Тайшеле

Если бы не случайность — ничего бы он об этом не узнал. Там — далеко — он просто услышал, как люди обсуждали это дело; удивился. Как неожиданно и странно все может обернуться. Человека судят за то, что когда-то начали они с Тхурингветиль...

Так или иначе, а посмотреть своими глазами стоило, именно поэтому Эгленн и выбрался в столицу. Хорошо хоть процесс был открытым, и вход был свободным. Так что в зал суда Эгленн вошел одним из многих: обычный, неприметный человек в темной одежде.

Ма-Истри насторожился: почувствовал присутствие... кого-то. О своих, Владеющих Силой, из Ордена, — он прекрасно знал, кто сейчас в зале. Но — чужой? Откуда, кто бы это мог быть? Орден монополизировал и слежку за одарёнными детьми, и их обучение, и неожиданное открытие его, главу Совета, поразило. Неприятно поразило.

Кто бы это мог быть?

Он прошёл в зал, сел — далеко не в первых рядах. Поморщился: видеозапись идёт, как обычно водится при таких событиях. Сам он ненавидел эту слежку, потому старался нечасто появляться в подобных местах.

Времени до начала было ещё достаточно, и он попытался — почувствовать незнакомца. Кто это, и — главное — КАКОЙ он?

Что странно — ничего толком о незнакомце сказать не получалось. Не выходило конкретизировать ощущения. Просто — нечто, вызывающее ощущение темноты. Не агрессии, нет, и не душной темноты — скорее темноты звездной ночи.

Не получалось даже распознать, кто из присутствующих в зале — ЭТОТ. Должно быть, незнакомец просто не хотел, чтобы его опознавали.

Не хотел. Эта вылазка в город была в известной степени риском. Не то чтобы, конечно, она могла навлечь серьезную опасность — но привлекать к себе назойливое внимание Ордена Эгленн не желал. Закрыться бы от них вовсе, так, чтобы никто ничего не понял. Но, увы, это было не в его силах. Оставалось надеяться, что они поймут негласное пожелание: я не лезу к вам — вы не лезете ко мне.

Ма-Истри был приятно удивлён. Достойный противник. У Ордена не было соперников уже многие сотни лет, — более мелкие организации были просто поглощены, те, что пытались сопротивляться... что ж, это были неприятные моменты в истории Ордена, да... Человек, сумевший почти скрыться от главы Ордена, достоин уважения. По меньшей мере.

Начались слушания, — пришлось отвлечься. Операционные вмешательства, попытки привить людям несвойственные им способности, — и видеоматериалы. Человек с фасеточными глазами. Существо, у которого вместо ног — ещё две руки, для жизни в невесомости... Да, он думал о космосе, о других планетах, Алькатрас, о том, что когда-нибудь человечество будет переселяться туда... Но — вот так? Ма-Истри нахмурился. Этого Алькатрас ему не показывал. Никогда.

Зал заволновался, кому-то стало плохо, — женщину увели... Да. Предупреждали ведь...

Эгленн смотрел на это из задних рядов, где он сидел — и тихонько покусывал губу. Главное пока оставалось неозвученным: каким именно образом были проведены все эти странные эксперименты? Их предыстория?.. Были они результатом вмешательства в организм здоровых людей — или, возможно, являлись единственным способом спасения больных? Как относились сами люди, подопытные, так сказать, к проводимым вмешательствам? Есть главные принципы, переступать через которые нельзя, чтобы изменение не превратилось в искажение. Нельзя совершать вмешательства, которые вынудят человека к совершенно иной жизни без возможности возврата к прежней — если, конечно, не ради спасения самой жизни и не по осознанному желанию. Нельзя взять здорового человека — и превратить его в существо, способное жить лишь в невесомости; но если это единственный способ спасти ему жизнь, а человек готов пойти на это — дело другое. Нельзя взять здорового человека, и привить ему фасетчатое зрение насекомых — но если это единственный способ спасти ему зрение, и сам человек готов пойти на рискованный шаг — дело другое. Словом, главная ценность — жизнь и личность человеческая.

Об этом пока молчали. Оставалось ждать, и молча смотреть и слушать.

Видеоматериалов подобного рода было много, Ма-Истри в какой-то момент поймал себя на мысли, что он уже попросту перестал воспринимать всё это с той остротой, что прежде. Причины... Причины пока оставались неозвученными. Наконец поток видеообвинений иссяк.

-Слово обвинению! — прозвучало в зале.

Обвинитель — в традиционной белой с золотом мантии — поднялся. Ма-Истри знал его, — как и Алькатраса... что, в общем, ничего не решало. Его больше всего интересовал вопрос: что за этим стоит? Да, Алькатрас — практикующий хирург, на его счету немало спасённых жизней, и эта слава его — результат почти шести десятков лет работы...

-Итак, вы видели, — звенел голос обвинителя. — Мы не знаем причины, по которым произведены все эти чудовищные операции. Экспертиза доказала, что люди подвергались им в детском, порой во младенческом возрасте. Что дети эти — сироты. Стоит ли научный прогресс таких жертв? Ведь это — безвозвратно, этого уже не изменишь...

Ма-Истри знал, что Алькатрас отказался от адвоката. Рискованно, да... Во имя науки.

Неизвестно и другое: чем это обвинение хирургу грозило. И — странное какое-то обвинение. Неприятный оттенок оставался не только от созерцания необычных _изменений_ — но и от того, как материалы подавались. Было в этом нечто, до боли знакомое.

В любом случае — у зрителей нет права вмешательства в процесс суда. Оставалось смотреть и слушать.

Ма-Истри с тоской посмотрел в сторону. Этот человек мог написать обвинительную речь по любому поводу, — по какому закажут.

-Кто может гарантировать, что завтра в такой же кошмар во имя науки не превратят вашего ребёнка, под видом спасения его жизни? Я призываю высокий суд пресечь череду этого ужаса, остановить угрозу, нависшую над человечеством.

Обвинитель сел. Экран... Судьи.

-Обвиняемый отказался от защитника, и потому слово предоставляется ему самому.

Алькатрас. Наверное, так выглядели жрецы древности, которые правили, стоя за спинами официальных королей, — гордые брови вразлёт, тяжёлый взгляд... как следящие камеры, право слово. Ма-Истри усмехнулся. Да, ты остался для меня загадкой. Я не могу тебя понять. Ты фанатик, я знаю. Фанатик той науки, о которой сегодня уже столько говорилось.

-Здесь все слова уже развёрнуты не в мою пользу, — медленно и с насмешкой сказал резкий голос. — Поэтому слов я тратить не буду. Я требую суда народа.

Судья кивнул.

-Хорошо.

Ма-Истри подался вперёд. Смело, да. Суд народа — это лотерея. Тринадцать человек, выбранные электронной системой из рядов тех, кто сидит здесь, в зале. Смело. Ты хочешь довериться Создателю, Алькатрас... это я понимаю.

Случай. Интересно, знает ли этот человек обо мне? — подумалось Эгленну. Электронная лотерея, значит, закон случайности... на первый взгляд. Ну что ж, это везение. Повлиять на машину так, чтобы стать одним из избранных ею — несложно... По крайней мере, будет шанс выступить. Верно он говорит: против него слова уже развернули. Нужно ведь хоть кому-то сказать в его защиту...

-Господа, — прозвенел голос судьи. — Выбор сделан. Взгляните на подлокотники ваших кресел. Красный огонёк — знак избранности.

Ма-Истри знал, что у него ничего не было. И всё же взглянул. Усмехнулся. Чутьё, чтоб ему... Иногда даже обидно всё знать наперёд, но такова участь Владеющих Силой.

Голос судьи был бесстрастным.

-По закону, преступления против человечности караются смертью либо пожизненным заключением. Судьи Создателя, каждый из вас должен произнести одно из трёх слов: смерть, заключение или свобода. После этого вы можете обосновать ваш приговор.

Эгленн чуть улыбнулся: конечно же, на подлокотнике горел красный огонек. Ну что ж... Посмотрим, посмотрим. Интересно, как отреагируют остальные. Необъективность процесса была очевидна — но — для него самого; а вот как для других... испугать обычного человека подобными страшилками и вправду ничего не стоило.

Пусть скажут остальные. Он будет последним.

Ма-Истри всё-таки надеялся, что большинство выскажется за пожизненное заключение. Но нет... один за другим — испуганные, решительные лица.

Смерть.

Да, за последние месяцы пресса сумела до предела раскалить обстановку. Чтобы сейчас, в мирное, в общем-то, время, — и такое?! А может, именно потому, что время мирное, люди боятся потерять то, что имеют... Ему оставалось только считать: вот двое сказали — заключение, трое... пятеро. Ещё шестеро — за казнь.

Ему стало тоскливо — до омерзения. Двенадцатый — всё-таки за казнь. Поровну. Остался один. Он оглянулся: кто же ты, голос Создателя?!

Эгленн поднялся. В зале настала тишина — все люди молчали. И смотрели на него.

— Я говорю — свобода, — произнес он, и ждал целую минуту, пока судье не удалось восстановить тишину во взорвавшемся от неожиданного поворота зале.

— ...И вот почему, — продолжил он. — Сейчас мы увидели множество фактов, очевидно, подобранных таким образом, чтобы произвести устрашающее впечатление на неподготовленного зрителя. Согласен: факты — жестокая вещь, и факты неоспоримы. Но не менее важно и то, что побудило доктора Алькатраса совершить каждую из этих работ, изменявших конкретных людей. Об этом же не было сказано ничего, и речи обвинителя строились так, словно бы главным, что вело подсудимого, была необузданная жажда экспериментов в ущерб всякой человечности. Но для того, чтобы судить объективно, мы должны знать историю всех этих экспериментов. И, насколько мне известно — а я следил за независимыми обсуждениями — дело было отнюдь не в жажде нового, ради чего издевались над жизнью беззащитных сирот. Доктор Алькатрас — гениальный хирург, спасший тысячи жизней. Мы видели юношу, чьи глаза напоминают фасетчатые глаза насекомых; но нам не сказали, что если бы не эта работа — он с детства остался бы слепым, ибо никакие иные из известных способов не помогли бы даровать ему зрение. Мы видели человека со второй парой конечностей вместо ног, неспособного жить иначе, чем в невесомости — но нам не сказали, что человек был во время опыта отнюдь не младенцем-сиротой и добровольно пошел на подобную операцию, а также — что человек этот был неспособен выжить иначе, как в невесомости, что он был лишен возможности пребывать в нормальном поле тяготения вовсе, и умолчали о еще одной важной детали: человек этот — музыкант. И вторая пара рук ему весьма пригодилась — наверняка многие из вас слышали записи его музыки, — Эгленн снова помолчал, дождавшись, пока затихнет пролетевший по залу гул. — Таким образом, доктор Алькатрас отнюдь не искалечил его, а даровал возможность новой плодотворной жизни. Кроме того, многие из людей, которых вы видели в записях — полноценные граждане, и их мнение о случившемся так же следует принимать во внимание. Никто из них, замечу, не обвиняет доктора Алькатраса в искалеченной жизни.

Далее. Не только применительно к сиротам проводились подобные работы: были и такие случаи, когда родители давали согласие на необычные вмешательства, чтобы спасти жизнь своего ребенка. Сирот — больше, верно — но лишь потому, что именно эти дети обладали врожденными, страшными и неустранимыми пороками, обычно — от неблагополучия своих родителей, которые отказывались от детей-калек, обузы, сдавая их на опеку государства. И если бы не вмешательство доктора — дети эти были бы обречены на гибель или судьбу беспомощных калек. Итак, я хочу спросить вас — кто же в действительности перед нами: преступник, или человек, спасавший жизни, рискуя собственной?

Я не берусь судить, насколько был оправдан каждый из показанных нам экспериментов, вмешательств. Для такой оценки мне понадобилось бы ознакомиться со всеми подробностями... которые от нас, увы, скрыли. Но мне очевидно, что было бы преступлением осуждать доктора Алькатраса на смерть или пожизненное заключение, тем самым лишая науку гениального ученого, а больных — и отнюдь не только сирот-младенцев — возможности исцелиться. Как же поступить? — спросите вы. Если говорить о моем мнении, то оно таково: над работами доктора Алькатраса необходимо установить контроль независимой комиссии, подчеркиваю — подлинно независимой, состоящей из людей, чьи дела зарекомендовали их как людей достойных и честных. И — да простит меня публика за прямоту — не допускать к этому контролю конкурентов доктора Алькатраса.

Об остальном следует говорить подробнее — и конкретнее, если, конечно, мое мнение будет принято уважаемым судом во внимание, — Эгленн слегка поклонился. — А пока — я сказал свое слово. Благодарю.

И он опустился в кресло.

Ма-Истри тихо схватился за голову. Создатель, откуда он взялся, кто это — он как будто неподвластен путам цивилизации, её "правилам", давно уже затянувшим нас, как паутиной, которые уже столько раз обращали во зло, что они во многом потеряли свою ценность... Он как будто показал — вот так, легко, непринуждённо, — насколько все мы _несвободны_.

На большом экране — оператор, честь ему и хвала, знал своё дело, — застыла картинка: странное лицо, резкие черты, и глубокий взгляд удивительных зелёных глаз... Ма-Истри всмотрелся — и вздрогнул. Электроника схватывает ощущение Силы.

Это он.

Судья и его помощники совещались: большинства нет, приговор не может иметь законной силы... Второго голосования быть не может.

-Согласно закону, — бесстрастно прозвенело наконец, перекрывая гул толпы, — приговор не вынесен. Запрос о решении по дальнейшему рассмотрению дела доктора Алькатраса будет отправлен в Правительственную Комиссию, — в этих словах явственно слышались заглавные буквы. — Заседание объявляется закрытым.

Ма-Истри встал. Алькатрас не сидел в тюрьме, — его за очень большие деньги оставили под домашним арестом, и сейчас, когда его выведут, то отвезут в его замок на берегу моря. Но дело сейчас не в этом...

Он поспешил выбраться, чтобы успеть перехватить этого загадочного незнакомца. Хорошо быть Владеющим Силой, — никакая толпа тебе не преграда.

Эгленн его ждал. Лучше выяснить все сразу, чем потом гадать — что этим людям от тебя нужно. Он отошел в сторону — сам не стал подходить первым: пусть этот... имя ему было неизвестно... сам подойдет, сам спросит, сам заговорит. Посмотрим.

Внезапно оказалось, что толпа как будто обтекает и его, и подходившего Ма-Истри, — словно река, встречающая преграду. Не замечали. В упор. Ма-Истри знал, что следящие камеры таким образом не обманешь, но — пусть. То, что глава совета Владеющих Силой сразу выказывает внимание человеку с такими речами, — это, конечно, риск, но бывало и похуже. А если он не перехватит его, то им займутся другие. Например, из Службы Безопасности.

-Добрый день, — он поклонился. — Ма-Истри, глава совета Владеющих Силой. Я только что говорил телепатически с доктором Алькатрасом, — он благодарен вам и хотел бы встретиться. Если вы не возражаете, я организую эту встречу.

— Добрый день, господин Ма-Истри, — Эгленн тоже слегка поклонился, соблюдая учтивость. — Конечно же, я не против. Раз уж я рискнул сказать свое слово — постараюсь, чем могу, помочь и в дальнейшем. Только — когда? Я живу далеко отсюда.

-Думаю, что... — он чуть прищурился, соображая, — не раньше, чем послезавтра. Или, по крайней мере, завтра ночью. Это, понимаете ли, противозаконно. А до тех пор — прошу пожаловать в мой дом. Там вы будете в безопасности.

— Хорошо, — Эгленн улыбнулся. — Благодарю за приглашение. Тем более, что у меня и денег в обрез — не грабить же здешние банки... Где вы живете?

-Пойдемте, — увидите.

Ма-Истри коротким жестом пригласил его последовать за собой. Стоянка... после искусственного света зала вечереющее небо казалось тёмным, и так не хотелось, чтобы зажигались резкие, безжалостные ночные огни...

Ма-Истри первым сел в гравикар, дождался, пока незнакомец последует его примеру, и повёл машину прочь, за город.

-Кстати, как ваше имя?

— Эгленн, — ответил тот. — Извините, что сразу не представился.

Дом Ма-Истри был старинным особняком, притаившимся в тени деревьев. Мощь цивилизации здесь словно вовсе не ощущалась, только тишина, покой... и ветер. Внутри было просторно, — как будто почти нет мебели, — строго и почти аскетично: Ма-Истри не любил показной роскоши.

-Видеофон вон там, — указал он. — Если нужно кому-то сказать, что задерживаетесь в столице, то пожалуйста...

Подумалось: при таком владении Силой он наверняка не станет утруждать себя вознёй с техникой, но кто ж его знает...

— Нет, благодарю, — ответил Эгленн. — Некому говорить, я живу один. Вижу, вы, конечно, хотите узнать, откуда я взялся... — он улыбнулся. — Видите ли, я не столько хочу сохранить в тайне сведения о себе, сколько просто не хочу, чтобы после меня беспокоили. Так что если вы обещаете, что сказанное останется между нами — я не буду секретничать. Хорошо?

-Видите ли, — Ма-Истри тоже улыбнулся. — По нашей иерархии у меня, скажем так, очень высокий уровень допуска... если перевести на нормальный язык, я имею право на свои тайны, которые дальше меня не пойдут. Так что — обещаю.

— Хорошо... — Эгленн огляделся, сел. — Если вы достаточно хорошо знакомы с содержанием Легенд — а ввиду ваших занятий, я подозреваю, вы знакомы хорошо — вам, вероятно, многое скажет понятие "фаэрней"... или, в другом варианте — "майар". Не так ли?

Глаза Ма-Истри на миг расширились — и только.

-Мягко говоря, знаком очень хорошо. Что ж... теперь мне понятно, почему вы сумели от меня скрыться.

— Да... — кивнул Эгленн. — Собственно, в "Легендах" не так уж мало места уделено моей персоне. Вы спрашивали об имени. Эгленн — это прозвание, эпессэ, так сказать. В "Легендах" меня все больше именуют иначе — Гортаур. Это эльдарский вариант другого имени — Гортхауэр; оно же — видоизмененная форма изначального имени: Ортхэннер, — Эгленн помолчал. — Так что, полагаю, теперь мы действительно знакомы.

Ма-Истри вынужден был сесть, — опустился в кресло, не сводя глаз со своего гостя. Изумление, — да нет, пожалуй, это слабо сказано... Страх — да нет, чего тут бояться. Если за столько веков после падения Нуменора он вообще никак себя не проявлял, значит... Значит, все эти бредни о власти над миром — такие же страшилки, как то, что показывали сегодня людям в зале суда...

-Ничего себе, — выговорил наконец. — Где же вы были всё это время?

— Жил, — Эгленн пожал плечами. — Безлюдных мест в мире пока еще много, да и живут в мире не только люди — не поверите, но даже легендарные балроги и хэлгеайни до сих пор существуют, не говоря уже о фэа-алтээй... духах природы — это вполне разумные и дружелюбные существа. Только вот людей, увы, они к себе уже не подпустят... Последние годы я жил в горах, захотите — побываете там, покажу. Впрочем, люди там тоже бывают.

Ма-Истри с некоторым трудом взял себя в руки. Гортхауэр. Замечательно. Интересно, какие ещё сюрпризы можно ждать от этой планеты?! Так странно... Судя по его речи там, в зале суда, он, в общем, в курсе людских дел. Он — и не вмешивался? Или по-тихому направлял нас, людей? Но — как и куда? Непонятно... надо будет выяснить. Так странно — знать, что перед тобой тот, кому много тысяч лет, кого называли Крылатой Смертью, кто вел войны и захватывал крепости... и — вот так спокойно сидит перед тобой в кресле, и только что спас человеку жизнь...

-Что вас привело сюда сейчас?

— Слышал об Алькатрасе, — коротко ответил Эгленн. — В первый раз — случайно, после стал присматриваться. А когда увидел, к чему идет дело — решил вмешаться. Я уже, знаете ли, один раз был свидетелем подобного, так что очень хорошо сознаю, что такие вещи — когда порядочного человека осуждают на смерть или заключение из-за того, что он осмелился на нечто необычное — не должны совершаться там, где люди ценят свободу своей совести. Ибо — один подобный шаг, другой... прецедент, как говорят сейчас. А потом — не заметят, как возрастет целое чудовище, которое будет пожирать не тела, а свободные души. Нуменор, знаете ли, тоже начинал с малого...

-Всё это верно, — кивнул Ма-Истри. — Кстати, насколько я смог проследить свою родословную, мои предки были нуменорцами. Способности к владению Силой, знаете ли, из ниоткуда не возьмутся, — наследственность должна быть... Так вот. Наше государство сейчас медленно, но верно превращается... я бы не сказал, что в империю, это неправда, но — смотрите сами. Воевать не с кем. Конкурентов у нашей страны нет. Все более-менее значительные организации, связанные с обучением владению Силой, мы ассимилировали... это всё очень, очень настораживает. Застой, — вот что страшно. В этом кажущемся мире и покое и вырастает несвобода. Вы видели, — как легко насадили страх, как легко управлять толпой. Как просто затуманить голову достатком и довольством, как люди погрязают в этом и боятся всего, что может это нарушить. Алькатрас смел, безумно смел. Боюсь, даже если сейчас он выкарабкается, то это ненадолго. Что же до вас...

Он внимательно посмотрел на Эгленна.

-Думаю, сейчас вами уже заинтересовалась Служба Безопасности. Там есть свои тайны... к которым у меня, увы, нет доступа.

— Не сомневаюсь, что заинтересовалась. Одного не могу сказать: если они узнают, кто я такой — сразу вышлют на меня отряд боевых катеров, — Эгленн улыбнулся, — или все же попытаются вначале поговорить?

-О, тут много вариантов, — Ма-Истри развёл руками. — К сожалению, в эти головы не влезешь: они умеют _не думать_, когда дело касается важных вещей, они умеют говорить так, чтобы никто, кроме них, не понял. А вести за ними постоянную телепатическую слежку — это нереально. Впрочем, что же это я, — он спохватился. — Мне нужно договориться... Вы не стесняйтесь, только скажите, что вам нужно, прислуга мгновенно всё доставит...

— Да нет, вроде ничего особого и не нужно, — Эгленн вздохнул, — мне ведь даже есть и пить не обязательно, так только — для удовольствия... Равно как и спать. Как вы полагаете, Ма-Истри, чем закончится процесс Алькатраса? Власти хотят, чтобы его осудили, это очевидно, и боюсь, что мои слова лишь спасли его от гибели, но вряд ли — от заключения.

-Волокита будет, это точно, — Ма-Истри помрачнел. — Это у нас любят, дай только волю. Думаю, вы сорвали им образцово-показательный процесс. Враги Алькатраса потерпели поражение и теперь постараются это дело замять. Что же до практики Алькатраса, то на этом, увы, можно поставить крест. Конкуренция, знаете ли, ничуть не менее жестокая вещь, чем война. Простите, — можно пару минут без вопросов? Мне нужно телепатически поговорить.

— Конечно, — Эгленн кивнул и замолчал тоже. Вынул из воздуха кубок с вином — кубок был старинным, он хранил его давно — наследие прошлого, впрочем, таких мелочей у него было в достатке... а вот вино — молодое, крепкое, привезенное с юга. Принялся, не спеша, пить. Терпкое, чуть сладковатое — славное вино, нужно будет при случае выменять еще...

Разговор с человеком, курировавшим в СБ охрану Алькатраса, Ма-Истри закончил быстро, да и не для этого просил тайм-аут: нужно было срочно привести в порядок мысли. Похоже, Гортхауэр... ну хорошо, Эгленн, непривычно-то как... углядел в нашей стране новый Нуменор... и ведь почти прав, как это ни грустно. Другое дело, что тогда Нуменор угрожал его владениям на материке, сейчас вроде бы никаких явных _его_ стран на планете не наблюдается... хотя как знать, что ему ещё удалось скрыть, если уж он ухитрился скрыть даже собственное присутствие. Хотя, судя по общему впечатлению, он способен и на чистый альтруизм... свойство, которое в наше время практически вымерло. Эх... надо полагать, Служба Безопасности насчёт его тайных планов уже выстроила не одну теорию.

-Как это ни удивительно, они разрешили мне навестить Алькатраса нынче ночью, — сказал Ма-Истри наконец. — Ясное дело, они понимают, что я могу провести с собой абсолютно кого угодно. В принципе, я мог бы не спрашивать и разрешения, но так уж сложилось: между нами принято уважать формальности. Их мощь нацелена на то, чтобы обороняться от нашей, — он усмехнулся. — Подчас способы защиты весьма оригинальны, но они упирают больше на химию и технику, в том числе и психическую, мы же — на природные способности человека и единение с Силой. Через два часа нужно уже быть там, в замке Алькатраса.

— И хорошо — не люблю ждать, — кивнул Эгленн. — Да, и вот еще что... Вы, надеюсь — поймете. Не нужно обладать особыми способностями, чтобы представить, что сейчас творится у вас в мыслях. Так вот: не стоит меня бояться. А теперь, пожалуй — идемте?

-Видите ли, если бы я думал, что вы опасны для меня или для моей страны, то попытался бы уничтожить, — спокойно сказал Ма-Истри. — Не согласовывая своего решения ни с кем. У нас есть такая вещь — объединяющая воля, при помощи её я мгновенно получаю силу всего Ордена... а это сравнимо с мощью майар, можете поверить моему слову. Как видите, я этого уже не сделал, более того, — вы мне понравились, независимо от того, что я читал о вас в Легендах. Пойдёмте, до замка Алькатраса отсюда лететь и лететь...

Эгленн кивнул и последовал за ним к выходу.

— То, что вы говорите — приятно, особенно ввиду того, что мы с вами, можно сказать — дальние родственники. Очень дальние. Ведь, думаю, вы догадываетесь, где корни тех способностей, что унаследовали вы и ваши друзья. Когда-то давно, на заре времен, мы с Тхурингветиль пытались изменить людей, наделить их нашими качествами, вернуть им то, что отнял Эру... род Элроса унаследовал кое-какие способности от эльдар, но они — капля в море. Зато кровь... гены, как сейчас говорят — нуменорцев частенько смешивались с кровью людей материка, среди которых было немало так называемых Искаженных.

Ма-Истри слегка улыбнулся.

-У нас, кроме Легенд, есть и другие предания... очень, очень разные. Есть и такие, где про вас куда больше, чем в Легендах. Сами понимаете, по долгу службы я знаю их все, так что для меня такая версия происхождения наших способностей — не новость... а генетические карты многое прояснили.

Снова — гравикар, снова — воздух, на сей раз ночной полёт. Море городских огней враз растаяло вдали, казалось, они летят в полной тьме, которую осмеливаются пронизывать только звёзды.

-Меня всегда интересовал вопрос, откуда у Алькатраса эта навязчивая идея изменять людей. Он с детства этим бредил... он намного младше меня, лет на тридцать. Я был знаком с его отцом, — тот тоже не понимал, откуда это. Никогда, никто из его предков не был врачом, и вдруг — такое. Гениальный хирург, но с такими фантазиями, что только руками разведёшь. Может быть, вам он что-то расскажет...

— Главное, чтобы фантазии его не калечили души, — негромко проговорил Эгленн. — Это очень важно. Грань между изменением и искажением тонка, и она отнюдь не в том, что именуется плотью.

-Это всё вопросы не ко мне, — чуть виновато отозвался Ма-Истри. — Он со мной не слишком откровенен.

Машина неожиданно накренилась, — как будто совершала почётный круг. Так оно и было, — Ма-Истри запросил разрешение на посадку. Короткие переговоры, и гравикар пошёл на снижение.

Посадочная площадка была на берегу моря, — а ввысь прямо над ней вздымались скалы. Двери в скалах, и никого: но ощущение, что ты под прицелом. Пустые длинные коридоры, ярко освещённые, заворачивающие, — и без видимых ответвлений. И — тупик. Стена. Мгновения тишины. Ма-Истри нетерпеливо посмотрел вверх: мол, ну хватит, хватит нас разглядывать.

И стена исчезла.

Дальше — был зелёный мир... как будто ты попал в сад, полный чудес. Здесь пели птицы. Мимо пробежало какое-то странное существо... Ма-Истри замер: когда-то это были разные звери, но искусная рука хирурга соединила их в одно существо, и теперь крохотные, жутко похожие на человечьи, тонкие ручонки одного теребили шерсть другого, четвероногого, и две головы о чём-то спорили на разных звериных языках. Существо подбежало, глянуло на пришедших в четыре глаза и снова скрылось в путанице ветвей.

Эгленн на пару мгновений прикрыл глаза, едва сдержал дрожь. Великое небо... Да, возможности у людей ныне велики. И до чего можно дойти, используя их без чувства меры — никто не скажет. Ладно. Не стоит судить опрометчиво... Людям он вреда, судя по всему, не причинял.

"Не бойтесь, — Ма-Истри мягко коснулся его руки. — Да, зрелище... мягко говоря, шокирует. Вот это как раз из того, чего я не могу в нём понять..."

Они миновали сад, в конце нашлась дверь в другое помещение. Коридор, поворот — и наконец ещё одна дверь.

-Входите, — сказал тот резкий голос, который удостоил тогда суд только одной фразы.

Дверь отворилась.

Это было что-то вроде гостиной. Диван, кресла... на маленьком столике — три чёрные с тонким золотым узором чашки с дымящимся напитком, красиво уложенные пирожные... рядом — вино, мол, выбирайте на вкус...

Алькатрас — по-домашнему, в мохнатом белом халате, — стоял возле огромного круглого окна, за которым была непроглядная ночь.

— Доброй ночи, — Эгленн поздоровался первым. — Рад видеть вас живым и здоровым.

-Я тоже, — тот коротко засмеялся. — Добро пожаловать в мой дом. Садитесь, берите пирожные. Говорят, в моём доме их готовят лучше, чем в семьях знати. Я хотел поблагодарить вас — и узнать, кому обязан жизнью.

— Благодарю, — Эгленн уселся, глотнул заваренного чая — он оказался и вправду очень вкусным. — Мое имя — Эгленн. Я следил за вашими работами. Не могу сказать, что в восторге от всего, что видел, но уж во всяком случае, смертной казни, да и заключения, вы, в моем понимании, явно не заслуживаете. Жаль, что реакция большинства была иной.

-Люди — обычные люди — боятся нового, — Алькатрас пожал плечами. — Только единицы способны воспринять его, принять, не оглядываясь на привычные стереотипы и страхи. Вот скажите, — если бы вам, человеку, вдруг дали возможность летать, — вы бы отказались?

Эгленн постарался скрыть улыбку.

— Нет, — серьезно сказал он, — не отказался бы, если бы только это не было сопряжено с риском погибнуть в процессе обретения.

Ма-Истри поспешил спрятаться за чашкой. Ну Алькатрас, умеет вот так, сходу, попасть в точку... тех, кто входит в Орден, приходится долго учить, прежде чем разовьётся такое чутьё. Беда только в том, что кроме чутья, у Алькатраса от способностей к владению Силой ничего нет.

-Риск всегда есть, — равнодушно сообщил Алькатрас. — Есть процент. При любых, даже самых привычных и давно вошедших в повседневную практику операциях. Впрочем, о практике мне теперь придётся забыть. В этом они меня победили.

— Вопрос в проценте этого риска. Риск может быть, и если просто идти по улице — что кто-нибудь сверху бросит булыжник, и он пробьет тебе голову. Бывали такие случаи. Но ведь вы, как я понимаю, все равно не сдадитесь?

-Нет, — упало коротко и резко. — И есть кое-что, что меня очень и очень беспокоит. Мне нужны деньги, большие деньги, — Ма-Истри знает... но зачем — это была моя тайна. Теперь нет смысла беречь этот секрет: пройдёт время, и мне всё-таки объявят приговор, я буду вынужден покинуть этот дом и оставить всё, за что отвечаю здесь. Видите ли, от меня зависит чужая жизнь.

— Чья жизнь? — нахмурился Эгленн. — И, возможно, я сумею чем-то помочь? Денег, правда, у меня нет, ни больших, ни малых, но что касается остального... возможности у меня имеются довольно широкие.

Ма-Истри удивлённо выпрямился. Вот ведь... Никогда не говорил. Что ещё за новости?

Алькатрас отошёл от окна, взял в руки ложку. Пальцы бессознательно заскользили по неё, как будто за этими движениями он хотел что-то спрятать, или избавиться, или просто — так было легче...

-Десять лет назад мне принесли очень больного ребёнка. Бедные родители, запущенная болезнь... у него было очень плохо с лёгкими. У меня же была давняя задумка: хотелось дать человеку возможность жить в океане. В результате, — он усмехнулся, — мальчик остался жив, но жизнь его протекает наполовину на суше, наполовину в воде. Иначе нельзя... давайте я избавлю вас от медицинской терминологии. Вот так.

— Так, — кивнул Эгленн. — Понятно. Очень интересно... А что же, вы думаете, здесь у него не будет такой возможности? Парень не может жить, по желанию, только на суше или только в воде?

-В том-то и дело, что нет. Я пересадил ему жабры, если быть на суше дольше определённого времени, они начинают пересыхать, а лёгкие устают, — это последствия болезни. Только в воде тоже нельзя, там свои проблемы. Что поделать. Замок у меня, надо полагать, конфискуют, а что касается этого мальчика, то тут свои сложности...

— Стало быть, нужно добиться, чтобы этот мальчик получил возможность пребывать как в воде, так и на суше любое, сколь угодно долгое время, — заключил Эгленн. — Как я понимаю, вы в своих работах идете лишь по пути физиологии... иные, энергетические приемы вам неподвластны, верно?

В глазах Алькатраса зажёгся огонь научного азарта.

-Иные приёмы неподвластны даже Владеющим Силой, — вот Ма-Истри не даст соврать.

Тот кивнул.

-Верно.

— Все когда-нибудь случается впервые, — улыбнулся Эгленн. — Думаю, как раз это я сумею сделать без особого труда. Приходилось. Беда в том, что от приговора вас это не убережет, да и от враждебного внимания властей тоже. Это гораздо неприятнее... Будь я на вашем месте — постарался бы, чтобы все, кто от вас зависит, перестали нуждаться в вашем покровительстве. Впрочем, это и всегда надежнее, даже в добрые времена...

Ма-Истри тихо вздохнул. Приходилось ему, ничего себе...

-Я был бы счастлив, если бы смог это сделать, — отозвался Алькатрас. — Такая физиология привязывает его ко мне, он нуждается в постоянном наблюдении. Если надобность в этом отпадёт, — он сможет быть свободен. Но пока...

Он развёл руками.

-А где он сейчас? — спросил Ма-Истри.

-Где-то в море. Утром выйдет на берег. А в полдень должен быть у меня, здесь.

-Утром мне надо быть в столице, — заметил Ма-Истри. — Я вообще-то глава совета Владеющих Силой.

-Я помню, — Алькатрас усмехнулся. — Надеюсь, ваши друзья из СБ не будут возражать, если Эгленн останется здесь?

-Будут, но какая разница, — Ма-Истри широко улыбнулся.

-Точно.

— Останусь, — кивнул Эгленн. — Жаль, что я не могу научить вас, господин Алькатрас, таким приемам. Равно как и Ма-Истри. Слишком серьезные _изменения_ потребовалось бы вначале совершить над самой человеческой сущностью... Да, кстати, хотел спросить. Там, в саду, я видел странное, словно бы сдвоенное существо... Я понимаю, когда ребенка не спасти иначе, как изменив его, но для чего понадобилось — такое?

-А, вы про это, — Алькатрас легко отмахнулся. — Это, знаете ли, для практики. Нужно поддерживать форму. Знаете, как физики решают задачки, — не потому, что работа требует, а так, для удовольствия.

— А животных вы спрашивали — хотят ли они, чтобы над ними учинили такое? У них ведь тоже есть душа. Да, эти... вроде бы не выглядели подавленными или недовольными, но скорее всего, это дело случая.

Алькатрас засмеялся.

-Шутить изволите. Душа у животных... ну нет. Вы бы ещё сказали, что у эмбриона тоже есть душа. Впрочем, это всё вопросы, скорее, метафизики, вопросы теории, и сколько бы мы их ни обсуждали, доказательств мы не получим.

— Доказательств? — Эгленн побарабанил пальцами по подлокотнику. — Ну, а если б вы сами оказались вне тела, обнаженной душой — это было бы для вас доказательством?

Ма-Истри смотрел на всё это, заинтригованный до предела. Вмешиваться не хотел, — да, это Гортхауэр, да, Алькатрас не понимает, с кем связался, но... пусть.

-Видите ли, я знаю, что такое клиническая смерть, — улыбнувшись, сказал Алькатрас. — Не на собственном опыте, конечно. Как я понимаю, вы имеете в виду нечто подобное?

— Нет. Если бы вы — ваше сознание, ваша личность — оказались бы вне тела, при том, что тело пребывало бы в состоянии... — Эгленн запнулся на секунду, — у вас, вероятно, это называется "кома"? Для точности эксперимента вы могли бы, к примеру, стать свидетелем неких событий, происходящих вдали — а после, вернувшись в тело, посмотреть, верно ли вы все наблюдали. Это убедило бы вас?

-Я подозреваю, что мы говорим об одном и том же, только с разной терминологией, — Алькатрас аккуратно помешивал чай. — Я не против подобного эксперимента, однако объясните — какова его цель? В том, что лично у меня душа есть, я нисколько не сомневаюсь. Более того, таким умением обладают Владеющие Силой — Ма-Истри, если я ошибаюсь, вы меня поправите.

-Ну, не совсем таким, — сказал Ма-Истри. — Однако мы и вправду можем, если можно так выразиться, "смотреть вдаль", при этом становясь несколько... эээ... недоступными для обычных способов общения.

— Цель? Если говорить о цели, то более всего мне хотелось бы, чтобы вы убедились — живое существо, и животное тоже — не просто плоть, которую можно перекраивать ради собственного удовольствия. У животных тоже есть душа, что бы вы ни думали об этом; вы — думаете, а я — знаю наверняка. Вы, господин Алькатрас, ходите по грани, за которой изменение становится искажением, и благо превращается во зло. Мне не хочется, чтобы вы эту грань переступили.

-Я благодарен вам за то, что вы беспокоитесь обо мне, — сказал Алькатрас. — Мне, знаете ли, приходилось слышать подобные вещи, да вы и сами были свидетелем того, в чём меня обвиняли. Ну что ж... Я, как вам известно, человек науки, и доверяю не словам, а результатам экспериментов. Каким образом вы хотите доказать мне это?

— Пока я ничего не стану доказывать. Я слишком мало знаю о вас... поживем — увидим, как говорится. Кстати, с вашим воспитанником вы ведь познакомите меня?

-Конечно. Имейте в виду, он считает меня своим отцом... я бы не хотел его разубеждать.

— Понимаю.

Во взгляде Эгленна угадывалось нечто странное — словно он оценивал Алькатраса.

Откуда-то из соседнего помещения донёсся мелодичный гудок: кто-то вызывал доктора на связь. Тот встал и, извинившись, вышел. Дверь была прикрыта, но голос у него был настолько резким, что его реплики доносились весьма чётко.

-Да. Нет! Вы что, не знаете, что я под домашним арестом?! Обратитесь к Сойтару, он же гений хирургии! Ах, уже! Ах вон оно что! А если человек умрёт, это возложат на меня? Нет?

Вот оно, начинается, — подумал Эгленн. Врачи нужны всем и всегда — даже самый ярый обвинитель перестанет быть таковым, когда припечет его самого, и единственным, кто может спасти, окажется обвиняемый. Вот и думай, верно ли я поступил, когда ушел от людей — а ведь мог бы и лечить, и, возможно, спасти многих там, где бессильна их медицина, а еще — научить многих других людей, чтобы мои умения перестали быть уникальными... А вместо этого я сидел в своих горах. Вот и думай, прав я или нет.

Он снова прислушался к разговору.

-Я не знаю! Это противозаконно. Если бы я мог вырваться, то приехал бы. Впрочем... Минутку.

Дверь распахнулась, Алькатрас ворвался в комнату. Ма-Истри тоскливо усмехнулся.

-Можете не спрашивать. Следящие камеры нельзя обмануть с помощью Силы.

-Я вас не спрашиваю о том, что _нельзя_ сделать. Я спрашиваю о том, что _можно_. Мне, сами понимаете, хуже не будет, — подумаешь, одной жизнью больше на счету... Меня и так уже достаточно обвинили.

Он резко отвернулся к чёрному окну и махнул рукой.

-Три часа на полёт до места. В любом случае. Он может просто не дожить.

— Что там? — коротко спросил Эгленн. — Расскажите вкратце.

-Черепно-мозговая травма. Случайность... а может быть, и нет. Возможна попытка убийства, но уж больно неуклюжая. В любом случае, Сойтар уже попытался оперировать, и неудачно. Если бы я не был под арестом, то, безусловно, позвали бы меня. А теперь умоляют "хоть что-то сделать", — его резкий голос стал яростным и язвительным. — Когда и время упущено, и... когда я просто не имею права покинуть этот замок.

— Как я понимаю, по крайней мере в ваших жилых помещениях следящих камер нет, верно? Не могут же они контролировать каждый ваш шаг в буквальном смысле.

-Нет, конечно, но есть такая вещь, как наружное наблюдение. Стоит переступить порог — и всё.

— Здесь есть окна, — напомнил Эгленн. — Есть ведь в ваших жилых помещениях окна, выходящие в зоны, которые не перекрываются камерами?

Взгляд Алькатраса стал напряжённым и растерянным одновременно.

-Не знаю. Я ведь понятия не имею, как сооружается эта слежка, у меня другая профессия.

— Ма-Истри, может быть, вы знаете? Можете распознать такие зоны?

-Со стороны моря — теоретически не должно быть, — неуверенно сказал Ма-Истри. — Есть, конечно, ещё такая вещь, как слежка со спутника, но здесь нет дела государственной важности, и потому вряд ли они её задействовали.

— Стало быть, выберемся со стороны моря. И еще вопрос: вы говорили, мы можем не успеть... — Эгленн нахмурился, словно бы что-то прикидывая. — У гравикаров высокая скорость, но нельзя привлекать к себе внимание, нарушая все правила... Ладно. Тогда сейчас попробуем. Господин Алькатрас, тогда бегите переодеваться, должно быть — не в халате же вам туда ехать. А мы с Ма-Истри пока посмотрим, где можно выбраться.

Алькатрас улыбнулся: во взгляде читалось уважение к чужой смелости. Он быстро исчез за дверью.

-Что вы задумали? — негромко спросил Ма-Истри. — В принципе, на море выходит несколько окон, самое безопасное — это этажом ниже. Здесь большая часть помещений практически вырублена в скале, а то, что на поверхности — это так, верхушка айсберга. По правде сказать, я не знаю здесь всего.

— Я просто сменю облик и перенесу вас вниз... вернее, к ближайшей стоянке общественных гравикаров, так, чтобы не привлечь к себе внимания. Идемте, посмотрим... Кстати, куда именно мы должны ехать — что за город?

-О Создатель, — слабо сказал Ма-Истри. — Представляю себе выражение лица Алькатраса, когда он ЭТО увидит... По правде говоря, я тоже не очень представляю себе ваш крылатый вид... А ехать довольно далеко. Очень древний город. Называется Митанния, а древний вариант — Митлонд.

— Митлонд, Митанния, — кивнул Эгленн, — знаю. Туда я мог бы добраться за полчаса... на меня ведь не распространяются правила движения на воздушных трассах, — он улыбнулся, — я обычно куда выше летаю. Правда, это если в одиночку. Если еще кого-то из вас захватить, получится несколько дольше. Только не знаю, рискнет ли Алькатрас мне довериться, когда сообразит, кто я такой... слишком уж все внезапно.

По глазам Ма-Истри было видно, что его охватило какое-то озорное веселье — за гранью риска, когда ты знаешь, что переступил границы дозволенного, когда нарушаешь закон и... получаешь от этого удовольствие.

Алькатрас вернулся, — переоделся, через плечо довольно объёмистая сумка. Густые брови его были нахмурены.

-Ну, допустим, я готов. И что теперь? Кто-то из вас пойдёт красть гравикар, чтобы подать его к окну? Это рискованно, право слово.

— Нет, — Эгленн оглядел его придирчивым взглядом, — доктор Алькатрас, простите, что скрыл от вас — помните, вы спрашивали, согласился бы я научиться летать? Я, собственно, это умею: у меня есть другой облик, крылатый. Так что я смогу просто перенести вас вниз, только и всего. Я не шучу, — он предостерегающе поднял руку. — Мне нужно большое окно. А там уж вы мне сами покажете, где удобнее всего опуститься.

Алькатрас ошеломлённо смотрел на него, — это заявление стало абсолютным шоком.

-Ма-Истри, где вы нашли это чудо?

Тот широко улыбнулся.

-Вы преувеличиваете мои возможности. Я его не искал, он сам к нам пришёл. Впрочем, я с вами полностью согласен, — перед нами действительно чудо... Не будем терять времени. И, думаю, лучше всего будет нам сейчас разделиться. Я, как честный человек, — он усмехнулся, — открыто пойду к своему гравикару и вернусь домой, ну а вы — вперёд, нарушать закон.

— Потом будете удивляться, — вмешался Эгленн, — идемте, я не могу менять облик прямо здесь — у вас хоть и просторно, но для меня будет слишком тесно. Не для таких помещений этот облик когда-то создавался... Я уж прямо там, на окне.

Алькатрас пошёл вперёд, — показывать дорогу. Этажи здесь были очень высокими, они спустились на лифте всего на один этаж, а казалось — чуть ли не в подземелье, хотя на самом деле это было не так. Окна, вырубленные в скале, выходили опять в черноту, — но там, за ней, угадывалось дыхание моря. Алькатрас нажал кнопку, и стекло исчезло.

-Прошу.

Эгленн скинул куртку — она была подлинной и просто порвалась бы при смене облика. Он вспрыгнул на окно, пригнулся слегка — и, глядя на Алькатраса, предупредил:

— Вы лучше отвернитесь на пару секунд — зрелище с непривычки впечатляющее... Впрочем, как знаете.

И прыгнул вперед, в ночную темноту.

Спустя секунду в комнату ворвался ветер. Зрелище действительно было эффектным. Существо, висевшее за окном, человека напоминало лишь отдаленно — показалось на миг, ожили старинные сказки об упырях. Свет падал из окна, и в нем было хорошо видно — человеческая фигура, словно облитая темнотой, огромные красные глаза с вертикальными зрачками, вместо волос — нечто вроде черного венца-шлема... этот, крылатый, должен был оказаться гораздо выше Эгленна ростом — если бы ступил на пол, конечно.

Жуткое впечатление рассеялось, лишь когда этот, черный, протянул к Алькатрасу руку — и проговорил, как ни в чем не бывало:

— Давайте сюда вашу сумку.

-Вампир, — восхищённо сказал Алькатрас и протянул сумку. — Какая прелесть! Вот не думал, что кто-то из вашего племени остался цел, да ещё и дожил до наших времён!

Ма-Истри молча стоял с широко раскрытыми глазами. В отличие от Алькатраса, он очень хорошо помнил эти рисунки — древние, сделанные дрожащей рукой какого-то эльда, и где... да, очень, очень похоже. Только там их было двое.

— Не вампир я, — Эгленн улыбнулся, зная, что в этом облике улыбка смотрится жутковато. Он взял сумку и привычным движением закинул ее за спину. — Собственно, таких вампиров, что фигурируют в легендах, и вовсе не было. Если не считать вампиров-кровососов из южных земель — есть такие животные, знаете, наверное. Но для людей они не опасны, если, конечно, не стаей. Забирайтесь на окно, я вас перехвачу. Неудобно, конечно, будет, но что поделать.

Алькатрас забрался на подоконник, — не слишком умело, видно, давно забыл свои мальчишеские упражнения.

-Ладно, удачи, — как-то не слишком весело сказал Ма-Истри. — Да пребудет с вами Сила.

-Счастливо, — отозвался Алькатрас.

Ма-Истри развернулся и зашагал прочь по коридору, — знал дорогу.

— Давайте, — Эгленн подхватил Алькатраса, прижал к себе — чувствовалось, сила у него в этом облике огромная, и даже не та, мистическая сила Ордена, а самая обычная, физическая. — Только не бойтесь ничего.

Ветер ударил в лицо, освещенные окна замка ушли вниз, а Эгленн уже развернулся в воздухе и полетел прочь. Полет Алькатрас даже не успел толком осознать — все продлилось от силы десять секунд. Они уже снова стояли на земле, в темноте — ну верно, Эгленн и должен был опуститься в безлюдном месте... — и рядом раздался голос, уже обычный, без тех металлических обертонов, что были в "вампирском" облике:

— Я идиот. Куртку свою забыл захватить...

-Плохо, — Алькатрас помрачнел. — Сейчас, знаете ли, есть много любителей пошастать по моему дому... У вас там что-то ценное было, в карманах?

— Нет, чепуха. Я обычно не использую такую одежду — остальное у меня, как бы лучше выразиться... смоделированное. Вы ведь понимаете, если я во время преображения буду в обычных штанах, они просто порвутся, — Эгленн тихо рассмеялся. — Ладно. Сейчас решайте: либо на стоянку гравикаров — но мы будем на месте не раньше, чем через три часа. Либо — своим ходом, это займет, пожалуй, минут сорок. Правда, рискуете замерзнуть. Скорость, знаете ли...

-Своим, конечно, — без колебаний ответил доктор. — Замёрзнуть — это далеко не самое плохое, что может случиться с человеком... а у меня есть способы быстро привести себя в форму перед операцией. Время дорого.

В его взгляде был жгучий интерес.

-Эх, вы не представляете, сколько у меня к вам вопросов! Но ведь кто же вас знает, вы вот так возникли из ниоткуда и исчезнете в никуда, так и останетесь загадкой...

— Почему? — пожал плечами Эгленн. — Расскажу, как время появится. Но — ладно. Если своим ходом, то придется немного иначе... Увы, в этом полете вы ничего толком не увидите. На такой скорости вы просто глаза открыть не сможете, тут шлем понадобился бы, — он усмехнулся, и, уже не скрываясь, сменил облик. — Кроме того, те факторы, что сейчас называют аэродинамическими, тоже влияют. Когда-то мы для таких полетов использовали специальные приспособления... чтобы в руках человека не держать — неудобно ведь, сами понимаете. Нечто вроде двойных подвесных систем — вы такие могли видеть у спасателей, например...

Да, и вправду он стал намного выше. А крылья пока были сложены за спиной — ни дать ни взять, черный плащ. Красиво и внушительно. Сумку Эгленн пристроил за спиной, уже явно более тщательно.

— Ну, поехали!

И, подхватив Алькатраса, он взмыл в ночное темное небо.

В Митаннии Алькатрас просто указал, где надо приземлиться, — комплекс больничных зданий занимал довольно большую площадь, и где-то рядом опять угадывалось море. Подошёл к видеофону возле одного из корпусов, набрал номер, — по своему не рискнул.

-Я здесь. Пропускайте.

На секунду задумался, повернулся к Эгленну.

-Операция может затянуться. Можете подождать в парке, можете пройти со мной внутрь, там есть "комнаты ожидания".

— Я пойду с вами, — сразу сказал Эгленн. — Будет проще, если вдруг вам не удастся справиться своими силами.

-Ах да, — спохватился Алькатрас. — Вы же и по этой части умеете что-то такое, что... Нет, это просто фантастика...

Он быстро зашагал ко входу в корпус. Прозрачные стены, лифт, белые коридоры, где свет был тревожным, почти слепящим, — безмолвная вечная тревога хирургического отделения, которую чувствовали даже те из людей, кто не обладал никакими особыми способностями. Безлюдье.

Ночь.

Операционная.

Здесь, над человеком на операционном столе, была бригада, — Алькатрас одним взглядом разогнал их по местам. Пока переодевался, успел достать из своей сумки шприц, похожий на маленькую ручку, ловко сделал себе укол. А затем — он как будто враз стал больше, чем просто человеком.

Он часто встречался со Смертью, знал, как отобрать у неё добычу, — и сейчас снова вступил в бой. Напряжённые глаза, взгляд, острее, чем скальпель, и только на миг — улыбка торжества. Всё-таки позвали. Всё-таки — его, а не конкурента. Что ж, будем — нет, не доказывать, а — показывать, кто лучший хирург планеты Тайшеле...

Все это Эгленн видел уже не обычным физическим зрением — а тем зрением фэа, что позволяло видеть любой уголок этой планеты — будь на то желание. Сам он сидел в пустынном коридоре — один.

Шансов выжить у человека, ради которого вызвали Алькатраса, было ничтожно мало. Каким бы гениальным ни был хирург — у любого умения есть свои пределы. Что ж... Давно не приходилось действовать — _так_.

Эгленн видел слабое, угасающее свечение жизни в теле, которое едва могло удерживать фэа, и красный пульсирующий огонь в очаге ранения: задет мозг, плохо...

Тут же пришло ощущение чужого присутствия: человек, вернее, его душа, фэа, сейчас смотрел на самого себя со стороны, с трудом понимая, что происходит, — но слабая светящаяся нить, связывающая фэа с телом, вот-вот могла оборваться. Эгленн мысленно потянулся к нему — успокоить, обнадежить... все будет хорошо, но вскоре ты должен вернуться, тебе еще не пришло время уходить...

Спокойно. Была бы здесь Тхурингветиль — ей было бы проще, она куда лучше разбиралась в тонкостях физиологии... Ладно. Вспомним прежние навыки.

Перед мысленным взглядом возникла картина чужого хроа — здорового хроа, здорового тела; Эгленн медленно, не торопясь, совместил эту матрицу с реальным телом, лежащим на залитом светом столе. Теперь — то, что люди сейчас называют Силой: пронизывающая все пространство мира живительная энергия, сила Арды — для начала ее нужно собрать в достаточной мере, сконцентрировать — и направить в искалеченное хроа; жаль, Алькатрас не увидит — а ведь это очень красиво: золотистое свечение, словно рой мельчайших искр, разливается по телу, собирается в очаге ранения, восстанавливая поврежденные ткани, заставляя заново наполняться жизнью уже погибшее...

Эгленн вздохнул и открыл глаза. Все. Теперь дело за Алькатрасом.

Там, внутри, — Алькатрас понимал, что всё безнадёжно, что вот сейчас, ещё немного, и останется только отойти от стола, снять перчатки и сказать: всё. Операция закончена. Теперь дело за той удивительной способностью человека _выживать_ даже тогда, когда, казалось, нет никаких шансов. Просто — за желанием жить. Глубинным, которое либо есть, либо нет, которое проявляется в таких ситуациях даже тогда, когда человек уже не осознаёт, по какую сторону смерти находится. Алькатрас знал — сам видел — как умирали те, кто просто обязан был выжить, потому что душа сдалась и не хочет жить. Он не знал, что — здесь и сейчас, но по чисто медицинским показаниям — просто поздно.

И он отошёл от стола, снял перчатки. На него смотрели — понимая.

-Всё, мне пора, — сказал хрипловато. — Я, знаете ли, под домашним арестом. Надеюсь, в любом случае вы не будете скрывать правду. Хотя — как хотите. Моей репутации уже ничто не может повредить.

И, не дожидаясь ответа, ушёл переодеваться. Потом вышел в коридор — бледный, осунувшийся, только щёки горели лихорадочно.

-Эгленн, пойдёмте. Здесь больше нечего делать.

Эгленн поднялся.

— Все будет хорошо. Он выживет, поверьте. Как у вас только выносливости хватает — столько времени в таком напряжении быть...

-Вы знаете... есть разные типы психологии, — он чуть улыбнулся. — Есть люди, которые не могут жить без сцены. Сценические наркоманы. Или без сумасшедших гонок каких-нибудь. А кто-то — без войны... им сейчас скучно, наверное... А я, представьте, не могу без этого своего "поля боя". Что-то вроде ощущения... ну, как если ты выходишь на поединок, ты вооружён и ОЧЕНЬ опасен, и знаешь, что победишь. Хотя, конечно, процент этот, проклятый процент, от которого не избавишься, даже если очень захочешь...

— Я понимаю. А кто он... этот человек, раненый? Я видел его фэа, его душу, успокоил. Он будет помнить это, когда придет в сознание.

-Вот удивляться будет, — покачал головой Алькатрас. — Интересно, в каком виде вы перед ним предстали? Это Стен Эйранель, он из Службы Безопасности. Потому я и сказал сразу про убийство, — такие просто так под удар не попадают. Но если бы его пытались убрать свои, то действовали бы более надёжно... впрочем, кто их разберёт, может, кого-то хотели таким образом подставить. И насчёт "всё хорошо"... ох, сомневаюсь я, сильно сомневаюсь. В результате ведь всё очень просто свалить на меня.

— Эйранель? — повторил Эгленн. — Интересно. Знал я одного человека по имени Эйранель, Эйри... Но это было очень давно. Что ж, может, один и тот же род, действительно. Вы за его жизнь не бойтесь. Он быстро придет в норму, увидите. Я, конечно, не врач, но кое-что тоже умею. Была у меня когда-то знакомая — в чем-то сродни вам: пожалуй, если отслеживать истоки вашей профессии, получится, что именно она была первым хирургом этого мира, — Эгленн улыбнулся, и тут же отвел взгляд, не хотел, чтобы стало заметно все это: память о прошлом, безвозвратно ушедшем, потерянном... — Вот ей было бы проще. А я — так, поднахватался в свое время, но давно уже, очень давно не было практики...

-Род древний, — отозвался Алькатрас. — Стен вообще очень гордится своим происхождением, только вот уж не знаю, стоит ли. Раскопал свою генеалогию аж до Нуменора и дальше. Помнится, был такой нашумевший случай, когда археологи нашли какое-то захоронение, а у человека было кольцо с его родовым гербом, так сверяли гены, — оказалось, и вправду его предок. Целая эпопея была. В общем, получилось, что склонность к военной профессии, или что-то вроде этого, у него в крови, — тот предок чуть ли не начальником королевской стражи Нуменора был, но почему его хоронили как одного из "тёмных" — непонятно. Так и осталось загадкой, как он вообще в те края забрёл, там отродясь никаких нуменорцев не было, слишком далеко на восток.

— Почему же "чуть ли"? — отозвался Эгленн. — Был. Эйранель это и был, тот самый. Случайно мы с ним познакомились, а после сдружились. Сестра его осталась в Нуменоре, а он уехал со мною, в восточные земли. Он прожил долго, несколько веков, как и многие из наших людей... Расскажу потом подробнее, если захотите. Ну ладно; обратно, думаю, стоит поехать на гравикаре, теперь нам некуда спешить.

-Нет, лучше так же, на гравикаре заметно будет, — машинально отозвался Алькатрас. — Я же всё-таки сбежал, как ни крути. Ох, значит, вы видели Нуменор? Наши археологи так до сих пор и не нашли, куда он провалился, как будто и вправду его разнесли в клочья. Другие-то затонувшие земли уже обследованы давно, тот же Белерианд, и то, что севернее было, а с Нуменором проблемы. Даже в поговорку вошло, когда что-то пропадает бесследно, — ну, провалилось, как Нуменор...

— Они бы еще Валинор поискали, — усмехнулся Эгленн. — С Нуменором не так все просто было — тут сам Эру вмешался: это не другое пространство, как в случае с Аманом, просто расселина — но, знаете ли, если такую гигантскую расселину вначале раскрыть, а потом закрыть... можно хоть сто веков искать — ничего не найдешь. Ибо нечего находить.

-Хм. А ведь логично, да... — Алькатрас смотрел на Эгленна с плохо скрытым ошеломлением. — Вы просто клад для историков, но я вам не советую им попадаться, они вас замучают. Ладно, давайте обратно, а то вернётся Сайрес, не найдёт меня и будет с ума сходить.

— Давайте, — согласился Эгленн.

К счастью, вернуться удалось затемно. Когда подлетали к замку — поневоле вспомнилось: как похож этот приморский замок на другой, тот, что когда-то стоял на нуменорском побережье... Столько веков прошло — а люди по-прежнему будут пугаться, если увидят огромную крылатую тень.

Окно в комнате, выходящей на море, оставалось распахнутым. Эгленн проскользнул внутрь — и принял обычный облик.

— Успели до рассвета, — проговорил он. — И то хорошо. Сильно устали? Кстати, ваш воспитанник должен скоро вернуться, вы говорили...

-Устал, — признался Алькатрас. — Тем более — со стимулятором. Не люблю я этого, стараюсь использовать как можно реже, потому что он потом такой откат даёт, реакцию, что мало не покажется. Но здесь выбора не было, — сразу после суда, когда ты перед тем почти не спал трое суток... Сайрес должен прийти не позднее полудня, у него приём лекарств по часам расписан. Но обычно он появляется сразу после шести утра, дома и из воды выходит. Думаю, имеет смысл пойти вниз, в подземную гавань, — встретим. Там его комнаты рядом, кстати...

— Да, идемте. А потом вам нужно спать. Лучше не прибегать к искусственным средствам, это верно. Эти, из Ордена, умеют как бы подпитываться тем, что они называют Силой — но на голой Силе долго не протянешь. Ведите.

Помещения замка Алькатраса и вправду занимали огромное подземное пространство, — лаборатория, операционная, чуть не целая частная клиника... что, впрочем, так и было. В жилых комнатах Сайреса окна также были вырублены в скале: над водой, над верхней точкой прилива. Сейчас вода была далеко.

Здесь было уютно, — много зелени, вьющиеся по стенам растения, цветы... полки с книгами, на кресле — раскрытая, как будто ещё хранившая следы прикосновений чьих-то азартных пальцев: дальше, дальше, дальше!..

Почти половину самого большого зала занимал бассейн, где в самом глубоком месте был словно провал в бездну, — темнота.

-Выход в море, — разъяснил Алькатрас. — Там, снаружи, я настоял, чтобы всё-таки сделали створки. А он сопротивлялся, говорил — хочу, чтобы рыбы ко мне домой заплывали.

Эгленн чуть усмехнулся.

— Должно быть, это приятно — рыбы, — сказал он. — Вот под водой я никогда не плавал... как-то в голову не приходило. А жаль, надо думать, там много интересного... можно будет попробовать, только придется совершенно новый облик лепить, чтобы не быть там беспомощным и неуклюжим. Это не так-то просто — создать себе облик, идеальный для новых условий. Хотя, конечно, спешить некуда...

-Интересно, как это вы меняете облик? Такое впечатление, что вы перекраиваете материю по собственному желанию, Ма-Истри сказал бы — с помощью Силы. Я прав?

— Я ведь майа. Мое тело состоит из материи несколько иного рода, чем человеческое — это раз; во-вторых, изначально — полный контроль над этой материей. Тело-одежда. Не думайте, с ним тоже не так уж просто управляться: не всякий ведь сумеет сшить красивый костюм, верно? А создание нового облика — не менее сложный процесс. Потому у нас были, как правило, несколько основных обликов, ну, а дальше — кто чего желал. Человеку можно дать такие умения, но это сопряжено с изменениями свойств и фэа, души, и хроа, тела. Потому когда-то эльдар и считали таких людей — искаженными.

-Майа?! Ну всё, Сайрес с вас не слезет, — засмеялся Алькатрас. — Тем более, "тёмный". Я ему дал домашнее образование, с другими детьми он мало общался, — только с детьми моих самых близких друзей, ну, и с Владеющими Силой. Когда он Легенды одолел, то чуть со всеми не передрался, — как мы с Ма-Истри посмеивались, по "идеологическим вопросам". Заметили, что у него за книжка лежит? Легенды-то он давно уже наизусть знает, а там что-то другое, но из той же серии.

— Догадываюсь. Нет, знаете, пока что я подожду ему рассказывать о себе подробно. Еще мне поклонников не хватало... Ну, и где же он? Снаружи уже светает.

-Не знаю, — Алькатрас нахмурился. — Не похоже это на него — опаздывать... Подождём, всё равно деваться некуда.

Спустя час — Сайрес так и не вернулся — Эгленн решительно проговорил:

— Похоже, что-то все-таки случилось. У вас есть с ним хоть какая-то связь?

Алькатрас, и без того уставший, совсем осунулся: глаза были обведены тёмными кругами.

-Пока он в море, — никакой. На суше-то, как обычно, видеофон, но... Надо связываться с морскими спасателями, они могли его видеть. Сейчас позвоню.

Он сорвался, стремительно прошагал в соседнюю комнату, к видеофону. Здесь аппарат был дальше, чем в его собственных комнатах, и даже его резкий голос почти не доносился. Наконец вернулся.

-Нет. Не видели. Надо отправляться к ним, смотреть, какие суда появлялись в районе его обычных маршрутов... ох, Создатель. Только этого мне ещё не хватало. А я не могу покинуть замок.

— Стоп, погодите, — остановил его Эгленн. — Есть и другие способы. Для начала мне нужно самому связаться с ним — тогда и узнаем, что случилось. А для этого — у вас есть его снимки, видеозаписи? Мне нужно все, что может помочь на него "настроиться".

-Снимки, видео? Да почти нет, — никогда не понимал этой идиотской манеры некоторых мамаш запечатлевать своих чад чуть не на горшке... Есть только запись, которую я делал во время операции, в моём архиве. Пойдёмте, сейчас выведу на экран.

— Идемте. Хотя этого может оказаться мало... Ладно. Давайте для начала посмотрим на то, что есть.

В соседней комнате у Сайреса было что-то вроде "кабинета": большой экран видеофона на стене, стол, и книги, книги, книги... Алькатрас повозился с клавиатурой, и на экране возникло изображение. Ясно было, что делалась запись исключительно для специалиста: сам процесс операции. Алькатрас быстро перекрутил её и остановил, сдвинул кадр: наконец стало видно лицо.

Тогда Сайресу было лет семь, — угадать, каким он станет, когда вырастет, было довольно сложно. Чернявый, худенький, длинные ресницы, тонкие губы... что-то предельно хрупкое и в то же время очень сильное ощущалось в этом человечке, даже в таком состоянии, когда речь шла о его жизни. Наверное, относительно него доктор даже и не подумал сомневаться, — выживет или нет.

Эгленн всмотрелся в это лицо — и вдруг больно резануло в груди: как будто разом вспомнились сотни, тысячи лиц — дети, потом они вырастали, становились соратниками, друзьями, и наконец — уходили, а он оставался — все такой же, как когда-то...

— Кое-что даст и это, — проговорил он. — Но — маловато. Вот что. Вспоминайте. Вспоминайте его — все, что сумеете вспомнить. Особенно — недавние дни. А я постараюсь настроиться. Только не закрывайтесь от меня, конечно...

-Закрываться я не умею, — отозвался доктор. — Ма-Истри всё поддразнивал меня: мол, громко думаете, вас можно услышать, даже не владея телепатией. Ладно...

...первый день после операции. Миг — и распахиваются глаза, которые там, на видео, были закрыты: синие, ярко-синие, как вечернее небо, недетски серьёзные глаза человека, который побывал по ту сторону Смерти и вернулся обратно.

Позже, у моря — тонкая фигурка, смешно зажатые в кулаке тапочки. Тихий, слишком тихий голос.

-Я буду плавать? Как рыбка? но это же не навсегда, правда? я смогу жить на суше? Я ненавижу, когда что-то плохое происходит навсегда!

Позже, через пару лет, наверное... Угловатая фигура, — он вытянулся, конечно, но лицо осталось узнаваемым. Похоже, Алькатраса срочно вызвал Ма-Истри: у Сайреса была разбита губа, под глазом был здоровенный синяк, но он был явно очень доволен собой.

-Ты можешь мне объяснить, за что ты дрался?

-Не за "что", а за кого!

-Ну хорошо, за кого?

-За Мелькора! У них только один аргумент — Моргот сволочь, а ты дурак! Вот я им и врезал! И буду врезать!

Позже. Совсем недавно. Повзрослел... Мечтательное лицо, в глазах тихий свет.

-Она... она красивая. Я видел её из моря. Я подкинул ей "поющих раковин". Её зовут Айлинни.

И — недавно. Решительно сжатые кулаки.

-Папа, я знаю, что ты победишь!

— Хорошо... — проговорил Эгленн, не открывая глаз. — Вот теперь — достаточно. И — точно, нельзя ему говорить, кто я такой... Айлинни, надо же.

Он открыл глаза и посмотрел на Алькатраса.

— Я сейчас попробую найти его. Поговорю с ним мысленно, потом, если повезет, удастся — сможете и вы, вдвоем, через меня. Дайте-ка я сяду...

Он опустился в глубокое кресло и снова закрыл глаза.

Мир вокруг распахнулся — и зазвучал своей обычной мелодией, где миллионы звуков сплетались в единую. Теперь — уловить мелодию Сайреса — поначалу тонкую, едва слышную — и пойти по ее следу...

"Ты слышишь меня?.."

Если он никогда раньше не разговаривал мыслями — а откуда?.. может и не поверить, не понять...

Там, далеко, — было похоже, что Сайрес находится в какой-то полудрёме, или — нет, он почти потерял сознание, но пытается сопротивляться. Боль... Чужой голос он принял за отзвуки собственных мыслей: часто, в одиночестве, мысленно вёл споры сам с собой.

"Ну слышу, допустим. И что? Да, я живой. Как будто это что-то меняет. Хотя нет, меняет, конечно. Вот когда тебя понесли вперёд ногами, тогда уже точно ничего не исправишь."

"Это верная мысль, — голос на этот раз был вполне четким, и явственно сознавалось, что — не собственная это мысль, чужая. — Приди в себя, Сайрес. Ты не с собой разговариваешь: я друг твоего отца, мы ищем тебя, нам нужно узнать, что с тобой случилось, где ты. И не вздумай потерять сознание, прежде чем не расскажешь мне все!"

"А... ой. Вы не Ма-Истри! И не кто-то из Ордена, я их всех знаю... Охххх... Больно-то как..."

"Я сейчас помогу — на расстоянии труднее, но все же... — боль стала затихать, и, пусть и не исчезла совсем, но стала заметно слабее. — А теперь возьми себя в руки, и либо рассказывай, что случилось, либо просто вспоминай, я увижу."

"Сс-спасибо, — он чуть заикался. — Да что там вспоминать... Меня поймали сетью, как большую рыбу. Они за мной уже давно гонялись, с тех пор, как начались все эти скандалы насчёт папы в прессе. Ну вот... не повезло. У них ещё сеть такая, я пытался вырваться — порезался..."

"Ну, молодец, доплавался. Почему же ты об этом отцу не говорил раньше?.. Ладно... кто именно — они? Меня интересует, как все это произошло, словом, любые подробности."

"А что, я ему обязан отчитываться за каждый шаг? Мало ли какой дурак будет ко мне цепляться, я сам с ними разберусь. И разбирался всегда! Это только сейчас не повезло. А эти — ну, гонялись на морском катере, то появятся, то опять исчезнут. Шустрые довольно, я хотел их отследить, когда они в первый раз пытались меня сетью ловить, да я ушёл. А они от меня удрали. Подняли морской катер в воздух, и давай дёру куда-то на запад. На Исчезающие острова вроде, хотя кто же их знает, может, и дальше. Так и охотились. Свалятся с неба, позабрасывают сеть, не получится — удирают. Я вот только не знаю, может, они меня выследили, когда я к Айлинни стал приходить..."

"Это, Сайрес, уже называется отнюдь не "каждый шаг". Это серьезная опасность, а возможности твои не так уж велики. Хорошо — я тебя нашел; а если бы нет? Тебе что, раньше времени хочется с жизнью расстаться? Нужно уметь объективно оценивать ситуацию — когда можно справиться самому, а когда — позвать подмогу. Ладно... Что им от тебя нужно, говорили? Сам-то что думаешь — зачем ты им понадобился?"

"Не говорили. Как выловили, так в трюме и сижу, весь в сетке. Боятся, что ли? Вроде куда-то везут."

Эгленн открыл глаза и взглянул на Алькатраса.

— По крайней мере, он жив, и относительно цел, только несколько поверхностных порезов — сетью изрезался. Больно, но для жизни не опасно. За ним, оказывается, уже давно охотились на морском катере, да он вам не говорил, не хотел вмешивать. И вот наконец добились, сумели поймать.

Алькатрас помрачнел.

-Мальчишка. Это плохо, очень плохо... понятное дело, его нельзя спрятать, но я хотя бы попытался. Это либо охотники за морскими сокровищами, — ну, грабители, поставщики нелегального рынка, — либо, избави Создатель, Служба Безопасности. Хотя зачем ей-то Сайрес, ума не приложу. А может, кто-то ещё придумал, как его можно использовать. Фантазия у людей бывает богатая.

— Думаю, без привлечения ваших друзей из Ордена мы не обойдемся, — сказал Эгленн. — Хотя теоретически я мог бы попытаться пробраться туда в одиночку... вначале — в тот район, потом — под воду, скрытно добраться до катера, ну, а дальше — труда не составит... хотя, конечно, в зависимости от оснащения этого катера, но, по-моему, мощных следящих систем на нем нет. Не военная модель. Но все равно — лучше вначале сообщить Ма-Истри, может, что-нибудь более дельное посоветует.

Алькатрас, не тратя слов, набрал номер Ма-Истри. Всё произошедшее каким-то чудом уместилось в пару фраз.

У Ма-Истри сразу стал беспредельно несчастный вид.

-Алькатрас, нет. Не имею права. О том, что Сайрес пропал, сообщите в Службу охраны порядка, и немедленно, ни в коем случае не скрывайте, тогда есть хоть какой-то шанс. И ещё... передайте Эгленну, что если ему дорога его собственная жизнь, то пусть держится от Исчезающих островов подальше. Больше ничего сказать не могу. Не имею права.

Экран погас.

— Жизнь мне, конечно, дорога. Но сейчас они еще не достигли архипелага... Ладно, — Эгленн поднялся. — Я сейчас отправлюсь туда, а перед этим немного приведу вас в порядок... поделюсь силой, так сказать. Иначе вы скоро будете и вовсе в плохом состоянии.

Он шагнул к Алькатрасу, положил руку ему на лоб — и усталость начала отступать. Эффект был таким, словно Алькатрас как следует выспался.

— Сон вам все равно нужен, — предупредил Эгленн, — увы, человеческий организм не приспособлен к тому, чтобы питаться одной лишь Силой.

-Спасибо, — вздохнул Алькатрас. — Только будьте осторожны, я вас прошу. У Ма-Истри нет свойства пугать людей понапрасну, раз он так сказал, значит, там действительно что-то не так.

— Я уже подумал — не может ли это быть приманкой. Но нет. Если это СБ — они слишком мало обо мне знают, чтобы ради меня что-то устраивать. Я буду на связи с вами... с вами — и с Сайресом тоже. Давайте договоримся так: раз в час я зову вас мысленно. Если нет — значит, что-то случилось. Вряд ли сейчас есть нечто, способное лишить меня сил... но кто знает. В принципе, это, к сожалению, возможно, так что нужно быть начеку.

Алькатрас порывисто встал, сжал его руку.

-Не надо. Прошу вас. Я верю Ма-Истри, поймите, он просто не мог сказать больше, но я уверен: он знает, почему вам туда нельзя. Я боюсь за вас. Если что-то случится, — во-первых, Ма-Истри может вас не найти, а во-вторых, мы рискуем тем, что я вас не вытащу, даже при нашей медицине.

— Я не так самонадеян, как ваш приемный сын, — усмехнулся Эгленн. — Я буду осторожен, и Ма-Истри тоже сообщу, что со мною. Почую неладное — сообщу. Что же прикажете — бросить парня на произвол судьбы? Сам он не выберется.

-Обычно похитители выходят на связь, — неуверенно проговорил Алькатрас. — Ох, что ж делать-то... Ладно, пойдёмте, открою вам окно...

— Это если они от вас чего-либо хотят, похитители. В данном случае что-то иное, по-моему. Идемте, не будем терять время.

Быстрого полета до точки пересечения с катером, движущимся в сторону Исчезающих Островов, было часа два; видимо, у похитителей там была база... Но осталось непонятным — что знает Ма-Истри о возможной угрозе?

Позвал его мысленно Эгленн уже в полете. Внизу стремительно уносилась назад океанская гладь.

"Ма-Истри, ответьте мне. Это Эгленн — я сейчас нагоняю катер. Может, вы хотя бы мысленно поведаете — что за особая опасность может меня ожидать на Островах?"

"Оххх, ну я же просил передать! — Ма-Истри, похоже, ждал чего-то подобного, но всё равно расстроился. — Мы чуть ли не с основания Ордена следим за этим местом. Это что-то жуткое. Там люди теряют пространственное ориентирование, могут заблудиться в двух соснах... тьфу, в двух островах. Запутаться, где восток, где запад. Там какая-то страшенная Силовая аномалия. Мы подозреваем, что где-то там, среди этих островов, прячется Переход, но добраться туда не можем: когда там гробанулся правительственный флайер, тогдашняя Служба Безопасности нашей страны просто закрыла туда доступ. Архипелаг вообще огромный, южнее этой аномалии с большим риском для жизни прячутся всякие нелегалы. А вот есть ли там база СБ — не могу сказать."

"Вот оно что... Но ведь эти люди как-то умеют там ориентироваться; надеюсь, что и я сумею не потерять Сайреса из виду. Хорошо, что вы меня предупредили, теперь буду это учитывать. Надеюсь, все закончится благополучно."

"С людьми проще, — сумрачно сообщил Ма-Истри. — Чем меньше ты одарён Силой, тем меньше ощущаешь её воздействие. Как бы вам там совсем не загнуться. Сами понимаете, если там действительно Переход, и если он ведёт в Валинор, то эта "защитная полоса" абсолютно объяснима и понятно против чего настроена. Знаете что... давайте-ка сделаем вот что. Помните, я говорил про "объединяющую волю"? Всю мощь Ордена я вам не дам — не имею права, сами понимаете, — но свою вполне могу. Так что в случае чего "настраивайтесь" на меня. Конкретно — на моё пространственное ориентирование. Буду вам компасом работать."

"Хорошо. Это может понадобиться, чтобы выбраться оттуда. Туда-то катер, надеюсь, довезет. Ну, до связи, Ма-Истри".

Катер мало-помалу приближался. Хоть Эгленн и принял меры к тому, чтобы никакими радарами его было не засечь, но — кто знает? Лучше перестраховаться. Жаль, что не было специального облика для движения под водой... Однако пора действовать иначе.

Он снизился, сменил облик — исчезли крылья — и ушел под воду. Движение здесь замедлилось, но все же он двигался значительно быстрее катера и вскоре нагнал машину.

Так... теперь — уравновесить скорости. Подняться к поверхности; аккуратно... и "склеиться" с днищем машины. Теперь они с Сайресом были совсем рядом — их разделяло только днище катера.

"Сайрес, ты слышишь? Это снова я. Я сейчас под днищем катера, рядом. Постараюсь тебя вытащить, улучив подходящий момент, так что будь начеку."

"Ух! Быстро вы! И на чём? И как это они вас не засекли? Ой!"

Катер вдруг основательно тряхнуло. Ещё. Резкий разворот, крен, — машина, вопреки обычной своей бесшумной манере отчаянно взвыла, — видно, на пределе возможностей. А затем её — явно против воли тех, кто ею управлял — развернуло вправо. Движение было медленным, но неуклонным: вверх.

"Своим ходом, Сайрес, своим ходом... Так, я смотрю, начинаются выкрутасы. Главное, чтобы меня пока не заметили, а там — посмотрим... "

Впрочем, в происходящем был даже элемент пользы: внимание тех, кто сейчас управлял катером, явно было сосредоточено на другом, и это нужно было использовать.

Облегчить собственный вес, чтобы он никак не сказывался на управлении гравикаром; некоторые модели этих машин чутки к подобным вещам... Скрыться от глаз несложно — банальные чары облика, сторонний наблюдатель, даже глядя в упор, ничего не заподозрил бы. Обычными опознавательными средствами не засечь тоже — лучи радаров словно бы обтекали его тело. Обнаружить его теперь можно было лишь средствами, позволяющими лоцировать занятый объем самого пространства — да; но такого, насколько Эгленн знал, не было даже у СБ.

Подождем.

"Обалдеть, — искренне сказал Сайрес. — Я и не знал, что Владеющие Силой дошли до того, чтобы летать быстрее машин! Слушайте, а почему я о вас ничего не знаю? Я весь Орден знаю, а вас — нет. Даже обидно."

Катер перестал ныть и трястись: пилоты, похоже, сдались и вырубили бесполезные двигатели. Движение пошло куда быстрее. Было видно, как машина по-над океанскими волнами приближается к какой-то очень большой тени, ближе, ближе...

"Ну, ты еще очень многого не знаешь, — отшутился Эгленн. — Твои новые друзья, похоже, попались сами. Здесь какой-то военный флайер — и он затягивает наш катер. Интересно — пресловутая СБ или кто-то другой; заодно они с твоими похитителями, или начнутся собственные разборки... Второе нам предпочтительнее, под шумок легче скрыться."

Катер подняли ещё выше, миг — и внизу захлопнулись металлические створки, пленный катер аккуратно опустили на пол. Его вмиг окружили люди, двери вскрыли, затем — несколько выстрелов. Всё происходило стремительно.

"Тааак, — встревоженно сказал Сайрес. — За мной пришли."

"Не сопротивляйся, сам понимаешь, без толку. Похоже, они убили исполнителей. Веди себя смирно, не провоцируй их. Я буду следить за тобой. И — смотри в оба! Постарайся увидеть и запомнить как можно больше."

Эгленн осторожно соскользнул с боковины катера, встал у стены — так, чтобы никто, не дай Небо, ненароком на него не наткнулся.

Была ли это Служба Безопасности, или какая-то другая организация подобного плана, — но в том, что это было что-то военизированное, сомнений не возникало: люди были в форме. Из катера вытащили пилотов, уложили на гравиплатформы и увезли прочь, — похоже, их не убили, а только оглушили из парализаторов, чтобы разобраться с ними позже и без помех. А затем вывели и Сайреса.

Он с тревогой оглядывался по сторонам, — худенький, высокий, в одних плавках, с какими-то перчатками в руках, на шее — тёмного цвета очки-маска. Его похлопали по плечу, — мол, не стой, вперёд. Пошлёпал по металлическому полу, босиком среди множества тяжёлых сапог, — куда-то вглубь. Махина дрогнула, развернулась и куда-то полетела.

К Исчезающим островам.

Эгленн двигался почти вплотную к людям — и успел проскользнуть за ними во внутренние помещения флайера; двери внутреннего ангара могли и закрыться намертво, лучше было не рисковать. Отключить системы контроля было бы можно, но это означало — обнаружить себя; не стоило прежде времени... Кроме того — хорошо было бы узнать, что это за люди.

А пока — следом за ними, следом, осторожно; не выдать себя ни движением воздуха, ни капельками воды с тела — осушить... "Ма-Истри, — позвал он. — Мы на военном катере, он движется в сторону Островов. Если вы были правы — скоро мне может понадобиться ваша помощь. Пока вытащить Сайреса возможности нет — вооруженная охрана, много людей. Будьте начеку."

"Ого! похоже, они воспользовались тем, что Владеющие Силой туда попасть не могут... Нет, право слово, как же они нас боятся, просто неприятно. Даже не знаю, что вам посоветовать: если я прав, то вы рискуете... а моя Силовая поддержка выдаст вас. Ладно, буду что-то соображать, придумывать запасные выходы."

"Придется рискнуть. Ладно... Я готов. Имейте в виду — может случиться так, что на выход мне придется пробиваться с боем, и поддержка может потребоваться и в процессе, и после. А пока — я стараюсь держаться рядом с Сайресом и, пока есть возможность — пытаюсь отследить возможные пути к выходам, да и маршрут возвращения."

Сайреса привели в каюту — больше всего это походило на помещение для кого-то из рядовых членов команды: две застеленные койки, предусмотрительно выключенный видеофон. Дверь за ним затворили, он сразу бросился к ней: как же, заперто.

Приближение Исчезающих островов ощущалось — как будто исподволь, незаметно в самый воздух прокрадывалось что-то душное, сладкое, давящее... дурманящее, до головокружения. Сайрес, впрочем, этого практически не ощущал: сердито сел на койку, швырнул очки и перчатки с ластами в угол.

"Сайрес, — позвал Эгленн, борясь с наплывом дурноты. — Послушай меня, очень внимательно... Мы сейчас в районе Исчезающих Островов — тут, видимо, база для того и устроена, чтобы не могли пробраться те, кто владеет Силой. Ты этого не ощущаешь, а вот я... Пока я держусь, но кто знает, что будет дальше. Самый безопасный выход — ангар, где ты уже был; остальные — поблизости от командных помещений... Я буду ждать подходящего момента — когда по пути к ангару никого не будет. Дальше — хорошо, если справлюсь сам — открою дверь, и нам придется бежать. Не справлюсь сам — мне поможет Ма-Истри, но этим я обнаружу себя, и удирать придется гораздо быстрее. Так что будь готов. Не бросай свои перчатки, очки и ласты, пристрой лучше куда-нибудь так, чтобы они тебе не помешали. Еще кто знает, кому кого тащить придется..."

Сайрес резко вскинул голову.

"Так. Мне бы только до воды добраться, а там всё в порядке будет. Только я уж не знаю, если вам так плохо, как вы будете под водой дышать... то есть не дышать... ну, как это у вас там делается, у Владеющих Силой. Вы сейчас где?"

"Да рядом я, за дверью. Ладно... Сейчас попробуем."

Дурнота накатывала волнами слабости, хотелось упасть на пол, свернуться клубком и застонать от этого мерзкого чувства; так, нужно собраться... собраться... Каюта его под наблюдением...

"Сайрес, ляг на койку. Сделай вид, что ты очень устал и засыпаешь. Сейчас. Давай."

"Хорошо, хорошо."

Сайрес улёгся, закрыл глаза. Флайер не увеличивал скорости, — похоже, база была относительно недалеко. Он никогда не заплывал в эти края: не хотелось. Далеко, да и то, что это — валинорские "защитные рубежи", вовсе не прибавляло желания туда попасть. Теперь вот придётся, как ни крути.

Очень давно такого не приходилось делать. Хорошо, что в этом случае было вполне достаточным лишь скопировать реальный облик лежащего на койке Сайреса — и одновременно накрыть зоной преломленного пространства самого парнишку. Так... Хотя бы это — получилось. И то хорошо. Теперь — электроника, которой оснащена дверь каюты... это посложнее, еще бы разбираться толком в этом хитросплетении — оно выглядело, как идущая в толще металла и пластика тонкая светящаяся паутина. Множество нитей разных оттенков и силы свечения. Так... осторожно...

Эгленн сидел на полу, прислонившись к противоположной стене — держаться на ногах было трудновато, кружилась голова. Перехватить нити, ведущие к механизму замка, и одновременно замкнуть их на другой контур — чтобы не сработала сигнализация... Готово.

"Сайрес, дверь открыта. Камера здесь только одна, она направлена на койку, и, к счастью, не охватывает зону двери... Тебя не увидят — не бойся. И ты сам не пугайся, когда увидишь своего двойника на кровати. Это для маскировки. Выходи в коридор, только тихо, как мышь. Я жду снаружи, я тоже невидим."

Сайрес рванулся к двери, — толкнул, босые пятки едва слышно шлёпнули по полу каюты, и вот он уже в коридоре. Оглядываться на койку даже и не подумал: взгляд шарил по коридору в поисках неожиданного спасителя.

Махина флайера вдруг накренилась на левый борт и пошла на снижение.

"Я здесь, — Эгленн, поднявшись, положил ему руку на плечо. — Как же муторно... сейчас ты меня увидишь, сейчас... "

В коридоре обрисовался силуэт — силуэт "человеческого" облика, полупрозрачный, видимый лишь Сайресу.

"Беги за мной. Проклятье, не знаю, удержусь ли я в воздухе при всем этом... ладно, Ма-Истри — после, у выхода, а лучше в воздухе... Бежим!"

Он первым бросился по коридору по направлению к выходу, мысленно стараясь на расстоянии увидеть паутину электроники в дверях ангара — восприятие путалось, голова кружилась все сильнее. Он пару раз споткнулся на поворотах — Сайрес поддержал его. Еще поворот. Еще.

Ангар.

"Да не нужен он нам, воздух ваш, — с тревогой сказал Сайрес. — Нырнуть бы, а дальше я вас довезу... то есть доплыву..."

Он перехватил перчатки с ластами в одну руку, — другой держал Эгленна: тот в какой-то момент почти повис, схватившись за его плечо.

Флайер снижался.

"Сейчас... сейчас. Ма-Истри! Пожалуйста, будьте готовы — Сила мне может понадобиться в ближайшую минуту... Как только я дам сигнал — сразу же кидайте мне вашу волну, но только по сигналу — возможно, и сами обойдемся. Так..." — внимание снова переключилось на двери ангара. Замкнуть пару нитей; огромные створки, через которых недавно проходил катер, начали разъезжаться.

"Сайрес, вперед! Быстро!"

Сайрес коротко взглянул вниз — там стремительно уносились назад волны, но уже не тёмные, океанские, а бурные, мутноватые, какие бывают невдалеке от суши, где рядом мелководье. Высота падала.

Он крепко ухватил Эгленна за руку, разбежался — и прыгнул вниз.

Мгновения падения, когда что-то замирает внутри... когда мучительно ждёшь, ну когда же, когда наконец закончится это, когда наконец исчезнет ставший чуждым и враждебным воздух...

И вот — вот она, родная стихия, мгновенно утягивающая в глубину. Да, тут было не слишком глубоко, но всё же — до дна не достали, и по инерции их ещё некоторое время потащило вперёд, туда же, куда летел флайер. Сайрес, в момент обретший в воде почти нечеловеческую ловкость, быстрым движением натянул очки-маску, надел ласты, перчатки, — при этом умудрившись так и не выпустить руку Эгленна.

"Ну всё, плывём домой. Ох, щиплет-то как! вы не взглянете, что у меня там на спине, ниже шеи?"

"Так... Проклятье, я надеялся, хотя бы в воде эта дурнота пройдет! Тут у тебя порезы, и... И какая-то дрянь. Ооо, послушай, да она еще и излучает... Ма-Истри, ответьте! Если вы сейчас перекинете на меня канал — они смогут нас засечь? Скорее, у нас мало времени!"

"Эгленн? Ох, я не ожидал, что на вас это так действует: я с трудом вас слышу, как будто жуткие помехи. Вы выбрались?!"

"Выбрались, но на Сайресе какая-то следящая штуковина; я ее сейчас выжгу, но не хочу, чтобы нас засекли снова. Однако я на последнем издыхании от этой мути, а Сайрес не может двигаться так быстро... "

Не спрашивая согласия Сайреса, Эгленн мысленно ударил чип лучом, пережигающим все тонкие связи; чип вспыхнул последний раз — и погас.

"Ай! — Сайрес дёрнулся от неожиданности, но быстро сообразил, что к чему. — Предупреждать надо!"

Он быстро огляделся — почти по-рыбьи, по сторонам. Вроде бы никого, неподалёку — косяки рыб, вспугнутые их появлением, и уже вернувшиеся к привычному бесконечному движению. Толщу воды пронизывали косые солнечные лучи, этим можно было залюбоваться... если бы не необходимость немедленно убираться отсюда.

Сайрес с тревогой взглянул на Эгленна: тот совершенно явно был почти не в состоянии двигаться. Хорошо хоть дышать ему, похоже, не надо, как всем Владеющим Силой, попадающим в воду...

Сайрес осторожно подхватил его, ещё раз посмотрел на солнце — сориентировался — и в несколько мощных движений набрал скорость. Прочь!

Двигался в воде он странно, — не только ноги, всё тело участвовало в том, чтобы толкаться, пробираясь сквозь толщу вод. Человеческое только мешало здесь, — "неправильное" расположение глаз, "слишком длинные" конечности. Алькатрас сделал всё, что мог, с этими очками-маской и перчатками, а десять лет полу-водной жизни сделали Сайреса недосягаемым для людей по части скорости плавания... но вопрос был в том, будут ли их догонять. Сайрес подумал — и ушёл поглубже: вспомнил, как удирал от сетей именно таким способом.

Здесь, в толще океана, кипела жизнь: проносились мимо косяки рыб, спокойно проплывали странные животные с раскинутыми ластами, — словно парили, красивые, величественные. И где-то далеко внизу, — вода была прозрачной, удивительно чистой, как слеза, — были горы и впадины, вырастали водоросли, колышащиеся в подводных течениях. Снаружи — сверху — было трудно себе представить, что здесь, в глубинах, всё так ярко и насыщенно.

"Красиво... надо же, столько времени жить на свете — и не знать, что во владениях Ульмо так красиво... Сайрес, плыви как можно дальше и быстрее прочь, нужно убраться подальше от Островов — я приду в себя, тогда уж им нас не достать. Похоже, где-то здесь и вправду проход к Аману, до чего же знакомое чувство... и мерзкое..."

Сайрес от неожиданности чуть не выпустил Эгленна, но вовремя спохватился.

"Вы были в Амане?!"

"Осторожнее... а то еще упустишь, потом — кто знает, что будет; давление такой толщи воды... Да, был. Давно."

"Ужас какой, — с сочувствием сказал Сайрес. — Представляю, как вам там было плохо, если сейчас такое творится!"

Ему было неловко признаться, что по-хорошему сейчас ему вообще положено быть на суше, что на такой скорости ему осталось продержаться ещё минут пятнадцать, и надо будет нырять в какую-нибудь пещеру — на отдых... раз на поверхность опасно. А ещё — что он эти десять лет сидит на лекарствах и без них не может, и что из-за этого похищения положенное время приёма он давно уже прошляпил.

"Это было очень давно... я тогда был иным. Просто было — тускло, без этой дурноты... Давай, Сайрес... выдержи еще немного. Зона островов скоро закончится, я чувствую..."

Дурнота понемногу начала отступать; он потихоньку подбавлял скорости движению — насколько хватало сил. Лучше бы, конечно, вообще обойтись без помощи Ма-Истри — кто знает, как тщательно их будут искать, лучше не давать никаких зацепок.

Подводный пейзаж постепенно менялся, дно уходило в глубину. Внезапно — резкий обрыв, и только синева внизу, без чётких очертаний, только по-прежнему проносятся мимо рыбы... Подплыл кто-то плоский и круглый, огромный — в диаметре больше их обоих, вместе взятых, с острым, как игла хвостом, неторопливо шевелился край тонкой мантии... казалось, этому существу не составляет никакого труда плыть так, тогда как человек шёл на пределе возможностей. Существо это какое-то время плыло рядом, словно изучало чужаков, затем развернулось и резко взмыло вверх. Оказалось, нижняя сторона у этого плоского блина совсем светлая, и его почти не видно на фоне поверхности воды.

"Оххх, — виновато сказал Сайрес. — Всё, я сдох. Давайте вниз, там пещеры... надо отдохнуть. Тут до дома ещё далеко, ещё плыть и плыть. Заодно покажу вам свою сокровищницу. Кстати, вы ведь мне так и не сказали, как вас зовут..."

"Какой интересный зверь, — мысленно произнес Эгленн, глядя на диковинное существо. Дурнота почти прошла — к счастью. — А зовут меня Эгленн. Не слишком ли далеко от дома ты устроил сокровищницу, а, Сайрес?"

Он наконец изменил облик, слегка приспособив его для подводных условий — тело стало более гладким, увеличился угол обзора глаз, сопротивляемость внешнему давлению... и заскользил вниз, в холодную глубину.

Сайрес смотрел на всё это с нескрываемым удивлением, но вопросов почему-то не задавал.

"О, вы не знаете, что это за сокровищница, — улыбнулся он. — Это не я устроил, я просто решил, что она моя... иногда я делюсь вещами из неё с теми, кому они нужны больше, чем мне. А звери здесь совсем непуганые, потому что люди никогда не совали сюда свой нос. И, если ничего не изменится, — не сунут. Папа говорил, что мечтает, чтобы люди научились жить под водой, потому что суша всё равно рано или поздно вся утонет, но я как представлю... нееет. Не надо такого."

Ниже, ниже, ниже... Горы здесь были куда круче, чем любые горы на суше, острее, резче. Сайрес огляделся и, определив одному ему понятные опознавательные знаки, поплыл к скале, где обнаружился вход в пещеру.

Внутри был кромешный мрак, однако для Сайреса его словно не существовало из-за свойств очков-маски.

А в пещере жили раковины. Толпы, мириады раковин, больших и маленьких. Когда в их обиталище ворвались два чужестранца, они испуганно захлопнулись, подняв маленькие песчаные вихри, и теперь нужно было тихо стоять, ожидая, пока они успокоятся.

А посредине, словно на постаменте, возлежала, как королева, самая большая, немыслимых размеров раковина. Сайрес указал на неё рукой.

"Тут всюду живут жемчужины. Белые, даже алые, зелёные, голубые. А там, в большой — я выращиваю её сам. Остальные — естественным путём. Вот откроется — увидите."

"Это они с перепугу позакрывались? — с интересом спросил Эгленн. Он медленно поплыл мимо жемчужниц; некоторые из них уже слегка приоткрылись. — Надо же — словно цветы в ожидании дождя. Кто бы мог подумать... Но Сайрес, ты бы остановился лучше — и передохнул. И нужно успокоить твоего отца, он должен знать, что ты цел и невредим. Хотя бы относительно."

Сайрес уселся возле стены. Теперь было видно, где у него жаберные щели, — меж рёбер, они ритмично открывались и закрывались, но слишком часто: он восстанавливал дыхание после дикой гонки.

"Ну, как я его успокою, — отозвался он. — Это вы владеете телепатией, а я нет. А раковины эти — они пугливые, да... они чувствуют движение воды, оттого и прячутся."

Он замолчал. Владеющий Силой, который был в Амане, тогда как никто из Ордена не может пройти барьер Исчезающих островов... который умеет изменять облик — а это вообще не в человеческих возможностях... Загадочно, конечно. Спросить бы, но... Нет. Ни в коем случае: ему было плохо в Амане... значит, он из наших. А раз так — то провались они пропадом, эти вопросы, это мерзкое любопытство, которое делает человека холодным и бесчувственным, которое делит мир на "интересное" и "неинтересное"... Нет. Ни в коем случае. Пусть любуется жемчужницами, морем, морскими чудами... хоть что-то хорошее ему подарить. Вот и всё.

Все-таки находиться под толщей воды было очень непривычно — можно, конечно, но слишком уж необычное состояние, чтобы в полной мере наслаждаться окружающим...

"Доктор Алькатрас, — позвал он. — Мы выбрались, надеюсь, доберемся обратно благополучно. Мы сейчас в подводной пещере... Сайрес отдыхает. Придет в себя — мы отправимся дальше."

"Ох, слава Создателю! Ма-Истри мне сказал, что с вами было почти невозможно держать связь... Как вы?"

"Относительно неплохо. У Сайреса множество порезов, но это ничего. Я... Да, в той зоне находиться — это было тяжело. Наверное, люди так себя чувствуют, когда отравляются какой-нибудь дрянью. Ничего, сейчас я уже почти в порядке. Есть что-нибудь новое?"

"Новое будет послезавтра: через три дня они обязаны вынести какое-то решение. Либо отправить дело на доследование, либо что-то ещё... не представляю. Мне никто не звонил, тишина. Затишье перед бурей. Боюсь, она начнётся, когда вы вернётесь: Ма-Истри теперь уверен, что тут не обошлось без Службы Безопасности. В общем, ждём."

"Хорошо... постараемся как можно скорее. Сайрес, — позвал он. — Ты отдохнул? Твой отец волнуется о тебе и просит вернуться как можно быстрее."

Сайрес поднял голову. Очки-маска прилегали плотно, скрывали пол-лица, и он казался каким-то удивительным нечеловеческим существом с огромными тёмными глазами.

"Ещё пять минут, — попросил он. — Видите самую большую раковину? Когда она раскроется, уплывём. Жалко её пугать, конечно, но что делать. Скажите папе, пусть ждёт нас часа в четыре."

"Ладно, подождем, — согласился Эгленн, — самому интересно взглянуть. Кстати, твой отец говорил, что он воспитывал и учил тебя дома... выходит, ты маловато знаешь о нынешнем мире."

"Нет, ну почему же, — Сайрес даже слегка обиделся. — Домашнее образование вовсе не значит отгороженности от мира, многие дети знати тоже так учатся. Другое дело, что я вынужден всё время быть связанным с морем и с папиной химией. Самое паршивое, что на эти лекарства страшно много денег идёт, а я пока сам не зарабатываю."

"Что за лекарства-то? Вернее, что они дают, и что будет, если их не принимать? Как я понимаю, сегодня ты свою порцию уже упустил..."

"Как бы это объяснить... Есть животные, которые дышат, допустим, лёгкими и в воде — кожей, у них естественный баланс между этими двумя системами, пока работает одна, другая отдыхает и не... ну, не начинает загибаться от того, что находится в чуждой среде, а со мной это постоянно. Когда я в воде — лёгкие прекращают работать. Когда на суше, пересыхают жабры. Поддерживается это только химией. Впрочем, папа говорил, что если бы он не сделал этой операции, то я бы умер и на суше, причём быстро... Вот."

"Посмотрим, может, я сумею это исправить... иначе жить так — невозможно, все время быть привязанным к границе между сушей и морем... Скажи, а Айлинни — кто она? Ты успел познакомиться с нею?"

"Ох, ну что же он, он и про это рассказал! — Сайрес как будто сам закрылся, словно морская раковина. — Вот ничего нельзя ему доверить..."

"Он совсем немного рассказал. Лишь то, что ты познакомился с некоей девушкой. Меня заинтересовало ее имя — необычное. Знаешь, что оно означает? "Поющая душа"."

Сайрес улыбнулся.

"Я знаю... очень древнее имя. Я пытался изучать древние языки, но это сложно, когда нет разговорной практики."

"Древние языки? Какие именно? Квенья, синдарин?" — Эгленн смотрел на него, слегка улыбаясь.

"Квенья, да... первым. Синдарин — это довольно близко, но вот на ах-энн я застрял. После него людские диалекты и даже язык наугрим — это всё семечки..."

Эгленн едва сдержался, чтобы не рассмеяться — приходилось все время следить, чтобы вода не попала в рот.

"Тебя интересовал именно этот язык? Это ведь, все же, язык Врага."

Сайрес помолчал.

"Да, интересовал. Именно этот."

"Обычно все, кто интересуется древними языками, останавливаются на квенья... Впрочем, эти языки родственны."

"Они и на Легендах останавливаются, изучатели."

"А ты читал что-то еще?"

"Читал."

"Я тоже читал многие из текстов о древних временах... интересно, насколько по-разному они трактуют одни и те же события."

"Ну... для меня слово "интересно" ко всему этому не относится."

"У тебя сложилось собственное мнение?"

"В общем, да, — он усмехнулся. — Владеющих Силой всегда удивляло, почему я стал бить морды за Мелькора сразу после прочтения Легенд, ещё не зная преданий потомков людей Севера."

"Уже приходилось бить морды? — Эгленн улыбнулся. Говорить, что он видел это в памяти Алькатраса, он не стал. — И почему же?"

"Как это любит называть Ма-Истри, — продолжение идеологических дискуссий, — Сайрес развёл руками. — Я тогда поменьше был и толком не умел драться, но это было неважно. Мне, знаете ли, как-то очень запало, что... ну, надо быть очень смелым, чтобы пойти одному против всех. И ещё — заведомую ложь _вот так_ защищать не будут. Инстинкт самосохранения сработает. Я это называю: один против всех — прав. А ребята — ученики Владеющих Силой — упирали на то, что Моргот Прародитель Зла, Отец Лжи, и никакой своей правды там быть в принципе не может, и что он дурил головы таким наивным, как я, ну и... слово за слово."

"Понятно... — Эгленн перевел взгляд на раковину. — Гляди-ка! Она уже, кажется, начинает раскрываться."

Сайрес повернулся — тихо, чтобы не слишком тревожить воду и не напугать жемчужницу.

Это было настоящее чудо, — там, внутри, створки были покрыты слоем белого сияющего перламутра, в складках моллюска таилась россыпь мелких белых жемчужинок неправильной формы, а в центре, как королева в сознании собственного совершенства, возлежала — огромная, идеально круглая, глубокого чёрного цвета, с отливом в синий, сиреневый, красноватый...

"Был бы свет, она бы, наверное, вся переливалась, — с гордостью сказал Сайрес, как будто это было его собственное творение. — Но я пока не хочу вытаскивать её на солнце. Другое дело, что со временем ей станет тесно в раковине, раковина же не растёт, в отличие от неё. И тогда — придётся."

"Сказочно красиво... Люди ценят такие жемчужины. Впрочем, они ценят любой жемчуг. Говорят, в Альквалонде вся гавань была вымощена им — не знаю, правда ли это — сомневаюсь."

"Эльдар — народ, изначально владеющий Силой... вполне возможно, что некоторые из них додумались и под водой плавать, собирать жемчуг. Почему бы и нет... Ну что, поплыли?"

"Поплыли. Доберемся до поверхности, потом — по воздуху. Я уже полностью пришел в себя, так будет гораздо быстрее."

Эгленн подплыл к выходу из пещеры, выбрался наружу — все же смотреть вниз было жутковато: воистину бездна... Хотя стоило бы, стоило спуститься на дно морское, к самым глубинам. Где еще можно обрести нечто новое — сейчас?..

Сайрес последовал за ним, критически взглянул наверх.

"Ну, можно, конечно, и на поверхность, но имейте в виду, там шторм. Не обманывайтесь ясным небом, — волны сейчас высоченные."

"Под водой мы будем добираться до дома как минимум в три раза дольше. Не поверишь, Сайрес — шторм меня ничуть не пугает. И не в такие шторма приходилось летать. Разве что тебя держать придется покрепче."

"Ну ладно, смотрите. Я однажды тут в шторм такое видел!.. Маленький был ещё, заплыл далеко, отец меня со спасателями искал..."

Он взял Эгленна за руку и стал подниматься — медленно, чтобы перепад давления происходил постепенно.

"Хорошо, что ты напомнил мне... Я и забыл, что для тебя опасен перепад давления."

На поверхности действительно бушевал шторм. Небо было не таким уж ясным — ветер гнал грозовые тучи в сторону побережья, волны вздымались огромными горами, и держаться у поверхности, в водяных потоках, было трудно.

"Я сейчас снова сменю облик, Сайрес. Я буду держать тебя в полете — свою маску не снимай, она защитит тебя от ветра. Ну, вперед!"

Эгленн прижал Сайреса к себе. Смена стихии должна была быть для него ударом — вот они в воде, и вдруг — вокруг бушующий ветер, холод, стремительно удаляются вниз гребни огромных волн, все дальше, дальше, дальше... и вот вдруг тучи оказываются внизу, и стихает ветер — только по бешеному движению улетающих прочь облаков можно понять, насколько быстр этот полет.

"Мы летим со скоростью этого урагана, потому и не чувствуем ветра. Это даже хорошо — дома будем меньше, чем через час."

Сайрес смотрел вперёд и вниз, — гребни волн стали враз маленькими, почти игрушечными.

"Слушайте, я ведь до сих пор не удосужился сказать вам спасибо за то, что вы меня оттуда вытащили! Извините, пожалуйста..."

"Не за что. Не бросать же тебя было там... Неизвестно еще, что выяснится, если мы все же разберемся в том, что нужно было от тебя этим людям".

"Ничего приятного, — мрачно посулил Сайрес. — У меня к вам просьба. Можно?"

"Конечно, можно."

"Когда мы приземлимся — можно мне будет увидеть вас в крылатом облике? Я понимаю, вы... скрываетесь, но всё-таки. Это не любопытство, поверьте, просто... просто мне надо. Верите?"

"Конечно... если ты этого хочешь."

Ветер пополам с дождем хлестал по стенам старого замка, когда они опустились на одном из его балконов. Море и небо слились воедино — серая, почти черная пелена грозовых облаков летела прочь, вглубь материка. Эгленн сдержал слово — он отпустил Сайреса, и, когда тот спрыгнул на пол, не сразу сменил облик. Только сложил, не спеша, крылья — снова в плащ. Дождь этот и почти ураганный ветер, видно, не был ему страшен, да и вообще никаких неудобств не причинял.

Сайрес некоторое время смотрел — не снимая тёмных очков и пряча свои мысли и чувства. Прятал основательно: видно, научился этому у Владеющих Силой. Прятал — потому что, видимо, предполагал, что именно он увидит, и какое впечатление на него это произведёт. И — потому что страшно не хотел, чтобы Эгленн узнал...

-Спасибо, — наконец сказал ровно и нагнулся, чтобы снять ласты и перчатки.

Снял, несколько мгновений смотрел на море — и зашагал по галерее ко входу во внутренние помещения. Там было светло, тепло и сухо, однако очки-маску Сайрес так и не снял.

Эгленн сменил облик — и последовал за ним. "Мы вернулись, — мысленно позвал он Алькатраса. — Встречайте."

Алькатрас шёл навстречу. При виде Сайреса остановился, хотел было что-то сказать, но передумал. Повернулся к Эгленну.

-Спасибо. Простите, что вам пришлось рисковать из-за моего сына.

-Пап, я вниз.

-А...

Алькатрас не успел остановить его — Сайрес не спрашивал разрешения, просто поставил в известность и скрылся в коридорах.

Доктор только головой покачал.

-Знаете, не нравится мне всё это. Здесь уже пару часов торчит этот... глава Службы Безопасности. Мы с ним долго беседовали, я думал, он по моему поводу приехал, но мы уже всё обсудили, а он всё не уходит. Похоже, ждёт вас. Обоих.

— Я не против поговорить с ним, — ответил Эгленн и мысленно добавил — "Но, вероятно, лучше не афишировать то, что я только что сделал. Что я помог Сайресу выбраться. Это раскроет мои возможности, мне это ни к чему."

-Это хорошо, что вы не против, — как-то странно отозвался доктор. — Пойдёмте, он внизу, в саду. Сайрес ещё не достал вас по поводу Легенд и прочего?

— Да нет... То ли стесняется, то ли просто не хочет раскрываться. Кстати, нужно будет им заняться, пока есть возможность — я не столько его порезы имею в виду, сколько состояние его организма... Ладно, идемте.

Алькатрас проводил его до дверей подземного "сада", — помещения замка были настоящим лабиринтом, построенным по законам, которые казалось, не имеют ничего общего с логикой. Вошёл первым.

Человек, сидевший там, среди зелени, вроде бы на первый взгляд не отличался ничем особенным: неприметная одежда, тусклого цвета длинные волосы. Прятал мысли — куда основательнее, чем только что Сайрес: похоже, это было его постоянным состоянием. Чувств, казалось, у него и вовсе не было.

Когда Алькатрас и Эгленн приблизились, поднял голову — прозрачно-голубые глаза, очень красивые... и абсолютно холодные.

-Эйтеллион Нельо, глава Службы Безопасности, к вашим услугам, — представился он ровно. — Добрый день, Эгленн. Доктор Алькатрас, вы свободны.

Доктор мрачно усмехнулся и исчез за дверью.

— Добрый день, — кивнул Эгленн. Подумалось: однако, и имя у этого человека. — Чем обязан вашему вниманию?

-Ну, как же, — тот улыбнулся, и улыбка оказалась очень красивой, но в сочетании с ледяным взглядом это производило жутковатое впечатление. — Вообще-то это мы давали Ма-Истри разрешение привезти вас сюда, в замок. Позвольте спросить: каковы ваши планы в отношении дальнейшего пребывания среди людей?

Эгленн пожал плечами, посмотрел на человека оценивающе, пристально.

— Доктор Алькатрас показался мне интересным человеком, и думаю, мы станем друзьями, — сказал он наконец. — В остальном — никаких конкретных планов у меня нет.

Нельо кивнул.

-Позвольте рассказать вам о некоторых фактах, которые предстали перед нами. Итак. Документов у вас нет. Более того, в нашей базе данных о вас нет никаких сведений. Далее. Вы появляетесь здесь, в замке, в без пятнадцать час ночи. В два часа ночи доктор Алькатрас оказывается в Митаннии и делает операцию, которая длится почти четыре часа, в семь он уже звонит в службу спасения с вопросом, не видали ли они его приёмного сына. Наш флайер захватывает похитителей Сайреса в девять тридцать две, и сейчас, когда нет ещё трёх дня, Сайрес появляется в замке в сопровождении вас. Скорости, смею вас уверить, нашей технике пока недоступные. Позвольте спросить, что должны мы были подумать? какие выводы сделать?

— Подозреваю, выводы вы сделали самостоятельно, но тот факт, что вы излагаете мне все напрямую, дает шанс на взаимопонимание. Я прав?

-Выводы мы сделали, это верно, — согласился Нельо. — И именно в связи с этими выводами я спрашивал вас о дальнейших планах. Что же до взаимопонимания... вопрос, конечно, интересный. Скажите, вы хотели бы сейчас иметь дело с людьми — в принципе? Или же вам больше по душе та жизнь, которую вы вели до своего появления в столице?

— Людей "в принципе" не бывает, — улыбнулся Эгленн, — смотря с какими людьми. Но если бы я хотел находиться в гуще событий, я бы давно в ней находился. Вы предлагаете что-то конкретное?

-Именно. Однако прежде чем предложить это "конкретное", я бы хотел услышать от вас ответ на один вопрос. Конечно, ваше право — не отвечать, но тогда, извините, — он развёл руками, — дальнейший разговор потеряет всякий смысл.

Эгленн пожал плечами.

— Давайте. По мне, так ясность лучше нелепых игр в прятки.

-Вы не человек. Кто вы?

— Майа, — коротко ответил Эгленн. — Я полагал, уж это вы поняли.

-Я предполагал. Но должен был услышать подтверждение. Такова наша практика, знаете ли. Итак. Ситуация на планете такова, что скоро — через сто лет, может быть, через двести, как знать, — здесь не останется суши. Думаю, что причины этого вы знаете лучше меня, у нас лишь есть несколько теорий разной степени невероятности. Изложить?

— Давайте.

Нельо соединил кончики пальцев.

-Наши геологи проанализировали, так сказать, тектоническое лицо Тайшеле и пришли к выводу, что изначально эта планета была целиком покрыта водой. Суши здесь быть не могло и не должно было возникнуть. Как говорят наши друзья из Ордена, вода — это один из признаков не только жизни, но и концентрации Силы... впрочем, я не буду углубляться в эти подробности. Так вот. При объективной невозможности появления здесь материков — они всё же возникли. Если соотнести это с Легендами и другим историческим наследием, то можно сделать вывод, что это было сделано искусственно — с помощью Силы. И сделано это было с одной целью: "приготовить Арду к появлению Детей Илуватара".

— Вся Арда, Тайшеле, была смоделирована искусственно, выражаясь современным языком, — кивнул Эгленн. — Стихии покидают этот мир, вместе с ними уходит и то, что цементировало его все эти эпохи.

-Совершенно верно. Однако, как мы полагаем, это самое разрушение должно было начаться гораздо раньше, а именно — с уходом Валар в Валинор. Надо думать, именно в предвидении этого разрушения они и позвали за собой эльдар. И это разрушение не произошло только по одной причине: здесь остался Мелькор. Мы полагаем, хотя прямых доказательств этому у нас нет, что он оставил здесь, во многом, свою силу, — что и помогло удержаться суше до сих пор... а вместе с нею и жизни на планете.

— Да, — Эгленн постарался, чтобы лицо его осталось спокойным. — Но какое отношение все это имеет ко мне — сейчас?

-Суша тонет, Эгленн. Скоро её не останется совсем. Переселение человечества под воду, как мечтает доктор Алькатрас, невозможно — по объективным причинам. Погибать же нам, поверьте, очень и очень не хочется. Однако есть другие планеты, и их много. Есть на Тайшеле и возле неё — Переходы, и вместе с Владеющими Силой мы разработали способ, как туда пройти. Но мы не можем рисковать нашими людьми, отправляя их в неизвестность. Я хотел бы попросить вас о помощи. У нас это ваше умение называется "смотреть вдаль". Разведка. Поиск пригодных для жизни планет. Вы можете помочь нам в этом? Сами мы, увы, не справимся.

— Вот оно что... А понимаете ли вы, у кого просите помощи? Я не знаю, из какого рода именно вы — но, судя по вашему имени, из рода тех, кто скорее бы умер, чем прибег к моей помощи.

Нельо усмехнулся.

-Я прекрасно знаю, из какого я рода, поверьте. Что же касается того, кто вы такой, то, признаюсь честно, для меня это пока загадка. Скажете — буду знать... хотя вряд ли это что-то изменит. Скажете?

— Хорошо, — Эгленн улыбнулся, с явным удовольствием. Облик его "потек", изменяясь — на этот раз медленно, демонстративно. Распахнулись черные крылья. Улыбка-оскал на изменившемся лице. Тот самый облик, что сохранился в древних книгах.

Эгленн нагнулся над опешившим человеком — и произнес одной мыслью, отраженной во всем окружающем пространстве:

— Узнали?..

-Гортаур, — Нельо ошеломлённо смотрел на него снизу вверх. — Замечательно...

Он, похоже, впервые за свою долгую карьеру забыл, как это, — закрыться. Молния узнавания, всколыхнувшийся страх — тот самый, передававшийся через много поколений... и сразу же: взять себя в руки. Барьер отстранённости, не-думать, не-чувствовать... холод, почти полярный холод... Всё. Улыбка — та же, что и при встрече, казавшаяся ненастоящей при ледяном взгляде.

-Добро пожаловать в современность.

— Я уже давно в "современности", — ответил Эгленн, вновь меняя облик — на обычный. — Вашу просьбу я выполню. Но взамен — вы оставите в покое Алькатраса и его сына, и обеспечите, чтобы их жизни и спокойствию ничто не угрожало. К слову сказать, параллельно я советовал бы прислушаться к идеям Алькатраса о переселении под воду — не в качестве альтернативы, а в качестве дополнения к вашему плану. Дать людям возможность жить под водой не так уж сложно, разработать и закрепить такое изменение я сумел бы.

Нельо замялся.

-Взамен не получится. Видите ли, до вашего возвращения мы довольно долго беседовали с доктором Алькатрасом, и он согласился работать на нас. Взамен же мы прикроем его от назойливых конкурентов, которые, собственно, и затеяли этот процесс.

— Сойдет, — кивнул Эгленн. — Этого я не знал, как вы понимаете. Когда вы собираетесь начать вашу затею с исследованием других миров?

-Чем скорее, тем лучше. Я покажу вам данные об обнаруженных нами Переходах, их местоположение, — как вы понимаете, нам нужно знать, что находится по ту сторону. И ещё вопрос — касательно Исчезающих островов. Вы приближались к ним, когда выручали Сайреса. Что вы можете сказать про это место?

— Я не могу утверждать этого наверняка, но все же почти убежден — вся эта область является, по сути дела, тем, что вы назвали бы "мерцающим Переходом". Переходом в Аман, разумеется. И оказаться там еще раз я не горю желанием.

-Это довольно неприятное место, — ровно сообщил Нельо. — Думаю, для вас будет новостью, но у нас есть данные, как два раза на протяжении последних двух столетий туда и обратно проходили несколько... скажем так, сущностей. Определить их расовую принадлежность нам не удалось, более того, если бы не приборы, мы бы их не обнаружили. К сожалению, эти приборы появились у нас относительно недавно, и у нас есть данные о всего лишь одном таком "визите" за предыдущий период. Два раза за двести лет — это много. Как знать, что нас ждёт впереди.

— Кто именно? — Эгленн насторожился. — Можете рассказать подробнее?

-Чем тратить слова, проще показать вам то, что зафиксировали приборы, — отозвался Нельо. — Сами понимаете, этих данных с собой у меня нет, и выводить их на видеофон доктора Алькатраса я, хоть и мог бы, но не стану. Вы поедете со мной в штаб-квартиру Службы?

— Хорошо, пусть так. Сколько времени займет эта поездка? Я должен предупредить Алькатраса.

-Полтора часа полёта до столицы, — пожал плечами Нельо. — Столько же обратно, на сколько мы там застрянем, я не могу сказать. Предупреждайте, конечно.

— Ладно, идемте. Ему я скажу по дороге.

...Штаб-квартира Службы Безопасности не отличалась вообще ничем особенным. Просто особняк в старой части столицы, в несколько этажей, какой-то намеренно-красивый, — как знать, почему именно так, и кто это придумал... И подземные этажи, множество, уходящие вширь, далеко, какие-то переходы, по которым можно выбраться за пределы города, по которым можно было ездить на флайере — такие широкие...

Кабинет Нельо, впрочем, был на одном из верхних этажей, а сквозь окна заглядывала зелень. Здесь был стол, несколько кресел и большой экран, в пол-стены.

Глава Службы привычно устроился в кресле.

-Вот, смотрите. Наши приборы засекают, если можно так сказать, ауру живых существ.

На экране возникла картинка: остров как остров, ничего особенного... и только вдалеке — два жутковатых полупрозрачных столба, уходящих в небо, как будто мощные лучи прожекторов.

-Это Переход на Исчезающих островах, — пояснил Нельо. — "Прожектора", естественно, нематериальны. Наши следящие камеры нацелены на него постоянно, и практически всегда там ничего не происходит. И вот...

Экран перечеркнула стая стремительных сверкающих вихрей — туда, к Переходу. Пролетели низко, чуть ли не сквозь вершины островных деревьев, — которые, впрочем, не шевельнулись, — подлетели к Переходу... и исчезли, как будто их никогда не было.

— Запись велась в обычном диапазоне спектра? — спросил Эгленн. — Это равноценно тому, как видит человеческое зрение?

-Нет, ни в коем случае, — отозвался Нельо. — Что вы. Там стоят и обычные камеры, и на них в это время — ничего. Они даже Переход не засекают... как и все мы, кроме Владеющих Силой. Сила — это особый вид энергии, как мы понимаем, так вот, — мы наконец-то худо-бедно научились вот так отслеживать её проявления. Ауру человека, кстати, такие приборы тоже улавливают, и — что интересно — она очень различна у тех, кто помнит предыдущие жизни, и у тех, кто не помнит. В этом отношении было очень интересно наблюдать за этим мальчиком, Сайресом... впрочем, я отвлёкся.

— Надеюсь, позже вы расскажете мне об этом. Ладно... Еще что-нибудь вы можете сказать об этих... — Эгленн пощелкал пальцами, — вихрях? Где-нибудь вы засекали подобные, кстати?

-Засекали, — спокойно отозвался Нельо. — Над штаб-квартирой Ордена. Было, если можно так выразиться, два визита, хотя довольно трудно разобраться, откуда эти существа взялись. Первое прохождение Перехода было, как это ни парадоксально, с нашей стороны — на ту. Через два с небольшим месяца они вынырнули из Перехода, мы стали их отслеживать и обнаружили возле штаб-квартиры Ордена. И то же самое повторилось через восемьдесят девять лет, по отношению к сегодняшнему дню это было три года назад. С той лишь разницей, что наши следящие системы не смогли их обнаружить в столице. Так что сейчас они здесь... по нашу сторону Перехода, я имею в виду.

— Я не могу точно сказать, что из себя представляют эти сущности, — проговорил Эгленн, — но, мне кажется, это кто-то из младших айнур... или майар — в невоплощенном виде. Я тоже могу перемещаться вот так, правда, не слишком люблю. Не слишком меня это обнадеживает. То, что Валинор, возможно, начал проявлять к вам внимание.

-У нас была версия насчёт Валинора, однако мы ставим её под сомнение, потому что первый из этих пролётов был как раз "туда", а не "оттуда". Насколько нам известно, далеко не все айнур пришли сюда, в Арду. Те, оставшиеся, — они не пытались за всё это время как-то выйти с вами на связь, найти контакт?

— Нет, — сразу ответил Эгленн. — Не пытались. И я рад этому. Я не слишком доверяю этим существам.

-Почему? Извините за назойливость, но надеюсь, вы понимаете, что всё это очень важно.

— Трудно объяснить... — Эгленн замялся. — Знаете, есть такая пословица — обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду.

-Понятно... Хорошо, тогда другой вопрос. Тогда, когда эти существа находились здесь, — вы знали об этом? Я имею в виду, — вы почувствовали их присутствие?

Эгленн покачал головой.

— Нет, не почувствовал. Я сказал бы вам об этом сразу. Подозреваю, они просто не хотели, чтобы их распознали им подобные. А может, не хотели, чтобы им помешали... Кто знает.

-Что ж... в любом случае, спасибо. Будем думать. Кстати, относительно того визита, девяносто лет назад, — Ма-Истри говорил, что он чувствовал, что его изучают. Его и других. Неприятное ощущение. Он тогда уже был главой Ордена, — неудивительно...

— И все же они были в Валиноре. Были — и наверняка вернутся снова, и сообщат, что здесь появились люди, способные к тому, что раньше умели лишь Искаженные и майар. Ничего хорошего в этом нет.

Лицо Нельо осталось бесстрастным.

-Тем более нам надо иметь пути к отступлению. Я всё о том же, — о других планетах. Мы посылали экспедиции, но когда из десяти возвращается одна, и не из каждых десяти...

— Плохо. Ладно, теперь ведь вы не будете искать наугад. Да, а что вы говорили о Сайресе? Если, конечно, это не тайна.

-Нет, это не тайна. Алькатрас своим искусством, желая того или нет, сделал этого ребёнка чем-то большим, чем просто частным лицом, — поэтому мы заинтересовались им, не могли не заинтересоваться. Не буду вдаваться в исторические и технические подробности, короче: по нашим наблюдениям, есть такое, если можно так выразиться, "свечение" каждого живого существа, в просторечии именуемое аурой. Приборами можно её зафиксировать. У тех, кто помнит предыдущие жизни, она весьма, весьма отлична от тех, кто не помнит. Сайрес помнит... но на все попытки поговорить об этом выстраивает такую стену, которой могли бы позавидовать даже сотрудники Службы Безопасности. Жаль... если бы он раскрылся, если бы понял и поверил, что никто не сочтёт его сумасшедшим...

Нельо развёл руками.

— Я попробую поговорить с ним. Вполне возможно, что он узнал меня. Судя по всему, он жил тогда... Давно. Где-то в наших землях. Я пока не присматривался к нему — кто знает, может быть, и я сумею его узнать?..

-Попробуйте, — в голосе Нельо впервые появилось что-то тёплое. — Понимаете, нужен ведь, как говорится, прецедент. Люди боятся этого, боятся своей памяти, боятся признать себя — _не таким_. Тем, что было совершено это открытие — определение наличия открытой памяти по ауре — уже очень, очень многих избавило от страха. Но это всё, как говорится, из разряда "очень личное". Слишком много страха сидит в нас, угнездилось на протяжении тысячелетий...

— Не таким — но каким? — недоуменно переспросил Эгленн. — Чего именно боятся? Обнаружить свою причастность к "врагу"?

-И это тоже. Но поймите, — большинство ведь ничего не помнят, большинство — это обыкновенные люди... толпа. Которая, по выражению доктора Алькатраса, боится нового. Непривычного. Согласитесь, выделяться из толпы, из серой массы тех, кто привык быть "как все", — это сложно. Мягко говоря. Что самое страшное, — эта серая масса, если её обуревает страх, становится агрессивной и стремится откусить те головы, которые смеют над нею возвышаться.

— Недавно я уже наблюдал этот принцип в действии. Что ж, ладно. Мне нужно возвращаться — я обещал Алькатрасу заняться его сыном — вылечить его. И с этим нельзя затягивать.

Нельо поднялся.

-Давайте-ка я вас отвезу на гравикаре. Что-то мне не хочется, чтобы вы тут светились, летая своим ходом... ввиду этих существ то ли из Валинора, то ли ещё откуда.

— Ваша правда. Хотя гравикар я могу взять и сам, я же умею им пользоваться, — улыбнулся Эгленн. — Просто медленные машины.

-Ничего, когда-нибудь мы вас всё-таки догоним, — пообещал Нельо. — Вот что: чтобы вы не угоняли чужой транспорт, я вам выдам из нашего парка. Спускайтесь на стоянку, я распоряжусь.

...Вернувшись, Эгленн первым делом позвал Алькатраса.

"Я вернулся. Где там наш Сайрес? Я ведь обещал им заняться — лучше не откладывать. Не уплыл снова в море?"

"Нет, что вы, — в мысленном голосе Алькатраса было заметное беспокойство. — Беда в том, что больше нормы ему нельзя быть ни на суше, ни в воде, — начинается переутомление тех органов дыхания, которые работают... Короче, он сейчас у себя. Как всегда, в книжке, наверное."

"Тогда я пойду к нему, если вы не возражаете."

У входа в комнату Сайреса Эгленн замер, прислушиваясь — что там? Тихо... наверное, и правда читает.

Он постучал.

Через некоторое время за дверью раздалось шлёпанье босых пяток, — Сайрес, похоже, и на суше предпочитал обходиться без обуви. Открыл дверь — и тут же отступил на шаг.

-Заходите, — сказал несколько напряжённо.

Он вдруг отошёл в сторону — чтобы тут же вернуться уже в своих очках-маске, за которыми было совсем не видно глаз.

— Ты всегда носишь эту маску? — спросил Эгленн прямо. — Или только сейчас, чтобы я не видел твоих глаз?

-Ну... — Сайрес замялся. — Вообще-то только сейчас. На суше они просто как тёмные очки работают.

— От меня-то мог бы и не прятаться, — Эгленн зашел в комнату. — Собственно, я пришел, чтобы попробовать избавить тебя от той проблемы, что мы обсуждали: вылечить. Надеюсь, ты позволишь.

-Попробуйте, — согласился Сайрес. — Только знаете что... у меня же папа... ну, с фантазиями. Мы с ним тут поговорили, пока вас не было. Он размечтался, что, мол, хорошо бы способность жить и на суше, и в воде могла передаваться генетически, а я, знаете ли, как-то вовсе этого не хочу. Так что лечить-то — пожалуйста, а вот этого не надо. Ладно?

— Если я буду разрабатывать изменение, способное дать человеку возможность жить под водой, оно будет основано уж точно не на наличии жабр, а на совершенно иных принципах, — улыбнулся Эгленн. — Кислород из воды можно изымать и всей поверхностью кожи. Ну ладно, давай, что ли, сядь... и мне так будет проще, и тебе.

Сайрес послушно сел, чуть улыбаясь. Похоже, всё происходящее пробудило у него чисто мальчишеское любопытство. На диване лежала книга, — та же, которую Алькатрас и Эгленн видели утром, но тогда она была раскрыта на середине, а сейчас — уже на последних страницах. Читал Сайрес быстро.

Эгленн подошел к нему, закрыл глаза — и медленно провел руками вдоль его спины.

— Хорошо... — проговорил он негромко. — Не так уж сложно. Я сумею. А теперь, извини, будет немного больно — несильно, потерпи чуть-чуть.

Он положил пальцы на затылок Сайреса.

От рук его потек холод, на миг проник в мозг, обжег ледяной болью — и тут же исчез. А Эгленн медленно вел пальцами вдоль позвоночника Сайреса, и вслед за движениями его пальцев внутрь тек холод и тут же исчезавшая боль.

Недолго. Все продолжалось меньше минуты.

— Все, — наконец сказал Эгленн, открывая глаза. — Сегодня тебе еще понадобятся твои обычные лекарства — изменения такого рода не могут вступить в силу моментально. А вот завтра — уже нет. И где-то спустя сутки ты уже сможешь находиться сколько угодно как в воде, так и на суше.

-Спасибо, — Сайрес улыбнулся. — Интересно так...

Он откинулся на спинку дивана, — в тёмных очках-маске отражался свет.

-А в воде совсем не казалось, что у вас холодные руки...

— В воде было иначе, — улыбнулся Эгленн, — ведь и сама вода холодная, вот потому так и казалось. Заодно я и порезы на спине затянул, кстати.

-Ой, — смутился Сайрес. — Стоило возиться, всё равно бы зажило... Да, — всё хотел вам сказать, что ваш крылатый вариант очень... впечатляющий. Вот.

— Я знаю, — ответил Эгленн. — Надеюсь, тебя-то он не испугал.

-Нет, — сразу сказал Сайрес. — Я, в общем, предполагал нечто подобное... Хотя, конечно, одно дело — видеть в своих мыслях, и другое — вот так, перед собой.

— Ты видел что-то подобное в мыслях? — тихо спросил Эгленн. — Расскажи.

-Да ну... — протянул Сайрес. — То есть рассказать-то, конечно, можно, но я боюсь — вам неприятно будет. Мало ли у кого какие фантазии.

— Мне на своем веку приходилось слышать многое. Вряд ли твой рассказ будет мне неприятен.

Сайрес поправил очки-маску, словно хотел спрятаться за ними ещё больше.

-Ну... это, знаете, я давно уже увидел. Когда Легенды прочитал... Почему-то большой зал, высокие окна... всё очень высокое, и люди тоже. Лица помню. А потом ещё — как картинка: горы, и кто-то крылатый летит, и я точно знал, что это как человек, но не совсем... в детстве снилось, ещё до всяких Легенд. Вот это на вас было очень похоже. Ещё много всего всякого в голове, и... и про Войну Гнева тоже...

Он замолчал.

— Кто-то крылатый, — повторил Эгленн. — А что ты видел про Войну Гнева?

Сайрес выпрямился.

-Я видел огненных духов недалеко от себя. Так, — он поднял руку, показал куда-то вправо, как будто это могло помочь ему объяснить. — Возле высоченных ворот. Я видел, как эти ворота взломали, как будто они были из лёгких досок, а не из металла. И в них ворвались майар в сверкающих доспехах. А за ними шли эльдар — те, кто погиб в битвах Первой Эпохи. Я не знаю, откуда я это знаю, этого нигде нет... ни в каких вариантах Легенд, но — когда Валар собирали войско, то предложили нолдор: пойдёте на войну — получите прощение. Многие согласились. Я как будто стоял дальше, чем ахэрэ, но их смели, и я сражался... потом отступал с боем, до самой Цитадели. Видел в воздухе двоих, крылатых, — одного сбили. Второй метнулся за ним, я потерял их из виду... а потом битва внезапно прекратилась.

Сайрес замолчал, некоторое время царила тишина.

-Ещё я видел, как уводили Мелькора. И как мы, уцелевшие, потом уходили на восток. И — кто нас вёл. Очень хорошо помню.

— Значит, скорее всего, ты жил тогда, и погиб, и вернулся теперь, — Эгленн вздохнул, откинул упавшие на лицо волосы. — Я знаю, это тяжелая память. Все это — то, что ты помнишь — повлияло на твою нынешнюю жизнь?

Сайрес усмехнулся.

-Даже вы не уверены, память это или просто мои фантазии.

— Я — уверен, — ответил Эгленн. — Убежден. Мне приходилось раскрывать в людях память прошлых жизней. Хотя тогда, в прежние времена, те из наших людей, что возвращались на пути Арды, вспоминали все сами — по мере взросления. Но я не уверен, нужна ли тебе эта память — полностью. С этим слишком тяжело жить.

-Что моё, то моё, — неожиданно жёстко сказал Сайрес. — Мне никто не помогал это вспомнить, всё всплывало само. Единственное, чего я не знаю, — это как я тогда умер. Я долго сомневался, — действительно ли это правда, действительно ли я — помню... меня убедило именно это. Обычно люди придумывают то, что так или иначе пережили сами. А Смерть я видел в лицо... и всё равно не знаю, как я тогда умер. Не сказать, чтобы горел желанием узнать. Всплывёт — хорошо, нет — обойдусь.

— Хорошо, — кивнул Эгленн. И вдруг, неожиданно для самого себя, вопреки собственным намерениям, спросил: — Ты догадался — кто я?

Сайрес медленно снял очки. Взгляд ярких синих глаз был острым, как клинок.

-Да.

Эгленн молчал некоторое время. Потом проговорил:

— Знаешь, Сайрес, мне, собственно, нечего сказать по этому поводу. Узнал — хорошо. Нет больше смысла скрывать и утаивать. С тех пор все изменилось... изменилось невозвратно и неузнаваемо, а живем мы в сегодняшнем дне, а не в прошлом. Что тут еще говорить?.. Разве что — тебе тоже, наверное, следует знать: я пытался вернуть Мелькора. Многократно. Не выходило, — он снова замолчал. — Кто знает, может быть, теперь, с помощью людей, научившихся наконец-то владеть своей силой...

-Я тоже на это надеюсь, — тихо сказал Сайрес. — Когда я понял, кто вы, то подумал, — вы пришли именно за этим. Надо говорить с Владеющими Силой, с Ма-Истри... но нам, людям, придётся в ближайшее время куда-то бежать отсюда, с Тайшеле, иначе наша раса рискует потонуть вместе с сушей, и тогда освобождать Мелькора будет просто некому. У меня к вам просьба, — он усмехнулся, — почти как у той девушки из Легенд... можно?

— Конечно. Все, что я смогу для тебя — сделаю.

-Я ведь когда-нибудь умру... снова уйду куда-то туда, в неизвестность. Вы можете сделать так, чтобы я, возвращаясь, всегда помнил, кто я и откуда?

— Я могу сделать так, что память эта, и осознание, будут постепенно возвращаться — по мере твоего взросления. Так, как мы делали раньше...

-Сделайте, — попросил Сайрес. — Вселенная огромна, скоро мы переселимся к звёздам, как знать, что будет впереди... и именно поэтому надо знать, откуда ты.

— Я сделаю, — кивнул Эгленн. — Сделаю. Не сейчас, позже. Пока ты будешь спать. Для этого не нужен физический контакт, такое можно сделать и на расстоянии. Ты собираешься рассказывать обо всем этом отцу?

-Нет, — легко, и как будто это само собой разумелось. — ЭТИМ я вообще ни с кем не делюсь. В общем, потому что просто не с кем.

— Может, и правильно. Кстати, СБ знает о тебе. О твоей памяти. Не знает только о ее содержании. Они интересовались тобою. Но обещали не докучать тебе, так что можешь не волноваться.