Небесная дева

— Ладно, Настенька. Благодарю. Я пойду уже. Путь не близкий. Сокол уж на заре вылетел с Мриею. И нам пора.

"Ну что, Козлик, пойдём?"

"Не хочу. Мне и здесь хорошо".

— Привязать ему верёвку? — спросила подруга.

— Да, пожалуй, не горит он желанием покидать свой дом, — сказала ей.

— А ты предложи ему вот это, — Настя влезла в сарай, а потом принесла горстку сена.

Козёл тут же хотел ухватить да Настя мне отдала.

— Что это?

— Овсяное сено. Хватай мелкую и иди. Он за тобой поскачет.

На этом попрощались. Малышка тут же к козлёночку полезла трогать его, а я рывком от козла побежала.

Лишь у пташки перевела дух. А козёл тут как тут.

Муж уж пташку заводил.

Я внутрь запрыгнула, и козёл за мною. В загон козлёночка поставила, положила перед загоном лакомство. Козы тут же оживились, заблеяли. Козёл, как подошёл к сену, муж закрыл дверь в пташку да помог в загон козла подтолкнуть. Сено, правда, он уже съел.

Козёл возмутился, да и козы не смолчали.

И пока пристёгивалась в своём кресле с малышкой, объясняла живности, что будет им овсяное сено и не только. Надеюсь, мама будет рада живности. А может тёте отдаст овец. Хотя, вот козла отделить придётся. Ладно, я всё записала, маме передам. Сама пусть решает.

Мы уже взлетали. В отличие от Сокола с Мрией, нам лететь всего пару часов, благодаря двигателю. А как разгрузимся, надо будет ещё два кресла сделать, ведь ребят на этой пташке забирать будем.

Полёт прошёл быстро. Пока летели, я думала о том, как бы связаться с родными. Обрести возможность летать — здорово, ежели совет одобрит её. Надеюсь, что от наших новинок отказываться не станут. Помню, как на свадьбу почти все дары восприняли не очень радостно.

И пусть родители пользовались вовсю водопроводом, в первую очередь совет думает не об удобствах каждого жителя, а о вреде живым существам. В первую очередь это может навредить их дому — дереву, на котором все живут. В отличие от изобретателей, соседних деревьев просто нет. Может, нам с мужем посадить их?

Ветер мысль поддержал.

А ещё сказал, что нам придётся облететь родственные места на ястребе. А зависать, он, увы не умеет.

— Зачем?

— Отпугиватели поставить. Ты ведь не хочешь, чтобы ещё кто-то пострадал от твоей змейки.

— И вовсе она не моя, — надула я губки.

Муж лишь усмехнулся и начал снижение.

— Ты помнишь, что мой прадед сказал? Про наши способности не делись ни с кем. У сватов должно быть теплее, нежели у нас. Поэтому тебе может быть жарко. Ну и закалкой занимаешься. Ваши ведь мужчины даже зимой купаются.

— И то верно, — согласилась с супругом. Вдали показалось священное древо. Но ещё раньше я услышала его песню. Песню пробуждения ото сна. В груди защемило от тоски. Я так давно здесь не была. Вот только как я могу его слышать через обшивку пташки?

— Я улучшил проводимость пташки, — ответил на незаданный вслух вопрос любимый, будто услышав супруг мои мысли.

В последнее время всё чаще ловлю его на этом.

Малышка встрепенулась, завертела головкой. Неужто тоже услышала песню? У нас пока деревья спят. Муж сказал, что ещё дней сорок растения набираться перед пробуждением сил будут. А здесь уж пробуждаются. Девочка наша встревожилась не на шутку, и хоть я слышала её, она не могла объяснить, что её беспокоит. Точно ничего не болело. Пришлось утешать самым верным способом — грудью и напевать свою колыбельную. Малышка успокоилась, а мы сделали несколько кругов, пока муж нашёл подходящую для посадки ветвь.

Надо будет у мамы спросить, как глушить песни деревьев. Не хотелось бы, чтобы от природы ещё чего понахватала. Рано пробуждаться моей доченьке. Ох как рано!

Встречал меня младшенький братец, прыгающий с ветки на ветку и явно меня высматривающий. Следом за ним и старшие скакали.

Интересно, это означает, что Сокол с Мрией уже прилетели? Или просто пташку заметили братья? Пока садились, я пыталась высмотреть ястреба, но было его не видно.

И когда мы вышли из пташки, да ещё и с малышкой, нас облепили братья. Естественно, разбудили её.

— Ого, такая красивая! Вылитая Вьюнка!

— Не правда, она на мужа похожа, — возразила я.

— Похожа, — не стал спорить старшенький, — цветом глаз да волос. Хотя и те и другие поменяться могут ещё много раз.

— А ты откуда знаешь? — поддела его я, потрепав копну его густых белобрысых волос.

— Так нянчил же младших, вспомни, как у Младко менялись.

Я присела, заглядывая в очи меньшому. И правда, вновь очи изменили оттенок. Да и волосы рыжиной отдавали.

— А мне кажется, он намеренно меняет, — сказала, улыбаясь.

— Правда? — обернулся к нему старшенький. А в очах азарт горит.

Я обняла всех. А мелочь вначале растерялась, а затем как разрыдается.

— Ну вот, напугали малышку.

— А как назвали? — спросил кто-то из братьев.

Хотела ответить, что пока никак, но муж опередил:

— Сола, — ответил он.

А я поняла, нарёк. Значит, солнечная. И только сейчас осознала, что её очи что два солнышка сияют тем же ярким светом, разве что не светятся.

— Иди к родным, — шепнул муж. — А я твоих братьев займу.

Он и правда, занял.

Дома мама уже накрывала на стол. Встречала меня в праздничной сорочке и переднике.

— Вью, милая, — обняла она.

Вдохнула глубоко, как же мне её не хватало. На очах появилась влага.

— А-а-а! — подала голос малышка, хотя мама обнимала осторожно, стараясь её не придавить.

— Тихо, маленькая, всё хорошо, — я поднялась в свою бывшую горницу, на ходу отмечая, что здесь ничего не изменилось.

Малышка вновь не успокаивалась довольно долго. В конце концов я спустилась к маме.

— Мамочка, подскажи, не знаю, что делать...

Поведав ей о малышкином беспокойстве, я расстроилась. Знала, что можно поставить блок на способности, если совсем уж тяжко придётся, но тогда я перестану понимать Солу.

— Ну что ж ты расстроилась, будто бедствие какое. Ничего страшного в этом нет, — утешила меня родительница.

— Но мама, как ты не понимаешь...

— Всё понимаю. У тебя тоже пришлось блокировать способности, — сказала она. Я не понимала, ведь сколько себя помнила, умела разговаривать с деревьями. Видя мою растерянность, мама пояснила: — Ты не помнишь, маленькая была. Лет в пять ты начала слышать деревья, а потом и животных. Так что даже не знаю, остались ли блоки или нет.

— А почему это происходит?

— Как старики говорят, всё дело в способностях. У кого-то они слабенькие от рождения, у кого-то сильные. Ко времени вхождения в пору способности обычно выравниваются. Хотя, я думаю, что это не так. Просто стараются не выделять таких людей, а может, блоки продолжают действовать. Ну, как ты у нас можешь сливаться сознанием, хотя никто из нас этого не может. Других детей, мы, правда, и не блокировали в детстве.

Мамины слова успокоили. Значит, ничего страшного в этом нет, раз сама так же росла.

Я стала расспрашивать, как это делается. А сводилось к тому, что к древу-покровителю дара обращались. То есть, это необходимо здесь сделать, пока мы здесь.

Сегодня же поговорю с мужем об этом.

На груди малышка уснула. Надолго ли? Чувствую себя беспомощной просто.

"Любимый, ты долго? А то мама стол уж накрыла," — через какое-то время позвала мужа.

"Да, надолго. Совет идёт, так что кушайте без нас," — прозвучал ответ.

"Нас?" — неужели и братья мои на совете.

"Меня и твоего отца".

"А братья?"

"Не знаю, я давно их отослал домой".

— Мам, а ты можешь связаться с сыновьями? — спросила уже вслух.

— Нет.

Но тут вдруг подумала, что, если и с отцом не может.

— А с мужем?

— Нет, милая. Отчего такой вопрос?

— Просто вы прекрасно ладите с батюшкой, вот и подумалось... — отчего-то не стала я посвящать родительницу в нашу с мужем тайну. Ежели б только моя была...

— Ну вот так. Он будто угадывает мои желания. Думаю, это от нежных чувств друг к другу да внимании, подмечании того, что другому нравится, а что нет.

Может, не всё ещё потеряно. И в случае беспокойства малышки я всё же смогу слиться с её сознанием и узнать, что тревожит Солу. С дельфинами ведь выходило. И вреда это не приносило. Правда, я сперва разрешение спрашивала. Как быть с маленьким человечком, даже не знаю. У кого бы спросить, не выдавая себя.

Пожалуй, у священного древа можно. Вот только ответит ли? Всё ж это не человек, у деревьев своя жизнь, хоть и тесно с нами связанная.

Вскоре братья пожаловали, передали, чтобы отца да зятя не ждали, мы и сели за стол.

Малышка с рук не слезала, хотя и рассматривала всё вокруг. Мама с братьями в огород отправилась копаться, а мы с Солой встали под сенью деревьев и наблюдали, как те распускаются. Было на что посмотреть. Многих деревьев в селении у мужа не было, погода не такая тёплая. А здесь все деревья пробуждались. Цветы начинали распускаться, радуя взгляд множеством оттенков розового, оранжевого, голубого, белого и даже зелёного. Возле дома отец посадил плодовые деревья, дарящими сейчас неземные запахи. Я не могла надышаться полной грудью. Малышка заметно успокоилась в саду.

"Маленькая моя, что же тебя беспокоит?"

Но мамину тревогу она не разделяла, не понимая, о чём речь.

— Мам, давай помогу! — отправилась я на грядки.

— Да где уж тебе!

— Не калека ведь я, — возразила родительнице.

Продолжать спор она не стала, дала семена. Я привязала малышку хорошо к себе перед грудью. Ну вот, теперь порядок.

Управились мы скопом быстро. Потом я в дом пошла стряпать, а матушка ещё с братьями возились на грядках.

Потом матушка достала колыбельку, поэтому удалось переложить Солу.

Ветер явился лишь вечером. И выглядел он не очень.

— Так всё плохо? — обняла его.

— Да нет. Но много кровушки попили. Как же у вас не любят новшества.

— Сокол прилетел?

— Да.

— Пташку берут?

— От подарков не отказываются, — усмехнулся он.

Тут отец подошёл. И разговор с мужем завял.

"Ветер, а как же живность?" — вспомнила о козах да овцах.

"Ох, я совсем забыл," — муж уж развернулся обратно, но я схватила его за руку.

— Что-то забыл? — насторожился отец.

— Да. Живность.

— Сперва поешь! — остановила его.

— Поем, как освобожу.

— Я с тобой. Козу подоить надо, — стала снимать передник.

— Нет, будь тут. За Солой присмотреть надо.

Кивнула.

— Младко, иди с Ветром! — велела младшенькому братцу. Ему развивать навыки не помешает, а говорящий с живыми существами пригодится мужу.

Явился муж довольно скоро. Я успела лишь накрыть на стол. В руках у него была коза.

— Вот, ты хотела её подоить, — поставил её посреди сеней.

— А остальные где? — не могла не спросить.

— Сейчас будут.

Муж сел за стол, за которым все остальные домочадцы уже были. А я бросилась к козе. Потрогала вымя. Мягкое. Но как такое может быть? Но тут козлята перепрыгнули загородку. Понятно.

— Нечего доить, — ответила я мужу. Оставила козу и пошла набирать воду в ведро.

Пока коза утоляла жажду, я резала овощи да обещанное овсяное сено готовила.

А тут и Сола проснулась, требуя внимание, уход и еду в виде грудного молока. Пришлось мужу занять дочку, давая мне возможность закончить начатое, даря ему радость и заряжая его силой. Вот только продлилось это недолго, маму никем не заменишь. Пришлось чуть остановиться да уделить ей время.

Вечер прошёл насыщенно. До еды я так и не добралась. А когда освободилась, пристроив коз да овец, накормив всех, напоив, вычистив после них сени и сарай, рассказав маме как заботиться о них, уже валилась с ног и засыпала на ходу.

Глава 16

— Мам, скажи что-нибудь, — пытала я родительницу. — Тебе ведь понравился сыр, масло, творог, сметана.

Но по её лицу радости было не заметно, когда она пыталась доить козу после очередного показа. Казалось, будто она брезгует прикасаться к козе в том месте.

Мы никогда не держали домашних животных. Может, сперва надо было кошку завести?

Не думала я, что в родной семье встречу такое сопротивление новшествам.

Но матушка молчала.

— И много у тебя живности? — наконец заговорила она.

А мне вдруг стало стыдно. Хочешь изменить мир, начни с себя.

— Одна, — уточнять, что это кошка, которая не требует ухода, не стала. Надеюсь, уточнять не придётся.

Да уж, надо было подумать сперва, как я сама помогала свекрови с живностью. И доить вышло не с первого раза. Но я молодая, меня учили слушаться старших. Ну а раз в другой род отдали замуж, так и приходится приспосабливаться.

— Мам, ежели ты не примешь живность, то никто не примет. Я хотела козочку тебе оставить. И род мужа обидится, ежели дары вернём.

— Вот скажи, зачем мне козёл? — она оттаяла от первого потрясения, это радовало.

— Для продолжения рода козы.

— Ну ладно, согласна. Но кто возьмёт себе козла? Его ж кормить надо, а проку — ничуть. Мне его брать и придётся. Тебе не кажется, что я немолода уже для такого количества живности?

— Овец может кто другой возьмёт, — попыталась я её успокоить. Мама тяжко вздохнула. Нда, не подумали с мужем, что всю эту живность придётся моим родителям. А ухаживать именно матушке. — У тебя сколько сыновей в помощниках, — обнадёжила её я.

— Больше мне таких подарков не делай, — как-то обиженно сказала она.

Была мысль вообще из домашних сделать коз диких. Пусть лазают с яруса на ярус да едят что захотят. Правда, не все довольны будут. Одно дело дикое что-то сорвут, и другое в огородах да на полях. И с козы весь прок именно в молоке, хотя и вычёсывать можно шерсть и вязать.

— Как хочешь, а овец мне точно не надо, — и тут вдруг у матушки улыбка хищная появилась. — Отдай их своей тётке Груше.

Эта милая моему сердцу родственница не особо жаловала свою младшую сестру. Та более бойкая всегда была, и пыталась верховодить мамой, на десять лет старшей. Но разница между нами была не слишком большой, лет восемь, поэтому мы с ней лучше ладили. Вряд ли она обрадуется. Но и чужим предлагать теперь уж точно не хотелось. Я вздохнула и, взяв с собою грушу поманила за собою овцу. Тётя Груша возилась на грядках с дочкой лет пяти. Полюбовавшись на маму со светловолосым чадом, я решила, что пора обнаружить себя:

— Доброго здравия!

— О, Вьюнка! Доброго здоровья, милая! Какими судьбами?! Неужто вспомнила о своей тётке? — с издёвкой сказала она. А мне стыдно стало. Когда я к ней в последний раз заходила? Ещё до замужества.

— Вспомнила. А ещё у меня есть для тебя подарок, вот только не знаю, будешь ли ему рада.

— Подарки я люблю, — расплылась в улыбке тётя.

Вдохнула поглубже и протянула ей грушу. Она странно так покосилась на меня.

И тут из-за моей спины вышла овечка. А за нею ягнятки. А потом баран заблеял. Ну вот!

Вначале у тёти глаза на лоб полезли от удивления, а потом в них появился детский восторг.

— Это кто?

— Овцы. Домашние животные.

— И что с ними делают?

Я и поведала о том, что шерсть стригут, потом либо валяют, либо пряжу делают. А из неё и пуховые платки вяжут и чего только не делают. Главное про мясо не сболтнуть. Ведь некоторые изобретатели разводят овец именно из-за нежной баранины или из шкуры тулупы делают.