Глава 24
Вика открыла глаза и увидела голубое, без единого облака небо и тучу комаров, которые роились над головой и почему-то не спешили на неё садиться. Странно... После того как она летала в машине, тело должно было стонать и умолять, чтобы его не трогали, но девушка не чувствовала никакой боли. Вспомнив о машине, она оперлась на руки и села. "Мазда" была в пяти шагах. Отсутствующая задняя дверца, весь в царапинах и вмятинах кузов, побитые и треснувшие стекла... Для полноты картины не хватало только её изломанного и залитого кровью тела.
— Отец меня убьёт! — сказала девушка и осторожно попробовала подняться.
Сразу же обнаружилась проблема — отсутствовала одна туфля, а в другой с каблуком в пятнадцать сантиметров не то что ходить, стоять было нельзя. Сняв оставшуюся туфлю, она пошла к машине. Колготки, точнее то, что от них осталось, было не жалко. Вторую туфлю нашла сразу. Видимо, когда бросало по салону, она пробила каблуком спинку одного из задних кресел, после чего туфля просто слетела с ноги. Ни одну из дверец открыть не удалось, поэтому пришлось лезть в пролом и перебираться на место водителя через кресла. Двигатель не завёлся, поэтому машину пришлось бросить. Вика взяла ключи от машины и две шоколадки в бардачке и положила всё в свою сумочку, забрала куртку и вынула из кресла туфлю. С трудом выбравшись из машины, открыла багажник. Кроме инструментов и большой полиэтиленовой сумки, которая была нужна, там больше ничего не было. Девушка свернула куртку и уложила в сумку, добавив туда свои туфли и сумочку. Покопавшись в инструментах, она взяла с собой в качестве средства защиты самую большую из отвёрток. Хотела взять и монтировку, но, взвесив в руке, бросила обратно в багажник.
Когда Вика прошла десяток шагов по оставленному машиной следу, она оглянулась и посмотрела на своё побитое и брошенное транспортное средство. Слёзы закапали сами собой, и она, кривя лицо и шмыгая носом, пошла по перепаханной земле, стараясь не ступать на сучья, шишки и всё остальное, что могло причинить боль. Идти пришлось долго. К удивлению Вики, ступни совсем не болели, как будто она шла не по лесу, а по городскому тротуару. Раз пять встречались ямы с остатками корней. Кто-то вырвал из земли стоявшие на пути машины деревья и отбросил их далеко в сторону. Вскоре деревья начали редеть и сменяться зарослями кустарников, по большей части колючих. Идти сразу стало труднее. Ветки кустов почему-то не царапали тело своими шипами, хоть и цеплялись за короткую юбку. До сих пор Вика гнала от себя мысли, связанные с её появлением в этом месте. Стоило подумать о том, почему здесь эти заросли и куда делась Москва или почему такая жара, как накатывала жуть... Но когда она через полтора часа добрела до того места, где оборвался след и стеной стояли нетронутые кусты, подумать пришлось. Только перед тем как заняться непривычным делом, она села на сумку и вволю наплакалась. После этого стало намного легче, только попытка разобраться ни к чему не привела. Сволочь Денис мог бы чего-нибудь намешать в кофе, но он ушёл три дня назад, а сегодня, когда Вика скандалила на квартире Валентины, она у них ничего не пила, так что глюки нужно было исключить. Наверное, это что-то вроде врат, которые показывают в фильмах. И что это ей даёт? Ровным счётом ничего. Девушка съела одну шоколадку и пошла через кустарник, стараясь выбирать места, где кусты росли не слишком густо. Наверное, лучше было вернуться обратно в лес, тем более что ей приходилось карабкаться вверх, а кусты уже изорвали низ юбки, но возвращаться не хотелось. Должны же эти кусты когда-нибудь кончиться! Они и кончились задолго до того, как солнце начало спускаться к горизонту. Подъём сменился спуском. Вскоре показались и деревья, и час спустя она уже шла через такой же лес, как и тот, в котором осталась машина. Лес был не очень густой, поэтому Вика, которая помнила, что в нём ходят кругами, старалась ориентироваться по видневшемуся в просветах между деревьями солнцу. Ещё полчаса ходьбы, и девушка нашла узкую лесную дорогу, больше похожую на тропу. Идти сразу стало легче. Пройдя по ней с полчаса, она вышла к небольшой речке, через которую были переброшены несколько бревен. Вика перебралась по ним на другую сторону, попила чистую на вид и очень вкусную воду и съела вторую шоколадку. Она шла уже три часа и не по городскому асфальту, но почему-то совсем не устала. В сочетании с отсутствием царапин на голых ногах это заставило задуматься даже непривычную к этому занятию девушку. Она подняла острый сучок и слегка ткнула им себя в ногу. Боли не было, не было и следа на коже. Решившись, она гораздо сильнее провела острием по ноге с тем же результатом.
"Неужели глюки? — подумала Вика. — Лечь, что ли, и отлежаться, пока все пройдёт?"
Лежать и чего-то ждать было бы скучно, к тому же она засомневалась насчёт глюков: слишком всё выглядело реально. Раз не устала, лучше всё-таки идти. Она и пошла, уже не глядя под ноги, и через час, когда заметно потемнело, увидела слева от себя поднимавшийся над кронами деревьев дым. Ни секунды не раздумывая, девушка свернула с дороги в лес и вскоре вышла на большую поляну, на которой стояли несколько неказистых деревянных домишек. В стороне от домов толпились люди и горел большой костёр. Обрадованная Вика поспешила к ним. Когда она была на середине поляны, из толпы раздался ударивший по нервам крик. Так мог кричать человек, с которого живьём сдирают кожу. Вику заметили, и все, кроме лежавшего на земле мужчины, повернулись в её сторону.
— Баба! — удивлённо сказал здоровенный мужик, одетый в кожаные штаны и безрукавку. — Ты откуда здесь взялась?
С десяток остальных, одетые по большей части в кожу и увешанные кинжалами и саблями, тоже уставились на неё, точнее, на голые ноги. Больше всего Вику удивил не их внешний вид, а то, что вопрос был задан не на русском языке, но она его прекрасно поняла и ответила такими же отрывистыми, грубоватыми для слуха словами, добавив к ним несколько русских.
— У вас здесь массовка? — спросила она. — А где съёмочная группа?
— Чокнутая! — решил здоровяк. — Лады, постой пока там. Сейчас мы сожжем господина барона, а потом побалуемся с тобой. Если хорошо отработаешь, может, и покормим.
Он опустил в костёр дымящуюся ветку и, когда она вспыхнула, наклонился над лежавшим мужчиной. Тот выгнул тело дугой и опять жутко закричал! На съемки это не походило, а когда до девушки донесся смрад горелого мяса, она поняла, что всё взаправду, но почему-то не испугалась, а пришла в ярость.
— Ты что творишь, сволочь! — закричала Вика, замахнувшись на него сумкой. — Тебя самого нужно прижечь, падла!
— Продолжай, Хас! — под общий смех сказал невысокий, весь заросший волосами мужик. — А ты, девка, лучше сама снимай то позорище, которое нацепила. Сейчас тебе будет не до господина барона! Оно, конечно, удовольствие, но когда один-два, а нас здесь будет поболе. Давайте, парни, я с ней сейчас начну, а вы продолжите.
Он расстегнул пряжку кожаного пояса, на котором висел здоровенный кинжал, бросил его на траву и шагнул к Вике. То, что случилось потом, стало неожиданностью не только для разбойников, но и для неё самой.
Девушка шагнула ему навстречу и выбросила левую руку, которой вцепилась в рукав его куртки. Рывок на себя и удар правой рукой в горло. Отступив от падающего тела, Вика развернулась к бросившемуся к ней разбойнику и ударом босой ноги в пах уложила его рядом с первым. Следующий кинулся уже с обнажённым кинжалом. Повернуться, захватить руку с кинжалом, вывернуть её и вернуть владельцу его оружие. Он только начал заваливаться назад с кинжалом в груди, когда навалились остальные. Придурки! Для Вики они двигались слишком медленно и плохо владели оружием. Не прошло и минуты, как на поляне остался в живых только тот, кого называли бароном. Перевернувшись на бок, он с восхищением смотрел на забрызганную кровью девушку.
— Пожалуй, я всё-таки тебя использую, — раздался голос за спиной. — Иди сюда!
Вика стремительно повернулась и увидела шагах в десяти от себя сидевшего в траве мужчину лет пятидесяти, очень широкоплечего, с бугрящимися мышцами руками. При виде его вся боевая ярость разом исчезла.
— Ты кто такой? — спросила она, не спеша приближаться.
— Сказано, подойди, — проворчал он. — Не собираюсь я с тобой перекрикиваться, а если бы хотел убить, сделал бы это утром. Если бы я не остановил твою машину...
— А не по твоей ли милости я здесь оказалась? — вскинулась Вика. — Отвечай!
— Ершистая, — усмехнулся он. — Ишь, разоралась! На меня женщина так кричала две тысячи лет назад, и это была настоящая богиня, а не такая сопля, как ты. Урвала на своё счастье кусочек божественной силы, иначе бы эти орлы тебя скопом использовали, да не по одному разу, а потом убили бы за нахальство вместе с бароном. Только ты учти, что эта сила у тебя ненадолго.
— А насколько? — заинтересовалась она. — И почему ты говоришь, что я её урвала?
— А это как будешь тратить, — сказал он. — Может, хватит на месяц, а может, и на год. Вот магическая сила у тебя останется. Не очень большая, но у женщин этого мира не бывает и такой.
— Этого мира? Я в другом мире? И ты не ответил, кто ты такой.
— Слишком много вопросов, — поморщился он. — Помолчи и слушай, пока я добрый. Ты в другом мире и останешься здесь до тех пор, пока я не решу иначе, или пока тебя не убьют. Я один из богов этого мира, а своей силой ты обязана своему нахальству и непонятной пока для меня особенности сознания людей вашего мира. При тесном контакте с вашим разумом, когда из него чего-нибудь берёшь, вы в свою очередь как-то умудряетесь что-то урвать. Я учил ваш язык, но не собирался ничему учить тебя. Ты украла у меня знания языков и, наверное, не только их, судя по твоему свежему виду и куче разбойничьих тел. Вообще-то, по нашим правилам я ни с кем не должен делиться знаниями. Язык не в счёт, я имею в виду то, что даёт силу. Надо бы тебя прибить, но я пока воздержусь. Будет интересно понаблюдать, чем у тебя всё закончится. Если выживешь, тогда посмотрю, может быть, ещё использую. А сейчас иди к господину барону, да подлечи, пока он не загнулся. В будущем пригодится.
— Я не умею! — сказала она. — Это надо учиться на врача! И лекарства...
— Глупости! — отрезал он. — Лекарствами лечат не маги, а лекари. А тебе сейчас в этом и магических сил не надо, раз есть мои. Приложи руки к ожогам, и этого должно хватить. Прощай и гордись: я так долго не разговаривал ни с одной из женщин. Даже когда вами пользовался, слов на уговоры уходило меньше.
— А сейчас уже не можете? — сочувственно спросила Вика. — Ну, я имею в виду... пользоваться. Конечно, если вам тысячи лет...
— Поговори ещё! — разозлился он. — Я тебе тогда покажу своё неумение!
— Давайте вы это попробуете сделать в другой раз, — сказала девушка оторопевшему богу, — а я лучше займусь бароном. Ведь он может умереть.
— Атеистка! — возмущённо сказал Ардес. — Со мной так и богини не разговаривали!
Вика уже не видела, как исчез разозленный бог, она подбежала к потерявшему сознание барону и с ужасом рассматривала его почерневшую грудь.
"И как такое лечить? — в панике думала она. — Неужели действительно руками? Он, наверное, чокнулся!"
Зажмурив глаза, она положила ладонь на то, что совсем недавно было человеческой плотью. Внезапно девушка ощутила, что под рукой что-то движется. Открыв глаза, она увидела чудо. От ладони во все стороны лился странный искрящийся свет, от которого на глазах исчезали ожоги, и на их месте появлялась чистая розовая кожа. Внезапно девушка почувствовала взгляд: очнувшийся барон смотрел на неё... Такой же взгляд Вика видела у одной старушки, когда за компанию с подругой забежала в церковь. Подруга покупала свечи, а она рассматривала иконы и увидела, как на одну из них смотрела одетая в черное старая женщина.
— Подождите, я сейчас освобожу вам руки, — сказала она барону и пошла к месту побоища.
Найдя самый маленький из кинжалов, она сняла его с разбойника вместе с поясом, после чего вернулась к барону и аккуратно перерезала веревку, которая стягивала ему за спиной запястья.
— Вы свободны, — сказала Вика. — Можете встать или вам помочь? Что вы молчите?
— Вы разрешаете мне говорить, госпожа? — спросил он, с трудом поднимаясь на ноги и растирая руки. — Тогда позвольте вас поблагодарить за жизнь и узнать, кому из богинь я должен возносить хвалу?
Светлана проснулась с первыми лучами солнца, но не спешила вставать. Она чувствовала, что за ночь в ней что-то изменилось, только не могла понять, что это за изменения. От мыслей о себе она перешла к обдумыванию вчерашних событий. Женщина, которая называла себя богиней, исчезла на глазах у Светланы и общалась с ней мысленно. Принять существование богов было трудно, но это пока не горело. Гораздо важнее, что сейчас делать ей. В активе знание языков и какая-то магическая сила, которую Светлана пока не чувствовала. В пассиве было... всё остальное. Нет никаких знаний об этом мире, и непонятно, почему к ней изменили отношение. И что теперь говорить хозяевам?
Она поднялась с кровати и по пушистому ковру подошла к столу, на котором стояло металлическое зеркало. Наверное, это было серебро. Даже в таком плохом зеркале было видно, что она помолодела. Была женщиной, а стала девчонкой. Что ей обещала Гарла? Сбросить десять лет? Наверное, столько и сбросила. Понятно, откуда эта лёгкость в теле. Ну что же, хоть что-то хорошее.
"Теперь осталось найти любовь, — усмехнулась она. — Тогда можно будет вернуться. Вот только захочу ли?"
В дверь едва слышно стукнули. Наверное, Лини проверила, не проснулась ли госпожа.
— Лини, это ты? — спросила Светлана. — Одна?
— Да, миледи! — услышала она голос девушки. — Милорд Бар велел узнать, не проснулись ли вы, и помочь приготовиться к завтраку.
— Подожди, сейчас открою. — Она поискала что-нибудь вроде тапочек, не нашла и побежала на цыпочках к дверям по холодным каменным плитам.
— Что же это вы, миледи! — увидев её босые ноги, сказала служанка. — Нужно было обуть туфы. Они лежат под вашей кроватью. Бегите скорее на ковёр, пока не простудились! Ой, что с вашим лицом? И вообще...
— Немного помолодела! — засмеялась Светлана. — Ничего особенного. Рассказывай, как ты будешь мне помогать?
— Сейчас вам принесут платье, — зачарованно глядя на помолодевшую госпожу, сказала служанка, — а потом я уложу волосы. До завтрака должны успеть.
— Платье — это хорошо, — задумалась Светлана. — Если подойдёт по размеру, будет вообще здорово, вот только что я под него обую? Сапоги к нему не подойдут, да и жарко. Обувать эти ваши туфы?
— От сестры милорда Бара осталось много обуви, — нерешительно сказала служанка. — Некоторые туфли совсем ненадеванные. Его матери они малы, а в замке наместника больше нет благородных женщин. Я пошлю к милорду Бару служанку, которая сейчас принесёт вам платье. Платье тоже его сестры, поэтому он не должен отказать. Лишь бы вам подошло. Обувь — это не одежда, с ней сложнее.
