Последний шанс палача

— Ценю твою заботу, Серафим. Считаешь, что мне надо бояться?

— Это нормальная предосторожность. На вас держится всё Братство, а врагов много.

— Знаешь историю с Фиделем Кастро? С человеком, у которого до сих пор очень много врагов?

— Ну... с ним разные истории случались, — ответил Серафим осторожно. Не нравилось ему, когда Мастер начинал вещать в отстраненной манере, а уж сегодня такой настрой вообще лишний.

— Верно, историй в красивой жизни Фиделя было более чем. Одних покушений не сосчитать, и все мимо. Однажды американцы подослали киллера-даму, а наш революционер по этой части всегда был слаб, увы. Не смог отказать красавице. Знаешь, что было потом?

— Ну... он ведь до сих пор жив, значит киллерша обломалась.

— Не совсем так. Она исправно вынула пистолет и даже прицелилась. Выстрелить не смогла. А Фидель, если верить легенде, глянул с улыбкой в направленное дуло и сказал: "Ты не сможешь меня убить. Меня НИКТО не сможет убить!". Понимаешь?

— И что с ней было потом?

— Отпустил, кажется... да это неважно. Я тебе поясняю, что если человеку суждено стать великим, то ему и броня не нужна. А судьба мелкого трусливого царька меня не устраивает. Забери свой бронежилет. Сам надень.

— Конечно, надену, — пожал Серафим плечами. — Я ведь не ИЗБРАННЫЙ, а просто мент, по жизни только на себя надеюсь.

— От всего не спрячешься, — усмехнулся Мастер, сделавшись, на миг, очень простым и очень усталым. — Я и не прятался никогда, Серафим, ты знаешь. Завтра тем более не хочу.

Серафим молчал. Впервые видел Мастера таким — за все годы впервые! Глядел на усталого человека с лицом артиста и синевой под глазами, а мысль стучалась уже о стенки черепа, навязчивая как дятел: кранты Мастеру! Нельзя идти в бой с такой усталостью во взгляде, и затевать переговоры тоже нельзя!

— Может, перенесем? — спросил тихо Сергей, потесняя свою восторженно-верующую половинку. Менту ситуация видна была насквозь, да и выруливать из нее надо по-милицейски. Верить в кого угодно, но самому не плошать.

— Мы всё-таки не "по понятиям" живем, можно и продинамить этих. Сведем всё на шутку...

— Не получится, Серафим. Я, знаешь ли, вспомнил господина Каратаева, и он на клоуна не похож. Не забивай себе голову, езжай к братьям, и пусть сегодня все отдыхают!

Глава 12

Большое Дело

Собственную нервную систему Глеб явно недооценил. Ждал мандража, бессонной ночи, кошмариков, на худой конец. Вместо этого отрубился под рэп-речитатив, будто лавиной накрыло. Многотонная уютная тяжесть погрузила в неведомые глубины, потом вверху забрезжил свет, и это было уже утро.

— Привет, — сказал Глеб утру и Дине, сидящей на подоконнике. — А ты чего здесь?

— Не спится, — отозвалась ведьма глухо, даже голову не повернула. — Дождь кончился и небо расчищается. Плохо всё.

— Э-э, да ты, мать, совсем расклеилась! — хохотнул Глеб, которому сонная лавина оказалась на пользу. — Я б на твоем месте от радости прыгал, ё-моё! Порешаем нынче все вопросы и съедем из этой дыры, нормально жить начнем! Хватит уже прятаться!

На той же бодрой волне побрился и принял душ, а где-то на стадии растирки полотенцем накрыло, вдруг, неприятное послевкусие. Будто эхо недавнего взрыва, бродившее раскатами по ущелью, а теперь настигшее со спины.

ЭТО БЫЛО УЖЕ!

Далекий отсюда город, бодрый душ с утра, выезд с бодрыми здоровяками в бой, последний и решительный. Всё было! Головорез, ставший гламурным типом, самоуверенность в каждом жесте — масштабы, разве что, другие. Для крутых парней Тимура и Паши "возвращение в молодость" завершилось гранатой Ф-1. Недооценили противника. Ехали "нагибать" и "ставить в стойло", а вместо баранов встретилось зверье позубастей. Это при том, что сам Тимур под овечьей шкуркой лишь прятался — в отличие от миляги Макса, вросшего в цивилизацию по уши. Играет сейчас, с подачи Глеба, едет подышать воздухом и размяться, а ведь для ТЕХ всё очень серьезно. Как в детской "войнушке", где в ответ на игрушечное "паф-паф" полетят настоящие пули.

Макс подъехал как раз к первой чашке чая.

— Роскошные апартаменты! — заявил с порога, не пытаясь перешагнуть. Пожал хозяину руку, на Дину глянул с интересом, а вот ведьма здороваться не пожелала. В окно продолжила глядеть, обвинив, по женскому обыкновению, чужого человека во всех будущих бедах.

— Кажется, мне здесь не рады, — усмехнулся Макс, одетый сегодня с раздолбайским шиком: холщовые брюки, гавайка навыпуск и мокасины. Скучающий офисный житель собрался на природу, ёптыть!

— К столу не зовут, сто грамм не предлагают. Ладно, времени и так в обрез... погнали, что ли?

— Уже лечу, — отозвался Глеб, натягивая обычный свой наряд последних дней. Джинсы, футболку с китайским принтом и туфли с давно не "актуальными", но модными в некоторых кругах острыми носами. Подумалось про малиновый пиджак и "голду" в палец толщиной, Глеб над этими мыслями хмыкнул, а уже на выходе перекрестился тайком, всего разок.

— Думаешь, поможет? — спросил Макс, не оборачиваясь.

— Лишним не будет, — отозвался Глеб, чуть смущенно. — От пули не прикроет, но мало ли...

— До пуль желательно не доводить. А прикрывашку я тебе дам другую, понадежней.

Окончательная ясность настала уже в авто — роскошном "порше-кайене" с круговой тонировкой. Не хватало мигалки на крыше, чтоб совсем никаких вопросов у ГИБДД. За баранкой германского чуда обнаружился стриженый крепыш с угрюмым взглядом, а второй такой же заполнил туловищем соседнее кресло. Ощущение дурного дежа-вю нарастало. Не по спирали даже, по кругу, сплошной "день сурка"!

Раз за разом выезжаешь "на дело", наставляешь на кого-то оружие, угрюмые бойцы подпирают плечами в машине, угрюмые противники вынимают гранаты. Страшненько, бодренько, нескончаемо. Умереть невозможно — все равно проснешься поутру, как ни в чем не бывало! Гигантский невидимый баловник бросил тебя, как того паука, в стеклянную банку, дразнит соломинкой, подкидывает мошек, чтоб не скучал. Ждет от тебя чего-то эдакого. Без объяснения. Смеется твоим героическим потугам, ничтожным в масштабах даже этой банки — что уж говорить про громадный "забаночный мир"!

— Хозяева должны ездить сзади, — сказал Макс невозмутимо, наблюдая, как сто килограммов мышц выскакивают из машины и открывают заднюю дверцу. — Хотя, чего тебя учить, ты же сам фирмами рулил!

— А я и машиной люблю порулить самостоятельно, — улыбнулся Глеб, ныряя в кожаное нутро. — Так оно спокойней, судьбу в руках держишь...

Запах дорогой кожи вытеснил иллюзию — реальность вернулась, полная гамма ощущений. Меньше надо бухать, вот в чем секрет! Меньше курить, и совсем уж ни к чему было, в недавние времена, кидать в ноздрю колумбийский чудо-порошок! Так заигрался, что однажды обнаружишь себя внутри "Матрицы", и долго будешь соображать, на какой полке твои мозги! Персональный маленький ад (или рай?) для дауншифтеров.

Не хочешь биться за мясо с кровью — кушай манную кашу в комнате с мягкими стенами, где всё понарошку! Где враги всегда палят мимо, а друзья едут на бой в раздолбайских гавайках! Дай знать, когда надоест. Когда захочешь опять почувствовать себя живым, молодым, горячим, способным еще хоть на что-нибудь!

— ...опасности...

— Что?

— На Западе, говорю, жизнь водителя сохраняет подушка безопасности, а в России — иконки на панели. Это я к тому, что крестные знамения надо сочетать вот с такой штукой.

Бронежилет, ожидавший хозяина прямо на сиденье, выглядел несерьезно. Белый, мягкий, пластичный до безобразия.

— Это "скрытник", самый простой. От ножа и ПМ-а спасет, а уж под автомат старайся не попадать. Надевай, у нас вся команда в таких.

— Ты тоже?

— А то! Я ведь, парень, по жизни атеист, верю только в технический прогресс и собственную предусмотрительность!

От гостиницы долго выруливали проулками, а эскорт пристроился сзади уже на трассе. Неприметный эскорт: два "тойотовских" микроавтобуса и пятидверная "нива".

— Чмошный вид — залог долгой жизни, — пояснил Макс, делаясь, вдруг, неуловимо похожим на себя прежнего. Исчезало на глазах расслабленное барство, осыпался европейский лоск, а вот волчьи скулы проступали все явственней. Как у Тимура когда-то. Глеба такая метаморфоза только обрадовала — авось, понимает "паркетный бизнесмен" во что именно вляпался!

— Мы ведь не "братва", нам понты ни к чему. Приедем, пообщаемся интеллигентно, да?

Водитель в ответ хохотнул, сосед его кивнул молча. Оба походили на "братву" как гиппопотам на бегемота — потому и смеялись, наверное. Нормальные такие сотрудники нормальной фирмы "Винтек-Заря". Офисный планктон!

— И много у тебя таких орлов?

— Для нашей темы хватит.

С трассы съехали километров через двадцать — дорога в окрестные боры уходила не то, чтобы шоссейная, но и не гравийка совсем уж. Сразу за поворотом "кайен" подался к обочине, пропуская "ниву" вперед, мелькнули за стеклами мрачные лица, а микроавтобусы колонну замкнули. Будто БТР-ы в далеких отсюда горах.

Глеб от этой картины, наконец, собрался, даже плечом повел, нащупывая автоматный ремень — без толку, разумеется. Мирная земля. Ближнее Подмосковье на финише стабильных "нулевых" — беспредел уже забылся, никто давно не "делит асфальт", а бандитская романтика откочевала в кино. Не поймешь даже, за каким таким катит в лес колонна машин, набитых угрюмыми харями!

— Ну, вот и приехали. Вовремя, как положено. Ты готов идти вперед и стать героем, или ну его нафиг?

— Да я как пионер, только свистни!

Поляна, костровища, раскиданный мусор. Полнейшее отсутствие хомо сапиенс — равно как и прочих форм жизни крупнее жука. "Нива" протянула вдоль края пустоши, "порше" тормознул почти сразу, и один из автобусиков прикрыл его, а второй остался чудь позади. Грамотно встали, не по-бандитски.

— Эх, хорошо в деревне летом! — заявил Макс со здоровым пафосом любителя пикников. Двинулся вразвалку по мусору и прочей мерзости, Глеб выбрался следом, и лес оглушил его тишиной. Мокрый лес, настоянный на хвое и травах, будто не было этого месяца и горящих торфяников, а вокруг по-прежнему Златогорье.

— Шеф, кажись, едут, — пробасил один из крепышей, оказавшийся, ненароком, чуть позади Макса. Под футболкой с рисованным волчьим оскалом вытарчивали углы — наверняка, броня, вполне серьезной категории. Будет телом шефа закрывать. Водитель тоже выбрался, лязгнул затвором "ремингтона", а контрагенты въезжали уже на поляну с другой стороны. Три громадных "гранд-чероки", похожие на танки и на гробы, одновременно.

— Опапусеньки, ка-акие мы крутые! — протянул Макс почти уважительно, на самой грани стёба. — Коля, ты здесь? Снимай давай!

* * *

Микроавтобусы не понравились Серафиму еще на подъезде. Не вписывались в тему. Встали, опять же, не по-людски, боком к поляне, будто палить собрались изо всех дверей! Четверо противников стоят уже перед машинами, у одного "помпа" в руках, да и прочие дверцы вовсю лязгают. Народ наружу лезет — сплошь крепкий и коротко стриженый, с ружьями наперевес. Тоже, значит, осторожничают, привезли разрешенное, гладкоствольное.

— Выходим, братья, — приказал Серафим (нет, Сергей уже, наверное), оглядывая поляну еще разок. Из автобусов, вроде, все вылезли, не должно внутри остаться подлянок, двадцать человек с оружием стоят расслабленно у машин, да и БЕГЛЕЦ особо не напрягается. Вон он, рядом с вальяжным хлыщом в яркой рубахе. Еще стекло из-за "нивы" отблескивает — прицел?! Зеркало? Камера, оказывается. Решили, клоуны, шоу сделать?

— Только не торопитесь, — попросил Серафим угрюмого Мастера. — Я вылезу, гляну, чтоб всё ровно.

— Ты забыл мои слова и снова суетишься.

— Просто, страхуюсь! — обозлился Серафим на эту снисходительную отстраненность, аж плюнуть захотелось. Сдержался, только лязгнул затвором ружья, без надобности. Отличная охотничья пятизарядка МР-153, боекомплект в магазин давно забит, и нечего тут щелкать уже! Пять патронов "магнум", набитых братом Игнатием собственноручно, а потому надежных на все сто. В каждый поверх усиленного заряда вложена "связка", жестокое охотничье изобретение — пять картечин, просверленных насквозь и объединенных двойной тонкой леской. На близкой дистанции "связка" раскрывается кольцом, бьет как разрывная пуля.

— Всё, я пошел...

* * *

Исторический боевик — вот на что это было похоже. Угрюмые лица, встрепанные волосы, бороды, усы, мрачная решимость во взглядах. Сектанты-фанатики, неизменные в любую эпоху. Им бы мечи с топорами вместо ружей, а крутые машины на заднем плане кажутся анахронизмом, ляпом неизвестного режиссера.

Современность против Средневековья, Цивилизация против варваров — ради этого, пожалуй, стоило всё затевать. Не должны такие вот психопаты жить среди людей и кромсать их ножами просто так! Не должен еще один шизик добраться до власти — хватит России проблем и без этого!

— Да, тяжелый случай, — оценил Макс, не сбавляя градус иронии при виде нацеленных ружей. — Главное, не лезть с ними в махалово, загрызут! А вон тот, я думаю, и есть пресловутый МАСТЕР, повелитель миров, пятое воплощение Иисуса и Кришны? Печать собственной значимости на челе и полнейшее отсутствие самокритики! Тебя сопроводить, парень?

— Сам дойду. Это наше с ним дело, нормальный мужской базар.

— Ну, успехов тебе. Если пойдет по-гнилому, ты там не джигитуй, сразу падай, а мы прикроем.

Полсотни шагов — вряд ли больше. Спокойных, неспешных шагов, ибо торопиться теперь вовсе некуда. Остановилось время, стих ветер, замерли в небе горбатые летние облака. Путь к Большому Делу, начавшийся, как в китайском мудрствовании, с первого шага, завершается здесь и сейчас, финальной полусотней.

Раз, два, три... а может, для того всё и было? Именно для этого кинул тебя в банку неведомый баловник, имя которого не произносится всуе? Спас от миллиона глупостей, больших и маленьких, способных расплющить тебя в детстве, в юности, или месяц назад? Для этого ты был нужен — оказаться, по собственной воле, между рыхлым современным миром и стальными клинками, готовыми вспороть ему брюхо? Всегда, в любую эпоху кому-то везло как утопленнику: выпадала честь стать той самой песчинкой, ломающей громадный механизм... блин, экая херь в голову лезет! Избранный, да?! Еще немного и сам вознесешься, не хуже Мастера — заразная штука, однако!

...Восемь, девять, десять...

Люди вокруг стали серыми тенями, кровь в ушах постукивает. По молодости меньше волновался — на том самом пустыре, где гопники с нунчаками, и где закончилась навсегда студенческая жизнь. От чего ушли, к тому и приходим — такое вот фиговое достижение на пятом десятке! Давно пора сидеть в мягком кресле, греть задницу и не тревожиться, а ты что делаешь?!

...Восемнадцать, девятнадцать, двадцать...

Пивные банки под ногами, стекла хрустят, презервативы как раздавленные черви. Наипоганейшее место для смерти, однако! Получить жакан в пузо и корчиться, пока твоя кровь (третья группа, резус положительный) будет смешиваться с чьим-то пометом. Ну, никакого романтизьму!