Я вопросительно уставился на колдомедика.
— Гарри, у тебя уже прошло легкое покалывание в глазах, о котором ты мне говорил? — уточнила Поппи.
— Да, — поспешно закивал мальчик.
— Тогда, думаю, в повязке больше нет необходимости.
Женщина уже потянулась к плотной черной ткани, но я резко вскинул руку, останавливая ее, и торжественно произнес:
— Ну, Гарри, приготовься увидеть окружающий мир во всей красе!
Мальчик послушно сосредоточился. Повинуясь моему кивку, целительница осторожно сняла повязку с его лица и убрала комки ваты, попутно промокнув уголки закрытых глаз. Неожиданно для всех присутствующих воздух вокруг головы мелкого задрожал, в нем появились мелкие искорки — предвестники магического выброса. Тихо звякнул стоявший на тумбочке стакан, стекла в окнах завибрировали, угрожая расколоться на тысячи осколков. Палочка сама скользнула в мою ладонь, готовясь выпустить защитные заклинания, но этого не потребовалось. Спустя пару секунд все так же внезапно затихло. Пропали искорки, перестали дребезжать стекла. Гарри открыл глаза, огляделся и радостно воскликнул:
— Вот здорово!
— А если добавить информации? — с ухмылкой попросил я, возвращая палочку в рукав.
— Я все вижу! — заявил счастливый пацан, уставившись на меня своими пронзительно-зелеными глазками. — Так хорошо и четко, будто новые очки надел! Просто высший класс! Огромное спасибо вам всем за то, что меня вылечили!
— На здоровье! — отозвался я, продолжая отвлекать внимание мелкого от ошеломленных лиц женщин. — Ты только снова зрение не посади! Не вздумай ночами книжки под одеялом читать и ежедневно выполняй простенькую гимнастику для глаз. Поппи тебе о ней расскажет, ведь так?
— Обязательно, — подтвердила очнувшаяся целительница и принялась изучать глазные яблоки Поттера с помощью похожего на обычную лупу артефакта.
Осмотр показал — никаких фокусов, зрение Гарри действительно стало стопроцентным. Чтобы в этом убедиться, колдомедик даже подвела мальчика к окну, и Гарри заявил, что прекрасно видит ветки и листья деревьев Запретного леса. Направленный в нужное русло магический выброс привел к ожидаемым результатам, а слезы Фоукса посодействовали процессу. Эх, чувствую, подкинул я Помфри новую тему для исследований! Надо будет намекнуть целительнице — если дело дойдет до публикации, я бы хотел увидеть в статейке с новой методикой лечения свою фамилию сразу после ее. Славы, равно как и денег, много не бывает!
Само собой, Поппи не стала заявлять мальчику, что он абсолютно здоров, но отпустила пацана 'на поруки', взяв с МакГонагалл слово, что профессор будет регулярно приводить мелкого на осмотр. Вот же маньячка от колдомедицины! Хлебом не корми, дай только диагностику провести. Чувствуя неприятное посасывание в желудке, я объявил, что настало время завтрака. Вот только рано я обрадовался — дождавшись, пока Гарри сменит больничную пижаму на привычную одежду, Помфри попросила меня задержаться под предлогом очередной проверки здоровья. Предчувствуя долгий разговор, я велел Минни начинать трапезу без меня и отправил феникса с ними.
Отведя меня в свой кабинет, целительница действительно начала с осмотра, особое внимание уделив области моего брюха. Вернее, уже не 'брюха', а вполне обычного пивного животика, характерного каждому второму среднестатистическому мужчине, не утруждающему себя регулярными посещениями спортзала. Диета, помноженная на постоянное нервное напряжение последних дней, приносила свои плоды, которым я не уставал радоваться.
— Значит, теперь мне можно называть вас Лордом Волдемортом? — между делом осведомилась женщина.
— С чего это вдруг? — удивился я.
— Вы ведь поглотили немаленькую часть его души, разве не так?
Вот что мне не нравится в Минерве, так это ее болтливый язычок, который буквально требует, чтобы его немного укоротили. Только отвернулся, а она тут же растрепала обо всем колдомедику, добавив в рассказ немало своих эмоций! Нет, я понимаю, что анимагом двигало исключительно беспокойство обо мне, но зачем настолько краски-то сгущать?
— Поппи, по-моему, я сегодня уже рассказывал тебе, как работает заклинание преобразования. В том материале, который я внедрил в свою энергетическую оболочку, не осталось ничего от Темного Лорда.
— Но вы же не будете оспаривать тот факт, что изначально данная душа принадлежала Томасу Реддлу и даже после трансформации не перестала быть ею? — стояла на своем целительница.
— Это все казуистика, — возразил я. — А на самом деле я такой же Волдеморт, как Гарри или Квиррелл. Так что не буду против, если ты продолжишь звать меня директором Дамблдором. Я, знаешь ли, успел привыкнуть к этому имени.
Улыбнувшись Помфри, я внезапно осознал, что сказал чистую правду. За эти дни я привык к своей роли, и теперь даже в мыслях называю себя Альбусом. Более того, чем дальше, тем мне сложнее абстрагироваться от воспоминаний оригинального директора. Приходится постоянно напоминать себе, что это все происходило не со мной. А мое поведение? С момента попадания оно успело сильно измениться, свидетельствуя о том, что мои извилины начали работать иначе. Легче, четче, быстрее.
Разве настоящий я был способен с легкостью играть словами, моментально просчитывать несколько вариантов развития ситуации и виртуозно плести интриги? Разве я разбирался в политике, манипуляциях окружающими и всем прочем? Разумеется, нет! А значит, прошлый Сергей Лопаткин давно канул в небытие, уступив место новому человеку, сохранившему накопленный багаж собственных воспоминаний и вобравшему в себя все знания Дамблдора с некоторыми чертами его характера. Сейчас мне казался смешным недавний страх превращения в подобие Альбуса, поскольку я понимал, что все изменения были только к лучшему. Я стал сильнее, умнее и опытнее. И это прекрасно!
— И что дальше? — отвлек меня от самолюбования тихий вопрос Поппи.
Оглядев женщину, нервно вертевшую в руках волшебную палочку, я уточнил:
— Ты о чем?
— Ну, вы же выполнили свою основную задачу — уничтожили Лорда и предотвратили новую гражданскую войну. И мне бы хотелось узнать ваши дальнейшие планы.
Прислушавшись к чувствам Помфри, я произнес:
— Ты боишься, что после победы все возвратится на круги своя? — целительница кивнула, опустив глазки. — Не переживай, этого не случится! Прошлый директор не вернется, никто не посмеет отбирать у тебя учениц или корректировать воспоминания. Хочешь знать, каковы мои планы? Они предельно просты — работать и жить согласно подсказкам совести и своего сердца. Ведь у меня появилась любимая женщина, замечательный сын, интересное дело... и я считаю, будет глупо не воспользоваться этим шансом на счастье, предоставленным капризной судьбой. Я ответил на твой вопрос?
— Да, большое спасибо! — колдомедик облегченно улыбнулась и добавила: — Не сочтите за наглость, но я не прощу себе, если не поинтересуюсь способом, с помощью которого осуществлялась замена.
Ну, наконец-то! Я уж думал, она никогда не спросит!
— Особое заклинание и насильственная смерть объекта переноса.
— Выходит, то отравление было вовсе не случайным! — воскликнула Поппи. — Я так и думала!
Я хотел уточнить, что имел в виду собственную смерть, а не директорскую, но пустой желудок опередил меня, издав возмущенный квак. Пришлось извиняться перед ухмыляющейся целительницей. Впрочем, Помфри не стала меня мучить. Отложив заготовленные вопросы, отпустила на свободу с чистой совестью и на прощание пообещала прислать домовушку с завтраком.
Чувствуя себя полным сил и энергии, я покинул Больничное крыло и легкой походкой направился к МакГонагалл. Настроение достигло максимально возможной отметки, душа пела и радовалась. Даже несмотря на предстоящий разговор с Квиринусом. Я почти не сомневался, что благодаря навыкам и подвешенному языку Альбуса мне удастся уболтать профессора. А если нет, подыскать нового преподавателя маггловедения будет несложно.
Особенно приятно было осознавать, что лично мне неудача навредить не сможет. Узнав о том, что его использовали в качестве живца, Квиррел не побежит в Аврорат. Профессор умен, а значит, должен понимать, что я легко опровергну обвинения и сделаю его козлом отпущения. Поэтому у него есть лишь два выхода — смириться или уволиться из Хогвартса. Оригинальный Дамблдор, конечно, гадом являлся первостатейнейшим, но умения планировать сложные многоходовки, в которых он при любом раскладе оставался чистеньким, директору было не занимать!
За столом у анимага царила веселая, непринужденная и, не побоюсь этого слова, семейная атмосфера. Гарри, ухитрявшийся одновременно болтать с фениксом и стремительными темпами опустошать свою тарелку, еще не растерял радость от приобретения стопроцентного зрения. Ну а Минерва счастливо улыбалась, любуясь мальчиком. Идиллия! Присоединившись к компании, я охотно поддержал невинный треп, увлеченно поглощая доставленный Латти овощной салатик, главным достоинством коего являлось количество — Помфри расщедрилась, и моя чашка больше напоминала маленький тазик.
— А почему вы тоже себе глаза не вылечите? — в какой-то момент решил поинтересоваться у меня мелкий.
— Потому что они в лечении не нуждаются. А очки лишь помогают мне видеть структуры различных чар, — пояснил я, снял артефакт с переносицы и протянул Гарри: — Вот, можешь сам попробовать.
Пацан осторожно нацепил на уши явно великоватые очки-половинки, огляделся и потрясенно воскликнул:
— Вау! Это так выглядит магия?
Догадавшись, что внимание мальчика привлекла сложная вязь заклинаний каминной сети, я уточнил:
— Нет, Гарри. Магия удивительно разнообразна и многогранна, а то, что ты видишь — лишь проявления наложенных на предметы чар, которые демонстрируют тебе очки, настроенные на особый спектр излучения.
— Все равно круто! — ничуть не расстроился Поттер, рассматривающий в артефакт свою волшебную палочку. — А где продаются такие полезные штуки?
— Обычно их делают на заказ, поскольку популярностью такие аксессуары не пользуются.
— Почему? — удивился мелкий.
— Причин много. Высокая себестоимость, отсутствие необходимости применения в повседневной жизни, противоречие устоявшейся моде. Это ведь обычные люди давно привыкли к виду очков, а в мире волшебников их носят единицы.
— Жалко, — протянул пацан, возвращая мне дорогостоящую игрушку.
Вернув ее на положенное место, я заявил:
— Впрочем, если хочешь, я могу смастерить тебе похожий артефакт. Думаю, он ускорит твое обучение магическим премудростям, а заодно поможет найти друзей по интересам. Род Поттеров, знаешь ли, издавна славился мастерами артефакторики, и я не расстроюсь, если ты вдруг обнаружишь в себе талант к созданию уникальных амулетов и захочешь продолжить семейную традицию.
Гарри шкодливо улыбнулся:
— А если я выберу другую семейную традицию и захочу стать директором Хогвартса?
Я усмехнулся и заговорщическим тоном произнес:
— Тогда мне придется познакомить тебя с ужасным созданием, с которым я героически сражаюсь на протяжении многих лет. Эта кошмарная тварь уже забрала у меня огромное количество жизненных сил, подарила множество седых волос, заставляла часами терпеть боль, голод и жажду, и не собирается останавливаться на достигнутом. Каждый год мне приходится бороться с ним, выгрызая победу невероятными усилиями, но лишь для того, чтобы получить отсрочку для подготовки к новой битве. Ведь побежденное чудовище не умирает. Нет, оно не бессмертно, но будет существовать, пока в Хогвартсе учатся волшебники, регулярно напоминая о себе, лишая меня покоя и аппетита.
— И что это за тварь? — уточнил заинтригованный мальчик. — Дракон? Сфинкс?
— Нет, — спокойным голосом ответил я. — Школьная бухгалтерия.
Минерва расхохоталась первой, по достоинству оценив шутку. Ей заливисто вторил Гарри. Даже феникс поддержал компанию, но только после того как я объяснил ему суть аллегории.
Несмотря на желание подольше побыть с 'семьей', я понимал, что заботы откладывать нельзя, и четверть часа спустя, умяв салат и выпив лечебные зелья, решил откланяться. Посоветовав Минерве использовать это прекрасное утро для прогулки с мальчиком на свежем воздухе, я проинформировал кошечку, что намерен посвятить ближайшие несколько часов подготовке к завтрашнему заседанию Визенгамота, и направился к себе в башню. Там первым делом избавился от уродливой мантии с колокольчиками, плюхнулся в кресло и расслабился, погружаясь в легкую медитацию.
Что ж, пришла пора освоить новую грань способностей легилимента — создание ложных воспоминаний. Чуйка подсказывало мне, что с этим придется повозиться. Ведь одно дело — память оригинального Дамблдора, который изредка баловался данным приемом, и совсем иное — собственный опыт, коего у меня не наблюдалось. И нет, решения я не менял и внедрять лишние фрагменты в разум Квиррелла не собирался. Зачем мудрить, когда существует более простой и удобный вариант — думосброс? Я не стану корректировать память профессора, а предоставлю ему СВОИ воспоминания. Пусть смотрит и пытается определить степень их достоверности! Все равно ни фига у него не получится! Недаром копии воспоминаний не рассматриваются судом в качестве доказательств. Только как особая форма свидетельских показаний.
Оказавшись в библиотеке, я уверенно направился к своему компьютеру... и замер, как вкопанный, заметив, что удобное офисное кресло было занято массивной фигурой, облаченной в нежно-голубую мантию с серебряными звездочками. Работающий монитор демонстрировал физиономию Помфри, а из колонок доносился мой ровный голос, сообщающий целительнице, что я успел привыкнуть к новому имени... Не может быть!
Похоже, моя мысль была слишком громкой. Сидевший у компьютера маг взмахнул кривой палочкой, останавливая воспроизведение, и резко развернулся ко мне, демонстрируя густую белоснежную бороду, таинственно поблескивающие очки-половинки и наполненную ехидством улыбку.
— Ну, здравствуй, Сергей Лопаткин! — произнес истинный хозяин библиотеки. — Или мне тоже прикажешь называть тебя Альбусом Дамблдором?
Глава 34
В следующий миг я атаковал. Вскинув непонятно откуда возникшую в руке палочку, выпустил безотказную 'аваду' прямо в нахальную директорскую физиономию. Однако Альбус Персиваль и так далее небрежным и даже каким-то ленивым жестом выставил перед собой щит, легко отразивший мое заклинание. Отрикошетив от наполненной силой преграды, зеленый луч угодил точнехонько в монитор, проделав в нем дырку размером с кулак. Выдав сноп искр, чудо японской техники в последний раз мигнуло и тихо скончалось, а я тем временем метнул в старика изгоняющее заклинание. Но без толку — с живостью, никак не свойственной страдающему полнотой столетнему старцу, Дамблдор спрыгнул с кресла, уклоняясь от чар, и кинул в меня 'круцио', которое я отразил своим щитом.
Далее ход в партии перешел к Великому Светлому Магу, который наглядно продемонстрировал мне отличие опытного волшебника от маггла, неделю назад взявшего в руки палочку. Один взмах — и покрытый паркетом пол под моими ногами разжижается до консистенции киселя, в который я тут же проваливаюсь по пояс, второй — прямо из книжных полок вырастают гибкие лианы, обвивающие мои руки, третий — выбитая филигранным 'экспеллиармусом' волшебная палочка улетает к моему противнику. Я машинально провожаю ее взглядом и принимаю на свой живот 'круцио'.
