— А теперь скажите мне, — сказала Кицунэ, когда стоны и всхлипы затихли, — почему вы сдали меня этому монстру, Таюре?
— Она... — сплюнув на пол выбитые зубы городской управляющий приподнялся на локте. — Она защищает нас! Если мы... восстанем и свергнем леди Таюру, на нас нападут бандиты... или, хуже того, придут самураи ее родственников, которые пожелают отомстить нам за непокорность! Новые хозяева будут еще суровее к нам, если кто-либо из благородных господ вообще проявит высшее милосердие и сохранит жизни бунтовщикам!
— Это все легко понять. Но почему, сожри вас черные демоны, вы не сказали мне об этом сразу?! Ты! — Кицунэ указала на съежившегося на полу торговца. — Почему ты просто не попросил меня уйти? Я, может, и сделала глупость, решив начать борьбу с защищающим вас монстром, но желала я вам только добра! Почему вам понадобилось убивать меня? Почему?!
Люди молчали, трясясь от ужаса перед чудовищем, восставшим из ночных кошмаров.
— Впрочем, мне кажется, я знаю. — Кицунэ оскалила клыки. — Вы хотели выслужиться перед той тварью? Распластаться перед ней на брюхе и угодливо улыбаться, чтобы ваша хозяйка стала снисходительнее и добрее к вам? Мой хозяин тоже требовал от меня убийств. Убийств ради него. Хозяева любят, когда их рабы готовы ради них на что угодно. Теперь вам позволят жить лучше, верно? А я... да кто я? Просто неимоверно глупый бродяга.
Загнав людей в угол и приказав не двигаться, Кицунэ начала хозяйничать в доме. Стол был богато накрыт, и оборотница с жадностью запустила клыки в куски баранины, лежащие в котле в специальном углублении посреди стола. Без такого угощения не обходилось ни одно застолье жителей гор, и демоница теперь пожирала мясо, не забывая заглатывать и кости. Еда уходила словно в бездонную яму и остановилась Кицунэ только когда все тарелки были очищены, а брюхо ее уродливо отвисло. Впрочем, ненадолго. Питательные вещества начали распространяться по ее телу, и костлявое чудовище на глазах начало обретать человеческий облик. Зеленоватый туман целебной Ци поднимался над телом Кицунэ, реанимируя погибшие от истощения клетки и позволяя им принять питательные вещества. Брюхо быстро втягивалось. Торговец и его гости с изумлением смотрели на то, как жуткая тварь постепенно превращается в красивую молодую женщину.
— Кто вы, госпожа? — осмелев со временем, спросил Шокичи.
— Заткнись! — оборотница грозно глянула на него, и старик подавился словами.
Завершив превращение, Кицунэ открыла шкаф, который вынесли сюда из разбитой комнаты сразу после того, как самураи Таюры уволокли Кицунэ. В шкафу висели платья и были аккуратно уложены кимоно, принадлежавшие дочери торговца. Убегая из дома, Йоши, конечно же, не могла взять с собой свое имущество.
Кицунэ вынула привлекшее ее внимание цветастое праздничное кимоно и сбросила с себя рванье узника базы изгоев. Щеки сыновей торговца предательски заалели, но их ждало разочарование. Прекрасное чудовище, сбросившее одежду, не осталось нагим. Костяные щитки покрывали ее тело от коленей до плеч, словно плотно подогнанный пластинчатый доспех. Кицунэ рыкнула на наглецов и принялась облачаться, пряча свою броню под одеянием девушки людей. Вскоре, добавив к кимоно шерстяные чулки, толстую отороченную мехом накидку, белую пушистую шапку и высокие теплые сапоги, оборотница завершила подготовку к долгому пути. Последний раз пригрозив людям хмурым рыком, она закуталась поплотнее и шагнула к выходу.
— Что вы собираетесь теперь делать, госпожа?! — управляющий города привстал и слегка подался вперед. — Прошу вас, кто бы вы ни были, не причиняйте вреда леди Таюре! Мы... мы довольны своей жизнью! Нам не нужна помощь, поймите!
— Не беспокойтесь. — Кицунэ на миг замерла у открытой двери, прежде чем кануть в ночную тьму. — Я все понимаю и не повторю глупостей. Но я обещаю... обещаю найти решение!
Оборотница выскочила из дома, быстро покинула город и устремилась на восток. Все было гораздо сложнее, чем она себе представляла. Кицунэ сама себе удивлялась, как могла она быть так глупа. Эти люди не освободятся, пока вокруг них царит хаос и беззаконие. Они прячутся за монстром от еще более страшных монстров и не пожелают покинуть убежище, вне которого их ждет только смерть.
Кицунэ мчалась на восток и размышляла о том, что можно предпринять, но вдруг после очередного прыжка остановилась, замерла и оглянулась. А что если эти люди действительно не желают быть спасенными? Что если для них то, что произошло в их городе до прихода Кицунэ, совершенно естественно и они будут защищать свою привычную действительность?
Оборотница начала юлить между скал, запутывая следы. Если будет погоня...
Погоня достигла этого места минут через двадцать. Восемь пеших самураев, которых возглавляла лично хозяйка замка, вынырнули из-за склона горы и принялись блуждать в паутине следов и фона энергии Ци, что наплела по всей горе заподозрившая новое предательство оборотница. Всего двадцать минут, а ведь Кицунэ разбила рацию городского управляющего. Значит, они где-то прятали еще одну? И вызвали самураев сразу, как только демоница выскользнула за дверь.
Овцы в теплом овине, надежно защищенные от волков пастухами. Спокойно принимающие то, что эти пастухи забирают из стада на заклание отдельные особи.
Скот, безропотно склонившийся, когда озлобленная бестия по собственной прихоти искалечила их близких, и немедленно подавший голос, когда среди них появился кто-то, не желающий закрывать глаза на дикость произошедшего и тем самым нарушивший привычный ход вещей.
— Выходи, тварь! — проорала Таюра, останавливаясь в центре паутины следов. — Ты слышишь меня, оборотень?! Если ты — та самая великая волшебная лиса, иди сюда и покажи мне свою магию! Я сверну тебе шею своими собственными руками!
Они узнали ее. Люди узнали ее, ведь тяжело было не узнать. И все равно... Таюра здесь, направленная указующим перстом людей, которых Кицунэ пыталась спасти.
— И после этого, — пальцы нервно сжались, когти оборотницы заскрипели по куску скалы, за которым боевая биоформа пряталась, — чудовище — я?
Слезы скользнули по щекам Кицунэ, она отступила и, не отвечая на вызов, растаяла в ночной тьме. Она ушла от погони и помчалась прочь от города, спасти который больше не желала. Прочь от мрачного, темного и холодного угла, из которого те, кто не желал быть рабом у чудовищ, уже разбежались.
Кицунэ, кутаясь в кимоно и теплую накидку, мечтала только о том, чтобы у Йоши и Казуки все было хорошо.
О том, что эти двое намеренно не стали выдавать ей истинную личность Таюры перед тем, как глупая актриса вышла преследователям навстречу, о том что спасенные тайно желали, чтобы чудовищная принцесса прикончила меняющую обличья демоницу и создала себе четкую уверенность в расправе над Йоши...
Кицунэ всеми силами старалась в это не верить.
Глава 2. Первый рисунок
Слуги и самураи почтительно склонились перед леди Таюрой, когда она соскочила со своего верхового монстра и крепким ударом по морде убедила коня слушаться самураев, поведших чудовищное животное в стойло.
— Удалось ли мне застать моего благородного брата, принца Такао? — осведомилась принцесса у подошедшего ней управляющего поместья.
— Да, благородная госпожа. Сюда. Прошу, следуйте за мной.
— Как его здоровье?
— Господин в бодром расположении духа. Бинты сняли на прошлой неделе. Лицо великого лорда пострадало достаточно сильно, но... это не доставляет ему особого беспокойства.
Управляющий едва сдержал улыбку, вспоминая как господин, подкараулив пару служанок в темном коридоре ночью, шагнул из-за угла и встал перед ними, вытаращив глаза и улыбаясь во все оставшиеся у него зубы. Он не создал ни малейшего шума, но одна из служанок упала в обморок, а вторая напрудила в панталоны. Весь особняк после трясся от громогласного хохота великана.
— Тебе что, совершенно все равно? — угрюмо спросила Таюра, когда они с братом уже сидели в гостиной и выпили по первой кружке вина.
При штурме Инакавы, северной столицы страны Водопадов, капитан Такао, из младшей ветви правящего дома Камней, личным примером вдохновлял своих бойцов и первым из отряда поднялся на стены штурмуемого города. Поговаривали, что он ударами тяжелого меча пришиб пятнадцать врагов, прежде чем удачно пущенная бронебойная пуля кого-то из ополченцев угодила точно в прорезь маски его шлема. Если бы удар был прямым, семья получила бы труп в сером мешке, но срикошетив от верхнего края прорези, пуля ушла вниз и, вместо того чтобы убить мечника, разворотила самураю все лицо.
— Ха! — капитан, расслабляясь в кресле, закинул ногу на ногу. — Я настолько силен и велик, что понравившаяся мне девчонка попросту пересмотрит свои понятия о красоте мужского лица! А потом и на хирурга пластического можно будет потратиться. Сейчас не буду. С деньгами плохо. Попугаю народ еще годика три-четыре! Знаешь, я, пожалуй, попристаю немного к разным дочерям лордов, посмотрю на их ужас и отвращение, а потом личико себе починю, стану неотразимым красавцем, и они себе руки до локтей сгрызут с досады! Вот посмеюсь!
— Ну, если тебя это забавляет... — Таюра пожала плечами.
— Ладно, ладно. Что это мы все обо мне да обо мне? Сама-то, безутешная вдова, как мужа придушила, спишь спокойно? Или за новым приехала? Я своих друзей не дам, не надейся. Пригодятся еще.
— Я не об этом. Не до свадеб сейчас. Такао, прошу, выслушай! Дело очень серьезно. Четыре дня назад в мой город пришла и пыталась поднять людей на бунт против меня... волшебная лиса! Кицунэ.
— Э? Сестренка, и ты туда же! Что вы все взбесились вокруг этого фантома?
— Что? Были еще сообщения?
— А то не было! Сначала по сети радиоточек наемников вместо путей миграции бандитских орд начали передавать разговоры о том, что кто-то где-то видел меняющую обличья божественную красавицу в лохмотьях. Потом верные люди из города на севере сказку донесли, что лиса-оборотень своим волшебством спасла пару влюбленных от свирепой дочери лорда, позавидовавшей их счастью и решившей изуродовать лицо девушки. Те влюбленные добрались до крупного города и обратились к другу семьи с просьбой помочь купить билеты на дирижабль, а уж друг семьи после их отлета напился с друзьями и все разболтал. У нас сказку эту на каждом углу плели и перевирали, я запретил, чтобы поменьше склоняли твое имя. А потом...
— Что-то еще было? Четыре дня ведь всего...
— Видимо, лиса бегает по горам куда быстрее ваших зубастых бегемотов. Два дня назад в наш город вошла девушка-фантом... и люди до сих пор очнуться не могут. И кого ее магия захватила, и те, кому не повезло, рассказы о ней слушая, только глаза таращат и улыбаются, как умалишенные. Моих самураев, что веселье порушили, все подряд словесными помоями поливают. По-тихому, конечно, не в глаза. Та твоя подстрекательница в синем кимоно была? С розовыми такими цветочками.
— Ушла-то она точно в нем.
— Вот. От тебя ушла, а к нам пришла. А я, как последний дурак, в особняке весь тот день проторчал и ничего не видел. И идиотов своих не придержал.
— Брат, ты что...
— А что я? — глаза изуродованного воина наполнила глубокая грусть. — Будь проклято то, что никогда нельзя точно знать, где произойдет... чудо.
* * *
В тот день Лианг задержался с началом торгов. Может, потому, что за ночь навалило целые горы снега и очень не хотелось выходить на улицу, чтобы барахтаться в нем всю дорогу до лавки? А может, просто потому, что безмерно надоело жить в одном и том же дне из года в год. Работать без души, продавать красочную бурду, которую все меньше находилось желающих покупать. Видимо, настроения художника передавались клиентам.
Без особого энтузиазма проглотив миску вареной лапши, он прихватил коробку с пятью рисунками, которые закончил прошлым вечером, и побрел к своей лавке.
Торговля, зимой, да еще в полдень, всегда шла вяло. Оставались надежды только на вечер. Возвращаясь от гейш и юдзе, самураи и городские стражи, отчаянно пытающиеся выдать себя за тех самых, просвещенных и благородных, воинов древней империи, будут проходить мимо лавки, и кто-нибудь обязательно купит пару картинок, чтобы было что пообсуждать с друзьями на следующем совместном чае-винопитии. Плохо только то, что многие из новых самураев были малограмотны и даже близко не знали легенд и притч, иллюстрациями к которым торговал художник.
Лианг, здороваясь и раскланиваясь с соседями, добрел до лавки и открыл ее, начиная развешивать картинки. Очередной день начинался для провинциальной творческой личности, которую выгнали из художественной академии за неуплату и скромные способности. День, копия предыдущего, такого же, как тысячи других одинаковых дней, до него.
— Хоть бы сегодня что-нибудь случилось... — бубнил себе под нос Лианг. — Встретить бы девушку, красивую, милую и богатую...
Что-то в том же духе он, недовольный своей жизнью, частенько бормотал, когда некому было его слышать. Ну не падение метеорита и не пожар же ему выпрашивать у судьбы?
Закутанные в серо-коричневые пальто и шубы, люди бродили по улицам города, по-зимнему хмурые и сонные, похожие на медведей, в неурочный час изгнанных из теплых берлог.
Кицунэ, поглядывая на них и чувствуя на себе ответные удивленные взгляды, подбоченилась и поправила накидку, чтобы лучше выставить напоказ рисунок из ярких цветов. Кокетство ее было столь откровенно выражено, что мужчины начали таинственно ухмыляться, а женщины и девушки заворчали с недовольством. Ишь ты, какая! Вырядилась, как на празднике! Откуда принесло такое чудо?
Заявись Кицунэ в эту часть города в таком виде вечером или ночью, ее тотчас бы остановил патруль, и кто знает, чем бы все закончилось, но днем патрули ходили редко, стражи были ленивы и нерасторопны. Лишь один раз Кицунэ окликнул человек, сопровождаемый вооруженной стражей, но это был не солдат закона, а глава района, возвращавшийся с деловой встречи и просто увидевший перед собой привлекательную девушку.
— Вы похожи на удивительный синий ирис, который волею богов было мне даровано неожиданно найти в нашей заснеженной пустыне, — сказал немолодой уже дядька, с удовольствием любуясь донельзя кокетливой красавицей. — Из какого вы окия и как ваше имя, скажите мне, о принцесса снежного мира!
Кицунэ стрельнула глазками на очарованного дядьку и галантно прикрыла рот рукавом кимоно, в невыразимой скромности пряча улыбку.
— Благодарю вас за столь лестные слова, благородный господин. Приходите в веселый квартал вечером любого дня и скажите, что ищете Северный Ирис. Этого будет достаточно для того, чтобы мы снова встретились.
— О, значит, я угадал ваше имя?
— Прозвище, мой господин. Лишь прозвище, — глаза Кицунэ наполнились влекущей таинственностью. — При новой встрече, если ей суждено будет случиться, я скажу вам свое имя.
— Сегодня же вечером. Передайте своей старшей сестре и хозяйке окия, чтобы ждали гостей.
Теша себя мечтами и не подозревая, какое глубокое разочарование его ждет, глава района отправился по своим делам, а раскрасневшаяся от восторга обманщица продолжила свой путь. Кицунэ искала, где можно было бы поесть, принять душ и отдохнуть в тепле. Маленькая сумочка, хранившаяся прежде в шкафу Йоши и являющаяся, по мнению Кицунэ, абсолютно необходимым для кимоно элементом, теперь была до отказа набита различными монетами, среди которых можно было отыскать и золото, и серебро. Во время ночного пути она натолкнулась на страшных дядек, жгущих костер и отдыхающих. Шестеро вооруженных крестьян весело, с хохотом обсуждали то, как ловко они запугали и ограбили каких-то путников на дороге, и потому Кицунэ без малейших угрызений совести поступила с разбойниками точно так же. Она навеяла на бандитов иллюзии и показала им несколько фантомных чудовищ, при виде которых люди с громкими воплями помчались вниз по склону и предоставили злодейски хихикающей лисе возможность переворошить их лагерь, умять все съестное, вылить вонючие напитки из бутылей на землю и забрать деньги из сумок. Не желая никому смерти, девчонка не стала сжигать тент и прочее имущество бандитов, но забрала оружие, которое после, убравшись подальше от лагеря, сбросила в пропасть.
