— Ладно, не шкворчи. Давай подсушу.
— Теплом? Оно ж вспыхнет!
— Не, вспыхнуть не дам.
На скорую руку просушив ингредиенты, мы снова двинулись в путь — по землям рохиррим, по направлению к Фангорну; и к вечеру встали на ночевку у небольшого ручейка, стекающего с Мглистых гор и пропадающего где-то в камнях у их подножия.
* * *
Ночной костер пришлось сложить из каких-то веточек, в овражке, чтобы сделать его незаметней. Онт посмотрел на разгорающийся огонь неприязненно, но смолчал. Агнаар задумчиво грыз какие-то кустики, орки распаковали свои припасы, какая-то вяленая подметка досталась и Серому — выделили из волчьей еды. Я, как обычно, сидел у огня, вороша угольки и наблюдая, как переливается живое пламя. Вскоре онт, помявшись, попросил меня подтащить его к ручью — где, с кряхтеньем перегнувшись, сунул в ледяную воду уцелевшею ногу, растопырив пальцы. На его лице разлилось такое блаженство, что я не решился его отвлекать, и уселся неподалеку. Серый подполз ко мне, улегся рядышком, глядя на меня восторженным взглядом — к моей великой радости, молча. Орки, для порядку поспорив между собой, выставили часового — и уже задремали, когда онт пришел в себя.
— Ух-кхруум-гуум-ууум! хорошаааа чистая водица... как смоешь с себя вонь Города-вонючих-древорубов-разрушенного-онтами, так сразу будто воздух чище стал...
— Очнулся, Тополь? Завтра в Фангорн дойдем. Поговорить бы?..
Онт, еще покряхтев, с трудом вытащил ногу из ручья, и улегся на берегу, блаженно вытянувшись во всю длину.
— Спрашивай, Песню-певший-под-землей-горевший. Я, Тополь, обещал — и я отвечу...
— Что ж. Как кто появился — меня не волнует. Байки ваши я и так знаю, а как в действительности все было — сам тебе рассказать могу. Мне другое интересно. Вроде, вы гворнов в древние времена сторожили, из лесов не выпускали. Так и люди про них раньше страшных сказок детям не рассказывали. Как же случилось, что теперь они то тут кого съедят, то там? С чего началось все?... И постарайся покороче объяснять, только главное, а то знаю я ваш онтовский говорок, а три дня мне тут сидеть не с руки.
Онт надолго задумался, покряхтел, и начал рассказывать.
— Я, Тополь, тебе то, что сам видел, скажу — за других не отвечу, не знаю. Но ты верно сказал, спокон веку мы гворнов сторожили, и спокон века пели им колыбельные, дабы спали они сном беспробудным. Сила в них кроется черная, злоба хищная. Нет у них ни настоящей речи, ни разума, способного на сострадание — они как звери дикие, но звери нам сродственные... Потому слушаются эти звери нашего Зова, и идут, и делают, что мы скажем. А если вдруг не послушаются, мы и силу применить можем — а мы, онты, куда как сильней гворнов, хоть и ростом поменьше. Но как потерялись онтицы наши, так становится нам с каждым годом все труднее пасти свое стадо. Ведь у нас, пастырей деревьев, и кроме гворнов забот немало. Старшие из нас многие уснули или одеревенели, да пастбище свое не бдят; а кто и пропал. И ведь молодой-то поросли совсем нет. Особенно тяжко в те годы приходилось, когда ветры с Востока дули — больше просыпалось этого зверья хищного, да труднее становилось его усыпить. Но мы справлялись, и если в то время и гуляли где гворны, так то не из наших лесов они вышли...
Онт, кряхтя, поворочался — и, сунув руку в ручеек, продолжил.
— Слушай, что дальше было. Собрал однажды нас Фангорн, Старший Пастырь, на онтомолвище. Хорошо помню, чудное то было собрание. Сначала порешили мы включить в наш "Перечень творений" пару строк про полуросликов, хотя с виду они уж очень на людей похожи — ну это ладно, хуже не будет. А потом, вспомнив, сколько деревьев у нас порубили, вдруг решили войной на Сарумана пойти. Думал я после того — зачем? Что на нас нашло? Никогда, за всю историю нашу, онты войной ни на кого не ходили; сидели в своих лесах, направляя свое стадо — пастыри мы, не воины. И ведь обсудить-то толком не успели, заспешили — что такое нам три дня! только на нашем языке имена все припомнить — и вот же глянь — уже идем мы строем, и руками машем, и песни поем хором "мы Изенгард обрушим" — где это видано? Чудно все вышло.
Я заинтересовался.
— А почему вы вдруг именно на Изенгард пошли? Нет, может и срубили сколько-то леса орки, не спорю. Но много ли? Им же бревна в Изенгард тащить пришлось бы, да по землям рохиррим — вон, карту смотри. Как ты себе это представляешь? В те времена орку на землях Рохана самому бы уцелеть, коневоды туда-сюда отрядами шастают, где тут волокушу с дровами увезти. Да еще и через Броды, где застава конунга всегда стояла...
Онт глянул на меня, и устало прикрыл глаза.
— Веришь, кто да сколько деревья рубил, да куда дел — не считали мы. Как начали все кричать — орки древорубы, древорубы, древорубы, смерть древорубам — так уже никто поперек и слова молвить не мог. Я пытался было заикнуться, дескать, на моем-то пастбище деревья люди порубили, соседи наши, рохиррим, так на меня свои же начали ветками трясти — ты орков покрываешь, древорубов? Ты с ними, с орками??? Не стал я с крикунами тогда спорить, себе дороже. Спросишь меня, зачем же в поход тогда пошел? Не знаю. Мне ж тогда, когда я пеньки осин моих увидел, весь свет не мил стал — все равно было мне, кого убивать. Но то мне, а у многих из нас и вправду орки делянку порубали.
Онт задумался, снова, кряхтя, перевернулся на другой бок, и сунул в ручей другую руку.
— Вот, на том онтомолвище мы и порешили — "не усыплять гворнов, а будить". Они, дескать, сила военная, а если и перебьют их — так не сильно жалко, твари бессловесные. Кто такое придумал, кто сказал первый — не помню я. И ведь знали мы: недостойно пастырю разжигать в своей пастве злобу, да как-то не сочли важным: на священную-ж войну идем, против древорубов. Ну, и разбудили мы тогда гворнов немало...
Онт пополоскал пальцами песок в ручье, и, остервенело стряхнув руку, подобрал ее под себя.
— Не учли только одного крикуны. Что проснувшиеся гворны, когда крови людской, или орочьей, раз попробуют, да не помалу, они звереют, еще крови алчут. И усыпить их потом труднее во сто крат, и слушаются они через раз — а кто не слушается, такое потом творит... Мы, онты, не привыкли силой свою паству к порядку приводить — пастыри мы, не тюремщики. Вот и... самые отъявленные кровопийцы разбежались, лови их теперь. А тех, кто крови хлебнув, озверел, да команд все же слушает — согнали мы в леса на границах, чтобы больше никто к нам не ходил — "за дровами". Гворны те сторожевые, когда кого задерут, нам и не докладывают — ну чисто волки — прости, Серый. С тех пор и пошли у людей страшные сказки про хищные деревья...
Онт долго молчал, потом все же продолжил, нехотя.
— Вызвался я потом развалины Изенгарда охранять. Все равно, нет у меня дома, и некуда мне идти. Срублены мои осины. А дальше ведомо тебе...
Я, впечатленный, покачал головой, и молча вернулся к костру.
* * *
Глава 37
Ночная прохлада опустилась на берег ручейка, туман поднялся вдоль оврагов, смешиваясь со свежим запахом влажной травы. Журчание ручья, стрекот сверчков и потрескивание угольков в костре пели тихую песнь равнинной ночи. Дождавшись, пока убывающий цвет Телпериона засияет в небе, я извлек дневник, и устроился поудобнее у огня, вчитываясь в сухие строчки.
8 февраля 1327 года Третьей эпохи. Я, Курумо, истари избравший Белое, завел этот дневник. Чувствуя неправильность происходящего, я, вопреки своему обыкновению, оказался не способен познать и изъяснить проблему. Надеюсь, письменное изложение событий поможет мне. Итак...
Диспозиция сил Света — (зачеркнуто)
Малые обертоны Третьей Темы — (зачеркнуто)
В этот тайный дневник я буду писать только то, что касается меня лично, моей сути и моего сердца.
26 апреля 1438 года Третьей эпохи. Много лет я копил знания, и умножал их, как и полагается майар моего аспекта. Однако множество знаний не указало мне средств, как предотвратить зло, и как остановить скорбь. Желая все же пройти указанный нам путь, я продолжаю искать то предназначение, ради которого мы сошли в этот мир.
8 мая 2126 года Третьей эпохи. Люди имеют хрупкое хроа, тело. Потому, получая раны — уходят Тайным путем, определенным Илуватаром. Квенди, эльфы, получая раны, теряют тело, и уходят в чертоги Мандоса — дабы, излечив раны фэа, души — вернуться в свое время. Мы же, майар, обладая искусством создавать себе тела — по своему разумению, казалось бы, неуязвимы. Но эта неуязвимость обманчива! Раны, наносимые нам в битвах с равными, ранят фэа, душу, нашу незримую суть. Для нас закрыты Тайные пути, и брат Намо не излечит наши болезни... Потому мы, майар, единственные из народов Арды — истинно смертны. Ибо смерть нашей фэа есть смерть окончательная.
Мне следует быть осторожным.
4 октября 2770 года Третьей эпохи. На северо-западе живут забавные создания, называемые полуросликами; Олорин возится с ними. Айвендил занимается со звероформами. Светлый Совет погряз в мелких склоках, забыв о всеобщем Враге. Мои опыты с камнями и соцветиями уже не приносят пользы; этим оружием мы не победим. Наверное, мне придется глубже изучить силу Врага, дабы противостоять ему в грядущей войне. Мое предвидение твердит мне: война несомненно будет, и будет она ужасна.
19 сентября 2779 года Третьей эпохи. Читал рукопись Палландо "О природе Бесплотных". Верно подмечено: "Битва между Бесплотными это битва правды, а не силы; битва смыслов, а не энергий. Потому наша мощь имеет совершенно иные пределы. Но в нашей силе кроется наша слабость: верным словом даже смертный может победить величайших."
Мой противник, несомненно, один из искуснейших; я должен найти оружие.
2 августа 2803 года Третьей эпохи. Люди, Эльфы, истари Светлого Совета — смотрят на меня и надеются на мою мудрость. А я не оправдал их доверия! Как их защитить? Кажется, невозможно предсказать планы Врага, как невозможно прояснить смысл его действий. Мой взор закрывает Тьма. Шаг за шагом, все очевидно, и вдруг — раз! — и все пошло иначе, и мы снова побеждены. Почему?.. я, Курумо, прозванный Мудрым — не способен понять! Год за годом я изучаю своего Врага — и я не преуспел!
13 июня 2832 года Третьей эпохи. Завтра прикажу тайно поймать мне пару экземпляров орков, буду изучать Зло в его носителях.
1 сентября 2836 года Третьей эпохи. Я принял решение. Нужно начать с основ, пойти трудным путем. Познать суть мировоззрения Зла — чтобы уничтожить его навеки, безвозвратно. Урух изложили мне свою философию; она забавна. Начну с корней: Добро есть Зло...
30 ноября 2845 года Третьей эпохи. (Почерк ломаный). Я, посланник Ауле, попытался познать суть Зла. Это стало мне вызовом, целью, смыслом — и наградой. И оно же, это понимание, стало моей роковой ошибкой — мой талант, и мое искусство оказались достаточны. Я его понял...
(страница вырвана, обрывки обожжены)
Как я мог такое написать? это чудовищно!
18 декабря 2883 года Третьей эпохи. Продолжаю исследовать пути Зла. Наверное, вскоре мне лучше остановиться — но не сейчас, когда у меня начало что-то получаться. Это нерационально. Потому что Тьма насквозь рациональна. Эффективность прежде всего — это ее девиз. Моральные запреты уменьшают эффективность. Надо это обдумать...
(страница вырвана)
Эру Великий, что я пишу!! Рациональное познание Тьмы убивает познающего...
12 июля 2905 года Третьей эпохи. Элегантная эстетика целесообразности. Завораживающая изворотливость интриги. Жгучее пламя раздора. Тонкий аромат предательства. О, сколь смертоносное оружие попало в наши руки! Как можно отказаться от такого великолепного инструмента войны? Мы должны научиться его использовать.
6 ноября 2944 года Третьей эпохи. Взял себе молодой экземпляр полурослика, для сравнительного анализа. Олорин подозревает, что полурослики устойчивей ко Злу, чем гномы — не зря же Враг даже не стал ковать им Кольца. Забавная оказалась зверушка, простая, но поучительная...
20 августа 2948 года Третьей эпохи. (Почерк дрожащий). Сегодня я убил человека. Эорлинга. Я приказал ему броситься в реку, и он не сможет противиться моему приказу. Этот дурак сам виноват! Сунул свой длинный нос в пыточную, к моим пробным экземплярам, и решил доложить Совету. И я понял — доложит. Бывают твердолобые, их легче убить, чем переубедить. Совету рано знать о моих исследованиях. Узнав Зло, я узнаю пути борьбы с ним — и мы сумеем победить. Увы, в войне потери неизбежны...
25 апреля 2954 года Третьей эпохи. Чтобы победить в войне — нужна армия. Желательно, армия тех, кого не жалко. Орки — идеальные кандидаты, плодятся хорошо, жалости к ним никакой. Только слабоваты они, особенно днем. Надо постараться их усилить. Где бы добыть несколько экземпляров людей — на развод?
22 декабря 2973 года Третьей эпохи. Заслал своего полурослика в Рохан, напев ему изворотливый разум. Пришлось напеть еще и облик старого слуги Теодена — не хочу, чтобы правду о Гриме знали эорлинги, не могу предсказать их реакцию. А мне нужно знать, что происходит по соседству, в Эдорасе. Тьма сгущается. И одного Гримы мало, надо бы там еще с кем приватно договориться...
1 января 2985 года Третьей эпохи. (Почерк снова дрожащий). Эру Единственный, что я несу? возглавить армию орков? разве могла в начале пути посетить меня такая кощунственная мысль? но ныне все иначе, и такой образ действий кажется мне естественным...
28 января 3019 года Третьей эпохи. Из ста бревен, срубленных моими рабочими в лесах Фангорна, восемьдесят перехватывают люди Лорда. Вот достался сс-союзничек! А ведь договаривались пополам. Мы, видишь ли, "не выбираем оговоренные объемы..." Людская природа подла и переменчива, на них нельзя опираться.
6 марта 3019 года Третьей эпохи. Все пропало. Как они могли так поступить! Они предали меня, они предали дело Света, а вдобавок еще и поглумились надо мной!... Олорин (многократно перечеркнуто)
16 мая 3019 года Третьей эпохи. (Почерк рвущийся, прыгающий). Олорин, предлагая мне раскаяние, искренен — и это самое паршивое. Я не могу согласиться на его увещевания, потому что не уверен сам в себе — точнее напротив, уверен. Мой разум уже искажен, и я никогда не стану такой, как прежде. Светлый Совет от меня получит лишь новые безумства. Нет уж, я буду молчать — лучше пусть проклянут и забудут, как предателя — и никогда не узнают о моей настоящей войне. Войне, в которой я проиграл.
3 июня 3019 года Третьей эпохи. Никто уже не в силах исцелить мои раны, не стоит и пытаться. Мое знание подвело меня, мое искусство мертво. Пусть же мой путь послужит предостережением тем, кто пойдет вслед за мной... я не смогу сделать большего. Знайте: Падение приходит постепенно, шаг за шагом подтачивая разум и волю. Бойтесь уступить в малом...
