Путь Евы

Наконец сон схватил её цепкими когтями и начал затягивать в ненасытную пасть. Когда дочери оружейника уже начинало что-то сниться, в соседней комнате раздались тихие голоса. Затем послышался глухой скрип отодвигаемой деревяшки...

Когда на улице окончательно стемнело и все жители небоскрёба уснули, Александр спустился к выходу.

— Морис, — окликнул он человека, нёсшего стражу возле выхода. — Почему спим?!

Охранник вскочил, словно бетон под ним превратился в раскалённое железо. Моргая слипающимися глазами он пытался рассмотреть неожиданно нагрянувшего вождя. В левой руке Александр держал свечу, правую спрятал за спину. Пламя плясало, рисуя на стенах комнатки причудливые тени.

Караул возле выхода был формальностью. Звери ни разу не нападали на поселение людей. На этой стороне залива звери предпочитали питаться мясом животных, которое было намного проще достать. Конечно, без человеческих жертв не обходилось, но это было скорее случайность, нежели закономерность.

Однако оставлять вход без присмотра Александр не позволял. Пусть и редко, но бывали случаи, когда какой-нибудь зверь пытался забраться в небоскрёб. Бывало и беглецы хотели вернуться и взять какие-нибудь вещи. В общем, внизу всегда дежурил человек, который в случае опасности должен крикнуть "Тревога".

Всегда и все охранника спали. Лишь пару раз нижние этажи небоскрёба просыпались от криков "Тревога".

— Я спрашиваю, почему ты спишь на посту? — Александр сделал шаг к охраннику.

Морис тяжело сглотнул. Он уже предчувствовал огромные проблемы, неожиданно свалившиеся на его голову. Александр всегда славился своим крутым нравом.

Вождь сделал ещё один шаг к караульному. Выбросил правую руку с зажатым в ней ножом. Острое лезвие вошло в шею охранника по самую рукоять. Морис широко раскрытыми глазами смотрел на Александра. Открыл рот, что-то произнести, но так ничего и не вымолвил. Его глаза начали мутнеть, а в следующий миг он завалился на пол, где один раз конвульсивно дёрнулся и затих.

— Заходи, — громким шёпотом произнёс вождь. Он нагнулся и вырвал из шеи жертвы нож. Кровь ударила струёй. Запахло железом.

В комнату вошли: худощавый юноша отдалённо похожий на Александра и голубоглазая девушка с короткими светлыми волосами. У обоих за плечами были рюкзаки внушительных размеров.

— Пап, ты точно уверен... — начал сын вождя.

— Даже не спорь, — Александр вытер нож об одежду охранника. Поставил свечу возле стены. Переступив натёкшую лужу крови, ухватился за деревяшку. — Помоги, — бросил он.

Из открывшегося прохода на них смотрела ночь. Ворвавшийся ветер чуть не погасил пламя. Александр поднял комок лестницы и бросил его вниз, во тьму. Застучали друг о друга деревянные ступени.

— Папа...

— Не спорь, — сказал, как отрезал Александр. — Здесь вам ничего не светит. Я хочу, чтобы вы попытались до него добраться. Я хочу, чтобы мой род жил, а не гнил заживо в этой бетонной коробке. Ясно?

Парень с девушкой синхронно кивнули.

— Папа... — снова попытался сказать он.

— Не волнуйся, — перебил Александр. — Все будут думать, что ты прихватил медальон и сбежал. Не беспокойся, я знаю способ, благодаря которому мне поверят, — хищно улыбнулся он. — А теперь иди сюда.

Отец обнял сына настолько крепко, что у того чуть не хрустнули рёбра. Чуть легче обнял и невестку.

— Уходите, — показал он на скрывавшуюся во тьме лестницу. — И... будьте осторожны.

Он помог спуститься сыну, затем невестке. Дождался, когда лестница перестанет дёргаться.

— Выживите, прошу вас, — прошептал Александр. Он чувствовал, как на его глаза навернулись слёзы.

Часть 2.

Другие

Байомин распахнул глаза. Под потолком горела яркая длинная лампа. Он видел такие в отравленных зданиях, но не думал, что они могут светить. К идеально белым стенам даже не хочется прикасаться, чтобы не загрязнить. Ненавязчиво пахло лекарствами. Сын Гтирера втянул носом воздух и этот запах ему крайне не понравился. Он увидел, что лежит на кушетке, покрытый белоснежной простынёй. Попытался вскочить. Ноги слушались плохо. Словно принадлежали не ему. Байомин, медленно помогая руками, стащил их. Простыня соскользнула на пол. Прислушался к ощущениям. Ничего не болит, лишь общая слабость. Оперевшись руками на край, он встал. Ноги не выдержали веса тела и сразу подогнулись. Молодой разведчик звонко шлёпнулся на белую и холодную плитку, которой выложен пол.

В стене бесшумно открылась дверь, которую Байомин до этого не видел. Заглянул низенький старичок с аккуратной седой бородкой и в белом халате. Его лицо показалось разведчику знакомым. Старичок увидел, что пациент лежит на полу. Подскочил к нему.

— Я помогу, — он взял Байомина под руки и помог встать. Словно ребёнка отнёс его на кушетку.

Сын Гтирера смотрел в лицо старичка и пытался сообразить, где мог его видеть.

— Я не советую пока вставать. Ноги ещё плохо прижились. Нервным окончаниям нужно несколько дней, чтобы полноценно начать работать. Да и общее состояние организма ещё не важное. Сегодня сделаем пару процедур и станешь как новенький, — пообещал он.

— Где я? Кто вы такие?

Несколько раз Байомин слышал россказни бабушки, якобы первые посленцы верили, что есть жизнь после жизни. Если хорошо себя вёл, то после смерти будешь находиться в вечном блаженстве. Если плохо, то тебя будут мучить какие-то непонятные создания, а ты им, мол, даже нос сломать не можешь. Байомин тогда так и не понял эту байку, она показалась ему несусветной глупостью, но теперь он засомневался в своём решении.

— Ты у друзей, — ответил старичок в белом халате. — Мы поможем тебе.

И тут сын Гтирера понял, откуда знает этого человека. Это Синол, брат главного лекаря, который в позапрошлом Сезоне ушёл из поселения вместе с другими.

— Узнал, наконец? — старичок по мимике пациента догадался, что его принали.

Байомин неуверенно кивнул. Он не верил собственным глазам. В поселении, отщепенцев ушедших за горы, называли глупцами, никто даже предположить не мог, что они до сих пор живы.

— Где я? — сын Гтирера почувствовал, что его голос подрагивает.

— В безопасности, — Синол поднял простыню с пола. — Я сейчас позову твоего деда, — сказал он и вышел.

Какое-то время молодой разведчик попросту сидел и смотрел вперёд. Затем снова попытался встать. Вначале спустил левую ногу. Пощупал холодную плитку пола. Затем правую. Опираясь руками на край кушетки, попытался на них встать. Ноги как бы слушались, но при этом Байомин чувствовал, что встань он по-настоящему и снова шлёпнется на пол.

Бесшумно открылась дверь. В белоснежную комнату вошёл высокий и худощавый человек. На его приятном и гладковыбритом лице красовался глубокий шрам от виска до подбородка — последствия встречи со зверем при путешествии к южной реке. Байомин привык видеть своего двоюродного деда в одежде из шкур животных. Сейчас на Ратфоре был оранжево-чёрный костюм наподобие того, в котором пришёл человек с пулемётом. Не хватало только шлема.

— Здравствуй, — брат-близнец Флора подошёл и обнял своего внука.

Байомин почувствовал тяжёлый дух резины от костюма и аромат хлеба. Только о последнем запахе он не имел ни малейшего представления.

Ратфор поднял лёгкое тело родственника и усадил обратно на кушетку.

— Тебе лучше пока не пытаться на них вставать, — указал он на ноги родственника. — Пусть приростут толково.

— В смысле "приростут"? — Байомин посмотрел на свои конечности и только теперь заметил, что на бедре нет родинки, которая находилась там с детства.

— Тебя нашёл дрон в центре перевала. Фактически ты был уже мёртв, и спасать тебя не имело смысла. Но кто-то из наших операторов узнал тебя. Дрон доставил твоё тело сюда и уже здесь тебе вырастили новые ноги, взамен отмороженных, новую левую руку, часть кожи на лице заменили, с внутренностями там много хлопот было, почти все заменили. В том числе и сердце новое сделали, так как в старом обнаружился порок. Ещё бы год-два и ты бы умер от инфаркта или ишемическую болезнь заработал. В общем, проблемы начались бы серьёзные, как мне сказали. Вроде всё, но мог что-то и пропустить.

Байомин широко раскрытыми глазами смотрел на двоюродного деда, с которым некогда под одной крышей жил, и пытался понять, кто из них двоих сошёл с ума.

— Где я? — осмотрелся сын Гтитера. — Что это за место? Что вообще происходит? Я умер? — последний вопрос он задал полушёпотом.

Ратфор улыбнулся. Присел на койку рядом с родственником.

— Это база Других. Мы так их называем. Сейчас тебе лучше не волноваться. Перевозбуждение и нервные напряжения могут плохо сказаться на новых органах. Сейчас придёт врач и проведёт над тобой процедуры после которых ты уснёшь, а уже завтра мы с тобой поговорим. Договорились?

Байомин кивнул.

— Вот и отлично, — Ратфор поднялся с кушетки, легонько похлопал родственника по плечу. — Завтра ты уже будешь как новенький, и я тебе тут всё покажу и расскажу.

Байомин снова кивнул, чувствуя умиротворяющее спокойствие и дикую усталость, будто он вокруг города пробежку совершил. Ратфор направился к двери, но на полупути остановился. Медленно обернулся.

— Скажи, а правду говорят, что звери уничтожили... наше поселение?

Молодой разведчик тяжело вздохнул и тихо произнёс:

— Правду.

После ухода двоюродного дедушки Байомин некоторое время сидел и смотрел в белоснежную стену перед собой. При этом он думал обо всём и, одновременно, ни о чём. Он услышал всё, что наговорил брат его дедушки, но не мог понять, как это ему заменили ноги, внутренние органы. Сын Гтирера пощупал собственное лицо. На некоторых участках кожа показалась нежнее.

Внезапно накатила такая усталость, что никаких сил сидеть не осталось. Байомин опустил голову на кушетку и в ту же секунду его глаза закрылись.

Разбудило едва слышное поскрипывание. Молодому разведчику, спросони, показалось, что неподалёку зверь, который царапает когтями металл. Байомин подскочил. Он по-прежнему находился в белоснежной комнате. Дверь была широко раскрыта, за ней виднелся такой же белый коридор. Поскрипывало колёсико на одной из ножек стола, который вкатили двое молодых парней, на вид чуть старше Байомина. Сын Гтирера всмотрелся в их лица. С трудом узнал сыновей Эльора, одного из охотников, поикинувших поселение в позапрошлом Сезоне.

На столе находился массивный прибор. Сыновья охотника вышли. Вскоре пришёл Синол.

— Тебе сейчас лучше не сидеть подолгу, — он уложил Байомина на кушетку. — Тазобедренные суставы ещё слабы. А ты сегодня только и делаешь, что сидишь. Да ещё и ходить пытался.

Синол подкатил прибор вплотную к кушетке. Щёлкнул тумблерами. Из прибора поднялась и распрямилась штанга, на конце которой был широкий лопух, сотканный из тончайших нитей. Синол опустил штангу с лопухом над Байомином.

— Сейчас ты почувствуешь тепло и крепко-крепко уснёшь, а когда откроешь глаза, будешь совершенно здоров.

— Хорошо, — только и нашёл, что ответить молодой разведчик.

Действительно, через несколько мгновений тело окутала такая теплота, будто он снова оказался в утробе матери. Байомин с огромным наслаждением закрыл глаза. Почти мгновенно ему начал сниться сон, будто он оказался на крыше небоскрёба. В лицо бил ветер. Далеко-далеко внизу виднелось его поселение. Байомин вгляделся и даже смог различить крохотные точки людей. Они медленно перемещались между миниатюрных домиков, а в центре, из-под навеса, валил едва различимый дымок.

— Я сплю, — пробормотал разведчик. — Этого не может быть.

Однако всё выглядело слишком странно для сна. Слишком по-настоящему. Налетел очередной порыв ветра и Байомин понял, что жутко замёрз, ведь на нём нет одежды. Покрутил головой, увидел спуск вниз. Замёрзшие ноги с трудом шевелились, пальцев вовсе не чувствовал. Трусцой он припустил ко входу в здание.

Сильный ветер ещё несколько раз попытался сбросить вниз тщедушное человеческое тело, но сын Гтирера всё же добежал к спасительной двери. Дёрнул за ручку и заскочил внутрь. По узкой и тёмной лесенке спустился вниз. Пахло парафином — таким родным запахом дома. На техническом этаже, сквозь маленькие окошки света проникало мало. Байомин разглядел внушительные механизмы, трубы, какой-то мусор. Температура заметно отличалась от уличной, словно дом, пусть и слабо, но отапливался.

Только теперь молодой разведчик понял, что совсем нет отвратительной вони, которая сопровождала каждое здание в городе. Он ещё несколько раз глубоко вдохнул, старался уловить удушающий смрад. Пахло пылью, маслом.

Лестница вниз оказалась спрятана за одной из механических установок. Байомин спустился на просторный и светлый этаж, где не было стен, лишь с десяток колонн, а пол и потолок казались выполненными из зеркал. На следующем этаже молодому разведчику показалось, будто кто-то скрылся в тёмном коридоре. Идти и проверять не хотелось, но сын Гтирера чувствовал, что не полностью властен над собственным телом в этом сне.

Он прошёл через мрачный коридор и оказался в маленькой комнате с большим окном. В центре лежал красно-жёлтый прорезиненный костюм, шлем с затемнённым смотровым стеклом, высокие сапоги и пара обтягивающих перчаток.

В тот же миг резко похолодало. Байомин почувствовал, как по коже пробежали мураши. Окно моментально покрылось инеем. Молодой разведчик надел костюм, нацепил перчатки, натянул сапоги. Шлем поначалу хотел не брать, но температура резко упала ещё на несколько десятков градусов. Байомин надел шлем, который неудобно и непривычно держался на плечах.

— Ночное видение включено, — сказал приятный женский голос.

Байомин крутнулся в поисках девушки. Комната оказалась пуста. Стекло перед лицом моргнуло и картинка исказилась. Поначалу молодой разведчик не понял, что произошло. Очертания предметов приобрели странные формы и цвет. Солнечный свет начал сильно бить по глазам. Стоило выйти в мрачный коридор, как загадка разрешилась. Все предметы стали зеленоватого цвета, но Байомин теперь их в принципе видел. Он стянул шлем — вокруг по-прежнему тьма. Снова надел, и окружающий коридор стал видимым.

Сын Гтирера припустил к лестнице. Сбежал по нескольким пролётам. Мир казался странным и непривычным в зелёном свете. А ещё необычно было осознавать, что сон настолько реалистичен.

В очередном лестничном пролёте оказалось большое окно. Солнечный свет резанул по глазам. Байомин зажмурился и тут же зацепился толстой подошвой за ступень. Кубарем скатился по лестнице. Когда падал, больно ударился лицом о смотровое стекло. По щеке потекла кровь. Запахло железом. Обращать внимание на такие мелочи молодой разведчик не собирался. Вскочив, бросился вниз.

Лестница сменялась лестницей, с сумасшедшей скоростью мелькали ступени. От окон в пролётах этажей Байомин теперь отворачивался. Ему начал мешать зелёная картинка перед глазами (света с улицы падало достаточно), но как её отключить он не знал. Попытался стянуть шлем, но холод не замедлил вцепиться в человеческое тело, словно разъярённый зверь. Байомин выглянул в окно и понял, в чём дело. На улице свистел и выл ветер. Тучи снега носились перед окнами. Наступил Период Бурь. Откуда-то пришло осознание, что вот-вот придут звери и всех перебьют. Надо предупредить Бристу и свою семью.