Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй

Подбросив в прогорающий костер несколько толстых сучьев, я широко зевнул и потянулся. За кругом, освещаемым нашим бивачным костром, все так же величественно возвышались сосновые стволы, где-то наверху шелестели кроны, осыпая землю редким дождем палой хвои. Деловито ухал филин, со стороны озера доносилась монотонная трель козодоя. Где-то вдали, едва слышная за отдаленным гулом падающей воды, кричала выпь. Звезд не было видно — верховой ветер, утащивший разбитый дирижабль черт знает куда, быстро гнал занавесы рваных туч, хотя до земли долетали лишь редкие порывы. Если бы не горячее дыхание костра, мы бы уже давно околели до синевы.

— Думаю, бодрствовать вдвоем нет нужды, — обратился я к замершей, словно статуя, телохранительнице. Она лишь остро блеснула глазами в ответ.

— Людей нам здесь опасаться не стоит, а дикие звери едва ли осмелятся приблизиться к огню. К счастью, мы не в саванне со львами и тиграми, тут можно ждать разве что медведя или парочку волков, или, что вероятнее, рысь. Вашего 'кольта' хватит, чтобы их отогнать, верно?

Кивок. Ну, еще бы — после схватки с заговорщиками и инсургентами, что ей какие-то волки и рыси?

— Главное, чтобы какой-нибудь уголек не стрельнул и не поджег подстилку — тростник вспыхивает в момент.

Еще кивок.

— Покараулим по очереди? Отдохните часика три, потом смените меня.

— Я дежурю всю ночь.

Вот упрямица.

— Но ведь нам и завтра придется нелегко. Как выбираться из этих диких лесов? Как искать дорогу? Мы рассчитываем на вас, и хорошо бы не случилось так, что принцесса подвергнется опасности из-за того, что вы будете брести в полусне и спотыкаться. Может быть, это и не мое дело, но верный оруженосец не позволит себе свалиться, оставив сюзерена без поддержки.

Кажется, на скулах телохранительницы заиграл легкий румянец. Ага. По части софизма нашей великолепной, но прямодушной воительнице еще расти и расти.

— Обещаю, что разбужу вас на смену ровно через три часа... — я посмотрел на стрелки часов, потряс запястьем, поднес их к уху и пожал плечами. — Ну, на самой заре. Отдыхайте спокойно, милая Брунгильда.

Есть!

Неохотно кивнув, она осторожно прилегла на краешек подстилки и, конечно же, повернулась спиной. Пистолет же, что характерно, оставшемуся на страже боевому соратнику даже и не подумала предложить. Не доверяет, хоть ты тресни. Ну и ладно.

Не торопясь, я собрал так пригодившийся фонарик, вставил в чуть оплавленное эбонитовое гнездо запасную лампочку и щелкнул кнопкой. Горит — отлично. Со светом собирать обломившиеся и попадавшие на мягкую моховую подстилку толстые сосновые сучья оказалось гораздо сподручнее. Сделав пару ходок, я решил, что еще одна охапка — и как раз хватит до утра. В последний раз пришлось отойти подальше, где бугор, на котором росли мачтовые сосны, перегибался пологим склоном вглубь суши. Прыгающий по кочкам луч высветил лощину, скакнул дальше и вернулся. Странно, моховой ковер там пересекали какие-то непонятные светлые полосы. Словно мох и брусничник выстрижены до чистого песка. Промоины, что ли? Но почему поперек склона? Нужно будет присмотреться, когда рассветет.

Я подобрал еще пару сучьев и вернулся к костру. С воды тянуло холодом, но стоило протянуть руки к жарким углям, переливающимся драгоценными рубиновыми отсветами, как наш нежданный бивак начинал представляться вполне уютным. Даже последние комары угомонились и не зудели над ухом — наверное, потому, что лето уже на исходе. Для меня, могущего похвастаться опытом житья в археологическом лагере, покусанность была не в диковинку, а вот за чистую кожу спутниц стоило опасаться. Страшно представить себе, как кровососы, потирая лапки и востря жадные до драгоценной королевской крови хоботки, пикировали бы на чело принцессы. Да и Алиса мигом идет здоровенными красными пятнами, стоит только парочке комаров найти прореху в москитной сетке. Счастье, что здесь перепончатокрылые не мешают спать. Да, кстати. Я поднялся на ноги, потянулся и прошелся вокруг бивака, проверить, все ли в порядке. Остановившись над подстилкой, нагнулся, прислушиваясь к дыханию спящих девушек. Отблески костра заставляли ресницы бросать длинные тени на осунувшиеся лица. Алиса по-детски причмокивала и посапывала, беззастенчиво воткнув нос между грудей принцессы, которая вместо того, чтобы отпихнуть, обняла ее узнаваемо материнским движением. Черт, рыжая нахалка даже свою костлявую коленку засунула между стройных царственных бедер. Ничуть этим не смущаясь, Грегорика дышала ровно и спокойно, лишь длинные ресницы иногда вздрагивали — кажется, ей что-то снилось. К спине принцессы в поисках тепла прижалась незадачливая инсургентка, чье лицо теперь неожиданно утратило агрессивность. Полные чувственные губы надулись, придавая обиженный и грустный вид. Дыхание оставалось хриплым и клокочущим, неровно вздымая грудь. Нехорошо. Что-то такое на медицинских курсах говорили по поводу попавшей в легкие воды... надо бы вспомнить получше.

Очкастая отличница, наконец-то, расставшись с очками — они поблескивали в изголовье — деликатно дышала Алисе между лопаток. Тихо-тихо, по привычке делая вид, что ее тут и нет вовсе. Брунгильда лежала ничком, прикрыв лицо ладонью, словно не желала, чтобы ее рассматривали во сне. Или не сделали чего похуже. Да ради бога, разве же я осмелюсь! Остывший уголек, оставляющий на пальцах прекрасный, жирный и четкий след, полетел обратно в огонь.

Подкидывая время от времени дрова и клюя носом, я скоротал несколько часов, пока синее небо над ровной гладью озера не начало слегка розоветь.

Будить телохранительницу не пришлось, она вдруг села на подстилке, потерла лицо ладонью и подозрительно глянула на меня. Осмотрелась вокруг и прислушалась к щебету просыпающихся птиц. Я успокоил.

— Все хорошо. Никаких происшествий. Сушняка натаскал, так что сдаю вахту в полном и неукоснительном порядке.

Недовольно поморщившись в ответ на легкомысленный тон, и не удостоив меня ответом, Брунгильда встала и заботливо поправила куртку, сползшую с плеча безмятежно спящей принцессы. Не надевая туфель, направилась к воде. Поплескалась несколько минут, потом вернулась и все так же молча устроилась на бревне у костра.

— Ладно, дай-ка и я покемарю.

Под подозрительным взглядом телохранительницы я не стал подкатываться к девицам, а просто улегся вдоль бревна на просохший мох, поближе к огню, и мигом провалился в блаженное сонное царство.

Вот только оставаться там долго мне не пришлось. Казалось, только-только заснул — и вот уже безжалостно трясут за плечо.

Не в силах разлепить тяжелые веки, я попытался высказать справедливый протест, но на рот легла жесткая ладонь.

— М-м-м!..

— Тихо. Просыпайтесь быстрее, — в голосе Брунгильды чувствовалась тревога.

— М-м-м?..

— Птицы.

Я рывком сел, протирая кулаками глаза. Осмотрелся. Солнце уже встало, но еще не рассеявшийся утренний туман, ползущий от воды, заставил его смотреться бледным кругляшом, проглядывающим сквозь рваные тучи.

— Что значит, 'птицы'?..

— Молчат.

Костер тихо потрескивал, но все остальные звуки действительно куда-то пропали. Деловитый и жизнерадостный щебет прыгающих в кустах малиновок и горихвосток, скрип кузнечиков, даже лягушачье кваканье — ничего. Уши словно забило плотной ватой.

— Почему?

Брунгильда не дала себе труда отвечать на глупый вопрос, но вскочила на ноги и напряженно сощурилась, вглядываясь в глубину соснового бора. Надо полагать, слух у нее тоже был существенно острее моего, поскольку различить доносящийся из давешней лощины приглушенный, но раскатистый треск я сумел лишь спустя полминуты.

— Медведь?

Нет, это было больше похоже на медвежье стадо. Я отчетливо увидел, как содрогнулась до самой вершины высокая сосна, задетая неизвестным пока виновником шума. Не знаю, сумел ли бы такое проделать даже крупный бык, врезавшись в нее с разгону.

— Будите остальных! — рявкнула Брунгильда, и в ее руке, как по волшебству, возник 'кольт'.

Забыв про аристократические манеры и деликатность, я прыгнул к шалашу и затряс ничего не подозревающих девушек.

— Подъем, быстро!!! Леди, у нас неприятности! Ну-ка, встаем!

Алиса по привычке попыталась меня пнуть, но я схватил ее за щиколотку и безжалостно сдернул с подстилки.

— Кончай дурить, некогда!

Принцесса и отличница уселись, тараща ничего не понимающие, мутные со сна глаза, Алиса возилась и ругалась под ногами, уцепившись за мои брюки, инсургентка снова тяжело раскашлялась, покраснев и задыхаясь.

Уловив за спиной сдавленный вздох Брунгильды, я глянул через плечо и замер, разинув рот и судорожно стиснув предплечье Алисы.

Над перегибом, ведущим из лощины, поднялся шершавый горб серого цвета. Существуют вещи, настолько выходящие за грань обыденного, повседневного опыта, что человеческий разум долго-долго не может правильно классифицировать предмет или явление, выбивающееся из привычного порядка вещей. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы столкнувшийся с очевидным, и в то же время гротескным несоответствием и впавший в логический ступор мозг, обрабатывавший приблизительные линейные размеры предмета, исправно переданные зрительной системой, наконец, смирился. Да, как бы это ни было невозможно, даже скандально — вырастающий из-за перегиба серый объект не мог быть ничем иным, кроме как панцирем некоего существа. Существа, видимая ширина тела которого, которую можно было оценить в наглядном сравнении с толщиной стволов мачтовых сосен, составляла не менее десяти футов. Грубо говоря, раза в два шире слоновьего туловища.

— Ч-что это там такое?

Я не узнал этот дрожащий голос. Может быть, спросила Алиса или принцесса. Может быть, я сам. Неважно. Главное, что ответ на заданный вопрос менял... менял все. Менял окружающий нас мир — бесповоротно и жестоко.

Панцирь был почти плоский сверху, только сходящийся к невысокой продольной грани, неуловимо напоминающей крышу танковой башни. Передние грани, сходящиеся под тупым углом, нависали над — мордой? — уходящей под обратным уклоном, как это бывает у крабов. Затененное выступом панциря углубление щетинилось многочисленными, мерзко шевелящимися хелицерами, а две пары широко расставленных крохотных глазок уставились на нас с первобытной, насекомьей злобой. Еще секунда, и чудовище во всей красе продемонстрировало длинные и мощные клешни на суставчатых передних конечностях и семенящие по бокам от нижней части граненого панцирного брюха парные, членистые и покрытые шипами ножки. Теперь, когда бугор уже не мог милосердно скрыть истинные размеры незваного пришельца, стало видно, что в высоту — по верхнему срезу панциря — неведомое и невозможное создание достигало десяти футов, а в ширину с клешнями — все пятнадцать.

Слегка уклонившись правее, чтобы обойти толстую сосну, чудовище двинулось в нашем направлении. Острый внешний край панциря все же с треском чиркнул по стволу, ободрав кору и расщепив древесину. Сосна качнулась, зашумев могучими ветвями. Посыпавшиеся шишки застучали по твердому панцирю, разлетаясь в разные стороны.

— Я проснулась, вообще-то?.. — заторможено поинтересовалась Алиса. — Это мне снится или опять твои дурацкие фокусы, Золтик? А, поняла — ты где-то поймал древесного клопа, нашел увеличительное стекло...

— И, ясное дело, увеличил его в шестьсот раз. Просто, чтобы сделать тебе сюрприз, догадливая ты моя!

— Эт-то не очень похоже на клопа, — едва слышно подала голос черноволосая отличница. — С-скорее на морского краба или мечехвоста. Но увеличительным стеклом нельзя сделать так, чтобы...

— Я поражен вашей проницательностью, леди. Позвольте предвосхитить следующее логическое заключение — Золтан Немирович ни в чем не виноват, поэтому обижать его словесно или бить тапочками совершенно бессмысленно,— не отрывая взгляда от чудовища, я поймал за запястья Алису и отличницу и рывком вздернул на ноги. — Поэтому, предлагаю, не мудрствуя лукаво...

— Бежим скорее! — выкрикнула принцесса и легко вскочила на ноги.

— ...Вот именно. Прямо в точку, ваше высочество.

Панцирный клоп, тем временем, словно решил рассеять наши последние сомнения, хищно растопырил клешни, ускорил ход и своротил по дороге пару можжевеловых кустов, от которых только щепки полетели. Теперь даже самый заядлый пацифист правильно оценил бы его намерения — сцапать и разорвать в клочки.

Девушки, спотыкаясь и повизгивая, бросились бежать в сторону воды. Брунгильда, напротив, кинулась вперед, замерла перед костром, расставив ноги и вытянув руки с пистолетом. Дважды щелкнуло. Судя по всему, она целилась в глаза, и — попала. Один из расположенных справа глазков лопнул, брызнув зеленоватой жидкостью. Чудовище споткнулось и на мгновение остановилось, взрыв лапами мох и издав низкий, угрожающий скрип. Увы, к моему величайшему огорчению, остальные глазки вдруг втянулись в круглые отверстия панциря, а со щелчками опустившиеся сверху роговые пластинки почти перекрыли их, превратив в узкие смотровые щели. Теперь поразить глаза было не проще, чем достать укрывшегося за броней танкиста. Остроумно, ничего не скажешь.

Выигранными секундами следовало правильно распорядиться. Я схватил за руку инсургентку и тоже кинулся бежать. Черт, она едва на ногах стоит!

— Быстро, быстро, коли жизнь дорога. Шевели ножками, звезда шансона! — не слишком-то вежливо подбодрил я ее. Та не проронила ни слова, но явно была испугана не меньше других. Обратив ко мне смертельно бледное лицо, она смотрела так, словно умоляла не бросать. Алиса, принцесса и очкастая отличница уже отбежали ярдов на двадцать, выскочили на песок и в панике завертели головами, не зная, куда спасаться дальше.

Можно было ручаться, что незваный гость не сможет держаться на воде, особенно, если прикинуть его вес — уж не меньше восьми, а то и десяти длинных тонн, если судить по тому, как раскачивались сосны в два обхвата. Беда в том, что и из нас двое совершенно не умели плавать. Повторить вчерашний подвиг? Но я даже на двадцать шагов не успею отбуксировать двух девушек, а чудовищу достаточно будет зайти вброд, чтобы выудить нас длинными клешнями. Нет, этот вариант отпадает. Глянув вправо и влево, я выбрал, и заорал, размахивая свободной левой рукой — в правой была зажата холодная кисть волочившейся за мной спотыкающейся и шатающейся инсургентки.

— Направо, направо бегите!!! Вон за тем мысом, похоже, река! Слышите, шумит? Если переберемся — он отстанет, может быть!

— Спасите!.. — поддержала меня Алиса и припустила со всех ног, так что песок полетел. Отличница, придерживая очки, неуклюже побежала следом, а вот принцесса оглянулась и в нерешительности замерла. Как пить дать, вспомнила о долге сеньора перед вассалом, о том, что бросать оного неблагородно и не подобает, и тому подобных глупостях. Самое время, конечно. Ладно, сейчас я ей придам ускорение...

— Принцесса, бросьте эту ерунду. Спасайтесь скорее!!!

— Но я не имею права!..

— Какое, черт побери, право?!

Налетев, я сцапал ее за руку, и поволок за собой, едва не сбив с ног. Черт, она еще и упирается.