Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

— А должен? — удивился Квентин.

— А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— А почему вы спрашиваете?

Мэтр издал короткий смешок и, подвинув для себя стул, тоже сел напротив Квентина.

— Мы тут из-за сэра Криса эр Нурани, — сообщил он. — Вы арестовали его сегодня.

— Слушаю вас, — кивнул Квентин.

— Его высокопреосвященство Энжел Сувари нанял меня для того, чтобы я защищал интересы его брата, — сказал мэтр. — И в этом качестве...

— Стоп, стоп, стоп, — не совсем вежливо прервал его Квентин. — Насколько я знаю, для того, чтобы представлять чьи-либо интересы, совершенно недостаточно быть кем-то нанятым, нужно еще согласие этого человека. У вас оно есть?

— Не думаю, что за этим делом станет, — сказал Энжел.

— Полагаю, вы ошибаетесь, — сказал Квентин. — Вот, ознакомьтесь с этим документом.

Он выудил из папки, что лежала на краю его стола, лист бумаги, исписанный твердым некрупным почерком, и положил его перед жрецом и адвокатом.

— 'Я, сэр Крис Сувари эр Нурани, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что невиновен в предъявленных мне обвинениях и, в связи с этим, отказываюсь от услуг государственного защитника, положенного мне по законам города Ицкарона и Суранской империи, а так же от услуг любого другого адвоката. Невиновного защитит Нуран, и да благословит он справедливое расследование', — прочитал вслух мэтр Роад. — Однако.

Энжел протяжно выдохнул и медленно провел ладонью по лицу.

— Если у вас нет ко мне других дел, то я не вижу причин продолжать наш разговор, — сказал Квентин, убирая документ туда, откуда он ранее достал его.

— Но ведь сэр Крис имеет право изменить свое решение, — заметил мэтр Роад.

— Вот когда он это сделает, тогда и приходите, — сказал Квентин.— А до тех пор, я не намерен обсуждать дело сэра Криса с кем-либо.

— Я желаю знать, какие у вас были основания для ареста моего брата! — заявил Энжел.

— Не имею ничего против ваших желаний, но не вижу никаких причин их удовлетворять, — ответил Квентин. — Они противоречат интересам следствия. У вас все?

— Послушайте, сержант, — сказал Энжел, — не заставляйте меня разочаровываться в вас. Вы же разумный человек, вы же не можете всерьез полагать, что это Крис украл подсвечники.

— Вы имеете право разочаровываться или не разочаровываться во мне, — ответил Квентин. — У меня было достаточно оснований для того, чтобы поместить вашего брата под домашний арест.

— Позвольте мне хотя бы поговорить с ним! Позвольте хотя бы попытаться переубедить его насчет отказа от адвоката.

— Прошу меня простить, но на данном этапе следствия я считаю нецелесообразным общение подозреваемого с кем-либо, в том числе и с вами. Разумеется, я знаю, что ваши способности позволят вам встретиться с сэром Крисом, даже несмотря на мой запрет, но хочу вас сразу предупредить о последствиях такой встречи. Я буду вынужден, в таком случае, поместить его в тюрьму, где ему будет не так удобно, как в собственной келье. Надеюсь, вы меня поняли? Вот и замечательно. Теперь я попрошу вас оставить кабинет. Сами понимаете, очень много работы.

— Как хорошо, что вчера отец уехал из города, — пробормотал Энжел. — Ну что же, раз дело обстоит таким образом, то прошу вас впредь на меня не обижаться.

Квентин, прищурившись, посмотрел на Энжела.

— Знаете, звучит как угроза, — сказал он. — Вам следует быть более осторожным в выражениях, вас могут неверно понять. Кстати говоря, а откуда вы узнали об аресте брата?

— От него самого, — ответил Энжел. — Он прислал записку.

— Эх, как же я забыл... — пробормотал Квентин. — Фьюарин!

Почтовая фея вылетела из-за ширмы, за которой Вэнди прятала свою лабораторию.

— Фьюарин, я официально ставлю тебя в известность, что сэр Крис эр Нурани помещен под домашний арест, и ему запрещено отправлять письменные или устные сообщения кому-либо, кроме как мне самому, премьер-лейтенанту Свиклаю или капитану Андерсону. Получать сообщения ему так же запрещено. Обо всех попытках обойти этот запрет ты должна докладывать мне. Это понятно?

— Понятно, — ответила фея. — А за что вы его так? Он же не преступник!

— Откуда ты знаешь? — спросил Квентин.

— Сэр Крис не может быть преступником, это все знают! — ответила фея.

— Вот! — оживился Энжел. — Даже почтовая фея не верит в виновность моего брата. Вы не боитесь, что после этого дела вас выставят из Стражи?

— Не думаю, что дойдет дело до этого, — ответил Квентин. — В самом худшем случае переведут в патрульные. Не скажу, что это предел моих мечтаний, но ничего страшного я в этом не вижу. Работа на воздухе, среди людей, и никаких родственников подозреваемых над душой.

— Может случиться так, что вам даже улицы после этого патрулировать не доверят, — сказал Энжел. — Удачи вам желать не стану, поскольку ни на грошик в нее не верю. До свидания.

И он вышел из комнаты, а вслед за ним вышел и мэтр Роад. Почтовая фея вылетела в окно, оставив Квентина и Вэнди одних.

— Между прочим, этот жрец очень даже может испортить тебе и нам всем жизнь, — заметила алхимичка.

— Может, — согласился Квентин. — Но что же мне теперь, испугаться и написать рапорт об увольнении?

— Ты-то сам уверен, что действуешь правильно? — спросила Вэнди.

— Ты мне тоже не веришь?

— Я-то верю. Но моей веры будет недостаточно, когда лейтенант и капитан узнают о том, что мы арестовали национального героя. От них ты так легко не отделаешься, как от этих двоих.

— Знаешь, что меня больше всего радует в твоих словах? — спросил Квентин. — Это слово 'мы', которое ты употребила. Не переживай, все будет хорошо. Ну, или, по крайней мере, нескучно.

* * *

В кабинете стало ощутимо прохладнее, когда его порог переступила старший констебль Стражи Саора Сувари.

— Я только что говорила с братом, — сообщила она с порога.

— С которым? — поинтересовался Квентин.

— С Энжелом.

— Не продолжай. Сейчас ты заявишь, что тоже хочешь знать, что происходит, потом скажешь, что твой брат не мог украсть подсвечники, потому что он почти святой, потом дашь понять, что более не уважаешь меня, если раньше уважала, конечно. Извини, Саора, я прекрасно понимаю твои чувства, но ничего нового этот разговор не принесет. Ни тебе, ни мне.

— Квентин, я всегда считала тебя ненормальным, но все-таки разумным человеком...

— Я таковым и остался, можешь не переживать по этому поводу, — ответил Квентин. — К чему этот разговор?

— К тому, что мне кажется, произошло какое-то недоразумение. Не сомневаюсь, что у тебя были основания для того, чтобы арестовать Криса, вернее сказать, ты считаешь, что они у тебя есть. Я хочу помочь тебе, хочу, чтобы ты хорошенько подумал и все еще раз оценил. Ты ошибся в этот раз, и я хочу, чтобы ты понял это. Мой брат невиновен, это же очевидно.

Квентин покачал головой.

— Если после того, как ты еще раз все взвесишь, ты не освободишь Криса, это будет означать одно из двух: либо ты действительно веришь в то, что это он украл подсвечники, и тогда ты просто... э... неумный человек, либо ты не веришь в это, но твои упрямство и гордыня не позволяют тебе отступить. В этом случае, я буду считать тебя...

— Негодяем, — подсказал Квентин. — И более не захочешь меня знать. Это я уже слышал сегодня от любовницы твоего брата. Мне очень приятно видеть, что между тобой и Баст такое замечательное единодушие.

— Я хочу предупредить тебя, что буду говорить об этом аресте с Тараном, — сказала Саора. — Как только он вернется из ратуши. А если он поддержит тебя — пойду к капитану.

— Ты понимаешь, что собираешься влезть в расследование и помешать ему? — спросил Квентин.

— Вполне. Но это меня мало волнует, ради брата я еще и не на такое готова.

— Ну что ж, — кивнул Квентин. — Я учту. Спасибо, что предупредила, Саора.

* * *

Лейтенант вернулся через час, и, кажется, первым делом направился в кабинет отдела по расследованию сверхъестественных преступлений.

— Цельсио, выйди, — потребовал он тоном, не допускающим возражений. — Выйди и закрой за собой дверь.

Алхимичка посмотрела в сторону Квентина, сохранявшего ледяное спокойствие, несмотря на то, что лейтенант в этот раз сам пришел в отдел, а не вызвал сержанта к себе, что уже само по себе ничего хорошего не обещало; помедлила несколько секунд, но все же вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

— Сэр? Что-то случилось? — поинтересовался у начальства Квентин, напустив на себя самый безмятежный вид.

— Ты чего творишь, сержант? — процедил сквозь зубы лейтенант. — Ты с ума сошел?

— А что я такого сделал? — изобразил удивление Квентин.

— Чтооо? Ты еще спрашиваешь? Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ты нас всех втянул? Тебе, часом, во время замещения снеговики голову не отморозили?

— Кажется, нет, сэр, — ответил Квентин. — Не отморозили. Я всего лишь реализовываю карт-бланш, что сегодня утром получил от вас. Или вы передумали? В таком случае я отказываюсь от этого дела и подаю рапорт на увольнение.

Эти слова, произнесенные твердым спокойным тоном, произвели на лейтенанта именно тот эффект, на который рассчитывал Квентин. Он подался вперед, уперся обеими руками в столешницу стола сержанта и пристально посмотрел на него.

— Ты серьезно? — спросил он, прищурившись.

— Абсолютно, — ответил Квентин, все так же спокойно встречая испытывающий взгляд лейтенанта. — Я решился на этот шаг только потому, что рассчитывал на вашу поддержку, сэр. На то, что вы доверяете мне. Я прекрасно отдаю себе отчет, как выглядит арест сэра Криса со стороны. Если вы откажетесь прикрыть мне спину и испугаетесь общественного давления, то я больше не смогу тут работать.

Свиклай отошел к окну, выглянул из него, посмотрел направо, налево, после, зачем-то — вверх, затем повернулся к Квентину.

— Еще утром у тебя не было оснований для ареста сэра Криса. Появились какие-то новые факты? — спросил он спокойно.

— Нет, — ответил Квентин. — Пока не появились. Но появятся, не сомневайтесь. Вместе с подсвечниками.

— Иными словами говоря, ты уверен, что найдешь их?

— Вероятнее всего, завтра, — ответил Квентин.

— Почему не сегодня?

— Сегодня еще рано, — ответил Квентин. — Но я работаю в этом направлении.

Лейтенант глубоко задумался.

— Ситуация складывается очень непростая, — сказал он. — Нас сейчас не осаждают всякие поклонники сэра Криса, только потому, что о его аресте еще толком никому ничего не известно. Как только об этом пронюхают газетчики, как только до Городского совета дойдет эта новость...

— Я думаю, уже дошла, — сказал Квентин, — и журналисты тоже уже должны быть в курсе. Я об этом позаботился.

Лейтенант тряхнул головой, как будто пытаясь избавиться от воды, попавшей ему в уши при купании, и уставился на Квентина большими круглыми глазами.

— Что-что ты сделал? — спросил он тихо.

— Попросил Эрика сообщить об аресте сэра Криса Амаранту, — ответил Квентин. — А что до членов Городского совета, то тут я очень рассчитываю на Энжела Сувари и его связи. Кстати говоря, сэр, у меня будет к вам одна просьба. Это очень важно, сэр.

— Что такое? — спросил лейтенант, все еще смотря на Квентина с тем же самым выражением крайнего удивления на лице.

— Дело касается старшего констебля Саоры Сувари из канцелярии. Она — сестра сэра Криса, и я бы хотел, чтобы вы отстранили ее от работы на пару дней во избежание конфликта интересов. Она имеет доступ ко многим документам Управления, и в ее безупречной честности я лично не сомневаюсь; но дело в этот раз касается ее брата, и я хочу и далее не сомневаться в ее безупречной честности. Полагаю, вы тоже, сэр. Наверняка у нее есть пара отгулов, пусть немного отдохнет.

Эти слова будто заставили лейтенанта почувствовать, что все, что происходило сейчас в этом кабинете, происходило на самом деле.

— Значит так, Уиллис, — произнес он сухим и официальным тоном. — Дело по-прежнему ведешь ты, и я не собираюсь оспаривать принятые тобой решения по нему. Пока не собираюсь. Срока тебе два дня. Эти два дня я буду защищать твою задницу ото всех, включая капитана. Но если ты не найдешь за это время подсвечники, я сам выгоню тебя из Стражи, так и знай.

— Спасибо, сэр, — кивнул Квентин. — Я постараюсь вас не подвести. Но что насчет Саоры?

— Сейчас вызову ее к себе и отправлю домой, — ответил Свиклай, направляясь к двери.

На пороге он остановился и, не поворачивая головы, сказал:

— Я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

— Я тоже на это надеюсь, — пробормотал Квентин себе под нос, когда дверь за лейтенантом закрылась.

Судя по всему, Вэнди решила воспользоваться случаем и отправиться на обед, раз уж все равно ее выставили из кабинета. Во всяком случае, после ухода лейтенанта она не вернулась. Впрочем, сейчас это было Квентину скорее на руку. Он сел на диван, на то самое место, где любил свернуться калачиком Илис, заложил руки за голову и, прикрыв глаза, задумался. Со стороны могло бы даже показаться, что он задремал, однако на самом деле он лишь ушел мыслями в себя, прокручивая в голове сегодняшние события.

Дверь вдруг распахнулась будто бы от сильного толчка. В кабинете вмиг стало даже не прохладно — стало так холодно, будто бы сюда ворвалась целая дюжина снеговиков из замещения.

Квентин не только не пошевелился, но даже и глаз открывать не стал.

— Даже не знаю, как тебя назвать! — услышал он голос Саоры. — Так поступить... Вот уж не ожидала от тебя.

— Мне сегодня весь день приходится делать то, чего от меня не ожидают, — кивнул Квентин.

— Это просто подло!

— Вот так вот... выпросишь у начальства для хорошей знакомой пару выходных, причем в самую жаркую пору, а тебе вместо благодарности — упреки.

— Прекрати паясничать, — сказала Саора. — Я все равно не поверю, что ты сделал это из-за заботы обо мне. Ты просто испугался, что я помешаю твоим жалким попыткам повесить кражу подсвечников на моего брата, вот и добился моего отстранения от работы. Я этого тебе никогда не прощу. Стояла сейчас перед лейтенантом как... как оплеванная! Хотя он и старался, чтобы я не обиделась. Никогда не прощу!

— А что мне оставалось делать после твоего заявления о готовности пойти на все, чтобы помочь брату? — усмехнулся Квентин. — Ты не оставила мне выбора. Говоришь, не простишь? В принципе, это не страшно. Но ты простишь, и очень быстро.

— Это еще почему? — спросила Саора.

— Это все потому же, — ответил Квентин. — Потому что ты очень хочешь помочь брату, а значит, заодно поможешь и мне. У меня есть для тебя задание, Саора.

Несколько секунд в кабинете царило молчание, нарушаемое только цоканьем копыт по мостовой, доносящееся с улицы через открытое окно.

— То есть ты хочешь сказать, что добился моего отстранения для того, чтобы я что-то сделала для тебя?

— Скорее все-таки не для меня, а для своего брата, — сказал Квентин. — Да, я освободил тебя от работы, чтобы ты могла заняться кое-чем другим. Но, если ты не хочешь...

— Что тебе надо? — спросила Саора быстро.