Пролог.
Уэльс. 27 Июля 1988 год.
Я хорошо помню тот день. Гораздо лучше, чем мне бы хотелось. Это был мой восьмой день рождения, родители подарили мне велосипед и я был счастлив, но как оказалось главный "подарок" ждал впереди. События той ночи навсегда остались в моей памяти, они до сих пор снятся мне в кошмарах, таких реалистичных, что каждый раз просыпаюсь от собственного крика. Помню, как я проснулся от громкого шума и спустился вниз по лестнице, в гостиную. В комнате царил полумрак, и было много людей в странной одежде похожей на рясу нашего священника и с масками на лицах. Я даже испугаться не успел, как меня схватили и прижали какую-то тряпку к лицу. Перед глазами поплыло и дальше я помню всё только рывками. Лежащий на полу отец... Рядом мама на коленях, вся в слезах и крови... Вспышка света и мать падает рядом с отцом...
Кажется, я лежал на полу, пара незнакомцев стояла около меня. Резкий рывок за плечо, меня ударили ногой, но боли я почти не ощутил. Ударом меня перевернуло на спину. Толком пошевелиться я не мог, тело практически не слушалось, оставалось только молча наблюдать. Один из них снял маску и вытер пот с бледного лица, а второй склонился ко мне.
— Что будем делать с ребёнком?
— О выродке нам ничего не говорили, но и оставлять его нельзя. Ты же помнишь, зачем мы здесь?
— Да, но это всего лишь ребёнок. Он ничего не знает о себе, а обучить его некому. Я всегда выполняю приказы, даже если они мне не нравятся. Но убить ребёнка... такое не одобрит даже наставник. К тому же мы так ничего и не нашли, а с виду семья вполне обычная. Разведка могла и налажать...
— Ты всегда была чистюлей, Хаинкель, но здесь ты права, прямого приказа на его устранение у нас нет. Доложим начальству, пусть сами решают. Хотя у меня есть одна идейка. Это будет забавно...
— Что ты задумал?
— Рассказать тебе?— бледный расхохотался. — Что бы ты мне нотации ближайшие пару месяцев читала? Раз отказалась, то лучше уйди и не мешай.
Та, что в маске, развернулась и, ругнувшись, вышла из поля зрения.
— Ну что же, раз нам никто больше не мешает, то приступим, — мужчина наклонился ко мне и достал небольшую бутыль из своей "рясы".
Ухватив меня за волосы, бледный осторожно начал лить неизвестную жидкость на моё лицо. Через несколько секунд всё потемнело, а потом пришла боль...
Очнулся в темноте. Пол лица ныло и зудело, не больно, но очень неприятно, и очень хотелось пить. Потянувшись руками к месту зуда, я наткнулся на бинты. Как и где я оказался, вспомнить не удавалось, но, похоже, что в больнице.
— Есть тут кто-нибудь? — голос звучал хрипло и казался чужим.
— Доктор Робертс, он очнулся, — произнёс женский голос.
— Иду, — послышались шаги, — молодой человек как себя чувствуете?
— Лицо зудит и очень пить хочется.
— Эмили, принеси стакан воды, — произнёс врач, — ты помнишь, как тебя зовут парень?
— Александр. Александр Эванс.
Я услышал шаги, более тихие, чем у врача и в руки мне вложили стакан.
— Я доктор Якоб Робертс, а эту юную леди зовут Эмили. Она будет присматривать за тобой, поэтому зови ее, если что понадобиться. — Я почувствовал, что доктор присел на край кровати. — Ты находишься в городе Карматерн, в госпитале. Три дня назад тебя доставили к нам и только сейчас ты очнулся. Ты помнишь, что произошло?
-Да, я проснулся от шума, а в доме были чужие люди. Они...
— Не нужно мне рассказывать, — перебил меня доктор, — сейчас придёт детектив, и ты всё ему расскажешь. Эмили позови мистера Стоуна... и психолога, — последнее доктор произнёс шепотом, но я расслышал.
— Доктор что со мной? Что с моим лицом? Где папа и мама?! — практически закричал и попытался встать, но чьи-то руки удержали меня.
Врач тяжело вздохнул.
-Видимо, всё рассказать придётся мне. Три дня назад тебя доставили к нам в тяжелом состоянии, верхняя половина лица, а в том числе и глаза, были сильно повреждены кислотой. Повреждения были слишком глубокими, и мы ничего не могли сделать. — Раздался ещё более тоскливый вздох. — Ты больше не сможешь видеть, Александр...
Новость ошарашила меня, я не понимал, как можно не видеть. Я просто не мог воспринять это, всё казалось дурацкой шуткой. Вот-вот с меня снимут бинты, и родители скажут, что разыграли меня. Родители...
— Что касается твоих родителей. Мы ничем не могли им помочь. Мне жаль...
Это было больше, чем я мог вынести. Голова закружилась, и я погрузился в спасительное небытие.
Шли дни, я рассказал полиции всё, что помнил. Врачи устраивали осмотры один за другим. Я быстро сбился со счета дней, они смазывались в одну заполненную тьмой линию. Постепенно мной овладевало отчаяние. Не помню, когда с меня сняли бинты, верхняя половина лица на ощупь была ужасна, будто её расплавили, особенно пугало то, что я почти не ощущал прикосновений. Пальцы чувствовали, лицо нет, и это внушало некий иррациональный страх. Я попросил закрыть его бинтами, так гораздо спокойней.
Примерно через месяц меня выписали и направили в приют для детей с ограниченными возможностями. Он располагался в Англии, около деревушки Чердар, при католическом храме имени святого Иоанна. Там оказалось гораздо лучше, чем в госпитале, но смириться со своим состоянием было невозможно. Местные дети оказались довольно замкнуты и не лезли с общением, видимо ощущали примерно тоже, что и я.
Жизнь в приюте текла размеренно: ранний подъём, утренняя молитва, завтрак, учеба, несколько часов свободного времени, вечерняя служба и сон. День за днём одно и то же. Помимо стандартных школьных предметов, нас учили шрифту Брайля и языку жестов. Так же много времени уделялось богословию. Вообще, многие, как и я, искали утешения в вере, ведь большего нам не оставалось. Как говорил старшие, принятие пострига по достижению совершеннолетия было не редкостью.
Не помню, когда это началось, но я стал видеть сны. Я видел удивительные картины: войны, крестовые походы, битвы с людьми и чудовищами. Я чувствовал себя живым в них, был их участником. Я плавал по морям, путешествовал по бесконечным дорогам меж сотен городов и деревень, убивал неизвестных созданий, а иногда и людей. Не знаю, сколько это происходило, эти сны стали заменять мне жизнь. Тьма и отчаяние реальной жизни отходили на второй план и казались чем то далёким.
Всё изменилось, когда я увидел события ТОЙ ночи. Увидел глазами отца... Сказать, что я испугался, было бы слишком мягко. Я начал осознавать, что это могли быть не просто приснившиеся красивые сказки, а вполне реальное прошлое. Как только я отошел от шока, я понял, что нахожусь в библиотеке и, что самое главное, я вижу.
— Тяжело видеть последнего из моего рода в таком жалком состоянии, — раздался за спиной голос.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Позади стоял невысокий старик, чуть выше меня, спутанные седые волосы, редкая бородка, насмешливый прищур и кривая ухмылка.
— Итак, ты начал осознавать себя, парень. Понравился краткий экскурс в историю рода?
— Кто вы?
— Меня зовут Жерар Тонк, ну или де Мартиг, но второе мне никогда не нравилось. Я твой далёкий предок, точнее его крохотная часть. Когда-то, я запечатал часть своей души в этом мире, что бы встречать своих потоков в подобных ситуациях. Видишь ли, в роду воинов сироты не редкость. — Старик весьма мерзко захихикал — То, что ты видишь вокруг, это знания всего рода, сотни лет твои предки воевали, изучали магию, постигали суть служения Господу, все эти знания хранятся здесь.
— Разве магия существует? — мой ответ заставил старика вновь расхохотаться.
— А что, по-твоему, то, что сейчас происходит, можно объяснить наукой? Или думаешь, что головой тронулся? Ты это брось. — Старик резко стал серьёзным. — Запоминай парень, ты не тронулся, магия существует и не только она. Ты ведь сам маг, как и я при жизни. А вот твой отец подкачал, как и многие до него. Я уж решил, что род окончательно угас. Так вот, все эти тома содержат знания твоих предков. Тут их столько, что и жизни прочитать не хватит. Поэтому учись вычленять важную информацию, пропуская шелуху.
Старик замолчал. Ещё раз осмотрел меня и задумался на несколько секунд.
— Ситуация у тебя ещё та, такого я не припоминаю. Ну да если жить захочешь, то выкрутишься. Моё время подходит к концу, не могу я надолго проявляться. Поэтому слушай и не перебивай. Девять сотен лет назад я и четверо моих друзей создали орден рыцарей. Сейчас его по-разному называют, мальтийцы или госпитальеры в западной Европе, ведьмаками или гончими в восточной. Суть не в названии. Мы создали орден, чтобы помогать людям, защищать их от всяких тварей, коим на белом свете нет места. И орден будет жив, пока живы потомки его основателей. Рода друзей моих давно прервались, не чувствую я их среди живых, так что ты последний из нас.
-А...
-Не перебивай! Времени у меня мало. Так вот, мы мотались по свету, искали учеников и истребляли всякий тварей. Со временем, мы стали богаты и сильны. Построили крепость по одной на каждого основателя, крепость Меча, крепость Веры, крепость Магии, крепость Слова и крепость Знаний. Соответственно, последняя была моя, мы род хранителей знания, библиотекари ордена. Крепости те давно разрушены. Влезли мы в политику, забыли об изначальной идее. Так постепенно и полегли потомки в крестовых походах и войнах. Да ещё и Папы, как оказалось, редкостные ублюдки. Завидовали они нам, что мы и словом божьим и магией владеем. И в момент нашей слабости, после осады Мальты Османами, смогли изгнать потомков основателей из ордена и подчинили его себе. Не все, конечно, нас предали, часть с нами ушла. Да только мало нас стало, рассеялись мы по миру, продолжили людям, да и не только, помогать. Постепенно мы вымирали, кого тварь одолеет, кому наёмники Пап нож в спину воткнут. Так и получилось, что рода вымерли, сейчас только ты жив, а орден остался под властью Ватикана, лишившись былого могущества и забыв свою историю.
Старик снова замолк. Было видно, как тяжело ему вспоминать всё это.
— В общем, сам решай, как жить. Ты сейчас в Британии, тут Папу не любят, но кто ты такой лучше особо не свети, а то недолго проживёшь. Библиотекой рода можешь смело пользоваться, но и про реальную жизнь не забывай. Тут главное ограничение, что чтение, либо просмотр воспоминания, занимает столько же времени, сколько в реальном мире. Книги сортировать можешь, как в голову взбредёт, достаточно пожелать, а вот дальше придётся лазать по полкам и искать. Но вот в таком виде есть далеко не всё, большая часть так и осталась в форме воспоминаний, слишком быстро стало нам не до упорядочивания знаний. Советую начать с изучения магических потоков, пригодиться.
По мере речи старик становился всё прозрачней. Сейчас он был лишь бледной тенью того, что я увидел в начале.
— Всё, парень, пора мне. Не опозорь род, а то и на том свете найду...
Я вновь остался один. Но жизнь уже не казалось столь пустой. Размеры библиотеки поражали, полки тянулись и сливались на горизонте.
"Что же, поищем те книги, о которых говорил старик", — решил я, — "а заодно об истории ордена, уж больно краткий экскурс мне устроили".
За чтением или просмотром воспоминаний я проводил всё свободное время и пол ночи. Больше было нельзя, иначе потом весь день жутко хотелось спать. Депрессия быстро ушла, ведь теперь у меня был огромный неизведанный мир. А уже возможность овладеть магией заставляла с нетерпением ждать окончания уроков. В первую очередь меня интересовало то, что можно применить на практике, ведь теперь я знал, кому мстить.
Глава 1.
Англия. Май 1990 года. Недалеко от деревушки Чедар.
Проснулся я от сильного чувства тревоги. Интуиция просто выла об опасности. Быстро встав и одев повязку на лицо, привычно выпустил слабую волну магии. Мир сразу приобрёл очертания, конечно деталей не разобрать, но понять, что находиться в комнате или на улице, можно. Людей видно и без дополнительных усилий, всё же в каждом из нас живёт магия, в ком то меньше, в ком-то больше. Но вот лица... с этим были проблемы, они выглядели, словно восковые маски. Хорошо заметную мимику, например полноценную улыбку, я вполне мог различить. Но вот с чем-то более мелким возникали проблемы, да и многих людей получалось различать зачастую по фигуре, манере двигаться и голосу.
Этот метод я нашел в книгах, о которых говорил старик. Пришлось очень постараться, чтобы на ощупь вывести воском руны на внутренней стороне повязки. Самое занятное, что зрячему человеку сложно этим пользоваться, точнее он будет видеть только сильные магические потоки. Но в этом и слабость, в местах с высокой концентрацией магии для меня будет слишком "ярко". Но других вариантов я не нашел. Так теперь и хожу в черной повязке, закрывающей верхнюю половину лица. Вид, наверно, ещё тот, десятилетний пацан с длинными седыми волосами и с черной повязкой на пол лица, ночью встретишь, подушкой не отмахнёшься.
Выйдя из комнаты, пошел будить отца Симонса, настоятеля нашего храма. Как оказалось, тот ещё не спал.
— Эванс? Что тут делаешь, уже полночь. А ну бегом спать.
— Отец Симонс, что-то происходит. Я чувствую. Вы же знаете, я по пустякам не беспокою.
Благо я действительно был на хорошем счету и всегда помогал другим детям. Да и когда слепец начинает вполне осмысленно ходить без подручных средства, то это производит впечатление. Мало кто знал, что я подлечиваю местным мелкие болячки и помогаю выйти из депрессии новичкам, но отец Симонс о чем-то догадывался, я не раз чувствовал его изучающий взгляд.
— Хорошо, что ты предлагаешь?
— Поднимите всех и соберите в молельной, если что там вход в подвал рядом.
— Но уже полночь, дети спят. С чего такая уверенность...
В этот момент в отдалении послышались выстрелы. Святой отец сразу подобрался, по этому благодушному старичку не скажешь, но он ветеран мировой войны и умеет принимать решения в сложных ситуациях.
— Хорошо, я подниму взрослых, а ты начинай поднимать детей, выводи их в коридор, оттуда поведём их в молельную.
Через полчаса в молельном зале собрались заспанные дети и все взрослые обитатели приюта. За стенами периодически слышались выстрелы, а иногда и взрывы. Дети были напуганы и жались к взрослым, но те тоже не могли похвастаться спокойствием.
Я подошел к настоятелю и отвёл его немного в сторону.
— Отец Симонс, что бы это ни было, но оно приближается. Уводите всех в подвал и пусть все читают символ веры.
— Александр, искренняя молитва конечно сильна, но от пуль она не защищает.
— Пули не то, чего нам следует бояться, святой отец. Не уверен, что вы поверите мне, но я чувствую присутствие нежити, причем сильной. Мой род всегда занимался подобными вещами, просто сделайте то, о чем я попросил. Пожалуйста.
Священник задумался, поверить в мои слова было сложно. Но и слышать частую стрельбу в таких глухих и спокойных местах было неожиданно. Через пару минут отец Симонс решился:
— Все направляемся в подвал! Старшие помогают младшим. Взрослые помогают спуститься колясочникам.
