Тайшеле

-Риск всегда есть, — равнодушно сообщил Алькатрас. — Есть процент. При любых, даже самых привычных и давно вошедших в повседневную практику операциях. Впрочем, о практике мне теперь придётся забыть. В этом они меня победили.

— Вопрос в проценте этого риска. Риск может быть, и если просто идти по улице — что кто-нибудь сверху бросит булыжник, и он пробьет тебе голову. Бывали такие случаи. Но ведь вы, как я понимаю, все равно не сдадитесь?

-Нет, — упало коротко и резко. — И есть кое-что, что меня очень и очень беспокоит. Мне нужны деньги, большие деньги, — Ма-Истри знает... но зачем — это была моя тайна. Теперь нет смысла беречь этот секрет: пройдёт время, и мне всё-таки объявят приговор, я буду вынужден покинуть этот дом и оставить всё, за что отвечаю здесь. Видите ли, от меня зависит чужая жизнь.

— Чья жизнь? — нахмурился Эгленн. — И, возможно, я сумею чем-то помочь? Денег, правда, у меня нет, ни больших, ни малых, но что касается остального... возможности у меня имеются довольно широкие.

Ма-Истри удивлённо выпрямился. Вот ведь... Никогда не говорил. Что ещё за новости?

Алькатрас отошёл от окна, взял в руки ложку. Пальцы бессознательно заскользили по неё, как будто за этими движениями он хотел что-то спрятать, или избавиться, или просто — так было легче...

-Десять лет назад мне принесли очень больного ребёнка. Бедные родители, запущенная болезнь... у него было очень плохо с лёгкими. У меня же была давняя задумка: хотелось дать человеку возможность жить в океане. В результате, — он усмехнулся, — мальчик остался жив, но жизнь его протекает наполовину на суше, наполовину в воде. Иначе нельзя... давайте я избавлю вас от медицинской терминологии. Вот так.

— Так, — кивнул Эгленн. — Понятно. Очень интересно... А что же, вы думаете, здесь у него не будет такой возможности? Парень не может жить, по желанию, только на суше или только в воде?

-В том-то и дело, что нет. Я пересадил ему жабры, если быть на суше дольше определённого времени, они начинают пересыхать, а лёгкие устают, — это последствия болезни. Только в воде тоже нельзя, там свои проблемы. Что поделать. Замок у меня, надо полагать, конфискуют, а что касается этого мальчика, то тут свои сложности...

— Стало быть, нужно добиться, чтобы этот мальчик получил возможность пребывать как в воде, так и на суше любое, сколь угодно долгое время, — заключил Эгленн. — Как я понимаю, вы в своих работах идете лишь по пути физиологии... иные, энергетические приемы вам неподвластны, верно?

В глазах Алькатраса зажёгся огонь научного азарта.

-Иные приёмы неподвластны даже Владеющим Силой, — вот Ма-Истри не даст соврать.

Тот кивнул.

-Верно.

— Все когда-нибудь случается впервые, — улыбнулся Эгленн. — Думаю, как раз это я сумею сделать без особого труда. Приходилось. Беда в том, что от приговора вас это не убережет, да и от враждебного внимания властей тоже. Это гораздо неприятнее... Будь я на вашем месте — постарался бы, чтобы все, кто от вас зависит, перестали нуждаться в вашем покровительстве. Впрочем, это и всегда надежнее, даже в добрые времена...

Ма-Истри тихо вздохнул. Приходилось ему, ничего себе...

-Я был бы счастлив, если бы смог это сделать, — отозвался Алькатрас. — Такая физиология привязывает его ко мне, он нуждается в постоянном наблюдении. Если надобность в этом отпадёт, — он сможет быть свободен. Но пока...

Он развёл руками.

-А где он сейчас? — спросил Ма-Истри.

-Где-то в море. Утром выйдет на берег. А в полдень должен быть у меня, здесь.

-Утром мне надо быть в столице, — заметил Ма-Истри. — Я вообще-то глава совета Владеющих Силой.

-Я помню, — Алькатрас усмехнулся. — Надеюсь, ваши друзья из СБ не будут возражать, если Эгленн останется здесь?

-Будут, но какая разница, — Ма-Истри широко улыбнулся.

-Точно.

— Останусь, — кивнул Эгленн. — Жаль, что я не могу научить вас, господин Алькатрас, таким приемам. Равно как и Ма-Истри. Слишком серьезные _изменения_ потребовалось бы вначале совершить над самой человеческой сущностью... Да, кстати, хотел спросить. Там, в саду, я видел странное, словно бы сдвоенное существо... Я понимаю, когда ребенка не спасти иначе, как изменив его, но для чего понадобилось — такое?

-А, вы про это, — Алькатрас легко отмахнулся. — Это, знаете ли, для практики. Нужно поддерживать форму. Знаете, как физики решают задачки, — не потому, что работа требует, а так, для удовольствия.

— А животных вы спрашивали — хотят ли они, чтобы над ними учинили такое? У них ведь тоже есть душа. Да, эти... вроде бы не выглядели подавленными или недовольными, но скорее всего, это дело случая.

Алькатрас засмеялся.

-Шутить изволите. Душа у животных... ну нет. Вы бы ещё сказали, что у эмбриона тоже есть душа. Впрочем, это всё вопросы, скорее, метафизики, вопросы теории, и сколько бы мы их ни обсуждали, доказательств мы не получим.

— Доказательств? — Эгленн побарабанил пальцами по подлокотнику. — Ну, а если б вы сами оказались вне тела, обнаженной душой — это было бы для вас доказательством?

Ма-Истри смотрел на всё это, заинтригованный до предела. Вмешиваться не хотел, — да, это Гортхауэр, да, Алькатрас не понимает, с кем связался, но... пусть.

-Видите ли, я знаю, что такое клиническая смерть, — улыбнувшись, сказал Алькатрас. — Не на собственном опыте, конечно. Как я понимаю, вы имеете в виду нечто подобное?

— Нет. Если бы вы — ваше сознание, ваша личность — оказались бы вне тела, при том, что тело пребывало бы в состоянии... — Эгленн запнулся на секунду, — у вас, вероятно, это называется "кома"? Для точности эксперимента вы могли бы, к примеру, стать свидетелем неких событий, происходящих вдали — а после, вернувшись в тело, посмотреть, верно ли вы все наблюдали. Это убедило бы вас?

-Я подозреваю, что мы говорим об одном и том же, только с разной терминологией, — Алькатрас аккуратно помешивал чай. — Я не против подобного эксперимента, однако объясните — какова его цель? В том, что лично у меня душа есть, я нисколько не сомневаюсь. Более того, таким умением обладают Владеющие Силой — Ма-Истри, если я ошибаюсь, вы меня поправите.

-Ну, не совсем таким, — сказал Ма-Истри. — Однако мы и вправду можем, если можно так выразиться, "смотреть вдаль", при этом становясь несколько... эээ... недоступными для обычных способов общения.

— Цель? Если говорить о цели, то более всего мне хотелось бы, чтобы вы убедились — живое существо, и животное тоже — не просто плоть, которую можно перекраивать ради собственного удовольствия. У животных тоже есть душа, что бы вы ни думали об этом; вы — думаете, а я — знаю наверняка. Вы, господин Алькатрас, ходите по грани, за которой изменение становится искажением, и благо превращается во зло. Мне не хочется, чтобы вы эту грань переступили.

-Я благодарен вам за то, что вы беспокоитесь обо мне, — сказал Алькатрас. — Мне, знаете ли, приходилось слышать подобные вещи, да вы и сами были свидетелем того, в чём меня обвиняли. Ну что ж... Я, как вам известно, человек науки, и доверяю не словам, а результатам экспериментов. Каким образом вы хотите доказать мне это?

— Пока я ничего не стану доказывать. Я слишком мало знаю о вас... поживем — увидим, как говорится. Кстати, с вашим воспитанником вы ведь познакомите меня?

-Конечно. Имейте в виду, он считает меня своим отцом... я бы не хотел его разубеждать.

— Понимаю.

Во взгляде Эгленна угадывалось нечто странное — словно он оценивал Алькатраса.

Откуда-то из соседнего помещения донёсся мелодичный гудок: кто-то вызывал доктора на связь. Тот встал и, извинившись, вышел. Дверь была прикрыта, но голос у него был настолько резким, что его реплики доносились весьма чётко.

-Да. Нет! Вы что, не знаете, что я под домашним арестом?! Обратитесь к Сойтару, он же гений хирургии! Ах, уже! Ах вон оно что! А если человек умрёт, это возложат на меня? Нет?

Вот оно, начинается, — подумал Эгленн. Врачи нужны всем и всегда — даже самый ярый обвинитель перестанет быть таковым, когда припечет его самого, и единственным, кто может спасти, окажется обвиняемый. Вот и думай, верно ли я поступил, когда ушел от людей — а ведь мог бы и лечить, и, возможно, спасти многих там, где бессильна их медицина, а еще — научить многих других людей, чтобы мои умения перестали быть уникальными... А вместо этого я сидел в своих горах. Вот и думай, прав я или нет.

Он снова прислушался к разговору.

-Я не знаю! Это противозаконно. Если бы я мог вырваться, то приехал бы. Впрочем... Минутку.

Дверь распахнулась, Алькатрас ворвался в комнату. Ма-Истри тоскливо усмехнулся.

-Можете не спрашивать. Следящие камеры нельзя обмануть с помощью Силы.

-Я вас не спрашиваю о том, что _нельзя_ сделать. Я спрашиваю о том, что _можно_. Мне, сами понимаете, хуже не будет, — подумаешь, одной жизнью больше на счету... Меня и так уже достаточно обвинили.

Он резко отвернулся к чёрному окну и махнул рукой.

-Три часа на полёт до места. В любом случае. Он может просто не дожить.

— Что там? — коротко спросил Эгленн. — Расскажите вкратце.

-Черепно-мозговая травма. Случайность... а может быть, и нет. Возможна попытка убийства, но уж больно неуклюжая. В любом случае, Сойтар уже попытался оперировать, и неудачно. Если бы я не был под арестом, то, безусловно, позвали бы меня. А теперь умоляют "хоть что-то сделать", — его резкий голос стал яростным и язвительным. — Когда и время упущено, и... когда я просто не имею права покинуть этот замок.

— Как я понимаю, по крайней мере в ваших жилых помещениях следящих камер нет, верно? Не могут же они контролировать каждый ваш шаг в буквальном смысле.

-Нет, конечно, но есть такая вещь, как наружное наблюдение. Стоит переступить порог — и всё.

— Здесь есть окна, — напомнил Эгленн. — Есть ведь в ваших жилых помещениях окна, выходящие в зоны, которые не перекрываются камерами?

Взгляд Алькатраса стал напряжённым и растерянным одновременно.

-Не знаю. Я ведь понятия не имею, как сооружается эта слежка, у меня другая профессия.

— Ма-Истри, может быть, вы знаете? Можете распознать такие зоны?

-Со стороны моря — теоретически не должно быть, — неуверенно сказал Ма-Истри. — Есть, конечно, ещё такая вещь, как слежка со спутника, но здесь нет дела государственной важности, и потому вряд ли они её задействовали.

— Стало быть, выберемся со стороны моря. И еще вопрос: вы говорили, мы можем не успеть... — Эгленн нахмурился, словно бы что-то прикидывая. — У гравикаров высокая скорость, но нельзя привлекать к себе внимание, нарушая все правила... Ладно. Тогда сейчас попробуем. Господин Алькатрас, тогда бегите переодеваться, должно быть — не в халате же вам туда ехать. А мы с Ма-Истри пока посмотрим, где можно выбраться.

Алькатрас улыбнулся: во взгляде читалось уважение к чужой смелости. Он быстро исчез за дверью.

-Что вы задумали? — негромко спросил Ма-Истри. — В принципе, на море выходит несколько окон, самое безопасное — это этажом ниже. Здесь большая часть помещений практически вырублена в скале, а то, что на поверхности — это так, верхушка айсберга. По правде сказать, я не знаю здесь всего.

— Я просто сменю облик и перенесу вас вниз... вернее, к ближайшей стоянке общественных гравикаров, так, чтобы не привлечь к себе внимания. Идемте, посмотрим... Кстати, куда именно мы должны ехать — что за город?

-О Создатель, — слабо сказал Ма-Истри. — Представляю себе выражение лица Алькатраса, когда он ЭТО увидит... По правде говоря, я тоже не очень представляю себе ваш крылатый вид... А ехать довольно далеко. Очень древний город. Называется Митанния, а древний вариант — Митлонд.

— Митлонд, Митанния, — кивнул Эгленн, — знаю. Туда я мог бы добраться за полчаса... на меня ведь не распространяются правила движения на воздушных трассах, — он улыбнулся, — я обычно куда выше летаю. Правда, это если в одиночку. Если еще кого-то из вас захватить, получится несколько дольше. Только не знаю, рискнет ли Алькатрас мне довериться, когда сообразит, кто я такой... слишком уж все внезапно.

По глазам Ма-Истри было видно, что его охватило какое-то озорное веселье — за гранью риска, когда ты знаешь, что переступил границы дозволенного, когда нарушаешь закон и... получаешь от этого удовольствие.

Алькатрас вернулся, — переоделся, через плечо довольно объёмистая сумка. Густые брови его были нахмурены.

-Ну, допустим, я готов. И что теперь? Кто-то из вас пойдёт красть гравикар, чтобы подать его к окну? Это рискованно, право слово.

— Нет, — Эгленн оглядел его придирчивым взглядом, — доктор Алькатрас, простите, что скрыл от вас — помните, вы спрашивали, согласился бы я научиться летать? Я, собственно, это умею: у меня есть другой облик, крылатый. Так что я смогу просто перенести вас вниз, только и всего. Я не шучу, — он предостерегающе поднял руку. — Мне нужно большое окно. А там уж вы мне сами покажете, где удобнее всего опуститься.

Алькатрас ошеломлённо смотрел на него, — это заявление стало абсолютным шоком.

-Ма-Истри, где вы нашли это чудо?

Тот широко улыбнулся.

-Вы преувеличиваете мои возможности. Я его не искал, он сам к нам пришёл. Впрочем, я с вами полностью согласен, — перед нами действительно чудо... Не будем терять времени. И, думаю, лучше всего будет нам сейчас разделиться. Я, как честный человек, — он усмехнулся, — открыто пойду к своему гравикару и вернусь домой, ну а вы — вперёд, нарушать закон.

— Потом будете удивляться, — вмешался Эгленн, — идемте, я не могу менять облик прямо здесь — у вас хоть и просторно, но для меня будет слишком тесно. Не для таких помещений этот облик когда-то создавался... Я уж прямо там, на окне.

Алькатрас пошёл вперёд, — показывать дорогу. Этажи здесь были очень высокими, они спустились на лифте всего на один этаж, а казалось — чуть ли не в подземелье, хотя на самом деле это было не так. Окна, вырубленные в скале, выходили опять в черноту, — но там, за ней, угадывалось дыхание моря. Алькатрас нажал кнопку, и стекло исчезло.

-Прошу.

Эгленн скинул куртку — она была подлинной и просто порвалась бы при смене облика. Он вспрыгнул на окно, пригнулся слегка — и, глядя на Алькатраса, предупредил:

— Вы лучше отвернитесь на пару секунд — зрелище с непривычки впечатляющее... Впрочем, как знаете.

И прыгнул вперед, в ночную темноту.

Спустя секунду в комнату ворвался ветер. Зрелище действительно было эффектным. Существо, висевшее за окном, человека напоминало лишь отдаленно — показалось на миг, ожили старинные сказки об упырях. Свет падал из окна, и в нем было хорошо видно — человеческая фигура, словно облитая темнотой, огромные красные глаза с вертикальными зрачками, вместо волос — нечто вроде черного венца-шлема... этот, крылатый, должен был оказаться гораздо выше Эгленна ростом — если бы ступил на пол, конечно.

Жуткое впечатление рассеялось, лишь когда этот, черный, протянул к Алькатрасу руку — и проговорил, как ни в чем не бывало:

— Давайте сюда вашу сумку.

-Вампир, — восхищённо сказал Алькатрас и протянул сумку. — Какая прелесть! Вот не думал, что кто-то из вашего племени остался цел, да ещё и дожил до наших времён!