| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И он её нашёл? — задал Ютаро вопрос, в ответе не нуждающийся.
— Ты, наконец, нашёл ответы на свои вопросы? — обратился Накадзо к Юримару, сидевшему за столом в главном зале. Перед ним стоял патефон, играющий "Марш борцов с каии".
— Присаживайся, Накадзо, — сказал Юримару, — разговор у нас будет долгий.
— И о чём он будет? — поинтересовался Накадзо, понимая, что ничего хорошего этот разговор ни сулит.
— Я думаю, что действительно разобрался с прорывами тьмы, — решительно заявил Юримару. — Всё оказалось куда проще, чем я считал сначала. — Он зачем-то придвинул к себе стакан и наполнил его на две трети водой. — Проще всего будет объяснить это на примере. — Юримару накрыл стакан ладонью. — Смотри, Накадзо, вода в стакане — это тьма. Она скапливается в нашем мире, где и каким образом, тут теорий великое множество и они сейчас не важны. Тьма копится до тех пор, пока её не становится слишком много, вот тогда и происходят прорывы. Из Подземного мира, будем считать так, она выходит в наш, материальный Нам удалось сейчас заблокировать места прорывов, но кто поручится, что они не образуются снова. Где, как и когда — на этот вопрос я ответа так и не нашёл.
— Ты не сказал мне ничего нового, Юримару, — пожал плечами Накадзо. — Стоило ли выдёргивать меня, если у тебя есть только теория, и нет никакого предложения, как бороться с тьмой, а не с её проявлениями.
— Есть такое предложение, Накадзо, — ответил седоволосый самурай, — есть очень даже реальное предложение. Ведь никто из нас не пробовал окунуться в прорыв, узнать, что кроется под его поверхностью.
— И ты хочешь нырнуть в прорыв тьмы? — спросил Накадзо. — Ты же понимаешь, что это — полное безумие.
— Отнюдь, — усмехнулся Юримару, — отнюдь. Я — человек тренированный, как физически, так и духовно, впрочем, как и любой из нас. Если удастся окунуться во тьму и собрать её, подчинить себе, то никаких новых прорывов можно не ждать ещё очень долго. Но, кроме того, человек, окунувшийся во тьму, получит власть. Огромную, ни с чем не сравнимую власть и силу.
— Так вот чего тебе нужно, — Накадзо опустил взгляд, — хочешь воспользоваться тьмой, чтобы получить власть. И как же ты ею хочешь распорядиться, Юримару?
— Ты знаешь, откуда берётся в мире тьма? — задал встречный вопрос тот. — Это совокупность всех отвратительных вещей, что творятся вокруг нас. Убийства, насилие, воровство и простая жестокость. Все они оставляют свой след. Каждое подобное деяние — это капля в море тьмы. И за века их скопилось великое множество. Войны — последствия накопления тьмы, своеобразные выбросы, освобождающие самые чёрные эмоции людей, узаконивающие самые чёрные их дела. Однако последняя война не столько высвободила тьму, сколько накопила новой. Все эти газовые атаки, мехи и налёты дирижаблей, уничтожающих целые города. Именно Первая Мировая причина наших прорывов. Почему тьма полезла именно у нас в столице, я, конечно, не знаю, но что будут ещё прорывы, уверен. Пусть не такие масштабные, как вчера, да это и к лучшему, иначе пришлось бы тащить батальон автоматчиков и пару миномётных рот, чтобы окунуться в него.
— Ты так и не ответил, Юримару, — холодно произнёс Накадзо, — как ты хочешь распорядиться силой тьмы?
— С такой силой можно стать реальным хозяином нашего мира, — мечтательно произнёс Юримару, лицо его изменилось, приобретя какое-то романтическое выражение, морщины даже слегка разгладились. — Не сразу, конечно, одной силы тут будет мало, нужно найти твёрдую опору, показать мощь, заявить о себе тем, кому надо. И уже после встать за спинами хозяев мира и управлять ими. Контролировать политику, чтобы не допускать больших войн, ограничиваясь только локальными, и то где-нибудь в Африке или Южной Америке, можно в России, там народ очень любит воевать сам с собой. Они нужны для сброса тьмы, ведь та будет копиться в любом случае...
— Довольно, — оборвал его Накадзо. — Ты сам-то понимаешь, что говоришь, Юримару?! Ты что, возомнил себя кукловодом из Бунраку? То, что ты говоришь не просто государственная измена, это обычное безумие. Тебя не в контрразведку сдавать надо, а в дурдом!
— Понятно, — мгновенно потерял интерес к беседе Юримару. — Я так и знал, что никто из вас меня не поймёт. С Мидзуру и Ивао и разговаривать даже не стану. Бесполезно.
Он поднялся со стула так порывисто, что едва не смахнул стакан с водой, и под аккомпанемент последних аккордов "Марша борцов с каии", поднялся к себе в комнату.
— Я так понял, — осторожно спросил я, просто ошарашенный словами Юримару, — что Ивао тоже пережил большой прорыв тьмы. А что с ним сталось после?
— Я убил его, — коротко ответил Юримару, было видно, что эта тема не доставляет ему особого удовольствия. — Он просто попался мне не в то время. Я как раз собирался уходить, а он как будто почувствовал что-то, стоял в главном зале у самых дверей.
— А почему вы, Юримару-сан, вообще, решили уйти из отряда Накадзо? — задал я вопрос, который интересовал меня с самого начала его рассказа. — Ведь не из-за того, что он посчитал вас сумасшедшим.
— И из-за этого тоже, — усмехнулся Юримару, — но дело ещё и в том, что ночью ко мне заглянула Кагэро.
Юримару спускался по лестнице, держа под мышкой пластинку с "Маршем", это была единственная вещь, которую он уносил с собой. Конечно, кроме формы и оружия. Ивао стоял у дверей, привалившись спиной к косяку. На поясе его висел только один меч, однако сомневаться в намерениях молодого человека не приходилось.
— Ты заражён тьмой, Юримару, — процедил Ивао. — Я не выпущу тебя.
— А ты оказался чувствительнее Мидзуру и Накадзо, — кивнул Юримару, кладя пластинку на стол. — Вот только зря не разбудил их. Я намерен уйти, и не пощажу тебя.
— Мы же дрались плечом к плечу, Юримару, — вскричал Ивао, — вместе стояли на краю прорыва...
— Зря ты не разбудил Накадзо и Мидзуру, — повторил Юримару, кладя ладонь на рукоять меча. — Уходи.
— В моей семье хранятся секреты не только нитодзюцу, но иайдзюцу, — предупредил Ивао. — В последнем я достиг особенно больших успехов.
— Мой меч длиннее на два суна, — ответил на это Юримару, — а это может решить всё в первые секунды боя.
— Длина меча решает не всё, — отрезал Ивао, ссутуливаясь и складывая пальцы на рукоятке меча.
— Вот мы сейчас это и проверим, — кивнул Юримару, подходя к нему.
Седоволосый самурай остановился на расстоянии длины клинка своего меча, также ссутулился, отвёл левую ногу назад. Ивао гладил длинными пальцами рукоять. Взгляды противников, ещё вчера бывших товарищами по оружию, почти братьями, скрестились. Каждый читал в глазах соперника смерть. Мечи из ножен оба выхватили одновременно, разглядеть свистящие клинки человеческий глаз бы не смог. Вот только клинок меча Ивао лишь распорол плотную ткань формы на животе Юримару, даже кожу не поцарапав. Клинок же Юримару вошёл в шею Ивао на два суна, окрасившись кровью. Ивао выронил оружие, обеими руками схватился за горло, как будто пытаясь удержать рвущийся поток крови, и как подкошенный рухнул на колени.
— Два суна, Ивао, — покачал головой Юримару, — всего два суна. — И добил его коротким ударом.
Он вышел из штаб-квартиры, даже не обернувшись на Мидзуру, стоявшую наверху с пистолетом. А девушка, как только за ним захлопнулась дверь, осела на пол. Она не смогла выстрелить ему в спину, не смотря ни на что.
— Что же такого сказала вам Кагэро, Юримару-сан, — тихо спросил я, — раз вы решились не просто уйти, но и убить вашего боевого товарища?
— Это ты сам у неё спроси, — рассмеялся Юримару, — не то, чтобы это был особенный секрет, но и разбалтывать его направо и налево я не хочу. Вдруг вы, Руднев-сан, русский шпион? — Он продолжил уже серьёзней: — С помощью Кагэро я получил тьму, скопившуюся под Токио, и теперь с её помощью создаю из мертвецов пилотов для присланных мехов.
— Что же вам ещё нужно? — удивился я.
— Я получил только мизерную часть силы тьмы, — объяснил Юримару, — что имеется в нашем мире. С ней я только и могу, что делать пилотов из мертвецов, да ещё несколько фокусов подобного пошиба. Для мирового господства этого слишком мало.
— Но ведь вы, Юримару-сан, — предположил я, — не просто так оживляете пилотов БМА, ведь не в расшатывании ситуации в столице дело.
— Естественно, — кивнул Юримару, — всего-то что надо сделать, это разбудить зло Синсэнгуми, которое разрушит столицу. По сути Токио просто провалится в громадный прорыв Тьмы, и мне надо быть в самом центре этого прорыва. Я больше десяти лет готовил свои тело и дух, чтобы они могли выдержать тот напор тьмы, что обрушится на меня, усвоить её, подчинить себе. И вот теперь, когда я полностью подготовился к этому, можно начинать будить зло Синсэнгуми.
— Я так и не понял, что это за зло? — напомнил я Юримару.
— Не стану утомлять вас, Руднев-сан, историей Синсэнгуми, если интересно, сами почитаете, — сказал Юримару. — Но под конец сёгуната, после переноса столицы в Эдо и переименования города в Токио, оставшиеся бойцы отряда вместе с какими-то окультистами начали готовить разрушение новой столицы. Не смотря на то, бывшие Синсэнгуми только охраняли убежище окультистов, зло разбуженное последними назвали по имени этого отряда. Окультистов остановили в последний момент, когда их действия очень сильно истончили границу между нашим и Подземным миром, что начали образовываться первые прорывы тьмы. Тогда, к слову, из тех солдат, что перебили окультистов и Синсэнгуми, сформировали первый отряд борцов с каии. — Он перевёл дух и поставил "Марш" сначала. — Теперь мне осталось окончательно прорвать эту границу, чтобы впитать рвущуюся из Подземного мира тьму. А для этого надо создать прорыв, превосходящий по размерам и силе тот, что мы ликвидировали в Акихабаре. Он должен поглотить всё Токио! А для того, чтобы создать его, нужно как можно больше насилия, творящегося в столице, больше страха, больше крови. Пусть люди в городе с ужасом глядят за каждый угол, шарахаются от любой тени, выплёскивают страх на родных и тех, кто просто попадётся под руку. Насилие и страх замешают тесто для моего пирога! Я испеку его! И я его съем!
Наверное, именно в тот момент я понял, что генерал Мадзаки прав относительно Юримару. Допустить исполнения его безумных планов было нельзя. Остановить этого безумца, готового швырнуть во тьму сотни тысяч человек, любой ценой. Я готов был поступиться даже основной своей целью. Какое там "наше дело", если Юримару собирается полностью перекроить наш мир по своему разумению. Особенно запали мне в душу его слова относительно локальных войн для выброса тьмы на территории России, раз мы так любили "воевать сами с собой". Юримару произнёс их, наверное, даже позабыв о том, кто сидит перед ним. За одни эти слова я готов был ему голову с плеч снести.
Но сейчас я этого сделать, по понятным причинам, не мог. Мне надо было выпутываться из более чем сложных обстоятельств. Но с этим мне, как ни странно, помог именно Юримару.
— Вам надо вернуться в театр, — заявил он. — Все возможные вопросы я улажу с Мадзаки сам. Надо выяснить, что там делает Мидзуру и почему руководит им Накадзо, чем ты и займёшься. Официальная версия того, куда вы делись и где пропадали несколько суток, вас попытались завербовать под видом очередной проверки в контрразведке. Долго "обрабатывали", чему лучшее доказательство ваш внешний вид, но вы не поддались, пока Мадзаки-тайсё не вытащил вас. Документально это будет подтверждено полностью, выдержит любую проверку, какую может устроить вам Накадзо.
— Но есть ещё и маленькая девочка, Алиса-тян, — напомнил я. — Она может почувствовать кровь, что я пролил недавно. Ведь именно на этом меня и подловила Мидзуру-сан.
— В этом, — Юримару поднялся, остановив патефон, — тебе поможет Кагэро. — Он забрал пластинку и вышел из комнаты.
Кагэро поднялась со стула, кимоно привычно скользнуло с плеч, но поддерживать его она в этот раз не стала.
Сёи (япон.) — лейтенант.
Дайсё (япон.) — бригадный генерал.
Синсэнгуми, иначе Волки Мибу — подразделение верных сёгунату Токугава самураев, созданное для "поддержания порядка" в Киото, второе название происходит от названия деревни (Мибу), в которой, фактически, и было сформировано Синсэнгуми.
БМА — биомеханический агрегат.
Настоящий П.А. Руднев эмигрировал с матерью в Югославию, позже во Францию.
Гунсо (япон.) — сержант.
В данном случае контр-адмирал.
В данном случае капитан 1-го ранга.
Токко — сокращение от Токубэцу кото кРюхэцу, Особый отдел высшей полиции, они же "полиция умов".
Слова песня "Варяг" Я. Репнинского.
Дзюньи (япон.) — прапорщик.
Тюи в сухопутных войсках — старший лейтенант.
Сёса (япон.) — майор.
Сяти (япон.) — касатка, сказочная рыба-дельфин.
Иссэкиган (япон.) — верный глаз.
1 дзё = 3.03 м.
1 тё = 109 м.
Син-гунто (япон.) — новый военный меч. В 1930-е гг. в Японии под влиянием всё более набиравшей силу идеологии традиционализма мечи сухопутной армии и флота в полной мере отражали данные тенденции. Образцы кю-гунто, созданные в европейском стиле, заменялись син-гунто, олицетворявшими традиции самураев.
Тайсё (япон.) — генерал армии, часто упоминается как просто генерал.
Сенсей (япон.) — учитель, мастер, доктор. В данном случае, скорее, профессор.
Каии (япон.) — странный, удивительный, загадочный, причудливый; загадочное существо, чудовище. Состоит из двух иероглифов, означающих необычный и предательский.
Сейчас Синагава один из районов Токио, а в те времена был самостоятельным городком к югу от столицы.
Хакусяку (япон.) — граф.
1 бу = 3,03 мм.
Кохэби (япон.) — стальной змей.
1 кан = 3.75 кг.
Перевод Д.Л. Михайловского.
Кадзоку — Цветы народа — высшая японская аристократия периода Мэйдзи. Учреждена 7 июля 1884, прекратила существование 3 мая 1947 с принятием новой конституции.
Косяку — герцогское достоинство, от китайского титула гун. Приравнен к младшей степени I класса, дзюитии. Дансяку — баронское достоинство, от китайского титула нань. Приравнен к старшей и младшей степени IV класса: сёсии, дзюсии.
Гэнсуй (япон.) — маршал. Согласно "Установлению о маршалах" 20 января 1898 года, получившие его офицеры сохраняли воинское звание генерала или адмирала, но получали право носить маршальскую эмблему (листья павлонии на фоне знамени армии и флота) и самурайский меч во время участия в церемониях.
ДШК — пулемёт Дегтярёва — Шпагина крупнокалиберный.
ШВАК — Шпитальный — Владимиров Авиационный Крупнокалиберный. Небольшая историческая неточность, сознательно допущенная мной, данная двадцатимиллиметровая авиапушка была запущена в серию только 1936 году.
Дзю итигацу — месяц ноябрь. Современные названия японских месяцев буквально переводятся как "первая луна", "вторая луна" и. т. д. где соответствующая цифра соединяется с суффиксом гацу — луна.
Песня Сан Саныча из кинофильма "Не бойся, я с тобой", слова А. Дидурова.
Татэ (япон.) — щит.
Дзиян'то (англ. giant) — гигант, великан, исполин
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
