Конунг 2: Треверская авантюра

И именно здесь Игорь видел свой шанс. Нужно было лишь дождаться, чтобы его главные соперники наконец-то сцепились. Схватились между собой так, чтобы без серьезных потерь дистанцию было не разорвать.

Тем более, что за последние два месяца младшая дружина перестала напоминать скаутский лагерь. И при необходимости, ее уже можно было попробовать выставить на игровую доску. Однако все остальные треверы продолжали собирать силы, и при нынешних раскладах слишком рано было их пугать, показывая свою настоящую силу и заинтересованность.

В здешних представлениях для превращения юноши в воина необходимо минимум два-три года. Кроме, конечно, отпрысков богатых родов, при дружинах которых изначально неплохо учили. Поэтому в глазах даже тех, кто навел очень подробные справки, у него хирд меньше полутора сотен.

Да, не мало. И их хватит, чтобы неожиданным ударом разметать силы многих сильных кланов. Но точно недостаточно, чтоб угрожать хоть одной из коалиций. Не говоря уже о том, чтобы попробовать "нагнуть" их всех вместе.

Лучше всего, чтобы треверы продолжали думать именно так.

* * *

К полудню Виндфан забурлил меланхоличными группами вчерашних гуляк.

Давно известно: если в мужском коллективе выдать некую усредненную норму на всех, даже тогда найдутся, как умудрившиеся наклюкаться в умат, так и принявшие лишь для отдыха души и хорошего глубокого сна. Другое традиционное правило тоже сработал.

Как и обычно, после таких загулов ни одна женщина, кроме трех личных служанок хевдинга, не проснулась одна. Вообще, в лагере на почти 600 человек, несколько десятков женщин были самой востребованной категорией "граждан". Пусть и на их внимание в полной мере могли рассчитывать лишь около полутора сотен мужчин.

При дворах обычных фризских правителей, особенно когда они расположены в крупных населенных пунктах, хускарлы отнюдь не страдают от недостатка женского внимания. При этом многочисленные господские служанки тоже редко им отказывают во внимании. У морских ярлов — все совсем иначе.

Слуги у них редко многочисленны, и внимание женской части — является личной собственностью владельца. Он может подарить его в качестве персональной награды, но не более. В лагере Ингвара Чужеземца получилось не так и не эдак...

Сложилась, в чем-то усредненная, а в чем-то — совершенно новая ситуация. Особенно с учетом того, что и у самого Игоря были некоторые еще земные "заблуждения", по части женских свобод. Даже у рабынь. Поэтому чтобы как-то разрешить проблему, он придумал довольно хитрую схему.

Во-первых, претендовать на внимание женщин, было запрещено бесплатно. Хевдинг наложил полный запрет каких-либо связей без монеты минимум в половину гельда. И вопрос добровольности-не добровольности, из схемы оказался исключен от слова "вообще".

В неизмененные христианской моралью времена, на секс вообще смотрели намного проще. Поэтому еще на стадии обсуждения нововведений, Игорь однозначно заявил, что раз это его личная собственность, хотела она — не хотела, его не должно волновать. Но если служанка за это получит небольшой штампованный кусочек серебра, то у него возражений нет. Бесплатные шашни вообще были объявлены "воровством", и под таким соусом действительно стали вне закона.

Во-вторых, он объявил, что зарабатывать или нет, каждая решает сама. Но тем из женщин, кто решил таким образом раздобыть серебра, ставились несколько условий, среди которых основным — было отсутствие помех ее основной "работе", и обязательная сдача каждой "предпринимательницей" по итогам трех декад пяти гельдов в казну своему господину.

При таких условиях, Игорь гарантировал, что остальное серебро становится ее личной неотъемлемой собственностью, и при желании, можно накопить на так называемый "тройной" рабский выкуп.

Чтобы по-настоящему понять смысл ситуации, следует знать главное: цены на все основные товары делились на "рыночные" и номинальные — "судебные". Похожая система, кстати, действовала и в земном средневековье. И проявлялось это так. Номинальная цена на рабыню для работы по дому или в поле, считалась в две коровы или 24 гельда. Но люди совершенно не одинаковы. И это относится, как к отдельным рабыням, так и к жадности продавцов и покупателей. Поэтому в среднем женщин и правда, могли продаваться за такую цену. Но обычно на итоговую сумму сильно влияли сравнительно объективные факторы, вроде ее внешности, умений, и объема аналогичных предложений на конкретном рынке.

Например, после разгрома каменных выдр и взятого там огромного полона, цены на невольников в Эйдинарде на некоторое время заметно просели. Но если речь шла не о передаче права собственности, а, к примеру, о судебном штрафе за убийство чужой рабыни, то исходили из ее номинальной стоимости именно в 24 гельда. И это сильно упрощало споры.

Хотя если рабыню покупали недавно и трое независимых свидетелей могли подтвердить переданную продавцу сумму, то к штрафу за нанесенное оскорбление, плюсовали именно такого размера компенсацию за "ущерб", а не стандартные "две коровы".

Так вот "тройной" рабский выкуп в 72 гельда назначали, когда взятых в плен свободных женщин, хотели вернуть их близкие. Родовитым пленникам присуждали более произвольные суммы, но обычным фризам, могли выставить именно такое, достаточно не разорительное требования. Оно считалось правильным, и морально одобряемым.

При этом для свободных женщин проституция числилась под серьезным запретом. Надо заметить ее легко могли "наградить" и смертным приговором. Но к рабыням в этом плане не было никаких морально-этических претензий. Поэтому исключений среди пленниц, взятых в Виндфане — не нашлось. Даже на стадии обсуждения военный совет со смешками и прибаутками признал, что рабыни легко отложат по 3-5 гельдов в декаду, и смогут выкупиться не больше чем за полгода.

Уже к концу следующего месяца, когда казначей Карл посчитал экономический эффект, он пришел в такой восторг, что Игорь еще долго ловил на себе его удивленные и очень одобрительные взгляды. Выкупленные у хирда за четверть от номинальных 24 гельдов женщины, даже за полгода должны были принести доход минимум в 102 монеты. Плюс в качестве бонуса, сделанная за это время работа.

Получался минимальный доход в 1700% за шесть месяцев. На такое мог рассчитывать даже не каждый земной наркобарон. Поэтому экс-журналист тоже немного гордился собственной деловой хваткой. Не смотря на подначки Анвара, по поводу "одного его высокопоставленного приятеля-сутенера".

Кстати, опыт показал, что, даже заработав минимальную сумму, рабыни совсем не торопились выкупать свою свободу. Их доход считался для одинокой женщины настолько солидным, что в дальнейшем, большинство умудрилось удачно выйти замуж. С приданным в 200-300 монет, в этом оказалось ничего сложного (54). Женщин особенно охотно брали в семьи те, кто хотел стать арендаторами охотничьих угодий в огромном малонаселенном поместье "Виндфан", или еще как пристроиться под властью Ингвара Чужеземца. Все-таки нельзя было не признать, что у них за время неволи появились знакомства и доверительные отношения со многими высокопоставленными слугами здешнего хозяина.

(54) Даже в конце XVIII — начале XIX века, молодые женщины из остзейских губерний Российской империи (территория которых сейчас разделена между Латвией и Эстонией), нередко нанимались проститутками в центральной России. Накопив же суммы достаточные для покупки всего необходимого, считались у себя на родине завидными невестами.

* * *

Запад Треверской Марки. Двумя днями ранее

"...Тупик. Куда ни посмотри, вокруг только смерть и разрушение. Вокруг лишь боль и тлен. Это все, что ждет наши земли. Последние полгода мы жили, как будто бы ничего не случилось, но оно случилось. Глупость и слепота не видеть этого. Участившиеся нападения на наши фермы скоро откроют глаза даже самым недалеким слепцам. Лишь бы не оказалось слишком поздно..."

Глава рода Серебряного Ветра в очередной раз закрыл глаза, не желая предвидеть на лицах близких печать неминуемой Смерти. Тарен (55) Терпеливый, в свои сорок пять, был по-прежнему крепок душой и телом, но ответственность за близких, заметно подточила его дух. Острый ум лишал мужчину хоть какой-нибудь надежды, делая особенно уязвимым перед надвигающейся бедой.

(55) Тарен (протокельтск. [taran] гром) — имя в честь кельтского бога-громовержца Тараниса.

Здешние владетельные семьи всегда жили лучше, чем на иных территориях Треверской Марки. Они так привыкли гордиться и беззлобно соперничать друг с другом, что когда пришло время дать ответ, отказали как эмиссарам хундингов, так и посланцам Белого Сокола. На сходе глав западных родов, было решено остаться в стороне, но общего предводителя выбрано не было. Они так привыкли жить под защитой умершего ярла, что лишь у 8 из 32 вождей достало мудрости действовать сообща. Даже без всяких условий. Но и они не смогли решить, кому из трех главных претендентов отдать свой голос.

В итоге, когда стали пылать фермы, каждый из здешних родов остался в одиночестве перед бедой. И несколько удачно перехваченных отрядов рейдеров не могли изменить положение. Хозяева большинства окраинных наделов западного анклава слабели. Но не все. Поместья некоторых родов, предводители которых так же выступили за нейтралитет, почему-то не подвергались налетам. Фермы их не горели, а скот и рабов — не угоняли. И это особенно сильно ударило по и так невеликой всеобщей сплоченности. Тарен даже иногда с ужасом начинал думать, что их единству и вовсе пришел конец.

— Энит (56), милая, пошли за ключником. Кажется у меня к нему дело...

(56) Энит (валл. [enaid]) — жизнь, душа.

Красивая молодая женщина, что-то тихо выговаривавшая служанке, с готовность кивнула и ее помощница, радостно рванула в сторону выхода. Недополученная взбучка могла и вообще "забыться". В свои двадцать семь, как и многие другие женщины-фризы, Энит успела выносить пятерых детей. В богатой семье — все они росли и радовали своих родителей, но по фигуре матери этого было не "прочитать".

Старшая из спутниц вождя, она была педантична и настойчива в присмотре за слугами или в отношениях с двумя младшими женами. Но оставалась при этом, человеком скорее мягким, и никогда не спешила непременно наказывать. Черноволосая красавица старалась ограничиться объяснением, в чем ошибка. Слуги и домочадцы ее любили, и второй раз разговор редко приходилось заводить.

Тарен привычно залюбовался подошедшей женой. Та чувствовала его метания. Вот и сейчас, она пристально смотрела на него, в попытке угадать, что принесет им день завтрашний. Какие новые беды предвидит ее муж и господин. И как вождь не владел лицом, главное скрыть не удалось. Да, тучи сгущались.

— У нас и правда, все настолько плохо?

— Новости и правда все больше черные.

— Ты не должен меня беречь. Я тоже должна знать, к чему нам быть готовыми.

— Не хочу на тебя это взваливать. Ничего не бойся! Стены поместья обложены камнем, они высоки и надежны. Скот и другие запасы с ферм, которые не защитить, я приказал свести сюда. Как и семьи арендаторов и младшую родню. У нас достаточно серебра, чтобы несколько лет вовсе не выходить в поля. Так что...

— Я это и так знаю, но почему тогда сегодня, заботы тебя гнетут больше, чем накануне?

— От тебя ничего не скроешь... В твоих жилах точно нет дара жреца? — рассмеялся мужчина.

— Не увиливай! — топнула жена, чья маска спокойствия впервые дала трещину. — Кажется, мне нельзя будет вечно отсиживаться за укреплениями...

— Ты...

— Да, к лету нас снова станет больше...

Серьезный разговор на этом прервался, и жена не смогла в это раз вырвать еще немало признаний. Например, что раньше рейдеры приходили небольшими отрядами в 12-15 воинов, то в последнюю декаду, если верить докладам разведчиков, приходят втрое и вчетверо более сильные отряды. Все указывало на то, что прежде чем идти на белых соколов, хундинги решили разобраться с их нейтралитетом. А это было плохо. Очень-очень плохо...

* * *

К началу марта в жарких прибрежных областях Эйдинарда почти закончили убирать озимые. Все началось еще во второй половине февраля. Пшеницу срезали серпами, вязали в снопы, и где-то даже успели частично высушить, или даже начать обмолот. Но большинству, это еще только предстояло сделать. Как и строить планы о продаже излишков и будущих приобретениях.

Однако почти треть Треверской Марки лежала в менее жаркой климатической зоне, поэтому соседям Виндфана думать об этом было рановато. В предгорьях предстояло убирать урожай лишь в мае-июне. Если, конечно, к тому времени останется, кому жать. Ну, и если, конечно, сами поля не выжгут какие-нибудь незваные гости.

Но во вновь образованном поместье "Виндфан" почти два месяца работали не покладая рук, поэтому Игорю было чем гордиться и без урожая. К 3 марта по "земному" календарю, он даже объявил на совете, что основные работы позади, и теперь у всех необходимо перепланировать распорядок. Так, чтобы больше времени посвящалось воинским делам, а не строительству или еще какой работе по хозяйству.

К этому моменту на виндфанском холме дела не закончились. Предстояло еще немало потрудиться для более-менее комфортного проживания примерно 600 человек. Но последние три мощные воротные башни в самых уязвимых местах — в западных проходах к вершине, — уже были подведены под надежные шатровые крыши. Как и полностью заполнены пустоты между двойными бетонными стенами. И действительно, можно было немного расслабиться.

Кстати, больше всего времени в их трудовом подвиге могло бы отнимать ожидание: пока сохнет известково-песчаный раствор. Но простоев удавалось избегать, благодаря последовательным переходам от одного участка стены к другому. Вообще, главным ноу-хау предложенного Анваром проекта, было совмещение традиционных местных идей с совершенно привычными земными.

Из материалов, полученных после разборки всех ненужных строений, делались деревянные щиты метр на три. Ими же с двух сторон обкладывались размеченные крепостные укрепления. Следующим шагом становилось выкладывание двух простеньких каменных стен по внутреннему краю запланированных к строительству участков.

Местные горные ручьи натянули столько подходящего материала, что с обкатанными водой валунами точно не было никаких проблем. При этом для "связки", в эти каменные линии "вплетали" и длинные куски материала или даже небольшие мегалиты в две-три тонны. В будущем они притягивали "облицовку" — внешний край более-менее ровных камней, — к основной стене, создавай единое укрепление.

Третьим этапом — было заполнение пространства между стен. Пустоту между "облицовками", засыпали мелкой каменной же породой. Естественного природного щебня тоже вокруг хватало. Внутри — отсыпку сначала плотно утрамбовывали, потом — доходило дело до четвертого технологического этапа. Речь идет о заливе участка известково-песчаной смесью.

Но на время ожидания, пока все это высохнет, рабочие переходили к следующему куску стены. Когда же известковый бетон надежно схватывался, деревянные щиты укрепляли уже над готовым куском укреплений. И цикл прокручивался в очередной раз. Главное в процессе было не спешить, до появления необходимой степени отвердения раствора, ну и внимательно следить, чтобы внешние стороны изначально двойных стен получались сравнительно ровными, и не "заваливались", выдерживая общее направление.