— Пожалуйста, мне было не трудно.
Дракониха сощурилась в усмешке.
"Как тебя зовут, детеныш?"
— Леа, — ответила принцесса и тут же исправилась: — Леантина Велайн Ромна, но можно просто Леа. А тебя?
Дракониха, разинув пасть, выпустила из ноздрей струю дыма.
"Сипхората".
Девочка беззвучно пошевелила губами, запоминая, и вежливо сказала:
— Очень приятно.
А затем подошла к останкам ящерицы, чтобы вернуть свое оружие.
С первым ножом проблем не возникло, его рукоять торчала на виду, а вот второй... Если бы он не был подарком богини, Леа ни за что не полезла бы за ним!
Ее высочеству пришлось снять камзол, закатать повыше рукав рубашки и запустить руку в покалеченную глазницу. К счастью, очень глубоко лезть не пришлось.
— Фу-у, — сморщилась от отвращения принцесса, глядя на измазанную почти по локоть руку, — а вода тут есть?
— Справа от моего хвоста у самой стены источник, — направила девочку Сипхората.
Леа прошествовала в указанном направлении, брезгливо держа руку на весу и стараясь ничего не задеть.
Струившаяся из трещины в стене вода ощутимо пованивала тухлыми яйцами. То-то Леа понять не могла, что за странный запах в пещере!
Девочка старательно смыла кровь и прилипшие кусочки плоти, вычистила оружие и, насухо протерев его полой рубахи, убрала в ножны. Все это время дракониха молча наблюдала за гостьей, изящно изогнув длинную шею и щуря желтые глаза. Ее зеркальная чешуя мерцала всеми оттенками зеленого: от нежно-салатного до почти черного, делая Сипхорату похожей на огромную драгоценность.
— Какая ты красивая, — восторженно прошептала Леа.
Дракониха фыркнула, снова выпустив дым.
"Чего хочешь за спасение моего ребенка, человечек?"
Девочка уже привыкла к странному способу общения и не вздрогнула, услышав чужой голос в голове.
— Ничего, — покраснела Леа. Принцессе совсем не хотелось врать новой знакомой, но и выглядеть слишком навязчивой она не решалась.
"Совсем?"
Леа могла поклясться, что дракон улыбнулся!
Принцесса немного поколебалась, но все-таки решилась:
— Можно мне иногда приходить поговорить с тобой?
"О чем?" — Теперь дракон вплотную приблизил к ребенку шипастую голову, и, казалось, пытался заглянуть в самую душу человека.
— О чем пожелаешь, — просто сказала принцесса и призналась: — У меня нет знакомых драконов, мне все интересно.
"Мне будет не до тебя в ближайший год, — попыталась уклониться от бесед Сипхората. — Да и потом тоже. Дети, что человеческие, что драконьи, — это хлопотно".
— Ну хотя бы иногда! — умоляюще сдвинула брови ее высочество. — И я с удовольствием помогу тебе с воспитанием!
От такого предложения дракониха поперхнулась, отвернулась в сторону и закашлялась, выплевывая горячие сгустки пламени. Чувствуя себя неловко от затянувшегося молчания, Леа невольно потянулась к невидимой золотой копии собеседницы, скрытой воротом рубашки, пытаясь найти в ней поддержку.
Едва пальцы девочки коснулись украшения, как дракониха снова повернулась к ребенку и задумчиво протянула:
"Вот оно что... Ну, хорошо, подруга".
— Подруга? — обомлела принцесса.
"Ты не только спасла мое дитя, но и носишь на груди божественный знак нашего рода, — объяснила дракониха и, немного подумав, добавила: — Зови меня Сипхо. Приходи когда захочешь".
Совершенно счастливая принцесса едва удержалась, чтобы не кинуться с объятьями к новой подруге, но вовремя сдержалась:
— Я не буду сильно надоедать, правда-правда! К концу лета меня ждут обратно в школу, а она в другой стране.
"Я тебя найду, если потребуется, — пообещала Сипхората, — только позови".
— Ты так хорошо слышишь? — изумилась девочка.
"Мысленно позови", — развеселилась дракониха.
Леа, представив себя, во весь голос орущую на смотровой башне, рассмеялась.
"А теперь беги домой, мне предстоит сытный ужин". — Сипхората скосила глаза на заутара.
— Можно я у него несколько зубов вытащу? — вежливо поинтересовалась ее высочество и, вооружившись подходящим камнем, мстительно стукнула по самому большому из зубов дохлого хищника. Некоторое время дракониха наблюдала, как Леа тюкает по крепкому черепу, а потом ворчливо приказала:
"Отойди. Так я и до утра не поем. И отвернись. Не думаю, что тебе это понравится".
Леа, торопливо отскочив в сторону, послушно повернулась к волшебному зверю спиной.
Хрустнули кости под огромными зубами, раздалось весьма неприятное чавканье, а затем звук сочного плевка.
"Надеюсь, этого достаточно", — сказала дракониха, подталкивая кончиком хвоста к ребенку два белых, крепких зуба.
Леа радостно кивнула — теперь есть чем похвастать перед братом и девчонками из школы! Надо ли говорить, что принцесса не забыла заодно возместить потерю занятного камушка, сослужившего верную службу в сражении, найдя ему подходящую замену и даже не одну.
Все это время дракониха с интересом наблюдала за возней девочки. Сипхората знала, ей предстоит не раз встретиться с этим непоседливым человеческим детенышем — так предсказали звезды много веков назад.
* * *
Когда принцесса вернулась к обрыву, солнце уже почти коснулось горизонта. Грифон еще не прилетел, и у Леа осталось время просто посидеть, наслаждаясь пламенеющим закатом.
Отмытые в реке от крови трофеи она завернула в широкие листья лопуха и рассовала по карманам.
Каменные капли, очищенные от тысячелетнего слоя пыли, на свету оказались полупрозрачными, цвета темного вина. Девочка смотрела сквозь них на солнце, любуясь вспыхивающими внутри красными искрами, когда до нее снова донесся знакомый голос: "Передай своему грифону, я его запомнила, не убью. Но пусть не забывает — без тебя он здесь по-прежнему лишний".
Леа встала с земли и увидела кружащего в воздушных потоках Ветра. Он медленно поднимался за своей хозяйкой.
Леа задумчиво качнула головой — правильно зверь опасался дракона, Сипхората чувствовала крупные существа на расстоянии, — а потом замахала крылатому другу, приглашая на посадку.
* * *
Когда расседланное животное, наконец, добралось до своей кормушки, на дворе совсем стемнело. Девочка, скормив зверю в благодарность за поездку так и не тронутый обед, тайком прокралась через черный вход в спальню. Она едва успела вымыться и сменить изгвазданную одежду, как в комнату вломился Эдвин и потащил Леа к себе на ужин. Серые глаза принца горели нетерпением, пока оголодавшая сестра уничтожала пронесенные из кухни запасы.
Надо сказать, его высочеству не пришлось долго ждать — Леа, вывалив на стол добытые сокровища, поведала о своих приключениях, не потрудившись даже прожевать последний кусок.
Принц, заворожено выслушав рассказ о встрече с заутаром и драконом, огорченно вздохнул:
— Опять все самое интересное без меня! — И потянул в рот кусок мяса.
Глядя на расстроенное лицо брата, принцесса сжалилась и пообещала, что познакомит его с Сипхоратой.
Глава 8
Оставшееся время каникул девочка провела, деля свое время между родителями, братом и драконом. Леа с Эдвином изучили почти все закоулки Награны, им даже пришлось отстаивать право на прогулки по городу у местных мальчишек, но крепкие кулаки, решимость и умение драться быстро решили этот вопрос.
Награна сильно отличалась от Орамбима. Улицы столицы веками мостили серым гранитом, а для каменных домов привозили из ближайшего карьера желто-розовый ракушечник. На дома знати шли дорогие мрамор и известняк.
Камнерезы Энданы славились на весь мир умением создавать отменные каменные узоры, похожие на тончайшие кружева, да и гномы иной раз помогали, а лучше них с камнем никто не ладил. И пусть на создание фасадов уходили десятилетия, горожане особо не спешили. Так вырос изумительной красоты город. Эдвин с Леа не торопясь гуляли по его улицам, любуясь творениями мастеров. Даже небогатые люди украшали жилища, кто как мог: мягкий ракушечник хорошо резался, и порой из него создавали настоящие шедевры. Крыши домов Награны часто украшали шпилями, башенками или куполами — кто во что горазд.
Не было в столице такого большого базара, как в Орамбиме, его заменяли лавки и маленькие рынки. Но каждый выходной на центральной площади шумела знаменитая награнская ярмарка, на которую отовсюду съезжались купцы, мастеровые и крестьяне в надежде продать свой товар. Конечно же их высочества не обошли вниманием такое событие.
Эдвин пребывал в восторге от предоставленной свободы, Леа относилась к ней спокойнее. Их высочества много времени проводили, бродя по улочкам, играя с детьми горожан. Для мальчика это было очень непривычно: городские мальчишки не только одевались и говорили по-другому, но и думали как-то непривычно.
В один прекрасный день дети, обнаружив наконец-то тайных телохранителей, получили новое развлечение. Теперь их высочества учились сначала вычислять свою охрану, а потом удирать от нее. Рикквед только посмеивался, слушая отчеты своих подчиненных о забавах племянников. Его светлость считал, что такие навыки небесполезны, а "невидимые" все равно не теряли из виду детей дольше, чем на пару минут.
Наставник принца быстро сообразил, что можно успешно контролировать воспитанника, шантажируя лишением прогулок. Теперь Эдвин честно корпел над уроками и тренировок тоже не пропускал. Зато и учитель потерял возможность опустошать закрома мальчика, лишая принца любимых игрушек: тот на следующий же день пополнял свои запасы. И придворным пришлось бы несладко, окажись у шкодливого ребенка больше времени, а так обходилось мелкими недоразумениями.
Когда Эдвина нагружали занятиями, Леа удирала к дракону. Аттис чувствовал, что у нее появилась новая тайна, видел, что прогулки за город на грифоне стали слишком частыми, но, надеясь на благоразумие дочери, вопросов не задавал. Королева в ожидании близкой разлуки вообще во всем потакала принцессе, балуя ее. Зато Герэт, желая пролить свет на тайну сестры, зажав в углу Эдвина, вывернул тому карманы и обнаружил зуб заутара. На вопросы приставучего наследника обиженный мальчик отвечать отказался, и в итоге Герэту все равно пришлось искать правды у Леа. Она сначала пожимала плечами, изображая неведение, но потом передумала и, взяв с брата страшную клятву "никому не говорить, иначе ввек удачи не будет", рассказала о встрече с ящерицей, ни словом не упомянув про другое знакомство. В отношении родных ее высочество твердо старалась придерживаться правила "меньше знают — крепче спят". Жалко только, это не всегда удавалось.
Юноша сразу поверил в победу маленькой девочки над опасным хищником и испытал странное чувство — не знал, радоваться или огорчаться тому, как меняется любимая сестра. Ему было искренне жаль того светлого бесхитростного ребенка, который, кажется, остался где-то в прошлом. К тому же Герэт догадывался, что с ним поделились далеко не всей правдой, умолчали о самом важном, но добиться большего не удалось, хотя принц честно пытался. Он даже попробовал проследить за сестрой, но ее грифон летал так высоко и так стремительно, что следовать за ним по земле оказалось невозможно — угнаться за зверем не могли даже самые быстрые кони.
Приближался бал. Ожидалось, что он превзойдет предыдущие по пышности, ведь приедут сразу нескольких правящих семей соседних и не только, государств: породниться с королем Энданы и обрести сильного союзника желали многие.
Леа вечерами мучили на примерках. Ее высочеству пришлось выдержать несколько боев с портнихой, но девочка все-таки настояла на своем. Кэтлин и Энн сводили с ума портниху еще больше, чем их младшая сестра. Покои принцесс временами походили на лавку тканей. Наряд Кэтлин переделывался уже в четвертый раз, пока королева Роанна личным приказом не ограничила вырез платья юной соблазнительницы. А заодно прочла ей длинную нотацию, пожелав вести себя скромней.
Во дворец привезли дорогие фейерверки, изготовленные гномами и мастерами крохотного островного государства Филистии. Придворный алхимик, отвечающий за освещение, украшение сада и финальный салют, совсем сбился с ног.
Эдвин и Леа получили очень серьезные внушения по поводу поведения на балу — сначала от Кэтлин и Энн, потом от наставника Эдвина и няни Леа, затем от Герэта и в заключение от матери. В итоге разозленный нравоучениями Эдвин, пообещавший показать всем почем фунт лиха, был вызван к отцу для отдельного разговора, во время которого его величество ненавязчиво объяснил, что значит достойное поведение. После этого его высочество, приуныв, отказался от планов мести.
Наконец долгожданный вечер настал.
После окончания церемонного приветствия королевская чета открыла танцем неофициальную часть торжеств. Глядя на кружащуюся под музыку красивую пару, многие думали, как везет королю Аттису: в супругах любимая женщина, пять красивых детей, богатое государство, сильная армия.
Старшие дочери, одетые по последней моде, уже совсем невесты, стояли, скромно потупив взгляды, рядом с матерью и исподтишка стреляли глазками по сторонам. Красавицы, что и говорить, а какой у старшей из принцесс вырез...
Молодой наследный принц Герэт танцевал с приглянувшейся придворной дамой.
Эдвин, связанный обещанием, данным отцу, откровенно скучал.
А вот младшая дочь короля Энданы, несмотря на юный возраст, уже вызвала пересуды у гостей. Ее жемчужно-серое платье было бы совсем по-детски скромным, если бы не массивный шитый серебром пояс на бедрах. На нем крепились отнюдь не пустые ножны, а предплечье девочки украшал широкий, гномьей работы, браслет. В маленьком ушке ее высочества вызывающе сверкала золотая серьга, придавая девочке весьма своевольный вид.
Привлекал внимание и взгляд принцессы: она не опускала очи долу, как следовало бы, а внимательно изучала гостей. Многие смущались, уж больно не по-детски цепко смотрела принцесса Леантина. А когда она, ловко скользя между гостями, оказалась около делегации гномов и по-дружески обняла одного из них — интерес разгорелся еще сильнее.
* * *
Леа, стоя рядом с матерью, испытывала муки адовы — у девочки страшно чесалась голова. Ее короткие кудрявые волосы, скрутив в жгуты, закололи шпильками и заколками, забрали сзади золотой сеткой. Парикмахер добился-таки своей цели — никто не сказал бы, что принцесса стрижена как мальчик — но удовольствия это не добавило. Будь ее воля, давно бы удрала и смыла всю наведенную красоту! К сожалению, выполнить это не представлялось возможным — прическа принцессы стала платой за разрешение взять ножи.
Пытаясь отвлечься от желания невоспитанно запустить в волосы всю пятерню, девочка смотрела на бальную суету.
Вот промелькнул в танце Герэт, партнерша которого чуть не падала в обморок от обрушившегося на нее счастья: как же, сам наследный принц пригласил!
А вот беседует с отцом, поглядывая в сторону принцесс, князь Ката. Тоже известно, чего он сюда смотрит: рядом с князем томится юноша лет пятнадцати, сын и будущий правитель. Значит, сейчас княжича погонят приглашать одну из сестер, скорее всего Энн, потому что Кэтлин для мальчика старовата.
