Ронин схватил девчонку за волосы, заставил ее поднять голову и слегка помял ей щеку пальцами, подозревая в ней мастера маски и излучением Ци пытаясь заставить отслоиться псевдокожу. Маски не было.
— Предательница, — злобно ругнулся бандит, вынимая катану из ножен. — Спелась с законниками, да? Жаль, что ты уже ничего не можешь сказать, я бы с удовольствием послушал твои предсмертные визги. Прощай, гнусная тварь. Хуоджин все равно приказывал убить тебя.
Ронин выпустил волосы оборотницы и замахнулся, намереваясь срубить ей голову, но в этот момент...
Элемент огня преобладал в энергии Ци Кицунэ, и именно он отозвался отчаянный волевой импульс с ее стороны. Разом, в одно мгновение, вся Ци, излученная в воздух при открытии внутренних врат, детонировала.
Пламя взметнулось до небес и покатилось по лагерю бандитов, окутывая людей и дома. Бандиты с воплями выскакивали из сияющего огнем облака и, падая на землю, принимались кататься с боку на бок в попытках сбить с себя пламя.
Пламя, которое из-за разреженности Ци могло лишь опалить волосы или оставить легкий ожог. Враги бежали перед иллюзией опасности, перед феерично выглядящей обманкой.
Огонь бушевал, а в самом эпицентре пожара Кицунэ начала подниматься на ноги.
— Если сейчас соберет силы для бега и ринется на прорыв, то сможет сбежать! — Ао, сияя от восторга, даже подался вперед. — Это истинно лисий огонь! Напугала ублюдков! Вставай же, малышка! Беги сюда, а мы поможем тебе оторваться от врагов!
Кицунэ подняла трясущиеся руки и вцепилась пальцами в древко копья, торчащего из ее живота. Только сильнейший стресс, воззвавший ко всем ресурсам ее организма, позволял оборотнице оставаться в сознании. Надо избавиться от этих штук, что мешают ходить. Избавиться от них, и бежать... иначе... иначе она уже никогда не увидит маму. Никогда... не вернется домой.
Капитан бандитов, что едва не срубил оборотнице голову, очнулся от шока и, не веря себе, осознал, что все еще жив. Не сгорел до костей, не рассыпался пеплом. Этот огонь — бессильная обманка!
Яростно взревев, взбешенный великан замахнулся ногой и сильнейшим пинком в зубы повалил Кицунэ на землю. Мир вокруг истерзанной и избитой девчонки играл серебристыми искрами. Все кончено. С самого начала у нее не было ни единого шанса, и вот... все кончено.
Двое охранников помогали генералу идти по усеянной обломками камней, улице. У стен в ожидании медицинской помощи сидели раненные бандиты.
— Каковы наши потери? — спросил глава бандитской армии.
— Подсчитываем, мой господин, — отозвался капитан его личной стражи. — Погибших нет, но около сотни воинов тяжело ранены.
— Погибших нет? Неожиданно.
— Ну, мы же самураи! Крепкая броня да обучены неплохо. Самурая сложно убить.
— Что с рабами?
— Из шести, что напали на свою спасительницу, двое убиты, четверо искалечены. Сомневаюсь, стоит ли тратить медикаменты на эту мразь...
— А остальные?
— Остальные невредимы. Что им будет? На некоторых ошейники разомкнуты, но они сами просят закрыть замки обратно.
— Ясно. Проверьте ошейники на всех, и пусть продолжают смирно сидеть. Они убедительно показали, что достойны своей судьбы.
Кицунэ стояла на коленях. Руки ее были связаны за спиной металлической проволокой, за один из концов которой держал рослый воин, демонстративно поигрывающий электрическими дугами, проскакивающими меж его пальцев.
Бандиты были изумлены, осмотрев оборотницу и увидев, что истерзанное тело устроительницы беспорядков все еще подает признаки жизни. Раны на ее теле быстро затягивались, в груди взамен пронзенному копьем выросло и трепыхалось новое сердце. Удивление бандитов было столь велико, что добивать полумертвую лазутчицу они не стали.
— А вот и наше чудо! — капитан, сопровождающий генерала, подошел к Кицунэ и пнул ее в живот. — Регенерация у нее дикая, но боль, похоже, чувствует так же четко, как любой человек. Смотрите, как трясется! Что, мразь, неужели и правда больно? Или ты за свои фокусы от нас другой награды ждала?
Бандит пнул Кицунэ еще раз, прежде чем генерал остановил его.
— Не думаю, что эти удары сделают ее разговорчивее, — сказал Хуоджин. — Ее живучесть поражает, но она явно на пределе и может умереть, получив еще пару ударов. Умрет, ничего нам не сказав.
— А спросить ее есть о чем, — капитан, со вздохом, отступил на шаг. — Эй, ты! Защитница рабов! Кто ты такая? Отвечай!
Кицунэ не могла ответить. Ее мутило, голова кружилась, а тело буквально горело изнутри — организм вел отчаянную борьбу с бактериями и грязью, занесенными в раны оружием врага. Одно ранение в живот, разорвавшее кишечник и выпустившее в брюшную полость остатки пищеварения из желудка, стало бы смертным приговором любому обычному человеку. Кицунэ платила болью, дурнотой и жаром. Иммунитет героически боролся с заражением, словно был у верен, что у хозяйки есть хоть малейший шанс выжить.
— Что значит "кто такая"? — удивился генерал. — Ты не узнаешь Хизако?
— Я сильно сомневаюсь, что это Хизако, мой господин. В отличие от вас, Хуоджин-сама, я не был удостоен чести быть знакомым с названной куноичи Скалы до того времени, как она пришла к нам после боя под Инакавой, но уверен, что ни один воин клана Кинджоу не способен пробить стену ударом кулака. Действие стимуляторов, которые она якобы принимала, слишком похоже на открытие внутренних врат. Это мастер тайдзюцу, а не воин Кинджоу. Скорее всего, один из шпионов той группы войск, что маневрирует на западе нашего района.
— Но как ты объяснишь ее внешнее сходство с Хизако? На ней нет маски.
Быстро растущая толпа бандитов подалась вперед. Этот вопрос интересовал всех даже больше, чем невероятная регенерация куноичи. Регенерация — это понятно, раны у всех заживают, и даже в такой потрясающей живучести волшебного ничего нет. А вот способность принять чужой облик... это уже прямое свойство сказочных йокай.
Механизм процесса представить крайне сложно, а, значит, произошедшее близко к магии. Манящей и завораживающей. Всегда интересной.
— Хочу напомнить вам о волшебной лисе, мой господин. Рабы говорят, что "спасительница" особо обращалась к тому крикливому рабу, что хотел присоединиться к нам, и этот раб называл ее по имени. Нами. Нами... это ведь его спутница, которая сбежала от наших людей на дороге, а затем объявилась в Агемацу и снова скрылась? А теперь... — капитан указал Кицунэ. — Эта самая Нами здесь и в облике одной из наших куноичи? Как такое возможно? Ответ один. Это оборотень. Такой же, как златохвостый демон. Или кто-то повторил открытие того ученого, Хебимару, или же Хебимару украл материалы из наших генетических центров. Это оборотень, работающий на правительство нашей страны! Он убил Хизако еще в храме или перехватил ее на пути в лагерь, затем принял ее облик и проник к нам!
— Оборотень! — покатился шепот по толпе. — Златохвостая! Легендарный йокай! Богиня!
— Оборотень? Богиня? — генерал засмеялся, было, но быстро подавился смехом и закашлялся. — Не смешите, капитан, мне и без того дурно от того пойла, чем меня напоил наш добрый йокай. У меня есть другое объяснение, и, увы, гораздо более близкое к реальности. Златохвостая — фикция! Она мастер маски, которого пригласили изобразить богиню перед серыми массами и поднять народ на борьбу! Как возможно столь фантастическое перевоплощение в реальной жизни, хоть кто-нибудь может мне сказать? Менять местоположение костей и мышц, да не просто так, а чтобы уподобиться внешне другому человеку?! Чушь какая! Откровенный бред. Эта куноичи, — Хуоджин указал на Кицунэ, — действительно Хизако. И верю, что она действительно дочь клана Кинджоу! Но все остальное — ложь. Она не обычная куноичи. При дворе дайме существует особый отдел государственной безопасности, агенты которого проходят гораздо более жесткие тренировки, нежели рядовые солдаты армии и шиноби скрытого селения.
— Особый отдел?
— Да. Их шпионы входят в доверие к личностям, которые вызывают подозрения у дайме, и наблюдают за ними. Приставленные, чтобы обо всем доносить правителю страны и по его приказу убивать своих благодетелей, если те пойдут против воли владыки. Хизако — одна из них. Давно она вокруг меня кружит... — генерал сделал легкую паузу и вздохнул. — Вынужден признать, что она нашла ко мне подход и сегодня сделала ставку на все свои прежние достижения. Отравила меня, сняла охрану на башнях и попыталась вывести верноподданных дайме за пределы лагеря. Глупейшие действия, если рядом нет группировки войск, готовых ее поддержать. Достаточно малочисленных, иначе они бы уже напали, и не испугались поднятой в лагере тревоги. Хизако — элитный дзенин при дворе дайме. Особо приближенная цепная шавка!
— Но... — капитан был в сомнениях, — почему она не сказала рабам об ожидающих их отрядах дайме?
— Может быть, хотела увести в Агемацу без лишнего шума? Если бы кто-нибудь из рабов попался или побег пресекли, тайное стало бы явным.
— Но почему она назвалась именем Нами?
— Чтобы не терять времени на объяснения, — генерал слегка призадумался. — Нами, должно быть, это куноичи-связной, что должен был поднять верных людей в Агемацу на подмогу малочисленным силам дайме. Хизако не распознала ее и обошлась как с обычными путниками, в результате чего приятель той куноичи попал в плен. Этот Такеджи... мог назваться чужим именем, выдать себя за благородного самурая, чтобы войти в доверие нашим врагам, отчаянно ищущим союзников. Может, назвался командиром боевой группы или кем-либо из аристократии. Морда у него была вполне подходящая. В любом случае связная, выйдя на Хизако повторно и разобравшись, кто есть кто, попросила шпионку его спасти. Хизако же, чтобы пока не объяснять ничего спасаемому, назвалась именем его подружки.
Бандиты зашептались между собой, обсуждая обе версии и принимаясь спорить. Хуоджин тем временем отдавал приказы, отправляя большие группы войск на поиски сил врага.
— Златохвостая она или нет, но я уверен в одном, — сказал генерал, когда шум спорщиков вокруг него начал нарастать. — Кем бы она ни была, прежде всего она — наш враг и за свое предательство заслуживает только одного наказания.
— Убьем ее! — живо нашелся энтузиаст.
— Разрубим на куски и разбросаем по ущельям! Пусть тогда попробует срастись!
— Сожжем! Но сначала, хорошенько изувечим! — изуверов среди бандюг всегда хватало. — С ее регенерацией она может долго оставаться в живых под пытками!
— Тихо! — генерал взмахнул рукой. — Да, вы правы. Оставлять эту бестию в живых нельзя. Едва она почувствует вернувшуюся силу, как тотчас попытается сбежать и искалечит еще несколько наших воинов. Меня нисколько не радует необходимость убить столь красивую девушку, — Хуоджин картинно вздохнул. — Но, увы, ничего не поделаешь. Буду к ней все же немного милосерден за все то приятное время, что мы провели вместе. Не будем рубить ее на куски или подвергать пыткам. Сегодня она получила много страшных ран и от болевого шока уже ничего не соображает. Будем же милосердны! Повесим предательницу! Пусть болтается в петле на страх шпионам и малодушным, если такие еще есть среди нас! Позорная смерть, как и должно, для подлой куноичи! На главную площадь ее!
Толпа торжествующе взревела.
Кицунэ повалили и потащили по улице. Бандиты направились в центр лагеря, где на пересечении нескольких улиц стояли виселицы, на веревках которых болталось несколько обледеневших трупов.
— Снять остальных! — выкрикнул Хуоджин. — Пусть повисит одна!
Веревки были перерезаны, и трупы со стуком попадали на землю.
— Вздернуть, вздернуть! — монотонно рявкала толпа, потрясая кулаками, пока бандит, взявший на себя роль палача, вязал узлы на веревке и набрасывал петлю на шею Кицунэ.
Любой сторонний наблюдатель похолодел бы от вида жестокой расправы над беспомощной пленницей, но Ао вдруг рассмеялся.
— Ты что? — Мей посмотрела на него, как на сумасшедшего. — Что в этом смешного?
— Для тех, кто ничего не видит, ничего смешного, конечно же, нет, — с загадочной улыбкой отозвался сенсор. — Ох и лиса! Еле живая, а все хитрит! И, похоже, провела ублюдков!
— Ты о чем? Ао! Что там творится?
— Дурман у Хизако качественный. Выпивший его не сможет прийти в сознание часов семь-восемь.
— Что?!
— Ты правильно поняла! Кицунэ не развеивала псевдодушу в теле Хуоджина, оставила ее для подстраховки и пустила в дело сразу, как только начались проблемы! Генерал все еще без сознания, и Кицунэ управляет им! То, что он не может ходить и с трудом говорит, списывают на отравление дурманом. Делая вид, что с их командиром все в порядке, лиса попросту дурит врагов и манипулирует ими!
— Она что, сама попросила ее повесить?
— Да, иначе бандиты изрубили бы ее на куски. Сейчас в шее Кицунэ уже завершаются активные процессы по созданию костяной решетки, которая защитит горло и артерии лисицы от петли! Она сыграет собственную смерть и, когда враги расслабятся, сбежит.
Мей насмешливо фыркнула и покачала головой.
— Да уж, в чем эту бестию нельзя упрекнуть, так это в отсутствии самообладания и упрямства. В такой ситуации продолжать бороться за жизнь не каждый сможет.
"Я вернусь, — мелькали мысли в сознании Кицунэ, когда петля затянулась на ее шее. — Я обязательно вернусь к тебе, мама".
Вдоволь насладившись агонией пленницы, поглазев на ее неподвижный труп и заскучав, бандиты начали разбредаться. Суматоха закончилась, и ничего интересного больше не будет.
— Как-то она неэффектно в труп превратилась, — ворчали бандиты. — Ни золотого света с небес, ни огня из-под земли, ни спасителей каких-нибудь. Верно генерал говорит, куноичи это. Паршивая и самая обыкновенная.
— Вертлявая змея получила свое, — произнес Хуоджин, слушая это недовольное бурчание. — Пусть повисит и проморозится хорошенько. А меня отнесите домой. Тело совершенно ватное. Не хочу в таком состоянии долго оставаться перед солдатами. Нужно отдохнуть.
— Вы, двое! — капитан указал на пару рослых бандитов из стражи генерала. — Останетесь здесь и последите, чтобы тело никто не снял и не унес. У нее могут обнаружиться союзники или друзья. Пусть хорошенько окоченеет на страх нашим врагам, а затем мы выбросим ее за стену, и пусть тогда труп уносит кто пожелает. Если кому-нибудь он будет нужен.
Стражу выставили, и бандиты начали расходиться еще быстрее. Все, представление закончено. Занавес.
Над бандитским лагерем воцарилась тишина. Несколько часов до утра, время самого сладкого и глубокого сна. Едва ли, конечно, здесь кто-либо скоро уснет, пока в компании друзей да за бутылочкой крепкого саке последние события не обсудит. Вот и пусть обсуждают, сидя по теплым углам.
— Всего два охранника, — тихо произнес Сингэн. — Я беру того, что справа. Ао, снимешь того, что слева. Мей-сама, заберете лису.
Три тени уже начали движение к центральной площади бандитского лагеря, как вдруг пространственные искажения возникли перед Сингэном и в один миг захватили мечника Прибоя. Доля секунды, и та же участь постигла Мей.
