Что ж, он почти женат... Как бы там ни было, но дочь барона Вирсана должна объясниться с Всеславом, должна доказать свою невиновность, свою непричастность к происходящим событиям, ведь она тоже является одной из главных фигур в игре ее отца.
Гостья еще некоторое время потопталась около двери, с опаской оглядываясь по сторонам, боясь оказаться застигнутой за недостойным для молодой леди поведением слугами или солдатами, случайно проходящими по коридору. Наконец, она решилась и дробно постучала в дверь.
Прислушалась...
Тишина...
Девушка решила, что наследник барона Антарского уже проснулся и помогает отцу в организации обороны крепости. Но чтобы убедиться в верности своего предположения, Анетта постучала еще раз. За дверью послышалась возня, затем звон разбившейся о пол посуды. А грохот от падения, кажется, стула или кресла, заглушила громкая тирада, заставившая Анетту смутиться и покраснеть. Дверь открылась, и в ее проеме появилась шатающаяся фигура Всеслава. Юноша, чтобы не упасть, опираясь одной рукой о косяк, другой придерживал дверь. На нем были надеты, как и вчера, штаны и все тот же халат, который теперь держался лишь на одном плече. Физиономия парня была слегка отекшей, а почти белые взъерошенные волосы торчали во все стороны. От всей представшей перед гостьей и неуверенно держащейся на ногах особы исходил сильный запах винных испарений. Анетте показалось, что юноша даже не ложился спать, а до рассвета только тем и занимался, что старался напиться вусмерть.
Всеслав спросонья долго не мог сообразить, кто посмел его потревожить в такую рань. Он уставился на нежданную визитершу, стараясь припомнить, кто это и как она тут оказалась. Мягкий золотистый свет трепещущего огонька свечи, которую держала в руках нежданная гостья, нежно ложился на ее лицо, отражался в светло-карих глазах и тонул в яркой рыжине распущенных вьющихся волос. Юноше безумно захотелось зарыться в них лицом, вдохнуть их запах, обнять Ане...
Стоять!
В обнимку с кувшином вина он всю ночь пытался если не забыть эту девушку, то хотя бы погасить один из пылающих в его груди костров: костер обиды и костер неожиданного увлечения, который с появлением девицы в замке вспыхнул с необыкновенно силой. А увлечение ли это?.. Да он почти каждой девкой увлекался... Но тут что-то другое... более сильное... неужели люб... Нет! Нет! И еще раз нет!!! Всеслав даже в мыслях не будет произносить это слово. Скорей всего, Анетта, как и предполагает его отец, оговорила его, обвинила во всевозможных грехах, а он рассуждает про лю... Вот демоны ее принесли!.. И кто только этой девице показал, где его комната находится? Она хоть соображает, что делает?
А еще Всеслав удивился своему состоянию: голова, вопреки всем его ночным усилиям, медленно, но как-то еще соображала, и ноги, как ни странно, не пытались уронить его на пол. Обычно после такого количества выпитого голова и ноги напрочь отказывались работать, но сейчас...
- Ты!?.. - одновременно возмущенно и удивленно выдавил он, узнав гостью, а затем поправился, обдав леди винным запахом: - Вы?
— Я... — начала было Анетта, но парень поспешил закрыть дверь. Девушка, схватив за железное кольцо с другой стороны, рванула створку на себя: — Всеслав, подожди, нам надо поговорить!
Юноша, не ожидавший от девицы такой прыти и силы, чуть не вывалился в коридор, но вовремя ухватился рукой за дверной косяк. Кое-как приняв вертикальное положение, парень рявкнул:
— Что надо?!
— Всего лишь поговорить, — настаивала гостья.
— Ты... вы... понимаешь... те, что творишь?.. Вот демоны!.. Кто те... вам сказал, где моя ком...
— Не имеет значения, — поспешно перебила его гостья. — Мне надо сказать всего пару слов...
Всеслав изобразил на лице сосредоточенную работу мысли, затем сделал руками жест, приглашающий войти в комнату, едва не упав при этом, но, вдруг опомнившись, передумал и отрицательно покачал головой:
— Иди...те... и говори... те... с моим папенькой, а то опять скажешь... те, что я те... вас изна... соблазнил... А меня оставь...те... в покое! — запинаясь почти на каждом слове, медленно произнес он. Ему почему-то было очень трудно обращаться к девушке на "вы".
— Пьяница, — прошипела Анетта.
— Добавь... те... и это к моим недостаткам, — с обидой сказал юноша. а нежданная визитерша решила, что раз он еще в состоянии обижаться, то не так уж парень и пьян, как ей сначала показалось. следовательно, разговор можно продолжить.
— Всеслав, я хотела бы объясниться...
— Мой отец совершенно необдуманно разрешил теб... вам остаться... Вот ему и...
— Лорд Казимир тут ни причем. Мне показалось, что он очень порядочный и честный человек, и Иветка говорила...
Ее прервал хохот парня, опять ухватившегося за дверь, чтобы не упасть:
— Иветка говорила?! Да, Иветка наговорит... И что же она рассказала?
— Она очень хвалила твоего отца, — сама не зная почему, Анетта перешла на "ты": — Говорила, что он очень порядочный, отзывчивый и защитит меня от...
— О! Раз Иветка так сказала!.. — юноша развеселился еще больше. Он пальцем поманил девушку, словно собирался что-то сказать по большому секрету ей на ушко. Когда она приблизилась к нему, наследник барона Антарского глухо рыкнул: — Да! Вообще, мой отец еще орел во всех отношениях! Спроси у этой болтливой девчонки, и не упусти момент...
Всеслав пьяно улыбался, а глаза отражали обиду и беспокойство.
Анетта отпрянула, поняв намек, но промолчала. Зато Всеслава, неожиданно ощутившего жуткий приступ ревности, понесло:
— Выходи за него замуж, и тогда никакой сумасшедший жених тебе больше не будет угрожать!..
Девушку вдруг охватила злость на этого безответственного папенькиного сынка. В то время, когда лорд Казимир всю ночь занимался подготовкой к обороне Антары, его отпрыск преспокойно заливался вином! Анетта поняла, что пора прекращать это безобразие и, резко оттолкнув юношу, который не удержался на ногах и шмякнулся на каменный пол, проскользнула в комнату. Быстро оглядевшись в ней, нашла кувшин с водой. Шустро обогнув кресло и глиняные черепки в небольшой луже темно-розовой жидкости, девушка схватила сосуд и, приблизившись, выплеснула его содержимое парню на голову, пока тот не опомнился. Наследник барона Антарского опешил. Ледяная вода капала с намокших опавших волос и неприятно стекала по лицу на грудь. Парень сидел, глупо хлопая ресницами, не зная, что сказать: еще ни одна женщина не обращалась с ним подобным образом. Пока он мысленно подбирал выражения, соответствующие испытываемым в данный момент ощущениям, Анетта решила воспользоваться этим и заявила:
— А теперь выслушай меня, Всеслав из Антары! Я совершенно не причастна к тем надуманным обвинениям, которые выдвинул вам мой отец. Я даже до вчерашнего вечера не знала, что он замышляет. Лорд Казимир разрешил мне остаться здесь! Замуж за него я не выйду! А вот ты сейчас разбудишь свою совесть, оторвешь зад от пола, оденешься и пойдешь помогать барону готовить замок к защите!
— Так его, девочка! — в дверном проеме, улыбаясь в усы, стоял барон Антарский — невольный свидетель разыгравшейся сцены. Так как осада замка, по подсчетам лорда Казимира, намечалась, приблизительно через три дня — раньше собрать войско и привести его под стены Антары мерзкий Зых просто не успеет — любящий отец решил в эту ночь дать сынку отдохнуть и хорошенько выспаться. Барон Антарский был готов увидеть в спальне Всеслава все, что угодно, но только не это. Он не слышал начала разговора и поначалу сильно разгневался на девчонку, которая посмела нарушить его приказ и бессовестно явилась в комнату Всеслава. Но, хорошо разобрав последние слова молодой леди, смягчился и даже проникся к ней симпатией и уважением.
Анетта замерла, ожидая праведного гнева хозяина замка. Она стояла и, широко раскрыв светло-карие глаза в обрамлении темных пушистых ресниц, бесстрашно смотрела на него в ожидании разноса. Но лорд Казимир, кажется, совсем не собирался ее отчитывать. Девушка, смутившись, потупила взор и, бросив короткое "простите", выбежала из комнаты.
Барон Антарский проводил ее взглядом, а потом обратил свое внимание на беспутного отпрыска.
— Ты слышал, что леди сказала?! — строго поинтересовался он у сына, и, не дожидаясь его ответа, продолжил: — Быстро одевайся и на стену! Там поговорим!
Уже находясь в дверях, лорд Казимир остановился и добавил:
— Ты прав: она необычная, — и вышел, заметив, как быстро протрезвевший отпрыск, услышав его последние слова, недовольно сверкнул глазами.
17.
— Помощи просим, милорд, — комкая в руках шапку и раболепно кланяясь, начал излагать дело пожилой крестьянин в добротном тулупе. — Я староста вашей деревни Залески. Беда у нас, господин, беда.
— Что случилось? — несколько лениво поинтересовался лорд, наблюдая за тренировкой то и дело поскальзывающихся и падающих воинов. Сегодняшней ночью неожиданно наступило потепление — очень редкое явление для зимы в здешних местах. Утоптанный снег подтаял, и Михал, считающий, что воин должен уметь сражаться при любой погоде одинаково хорошо, только обрадовался этому обстоятельству. — Ты, вихрастый! Да, к тебе обращаюсь! Я сколько могу повторять, что одноручный меч потому так и называется, что предназначен для одной руки! Возьми оружие правильно!.. А ты чего стоишь? Плевать, что скользко! — затем снова обратил внимание на просителя: — Ну?!
— Простите, господин. Деревенька у нас небольшая...
— Но доходная, — перебил его хозяин.
— Да, милорд, стараемся, — охотно согласился староста, продолжая нещадно мять многострадальную заячью шапку: — Все вам во благо, милорд...
Граф бросил на просителя высокомерный взгляд и приказал:
— Не тяни!
— Господин, наша деревенька-то на окраине леса находится, вот и повадилась стая волков к нам по ночам наведываться. Сначала птицу таскать стали с околицы, потом за овец и коз принялись... А вчера вот... двух коров у... м-м-меня... утащ... зарезали... загрыз... — жаловался мужик, запинаясь и путаясь в словах под строгим, все больше и больше мрачнеющим взором лорда Михала. Правду народ шепчется: хоть и молод хозяин, да шибко грозен, вон глядит коршуном. не ровен час, порешит на месте... Видно, при отце-то норов свой в узде держал, а теперь дал ему волю...
— И? — только произнес граф, но этого оказалось достаточно, чтобы до смерти перепуганный селянин бухнулся на колени в снег, впившись в свой несчастный головной убор так, что тот заколыхался в такт мелкой дрожи рук.
Глядя на этот панический страх, Михал с ехидством и брезгливостью подумал, что зайцам, принудительно предоставившим свои шкурки для шапки, на бескрайних зеленых лугах вечности не один раз икнулось. Откровенно говоря, молодого лорда раздражало, что простой люд шарахается он него, как от демона. Конечно, с одной стороны хорошо: боятся своего господина — порядка больше будет, но скоро дойдет до того, что его именем детей пугать начнут. Неужели он слишком строг и жесток? А Кая... Она и любит, и боится его, и в то же время находит где-то силы отшивать, когда ему хочется сближения... Ну вот, опять он размышляет о девчонке...
— Мы... мы и-и-их п-пытались сами у-у-убить, х-хозяин... К-капканы с-с-ставили и ловушкки р-разные... С-стаю в-водит ш-шибко лютая и хитрая волчица... З-з-зараза всё стороной об-обходит... Мужики го-говорили, что и не волчица она в-вовсе, а оборотниха...
— Хватит заикаться и ерунду молоть! Встань! — приказал лорд Михал.
— Д-да, милорд... У нас народ т-темный, глупости болтает... — поднимаясь, поспешил согласиться староста, как можно более ровным голосом. — Я так разумею: мешанка она, полукровка, от волка и собаки рожденная... Оттого-то умная такая, людей не боится... Мой сын Ярко видел белые отметины у нее на морде и груди... Мы стаю выследили... но облаву сами не выдюжим... Помощи смиренно просим, хозяин. Молим — не откажи...
— Как давно эта напасть приключилась? — сухо поинтересовался граф Иверский, скрестив руки на груди.
— Недели три уже будет... — ответил селянин и снова рухнул на колени, увидев искаженное гневом лицо лорда.
— Вот глупец! Деревенщина бестолковая!!! Еще дождался бы, когда волки средь бела дня по деревне разгуливать станут и на людей нападать! Выпороть бы тебя за такую волокиту! Но толку!.. — прогремел хозяин Иверы.
— Ну... мы... — голос старосты снова задрожал, а на покрытую снегом землю посыпались заячьи шерстинки.
— Большая стая?!
— Да, милорд, велика... волков десять, может, двенадцать будет... У нас все для облавы готово, помощи только ждем, — мужик, кланяясь, потерял равновесие и упал лицом в грязный снег.
Михал тяжело вздохнул и покачал головой, подумав, что пора отдать соответствующие распоряжения пока этот горе-проситель в штаны не наделал от страха.
— Эй! Богдан! — кликнул он своего оруженосца, тренирующегося с одним из опытных солдат. а когда раскрасневшийся и довольный подросток с деревянным мечом в руках приблизился, приказал: — Разыщи Болеслава и скажи, чтобы отобрал несколько людей из бывших охотников. поедем облаву на волков делать.
— Хорошо, милорд! — ответил парень, но задержался с исполнением приказа, вопросительно глядя на хозяина.
Тот понял молчаливую просьбу и, снисходительно махнув рукой, разрешил:
— Ладно, поедешь со мной. Пора тебе крови понюхать...
Небольшой отряд из пяти человек уже был готов отправиться в путь и дожидался своего господина. Граф задерживался.
Сборы в дорогу у Михала всегда занимали мало времени, а сейчас это и сборами не назовешь — переоделся и только, ехать ведь собирается не надолго, если все пойдет, как надо, то завтра вернется. В комнату вошел улыбающийся Богдан. Юноша всеми силами пытался скрыть нетерпение, с которым он ожидал предстоящую охоту, но выражение лица и блеск глаз выдавали его. Еще бы, хозяин в первый раз его с собой берет, да еще и не наорал за дерзкое поведение.
— Милорд, будут еще приказания? — поинтересовался Богдан, опасаясь, что граф передумает, и ему придется остаться в замке.
— Нет, — ответил лорд, глядя на возбужденного и радостного оруженосца. Оказывается, как мало нужно парнишке для счастья: всего лишь быть полезным, получить возможность проявить себя, показать, что он на что-то способен. Глупый сопляк! Еще замучается доказывать...
— Люди уже готовы.
— Хорошо. Да, говорю один раз, напоминать больше не буду. Полезешь на рожон — сам тебя прибью, если волки первыми не доберутся. Понял? — смерив оруженосца строгим взглядом, предупредил граф. Михалу было двенадцать, когда отец взял его на облаву, а Богдану уже пятнадцать исполнилось.
Богдан сник, но поспешил заверить хозяина:
— Да, милорд. Я постараюсь не доставлять вам хлопот. Честно...
— Уж постарайся. Пойдем.
Они уже спустились в главный зал крепости, когда лорда окликнули.
— Михал, можно с тобой поговорить?
Кая...
Молодой человек остановился и обратился к своему спутнику:
— Ты, Богдан, иди. Скажи, что я скоро приду, — лорд повернулся к девушке, которая сегодня показалась ему необыкновенно красивой. Он уже в который раз удивился ее умению носить даже очень скромные платья с достоинством королевы и с каждым днем становиться в его глазах все прекрасней и прекрасней. Так бы вечность и любовался ее совершенством. Лицо молодого лорда на мгновение прояснилось, и уголки губ уже начали приподниматься в приветливой улыбке, но догадка, о чем пойдет разговор, тут же заставила его невольно нахмуриться. С того дня, как Михал посадил сестру под замок, Кая каждый день донимала его просьбами отпустить Еланту или хотя бы разрешить видеться с подругой, и каждый раз лорд отвечал отказом. Это превратилось в своеобразный ежедневный ритуал. — Я не выпущу Ельку и не разрешу тебе посещать ее, даже не проси.
