Путь Бонапарта. Кн.1. Корсиканец

— Сними шляпу и окажи капитану уважение, черт тебя побери.

— Слушаюсь, сэр, — произнес готовый заплакать Наполеон. После того как бывшие свидетелями невежества новичка мичманы перестали над ним смеяться и ушла в низ, Наполеон почувствовал наряду с раздражением, от унижения перед своими сверстниками, прилив жалости к себе. Сунув согреть руки в карманы бриджей, он опирался на поручни, глядя на рейд. Растущий гнев высушивал слезы.

— Я заставлю тебя заплатить за это, старый ублюдок. Я найду способ.

— Бонапарт, — позвал за его спиной лейтенант Гаскойн.

— Есть, сэр, — Наполеон всхлипнул.

— Молодые люди никогда не опираются на поручни.Также как они не

держат руки в карманах.

— Слушаюсь, сэр.

— Вам лучше пойти к капитану и быть готовым к целенаправленной беседе, —

сказал второй лейтенант.

— Что я могу сделать, чтобы не оказаться в еще большей заднице, сэр? — спросил Наполеон.

— Следуйте за мной, — сказал Гаскойн. Пока шли на корму, офицер объяснил,

что нужно снять шляпу и, войдя в каюту приветствовать капитана, говорить четко, прямо и не забыть об уважении. Второй лейтенант провел Наполеона вниз по трапу, по, узкому короткому коридору, в него выходили расположенные близко друг к другу двери кают первого лейтенанта на одной стороне и штурмана на другой. Они остановились перед белой дверью, ведущей в капитанскую каюту. У двери, стоял на часах морской пехотинец.

— Причина, сэр? — спросил он.

— Мичман Бонапарт с рапортом, — сказал Гаскойн.

— Мичман Бонапарт, сэр! — доложил часовой, сопровождая восклицание

ударом приклада по палубе.

— Войдите.

Наполеон находился в роскошной капитанской каюте, занимавшей всю ширину корабля. Справа обеденный стол в стиле классицизм и большой буфет, слева письменный с бронзовыми накладками и шкаф красного дерева, заполненный картами и книгами. Сквозь высокие окна кормовой галереи, серый дневной свет проникал в кабинет, представлявший собой смешение этой элегантности и воинственности, скрытых под чехлами, двенадцатифунтовых орудий. Из кабинета была видна вторая комната — спальня. Наполеон, со шляпой под мышкой стараясь спрятать свою тревогу, остановился в трех шагах от стола.

— Мичман Бонапарт с рапортом, сэр.

— Мистер Бонапарт, меня зовут Олмс, — капитан, перебирая стопу документов, поднял взгляд на Наполеона. — Мой знакомый предложил ваши услуги в качестве волонтера. Я смотрю на это предложение вполне благоприятно. 'Монмут' уходит в дальнее плаванье и поэтому отчаянно нуждается в матросах, уоррент-офицерах и мичманах.

— Бьюсь об заклад, тебя подмазали, — подумал Бонапарт, — что за место, если вы не можете делать на нем деньги.

Он протянул капитану рекомендательное письмо от директора школы Пресвятой Троицы в Ньюкасле, врученное ему отцом. Олмс принялся за письмо.

— Итак, молодой человек, — сказал он, поднимая на него холодные глаза, у вас хорошие рекомендации, но меня не покидает чувство, что покупаю кота в мешке.

— Да, сэр.

— Я не собираюсь заключить плохую сделку для меня, этого корабля или

короля,мистер Бонапарт.

— Вы возможно, заметили, что у нас есть отбросы каторги и долговой тюрьмы. Мы принимаем всех, кого можем таким образом получить. Теперь у нас есть вы. Вы ничего не знаете о море, не так ли?

— Нет, сэр.

— Англия нуждается в военно-морском флоте, теперь более чем когда-либо. И море является прекрасным вызовом человеку.

— Я могу быть честным с вами, сэр? — спросил Наполеон.

— Вам бы лучше никогда не быть ничем иным, мальчик, — ответил Олмс, поднимая блестящую оловянную кружку чего-то темного и ароматного.

— Я понимаю, что мало что знаю, сэр, и буду учиться, со всем моим

сердцем. Если это будет моя жизнь, как можно добиться успеха без знания?

— Хм, — Олмс кивнул, изучая Наполеона через край кружки.

— Директор школы пишет о том, что вы показали неплохие результаты, будучи студентом. Навигация... математика... немного по-французски ...по-испански ... были хорошие преподаватели. Если вы искренне броситесь в работу и учебу, то сможете получить от службы гораздо больше, чем предполагаете. Я говорю вам это Бонапарт, потому что мы можем сделать моряка из кого угодно, — Олмс усмехнулся.

— Я постараюсь, сэр, — искреннее ответил Наполеон.

— Вам одиннадцать, — сказал капитан, поставив кружку.

— Да, сэр.

— Большинство приходит на корабль в двенадцать и тратит шесть лет для получения права держать экзамен на патент лейтенанта. Так как я сомневаюсь, в большом влиянии ваших родных на лордов Адмиралтейства, предполагаю, что у вас есть эти шесть лет. Вы разместитесь с людьми, близкими к вашему собственному возрасту и сможете быстрее пополнить свои знания.

— Да, сэр.

— Мне передали деньги для вас.

— Да, сэр? — оживился Наполеон.

— Пятьдесят гиней, на самом деле слишком много. Я буду держать их у

себя, если появиться необходимость, вы должны запросить через моего клерка, мистера Свифта. Я вычитаю пять фунтов за оплату обучения у парусного мастера и еще пять фунтов на ваши первоначальные платежи. Как волонтер вы не получаете зарплату, так что я должен нормировать отчисление ваших денег одним фунтом десятью шиллингам в месяц. Этого должно быть более чем достаточно в море.

— Да, сэр.

— Тогда будет надежнее подписаться на этот счет.

Наполеон наклонился над столом и поставил свою подпись на листе бумаги, подтверждая разрешение на выплаты.

— Сейчас это все, мистер Бонапарт.

— Есть, сэр.

— Свободны.

Наполеон отдал честь и быстро вышел. Он остановился у двери первого лейтенанта, глубоко вздохнул и постучал. Мюррей велел ему войти.

— А, Бонапарт. Вы готовы подписать контракт сейчас?

— Да, сэр.

Мюррей достал с полки большую переплетенную книгу.

— Вот, это законы, регулирующие воинскую дисциплину и

правопорядок. Вы должны обеспечить их соблюдение. Я назначаю вас заведовать плутонгом носовых пушек нижней батарейной палубы. Также записываю на бизань во время парусных учений и авральных работ, вахту вы несете на шканцах, как сигнальный мичман. Ни одно из этих занятий не требует от вас выглядеть как денди, Бонапарт, но я хочу, чтобы вы подавали собой пример, младший офицер должен быть готов ко всему.

Бонапарт видел, что много имен в книге было отмечено алым крестом.

— Я знаю, что это потребовала Англия, — подумал он.

— Найдите лейтенантов Хоупа или Гаскойна и получите копию списка

экипажа. Необходимо запомнить все имена, как в вашем дивизионе, так и на шканцах, особенно наводчиков и командиров орудий нижней палубы. Займетесь этим сейчас?

— Если не сейчас, то с утра, сэр.

— Не хитрите со мной, Бонапарт. Вы будете сожалеть об этом.

— Есть, сэр, — ответил Наполеон.

— Вот и все. Свободны.

Бонапарт вышел на палубу и огляделся, матросы в коротких синих засмоленных куртках, готовили корабль к плаванью, на шканцах находилось несколько младших офицеров. Наполеон спустился по трапам, к одной из четырех мичманских кают. Здесь свет фонарей в металлической оплетке растворялся в темноте. За столом сидели без сюртуков, явно скучая, пять мальчиков разного возраста и прошло несколько секунд, прежде чем на него обратили внимание. Воздух был полон густым запахом трубочного табака. Свою куртку и шляпу, вместе с кортиком, особенно эффектным рукояткой из слоновой кости, Бонапарт повесил их на свободный колышек.

— Вы зря потратили деньги на нож для писем, — сказал Ролстон.

— Вот Картер, наш старший мичман, — Осборн указал на парня,

поставившего Наполеона в строй.

— Мы все по струнке, когда Картер говорит, не так ли, ребята?

Картер обладал копной ярко-рыжих, близких к оранжевому цвету волос, с синими без особых признаков интеллекта, но казалось доброжелательными глазами.

— Развязывайте шейный платок и чувствуйте себя как дома. Передайте

ему пунш.

— Позвольте мне оказать почтение, — Осборн, налил в потрепанную

кружку дымящийся пунш.

— Спасибо, — сказал Наполеон, ощущая поднимающееся в груди тепло.

— Книжный червь в углу Харви Деррик. Я считаю это пустой тратой

времени, продолжил Осборн.

— Отстань, — сказал молодой человек, оторвавшись от книги, он пытался читать при тусклом свете огарка сальной свечи.

— А вот там наш математический гений Робин Мерфи. Не доверяйте ему

денег и тем более управление шлюпкой.

— У вас был корабль или вы настоящий новичок? — спросил Картер, доливая в кружку ром.

— Этот первый, — сознался Наполеон.

— Я полагаю, вы явились, — сказал Ролстон, — чтобы пробиться в

общество наиболее достойных. Последнее дурное приобретение нашего короля. Сколько вам лет?

— Одиннадцать, — выговорил Бонапарт.

— Почему вы здесь, в вашем возрасте?

Из школьного опыта Наполеон понял, что необходимо сразу влиться в уже установившийся порядок. Он был в неведении о выбранной профессии, в то время как соседи имели морской опыт. Пожалуй, бравада даст понять, чтобы не шутили с корсиканцем, так или иначе.

— Это было что-то вроде вендетты, — сказал он.

— И ты убил? — усмехнулся Деррик.

— Честь была удовлетворена, — произнес загадочно Бонапарт.

— Но вы были в море? — спросил Осборн.

— Я думаю, что это будет весело, не так ли? — Наполеон улыбнулся.

Через несколько дней он уже ориентировался на корабле и не путался под палубами. За то время, что 'Монмут' исправлялся Бонапарт начал различать лица экипажа и усвоил, где должен находиться по боевому расписанию, во время вахты и авральных работ. Постоянным вниманием к службе Наполеон приобрел расположение первого лейтенанта. Мичманы считали Мюррея суровым в обхождении и непримиримым с попавшими в немилость командиром, но всегда державшим себя как благородный человек.

Неприязнь Ролстона возросла и оценив обстановку, не имевший покоя в его присутствии Бонапарт быстро обдумал план защиты. Если провизию отнимали силой, Наполеон старался вернуть хитростью то, за что платил наравне с прочими и кидал бутылку, подсвечник или столовый прибор в голову, тому, кто осмелится его тронуть. За что вскоре был позван в каюту к капитану, где, за раздражительный нрав и дурное поведение получил наставление и выговор.

— Уважая проявленное вами рвение к службе, — закончил Олмс, — вполне надеюсь, что на будущее время вы станете осторожнее и позволяю по-прежнему исполнять должность на шканцах.

Глава 2

Порывистый дождь барабанил по палубам застрявших на рейде кораблей. В снастях свистел зюйд-вест, из-за него эскадра коммодора Джонстона не могла сняться с якоря, но за ночь ветер должен был сменить направление. К утру 13 марта 1781 года все посторонние отбыли с кораблей, и коммодор отдал приказ поднять шлюпки.

Сейчас палуба 'Монмута' ничем не напоминала о бывшем на ней десять дней тому назад беспорядке. С наступившим приливом эскадра выбрала якоря и покинула рейд, к ночи стало свежеть и дальше в Ла-Манше ей пришлось бороться с восточным ветром. Теперь года три, а то и все четыре, полностью отрезанный от родины Бонапарт мог рассчитывать только на собственные силы.

Две недели спустя, французская эскадра Сюффрена отделилась от основных сил адмирала де Грасса у мыса Финистерре и взяла курс на юг.

— Милый друг! Я отправляюсь к берегам Индии во главе отряда из пяти линейных кораблей, — сообщает Пьер-Андрэ графине де Сейян. — Месье де Кастри любезно отдал их мне. Но он не сделал того, что должен был: не назначил меня шефом д'эскадр и я буду командовать этим отрядом лишь до прибытия в Индию, где есть офицер старше меня по возрасту и рангу. Всего там будет одиннадцать кораблей, малейшая счастливая случайность может поставить меня во главе великолепной эскадры, что и позволит, наконец, обрести ореол славы. Этот дым, эту неосязаемую субстанцию, ради которой мы делаем столь многое. Мы будем находиться там не менее восемнадцати месяцев. Месье де Кастри торопит. Все делается в спешке.

Согласно полученным инструкциям Сюффрен, взяв с собой восемь транспортных судов с артиллерией, провиантом, боеприпасами и солдатами, направился к мысу Доброй Надежды. Французские власти знали о направленной для захвата Кейптауна английской экспедиции, первоочередной задачей было не допустить этого, выгрузив там войска и боеприпасы для усиления местного голландского гарнизона. Затем, навестив острова Иль-де-Франс и Бурбон, 74-пушечные линейные корабли 'Аннибал', 'Эро' под брейд-вымпелом Сюффрена, 64-пушечные 'Артезьен', 'Ванжер', 'Сфинкс' и корвет 'Фортуна' должны были идти в Пондишери.

11 апреля флагман коммодора Джонстона 'Хироу', 'Монмут', три 50-пушечных корабля и четыре фрегата вместе с 35 транспортами конвоя, бросили якоря в бухте Порто-Прая на островах Зелёного мыса. Джонстон встал в северо-восточной части, открытой к югу полуторамильной бухты, ломаная линия судов вытянулась в направлении вест-норд-вест, не ожидая подхода значительных французских сил и проявляя полную беспечность.

Сюффрен тоже решил зайти в Порто-Праю, не зная и не догадываясь о британском конвое. Его эскадре ощущала нехватку пресной воды, к тому же дал течь 'Артезьен' и через пять дней после прибытия Джонстона, французы подошли к острову. Они идут с востока и, в течение некоторого времени, берег скрывает стоящие в гавани суда. Примерно в 8.45 утра с головного 'Артезьена' увидели множество мачт и флагов, корабль лег на обратный курс и поднял условный сигнал. Теперь Сюффрен знал, что перед ним предстала вражеская эскадра.

— Ее уничтожение коренным образом расстроит все планы и проекты этой британской экспедиции, лишит возможности опередить меня в достижении мыса Доброй Надежды. На продолжительный период обеспеченное Франции преобладание в Индии вполне способно привести к почетному миру.

Оба командующих удивлены видя друг друга, но инициатива в руках французов, хотя и они не готовы к схватке. Два корабля Сюффрена далеко отстают от основных сил, так и не принимая участия в сражении. Не считаясь с нейтралитетом Португалии, он атакует английские корабли на якорной стоянке, не желая терять преимущества внезапности.

При северо-западном ветре 74-пушечный 'Эро' обошёл юго-восточный мыс бухты и направился прямо на флагманский корабль Джонсона. За ним следует 'Аннибал', 64-пушечный 'Артезьен' идет чуть в стороне и южнее. Пройдя вдоль английского строя, 'Эро' круто поворачивает на ветер и встает на якорь в 500 футах от 74-пушечного 'Хироу'. С левого борта французского флагмана линейный корабль 'Монмут' и на нем уже отдан приказ:

— Все по местам! Корабль к бою!

Бонапарт успел увидеть, как начинают откидываться крышки пушечных портов 'Эро', прежде чем спустился к своему плутонгу на нижнюю пушечную палубу. Она выкрашена в темно-красный цвет и большей частью погружена в полумрак. Свет, падающий из люков, почти не достигает дальних углов. У каждого из них стоит морской пехотинец, во время боя никто не спустится вниз без разрешения. Ритмично покачивавшийся на волнах 'Монмут' вздрогнул, что-то врезалось в его корпус, вызвав многоголосый вопль наверху.