Синдикат (Город Тьмы 2, главы 1-24)

Матвей перебрал в уме все занятия, коих набралось немало на протяжении его довольно короткой — по сравнению с естественно рожденными — жизни. Отстраненно подумал, что реальность всегда оказывается богаче любой фантазии. Кабука любила показывать фантастические истории про клонов и лолей, которые добивались успеха всевозможными путями. Однако ни одна выдуманная повесть не могла бы сравниться с настоящей, его собственной. Сколько удивительных книг можно было бы написать, сколько невероятных сериалов снять... И забавно, как схож, если подумать, его путь с историей этого кибернетика, Постникова. Через боль, бессчетные преступления, смерть, предательства — к синдикату. Только бывший арбитр не начинал с инвентарного номера в первой (и последней) серии настоящих homo artificialis.

Так, 'желтый индикатор, люк открыт', это рапортует трестовик, похожий на жабу с обвисшей шкурой, но умными и злобными глазками. Значит, винтокрыл на правильном курсе и связывается с подлодкой, образуя цифровой тандем для комбинированной работы.

К сожалению, сунуть в подлодку все оборудование, нужное Мохито для врезки, не удавалось. Тогда графу пришла в голову мысль — а почему бы не использовать винтокрыл, коли он все равно в деле? Так родилась по-своему оригинальная, эффективная и безумная — как все в этом плане — схема взлома, где электроника на вертолете и подлодке взаимно дополняла, дублировала и резервировала друг друга, связываясь через плавучую антенну.

Главной проблемой был вопрос — сколько времени понадобится Кадьяку, чтобы вставить в трубу механизированной почты сложную секцию, которая позволит заменить груз не поднимая тревоги. Здесь приходилось закладываться на допуски в сорок-пятьдесят минут — это худший вариант, если помощники взбунтуются сразу и наемнику придется работать в одиночку. А невозможность точного планирования с привязкой ко времени сильно осложняла и без того мудреный план.

* * *

— Как у нас дела? — спросил Копыльский. Голос его звучал как обычно, ровно и будто даже с некоторой ленцой. Лишь бисеринки пота на лице выдавали состояние духа комитетчика. Одна капля повисла на дужке очков, 'флибустьер' снял их, чтобы протереть, пальцы чуть дрогнули.

Кадьяк не отвечал. Нах в очередной раз пожалел, что не поставил камеру на шлем иностранца. В матовом 'коконе', похожем на червя или кишку из множества призм, что-то происходило, но красный свет прожекторов выхватывал только невнятные тени. В микрофоне чшуршало и скрипело — скафандр сам по себе служил передатчиком звука. Еще можно было расслышать спокойное дыхание Кадьяка, выдающее хорошую аугментацию легких с эффективным усваиванием кислорода.

— Как у нас... — начал снова Копыльский, и тут в динамике дважды хлопнуло. Звук получился глухим, однако перепутать его с чем-либо 'флибустьеры' не могли.

— Ну, бля... прокомментировал Нах чуть ли не с облегчением.

— Рановато, — отозвался Копыльский, водружая очки на прежнее место. Он простер лоб платком и закончил. — Я надеялся, дольше протянут.

— Как всегда, — ответил Нах. — Меньше желаемого. Дольше минимального.

— На связи, — сообщил Кадьяк и, хотя его слов ждали, оба 'подводника' вздрогнули.

— Еще минут десять, — отрапортовал наемник, не тратя время на констатацию очевидного сокращения персонала.

— Десять минут ли 'еще минут десять'? — зловредно уточнил Нах.

— Русская языка сложная есть! — бодро ответил Кадьяк. — Моя не понимай так много слов! — и продолжил уже вполне серьезно. — Десять тире пятнадцать. Постараюсь быстрее, но не обещаю. Ces fichues coutures... чертовы швы вроде ложатся хорошо, но я работаю неопытно и медленно.

— Поняли. Ждем.

Нах откинулся на спинку, тоже протер лоб. Оглянулся вполоборота на Эль Мохито, который лежал в саркофаге как поросенок в желейном маринаде.

— Долго... долго, — прошептал Копыльский. — Но пока вроде в графике.

'укладываемся' — сообщил через монитор граф. Зеленые буквы мерцали на зеленом фоне, указывая, что Мохито здесь, присутствует как невидимый призрак в камерах и микрофонах.

— А представьте, как это все было бы в кабуке? — предложил Нах. — Сначала не надулся бы 'дирижополь', затем поломался инструмент. А сейчас Мохито отстучал бы сообщение, что с материка ушел внеплановый контейнер, так что нужно все закончить в пять минут. Или даже три. Да еще запустил бы нам обратный отсчет на главном экране.

— Не каркай, — проворчал Копыльский. — Дурных пророков сжигают.

'неплановый контейнер был' — сообщил Мохито. — 'я его затормозил и перенаправил'

— Охохо, — только и вымолвил Нах.

— Вот давай ты больше мечтать не будешь, — сурово попросил Копыльский. — Ну, хотя бы до утра.

* * *

Ожидание затягивалось, но все пока шло в пределах графика. Матвей вдохнул глубже и начал делать статическую гимнастику, разминая мышцы, прогоняя кровь через сосуды. Сжимая кулаки и покручивая запястьями, 010101 еще раз перебрал в голове общую последовательность действий.

Кадьяк пилит трубопровод, субмарина поднимает плавучую антенну, происходит синхронизация числовых станций на вертолете и подлодке. В теории тандем имеет мощность, способную быстро и незаметно пробить электронную защиту башни 'Правителя'. С запасом на случай непредвиденных нагрузок. В теории, потому что здесь остается полагаться на слова Мохито.

Пока граф прокрадывается в сторожевую систему и колдует с охранной системой, диверсант прыгает с 'Птеродактиля', надеясь на чудо и ротошют. Башня представляет собой цилиндр с пустой сердцевиной, совсем как заводская труба, спроектирована так, чтобы действовать, будто гигантская вытяжка, прогоняя воздушные потоки от подножья вверх, сбрасывая тепло сотен работающих машин. Соответственно полет будет непростым, а посадка жесткой.

На крыше диверсант оставляет ротошют, 'вешается' на антенне ('крепеж нормальный, четыре анкера, выдержит с кратным запасом' — уверенно пообещал Постников) и опускается вниз, почти к основанию башни, где можно проникнуть внутрь через вентиляционный короб. Человек выломать крышку не сможет, а Матвею по силам.

Дальше самое сложное — необходимо пройти по заученному маршруту, разминувшись с живой охраной, которая не имеет фамилий, только инвентарные номера, совсем как 010101 когда-то. Попасть в транспортно-почтовый зал, убрать дежурного оператора, если он там окажется, а это пятьдесят на пятьдесят, найти правильный терминал и ввести длинную, опять же заученную наизусть, последовательность команд, чтобы замкнуть сторожевой контур, отрезав его от основной сигнальной системы. Одиннадцать минут, на протяжении которых диверсант исчезает для соратников, как в черной дыре. Что бы ни случилось — никто не узнает и не поможет.

В эту информационную пустоту Эль Мохито отправит 'посылку' через трубопровод, тот самый, над которым сейчас работает Кадьяк с двумя индийскими помощниками. Контейнер будет в пути семь минут, если все пройдет как задумано, его подменят, и в башню прибудет уже специальный 'гроб', нафаршированный электроникой и соединенный кабелем с подлодкой. Дальше Матвею останется лишь воткнуть правильный штекер в нужный разъем. Граф получит прямой доступ и непосредственное управление всеми системами башни. Затем потребуется несколько часов для того, чтобы провести инвентаризацию, найти нужное и слить копию архива 'ГосСтат'.

К сожалению, полностью замести следы не выйдет, после операции останется слишком много того, что в агрессивном арбитраже называется 'материальные свидетельства'. Поэтому на заключительной стадии Мохито активирует числовой шаблон-призрак, который запутает следы и уведет к совершенно другому архиву, имитируя неудачный взлом картотеки трестовых агентов и бухгалтерии сомнительных сделок пятилетней давности в Африке.

Но диверсанта в башне уже не будет, он — пользуясь 'зеленой дорогой', которую откроет граф — поднимется на крышу по лестнице и оттуда спланирует на ротошюте к точке встречи с подлодкой. Удача, радостные похлопывания по плечам, шампанское и сон часов на двадцать. Хотя нет, сначала сон, затем шашлык от Наха, а шампанское обождет.

Втягивая диафрагму, напрягая и расслабляя грудные мышцы, 010101 еще раз перебрал в уме все слабые места плана, все точки где 'что-то может пойти не так', начиная с самого простого и очевидного — предательства соратников. От этого у Матвея была страховка, но риск в любом случае оставался.

Риск, риск, риск...

Матвей задумался, а был ли в его жизни период, когда риск не приправлял жизнь как соль, щедро просыпанная в кастрюлю нерадивой хозяйкой? Пришел к выводу, что, пожалуй, нет. И если все получится, риск никуда не денется, просто сменит вектор и форму. Однако диверсант подумал, что ему хочется верить в удачу. Было бы интересно для разнообразия порисковать жизнью не с ножом в зубах и дымящими стволами в обеих руках, а грея зад в мягком кресле с умной сенсорикой, за эшелонированной обороной синдиката. Под живительной капельницей, каждый заряд которой обходится в двадцать пять тысяч полновесных госбанковских рублей.

* * *

— Если ты еще раз спросишь 'как наши дела?', я тебя стукну, — пообещал Нах. Сейчас бухгалтер напоминал очень маленького и очень злобного бегемота.

Копыльский промолчал. Призматический червяк в мониторе пульсировал белыми вспышками, от красного, давящего света прожекторов сами собой рождались мысли об убийстве и крови.

— Все, закончил, — снова неожиданно отозвался Кадьяк, синхронно с прекращением вспышек. Теперь голос наемника звучал тяжело, чуть ли не с присвистом. После секундной паузы иностранец очень правильно и очень по-русски предложил. — Давайте в следующий раз не пороть херню с развертыванием этой 'палатки', а возьмем нормальную лодку с нормальным отсеком для капитальных работ.

— Да мы бы рады, — буркнул Нах. — Только у нее водоизмещение в полтора раза больше, убили бы о дно при маневрах.

— Готов? — отрывисто спросил Копыльский, возвращая диалог в рабочее русло.

— Готов. Труба сварена, кабели соединены. Сейчас еще катушку проверю... да, крутится.

— Швы точно в порядке?

— Каждый сантиметр проверил с ультразвуком.

— Добро. Дальше все по плану.

'Флибустьеры' как по команде глянули на экран, при помощи которого общался Мохито. Там уже мерцало:

'продолжаем'

— Пока есть время, тащи в камеру, — сказал Копыльский в микрофон. Комитетчик морщился как дегустатор, которому вынужденно приходится жевать особо кислый лимон. Долг требует, но слаще фрукт от этого не становится.

— Сейчас, — ответил Кадьяк, не уточняя, и так все было ясно. Его следующая фраза прозвучала необычно по-людски. — Дух переведу.

— Сейчас? — уточнил Нах тем же словом, но с другой интонацией.

— В самый раз, — буркнул Копыльский, вылезая из кресла. — Пока тишина, сократим себе будущий срок.

Нах негромко выругался, затем неожиданно практично указал:

— Только включать не вздумай.

— Что я, дурак, что ли? — резонно сказал Копыльский. — Загружу покойников в 'мясорубку', крутанем на обратном пути или если вдруг прижмет по-черному. Кто хочет, пусть собирает пробы воды на ДНК.

* * *

— Готов?

Матвей ждал этих слов, и они прозвучали ожидаемо, так что диверсант даже не вздрогнул, мгновенно выходя из медитативного состояния. Как предохранитель на оружии — один щелчок и полная готовность.

— Всегда готов.

— Отсчет пошел, — злая жаба не тратила времени на пустые разговоры, это нравилось Матвею.

— Десять...

Прозвучало с ноткой вопроса, дескать, ты еще живой, не передумал? 010101 не стал тратить энергию на слова, он лишь щелкнул тангентой, подавая сигнал, что жив и готов.

— Девять... восемь...

Интересно, у советских вертолетчиков есть пауза?

— Пять, четыре...

Матвей читал, что у американцев одно из чисел при отсчете заменяется паузой, чтобы дать возможность в последние мгновения отменить вылет. То есть что-то вроде 'пять, четыре, ..., два' и так далее. Или чтобы не перепутать 'five' и 'fire'. Забыл.

— Три, два...

И никакой паузы. Вдох, выдох, Матвей напрягся в ожидании.

— Один.

При подготовке мудрить с контейнером не стали, просто посадили крышку на пироболты. Серия негромких, но резких хлопков слилась в один пронзительный щелчок, от которого Матвей даже поморщился — в замкнутом пространстве это было неприятно и било по ушам даже сквозь шлем. В следующее мгновение диверсант выпал наружу как серфер, улегшийся на доску.

Глава 23

Бес вздохнул. Немного посидел и еще раз вздохнул. Ничего не изменилось. Встал, подошел к окну, однако и там не обнаружилось чего-либо интересного. Все тот же Бомбей, все та же застройка и всепроникающий свет. Прямо по курсу в небо упиралась огромная восьмигранная башня, скрученная в спираль на угол в девяносто градусов. Судя по строгому виду и полному отсутствию эмблем, это была чья то штаб-квартира. Бес поморщился, вспомнив, что такая архитектура была характерна для построек 'Маас-Биолаб'. Кажется, проклятый немецкий трест буквально преследует кибернетика...

— Они начинают, — сообщил Глинский, не отрываясь от калькулятора. Аппарат был похож на знакомые по старой жизни Алексея ноутбуки, только экран поменьше и монохромный, а клавиатура гораздо сложнее и больше, она складывалась пополам, так что 'ноут' собирался не в один, а в два приема

Алекс вдохнул прохладный дымок 'Черноморины' и огляделся, будто первый раз увидел временную резиденцию синдиката. Все безликое, стерильное, выдержано в бежевых тонах и оттого неуловимо напоминает будуар. Пластмасса, никелированный металл, а также стекло, на котором не остается ни пятен, ни тем более отпечатков пальцев. На большом столе один сиротливый портфель с документами.

— Матвей прыгнул, — сказал Глинский. — Все, отступать поздно.

Инструктор немного подумал и добавил:

— Началось.

Алексей промолчал, на минуту-другую он застыл без движения, мусоля белый цилиндрик в углу рта. Затем взял с невысокого шкафчика пистолет, привычно сунул за пояс, не утруждая себя поисками кобуры. Решительно накинул куртку, скрипнул молнией. На улице было верных двадцать пять — двадцать шесть градусов, но куртка была с баллистическими волокнами. Бес предпочитал вспотеть, нежели поймать пулю.

— Дурья башка, ты ж его быстро не выхватишь, — прокомментировал Глинский в спину кибернетика.

— Одна рука задирает край верхней одежды, другая выхватывает пистолет, арбитражная школа, — с этими словами Постников шагнул к выходу, где ждал огромный платяной шкаф с множеством функций и запасом представительской одежды. Там же висел старый однолямочный рюкзак.

— Дурьи башки, — скорректировал приговор Глинский.— Это минус секунда в любом случае. Не пошла моя школа тебе впрок. Кстати, а это что такое, бегство с корабля?

— Это я на вертолетную площадку 'рапидов', — не оборачиваясь, ответил кибернетик и проверил наличие в рюкзаке бронепластины.

— Седалище от нетерпения горит? Если понадобится экстренная эвакуация, ты не поможешь. А нашей охране только лишняя головная боль.

— Да, — лаконично согласился Бес. — Считай, жопа горит как джунгли Вьетнама.