом произведении портновского искусства. Получалось плохо: он ни черта не смыслил в женских тряпках. И еще: вместо живой Алиски в белом платье перед мысленным взглядом возникало истерзанное тело...

"Красавица-то какая, невеста, как живая..." — шептались, утирая искренние слезы, женщины на похоронах. Волосы девушки отмыли от крови и украсили фатой, страшную рану на шее прикрыли чем-то воздушным, бледное лицо нарумянили. Сергею казалось, что в гробу лежит кукла. Фарфоровая, завитая и накрашенная, улыбающаяся.

Дашка все эти дни старалась поддержать его, но не умела найти слов. А на кладбище он сестру не взял. После того странного обморока берег ее нервы. И еще: почему-то Сергею в голову втемяшилось, что убийца Алисы может прийти на ее похороны. Даже думать не хотелось, что этот урод может находиться рядом с сестренкой. На кладбище Сергей незаметно оглядывался, но никого подозрительного не заметил. А потом, сидя на поминках, все соображал: зачем нужен обычай есть и пить после похорон, когда близкие покойного и сами едва живы от горя? И только позже, когда все разошлись, понял: наверное, для близких и нужен. Чтобы не сразу оставались наедине со своей болью. Потому что дальше стало только хуже. Заторможенность, со стороны похожую на безразличие, сменили острое ощущение потери, чувство вины, выворачивающая душу жалость к Алисе, которая лежит теперь в сырой, каменистой земле Морского кладбища... Спустя пару дней к этой мешанине мыслей, образов и чувств прибавились ярость и ненависть к убийце. И желание знать правду. Тогда Сергей снова позвонил Вовке.

Японский ресторанчик "Сакура", располагавшийся неподалеку от Дашиного универа, как нельзя лучше подходил для встречи с другом. Во-первых, Сергей по опыту знал, после работы измученный, голодный опер мечтает о трех вещах: тарелке чего-нибудь горячего, бутылке пива и удобном диване. Здесь все это имелось. Во-вторых, заведение было дороговато для людей с бюджетной зарплатой, что исключало появление в нем Вовкиных коллег. А сегодня это было важно, ведь то, на что Сергей собирался уговорить друга, было незаконно и могло стоить тому карьеры.

Заказ принесли быстро: обслуживали здесь хорошо.

— Сам как? — спросил Вовка, с наслаждением отхлебывая светлое пиво.

— Нормально. Да ты ешь, голодный же.

Друг не заставил себя упрашивать. При всей своей худобе аппетитом он обладал богатырским.

— Как дела? — спросил Сергей, когда Вовка, утолив первый голод, блаженно откинулся в ожидании, когда принесут следующее блюдо.

— Да так... — неопределенно протянул тот.

Друг был одним из тех, кто работал по делу об убийстве Алисы. Как бывший опер, Сергей отлично понимал, что Вовка не имеет права рассказывать о ходе следствия. Статья триста десятая уголовного кодекса. И точно так же он понимал, что Вовка не откажет в помощи.

Кое-что Сергей уже узнал сам, когда его вызвали на допрос в Пушкинское РОВД. Следователь Евгения Михайловна Свириденко, имевшая репутацию жесткой и въедливой, но неподкупной стервы, задала положенный в таких случаях вопрос о том, где он провел ночь с пятницы на субботу, отобрала подписку о невыезде и отпустила.

Тело Алисы нашли на Маяке. Так горожане называли окраину Владивостока, юго-западную часть полуострова Шкота, от которого почти до середины пролива Босфор Восточный тянулась длинная тонкая коса — Токаревская кошка. На самом ее конце стоял маленький белый маячок — точка, где заканчивался материк. Дальше лежало только море, за которым начинался Тихий океан.

Пляж Маяка был одним из любимых мест отдыха владивостокцев, и в солнечные летние дни весь берег был занят загорающими и веселящимися компаниями. Зимой со всего города к замерзшему проливу собирались любители подледного лова — здесь отлично клевала корюшка.

А вот в ноябре на Маяке было малолюдно. Прогуливаться по берегу, обдуваемому стылым морским ветром, желающих не имелось. Только жители нескольких дорогих коттеджей, построенных прямо у моря, выводили здесь собак.

Вдоль береговой линии на запад полуострова змеилась ухабистая дорога, упиравшаяся в крошечную автозаправку. Чуть выше к склону сопки прилепился одинокий заброшенный дом, полуразрушенный, стоявший здесь неизвестно с каких времен. Вот рядом с этим домом и лежала Алиса. Ранним утром в воскресенье ее нашел собачник из коттеджа, решивший побаловать своего стаффа долгой пробежкой. Сам хозяин ехал в машине на малой скорости, а пес на длинном поводке радостно бежал рядом. Вдруг стафф рванулся в сторону, едва не придушив себя ошейником. Выйдя из автомобиля, мужчина увидел распростертое на каменистой земле тело девушки, и тут же позвонил в милицию.

При Алисе не нашли ни сумочки, ни телефона. К тому же, кто-то снял с нее все золотые украшения.

Сергей прекрасно понимал, что следователи и опера загружены, и на каждом из них висят десятки дел, но хотел сам услышать, как идет расследование, что предпринимается для поиска убийцы. И как профессионал, он желал знать подробности.

— Возможных свидетелей опросили?

Ловко поддев палочками ролл, Вовка пожал плечами:

— Опросили... толку-то. Никто ничего не видел и не слышал. И неудивительно: место глухое, коттеджи далековато, а на заправке у дежурного день и ночь музон орет как сумасшедший.

— А дом?

— Дом... было там, видать, бомжовское логово. Но сейчас пустой.

— Персонал "Колизея"?

— Девушек они помнят. Подруги Алисы вообще частые гостьи. Но вот когда и с кем они ушли — ни официанты, ни бармен, ни охрана не видели.

— Что, никаких новостей? — настойчиво переспросил Сергей.

Друг помялся, потом сообщил:

— Знаешь, дело ведь закрыть хотели...

— Как это?

— А так. По заключению судмедэксперта, рана на шее нанесена не оружием, а зубами животного. Похоже, собака ее загрызла.

Сергей не поверил своим ушам. Какая собака могла такое сделать? Разве что...

— Там все чисто, — опередил его вопрос Вовка, — коттеджи проверили, у всех жителей железное алиби. И у псов, кстати, тоже.

— А сумку тоже собака украла? И золото?

— Тело могли потом обобрать. Бомжи или подростки...

— Но ран на руках и ногах нет.

Даже если бы на Алису напала собака, девушка не стала бы стоять и покорно ждать, пока ее загрызут! Непременно закрывалась бы руками, пыталась отбиться, убежать. Но он же видел в морге: никаких укусов, ссадин, царапин на теле Алисы не было!

— И одежда, факофф, целая, — мрачно подтвердил Вовка. — И обувь.

— А следы от падения: гематомы, ушибы?

— Нет.

— Такого просто не бывает!

— Может, и бывает, — сделав глоток пива, вздохнул друг, — если, к примеру, натравили на связанную. И если собака была натаскана прямо в горло впиваться. Только вряд ли. Следов от веревки или наручников на запястьях нет.

— Может, наркотики? — предположил Сергей, вспомнив странное поведение Леночки и Ирины.

— Анализы из лаборатории еще не пришли, — недовольно ответил Вовка, рассеянно помешивая палочкой соевый соус. — И неизвестно когда придут. Сам знаешь, какие там завалы...

Сергей кивнул, соглашаясь.

— Ну, а наш бардак ты сам помнишь, — продолжил друг. — Скинуть с плеч хоть одно дело — да все только счастливы будут! Опять же, статистика раскрываемости...

— Ну, и почему не скидываете? — чувствовалось, что Вовка что-то не договаривает.

— Факофф! — злобно выдал тот. — Это не первое такое убийство. Серия у нас.

Сергей помолчал. В самом факте нападения собак на человека, как это ни прискорбно признавать, не было ничего удивительного. Во Владивостоке бродячих псов водилось в избытке. Власти это почему-то ничуть не волновало. Иногда величина собачьей популяции переходила все мыслимые границы, животные сбивались в стаи и в буквальном смысле слова охотились в ночном городе. Случались и нападения на людей. В девяносто восьмом владивостокцы старались не выходить на улицы с наступлением темноты. За ту зиму бродячие собаки насмерть загрызли троих. В таких случаях отцы города спохватывались, выступали по телевидению, объявляли очередную кампанию по борьбе... Отлавливалась парочка стай, и на этом шумиха затухала до следующего несчастья.

Только вот не похоже это было на нападение собачьей стаи. Сергей один раз видел фото бродяжки, загрызенного псами на Горностаевской свалке. Его изодранное тело превратилось в бесформенную окровавленную кучу, а руки и лицо были объедены до кости — собаки убивали не для развлечения, а ради пищи. Хорошо, предположим, не стая. Бегает по городу одинокий бойцовый пес — то ли взбесившийся, то ли просто чокнутый, что иногда случается с этой породой. Но все равно, даже напади он неожиданно, Алиса успела бы оказать хоть слабое сопротивление, а значит, были бы и ссадины.

— Сколько трупов? — быстро спросил Сергей.

Вовка посмурнел еще больше:

— Еще два. Один в августе, другой в октябре. Молодые девчонки.

— И где нашли?

— А вот это самое, факофф, хреновое. Одну в Первомайке, в заброшенном доме. Вторую — на Эгершельде, в лесополосе. Обе уже полуразложившиеся. Дела еще не объединили. Но раз два трупа в нашем районе, то скорее всего на нас и повесят.

Бешеная собака, которая вот уже полгода бегает из района в район и нападает исключительно на молодых девушек? Бред какой-то, трэш. Сергей в это ни на секунду не поверил. Скорее всего, собаку натравили. И еще: как могла Алиса оказаться на Маяке, в нежилой зоне, в стороне, противоположной от ее дома? Вывод напрашивался сам собой: скорее всего, девушку убили в другом месте, а на Маяк привезли ее труп. Возможно, хотели спрятать в развалинах, но почему-то не сделали этого. Сергей поделился с другом своим предположением.

— Отпадает, — произнес Вовка. — Она сама шла. Следы каблуков остались. В пятницу сыро было, тепло, а потом приморозило, так что впадины в земле хорошо видно.

— Что-нибудь еще?

Друг помялся. Чувствовалось, что ему не хотелось это говорить.

— Давай, не тяни, — поторопил Сергей.

— Да там странное что-то. Свириденко даже звонила экспертам, переспрашивала. В общем, крови в девчонках почти нету.

— Не понял...

— Да и мы не совсем поняли. И эксперты тоже. Они там как-то определяют по цвету мышц и сосудов. Такое впечатление, говорят, что кровь из тел слили. Знаешь... — Вовка запнулся, потом решительно закончил: — когда свиней или там баранов режут, из них кровь спускают. Чтоб не свернулась. Вот похоже, кто-то так же с девчонками сделал. Если с предыдущими это было под вопросом — тела несвежие, долго лежали, и все такое — то... в последнем случае факт налицо. А под телом крови почти нет. Ну, и теперь дело уже не прикроешь.

Сергея замутило.

— Это все? — резче, чем собирался, спросил он, подзывая официанта.