Майс и Рикард облегченно засмеялись.
— Так что, — предложил длинноусый маг, — Говорить про герб нашей госпожи Алиенор?
— Сперва про ночную пробу. Место — то самое, или нет?
Олаус замялся. Полез чесать затылок:
— Место славное. Но, задуши меня жаба, если в двух или четырех днях пути к западу мы не найдем еще лучшее!
— Откуда знаешь?
Рикард молча показал рукой на озеро.
— Так, ладно. А про герб?
— А к чему теперь герб, если ее все равно выследили? Вон, гляди! — Олаус протянул руку в противоположную сторону. У шатра Братства сгрудилось пять или шесть мужчин в пестрых черножелто-белых накидках великокняжеского двора. Под накидками, наброшенными с явной поспешностью и оттого сидящими вкось, проглядывали темная и пыльная дорожная одежда, высокие замызганные сапоги, и — куда ж без них! — короткие широкие мечи в одинаковых полосатых ножнах. Пришельцы гудели растревоженными шмелями.
Перед ними на поставленном стоймя тюке восседала — именно восседала, как королева на приеме — Алиенор в зелено-золотом парадном платье с жемчужной росшивью. Расчесывала волосы, глядя вместо разбитого дорогой зеркала в широкое боевое лезвие, которое перед ней почтительно держал Ветерстарший.
Братство, не сговариваясь, сорвалось с места. Рикард и Майс — бегом в перелесок, к невидимым отсюда коновязям. Помогать, если что, Ветру-младшему. Спарк и Ратин быстрым шагом, через раз делая поклоны — чтобы те пятеро не выхватили мечи — приблизились к вьюку с оружием. Вьюк боярышня предусмотрительно подсунула под босые пятки, наподобие скамеечки. Так мечи и выхватывали: падая на колено в преувеличенно-низком поклоне, змеиным языком выстреливая обе руки в тюк. Пальцы на холодную ребристую рукоять, защелку отжать, рывок на себя (ледяная роса по запястьям!) и перекат в сторону. Спарк — свою "Улыбку" и "Радугу" Майса; Ратин — своего "Зубастика" и Рикардово "Пламя". Ножны остались в мешке; Игнат откатился направо, за спину незваным гостям; атаман влево. Выпрямились разом — пришельцы собрались посмеяться над растяпистой охраной, да не успели. Три человека уже окружили их шестерых, и проделали все так сноровисто, что до драки никому доводить не захотелось.
Самый круглый и плотный гость поклонился еще раз:
— Батюшка ваш ночей не спит. В его летах обременительно! Изводится.
Брови домиком:
— Что же, он не получил ни одного моего письма? Ветер, зеркало поверни... Да, так.
Кругленький отступил на шаг и распахнул глаза шире, чем у любой красавицы:
— А вы ему писали?!
Игра мигом оборвалась. Алиенор вскочила (тюк повалился) и отшвырнула гребень, посланник сперва ухватился правой рукой за эфес, потом левую тяжело поднял к сердцу. Оба хором рявкнули:
— Так вот оно что! Письма... кто-то...заговор!...
— Он жив?!
— Жив, но весьма беспокоится о вашем драгоценном здоровье.
Ветер поднял упавший тюк. Алиенор снова уселась. Посмотрела на далеко улетевший гребень. Спарк подцепил его кончиком "Радуги", с левой руки — и запустил к ногам девушки. Подхватив игрушку, та произнесла почти обиженно:
— Мне же хорошо! Вот если б меня на цепи держали...
— Занятная мысль... — буркнул Ветер-старший. Боярышня, не оборачиваясь, выдернула из сумки полотенце и несильно вытянула им охранника — куда пришлось.
— Что ж, — посланник тоже поискал глазами, на что сесть. Его свитский поспешно сбегал к оставленным лошадям и принес раскладной стул, на котором круглый и утвердился. Посопел, утер лоб рукавом попросту. И вновь принялся за свое:
— Ну хоть навести, совсем на нет изведется... Тут еще наследника назначать. И еще жених твой обиженный. Из-под венца не ты первая исчезаешь, не ты последняя. А что прикажешь теперь делать? Это же оскорбление соседней державе!
— Да вы бы, Андрей слышали, что о нем говорят! — опять брови домиком, — Порядочной девушке за него идти страшно! Как его называют!
— Так ведь и отца твоего тоже почему-то прозвали Грозным а не Лапушкой! — рыкнул круглый Андрей. Девушка прижала пальцы к щекам и расхохоталась в голос:
— Великий Князь Логвин Лапушка!
"Великий... Князь..." — медленно подумал Спарк, — "Так ее хотели за меня выдать еще три зимы назад...А мое прозвище ее напугало... Князь..."
И вдруг — вместо, чтобы соображать, как бы заполучить настоящую княжну — совершенно некстати понял, как подступиться к объединению миров. Там, на той стороне в самом деле медицинский центр. Для виду Китежград какой, Светлояр... ладно, это все можно потом придумать. Сейчас удобное время договориться с местными властями. Чтобы заслонили от неместных...
Наместник переложил оба клинка в левую руку. Громко попросил:
— Подождите. Немного.
Нырнул в шатер, без жалости вывернул к ногам свой вьюк. Выхватил из кучи, живо обернул и защелкнул серебрянный Пояс. Подобрал мечи — опять в левую. Вышел, удовлетворенно отметив, что посол, оказывается, умеет распахивать глаза еще шире. Княжна хихикнула и вежливо прикрыла рот гребнем. Спарк подмигнул. Гребень выпал, а Игнат повернулся к толстяку:
— Мне приятно решить хотя бы одно дело, кажущееся вам таким сложным. Господин...
— Андрей Нишарг из Краснополья, господин Опоясанный, к Вашим услугам и к услугам ваших уважаемых родственников.
— Уважаемый Андрей, пожалуйста, прошу Вас. Не могли бы Вы как можно скорее устроить мне встречу с канцлером Великого Княжества?
* * *
— "Канцлер Великого Княжества на переговоры согласился, однако..." Как лучше написать, Спарк?
— Однако сам Князь занят выбором и утверждением наследника. К тому же, до сих пор полагал, что мы украли у него старшую дочь. К тому же, любит колдунов исключительно в жареном виде. И по совокупности всех оных обстоятельств, видал нас в... Предпочитал бы видать нас... Кгхм! Нет, так, пожалуй, писать нельзя...
— Почему же? Спорю на золотой, Скорастадир оценит.
— Рыжий-то оценит. Только мы в Совет пишем.
— На что вообще Совет к делу пристегивать? Разве мы не можем частным образом у Князя откупить кусок земли, да построить что нам угодно?
— Так ведь мы собираемся строить не "что угодно", а платную лечебницу. Кроме земли под ней самой, еще дорога нужна. Через Княжество. Испорчу отношения с соседом, примется он на этой дороге пакостить... Второе, мы пока еще не так богаты, чтобы оплатить доставку строителей аж сюда. Когда Талгир обдумывали, за нами Лес стоял.
— И ты, Спарк, привык опираться на Лес за спиной. Поэтому — признайся честно! — даже не подумал, что можем здесь без Совета обойтись. Хочешь и теперь от имени Леса? Недаром говорят: "Пояс не шуба, а душу греет!"
— Хорошо, я не подумал. Виноват. Но, если не писать в Совет, как тогда к канцлеру идти без верительной грамоты? Я ведь княжне пообещал уладить... И еще. Что тогда девушка до меня не доехала, было удобным поводом при случае князя упрекнуть. Теперь эта зацепка исчезнет. Как потвоему, наши должны об этом знать?
— Ладно, ладно, убедил. Тогда, Рик, про княжну и наследника напиши, и что место мы нашли. Про все остальное не стоит. Когда сможешь отправить?
— Когда угодно. Сяду в шатре, чтоб без лишних глаз. Силы у меня после озера хватает, так что свиток перенесу куда угодно.
— И не забудь в ответ верительную грамоту запросить. Для переговоров. Завтра пойдем дальше, на запад. Как там с дорогами, Майс?
— Я объездил перелески на пол-дня вперед. Кони могут пройти, если на мелкой рыси. Лес больше светлый, подроста мало. Земля поднимается. Болотин вовсе нет. Но зато и ручей мне встретился только один. Надо водой налиться... Нам ладно, в баклажки и на пояс. А коням?
— А коням я сейчас у княжны выпрошу бурдюки. Они-то возвращаются заговорщиков ловить. Пойдут по Тракту, а там и кринички, и колодцы. И еще у пухлого что-нибудь выцыганю... Возможно...
"Потому что хитрый," — не вслух закончил мысль Спарк. И направился к большому зеленозолотому шатру, где теперь поместили Алиенор. Заполучив искомое, Андрей Нишарг вытребовал еще полную сотню охраны — да не Ратушных стражников ТопРаума, а княжеских личных, которые примчались вчера под самый закат. Они же привезли и зелено-золотой двухслойный шатер; пару горничных взамен Лисы; пятерых конюхов и кузнеца с инструментом; разборную походную кровать; серебрянную посуду, круглое зеркало величиной с хороший щит; погребец с выпивкой, красивый кованый треножник и котел; даже костяные ложки — множество людей и вещей, без которых Алиенор до сих пор превосходно обходилась. Ветры, старший и младший, теперь только похаживали да покрикивали. Они первыми заметили наместника и провели через кольцо стражи. Преувеличенно вежливо попросили подождать перед входом. Отловили горничную — быстроглазую светловолосую девушку, на пол-головы выше Спарка. Велели доложить. Девушка сунулась было внутрь — едва успела отклониться.
— Хорошо, что явился, — вышедшая Алиенор подкидывала на ладони тот самый гребень. — Надо тебе кое-что рассказать. Ветер, проводи!
Девушка направилась к озеру. Проводник двинулся справа, а старший из пары Ветров послушно зашагал следом.
— Сначала спрошу... можно?
Спарк молча кивнул.
— Тебе тогда... доложили... что я сбежала?
Утвердительный наклон головы.
— И что ты подумал?
Наместник пожал плечами. Положил пальцы на холодные серебрянные квадраты — Пояс звякнул. "Почему бы и не рассказать? Кому это сейчас интересно?"
— Вряд ли ты знаешь, госпожа, что я десять здешних лет ждал свою девушку. Любимую... — теперь Игнат мог произнести это без подросткового стеснительного хихиканья. — Она же, появившись в угаданном месте, переехала в ГадГород раньше, чем нам удалось встретиться. Я направил туда посла... Сэдди Салеха... а ему отрубили руки. Нарочно, чтобы вызвать нас на бой и разбить, оперевшись на мощные укрепления города.
— В том письме...
— Вот именно. Говоря коротко, я попросил у Ледяной Ведьмы, чтобы ему вернули кисти.
— Ваша магия может и такое?!!
— Может-то она может, но волшебник платит за сильное колдовство собственной жизненной силой, чем приближается к смерти. Говорили — признаться, я побоялся уточнять, — что Вийви заплатила за пришитые кисти четырьмя годами.
— Кто же согласится лечить подобной ценой?
— Она бы и не согласилась. Но я просил именем Четвертого Закона. "Не смей отказывать в помощи любому, кто просит об этом именем Четвертого Закона Леса. Не смей задерживать плату, спрошенную за оказание тебе такой помощи."
— А плата... любая?
— Именно что любая.
— И тебя отправили на север... Зачем? Найти это озеро, чтобы лечить... Вот вы его нашли. Что дальше?
— Это уже второй вопрос.
— Ох, будет и третий, и пятый! Но в самом деле, вернемся к первому. Что ты тогда подумал? Обо мне?
— А что я мог о тебе подумать, если моя девушка, ради которой все это затевалось, поговорила со мной десятью словами, послала меня... в туман. И сбежала домой. Что мне оставалось думать о тебе? "Очередная неудача", наверное. Или: "не судьба". Или как-то так.
Алиенор присела у берега, сунула руки в прозрачную воду.
— Ты перстней не носишь, — заметил Спарк, — Если совсем честно, я тогда подумал, что Князь... или кто-нибудь из его окружения... мало ли... просто хочет сорвать переговоры. А потом как раз первый земельный бунт. Потом... А вот что ты подумала, когда Тигренок опознал меня по Поясу?
Девушка выпрямилась, отряхнула воду с пальцев.
— Ты меня поймал! Точно так же подумала: "Судьбу на кривой не объедешь." Надо было три года скрываться у троюродного дядьки в глухом пограничье... не поверишь, коз доить научилась! — похвасталась дочь Логвина Лапушки, — Чтобы в конце концов на Тракте... совершенно случайно... получить в охрану того самого Людоеда! За что тебя так, можешь сказать?
— Могу. Но ты не поймешь без долгих объяснений. А тебе ведь ехать скоро.
— Ну, теперь там есть кому укладываться... Не хочешь говорить, не надо.
— Не знаю, просто, как объяснить. До сих пор я тебе только про ГадГород рассказывал. На привалах, когда ты расспрашивала и записывала. А это прозвище еще с тех пор, как я жил на Волчьем Ручье. Еще до того, как Пояс получил.
— А-а, так твоя девушка из Леса?
Игнат потеряно улыбнулся:
— Нет, еще до Леса... О-ох, тут надо с самого начала объяснять. Может, лучше пока твой второй вопрос?
Княжна обиженно надулась. Спарк сделал вид, что не заметил:
— Ладно, тогда можно, я спрошу?
Сдержанный наклон головы.
— Тебя в самом деле прозвище напугало?
Княжна пожала плечами. Положила пальцы на холодные бляшки, приклепанные к узкому пояску. "Почему бы и не рассказать? Кому это вообще интересно?"
— Мне... надоели великие воины. Я еще с отцом всегда спорила... Он-то меня думал выдать... ну, понятно, за какую-нибудь важную шишку из соседей. Когда приказал ехать на юг, я сперва решила: повезло. Мог бы в Урскун закатать... Там женщина просто говорящий скот. Для вынашивания будущих, конечно, же, воинов! — Алиенор сплюнула, — За то их госпожа Висенна и не любит. Крепко не любит... Каждый год — не междуусобица, так недород, не неурожай, так моровое поветрие; не чума, так война с нами... При прапрадеде они ТопТаун брали, а сейчас их забили в предгорья... Впрочем, наши домострои мягче только по виду, нутро такое же. Баба — значит, кровать-корова-котел!
— Тебе бы со Скаршей поговорить, — вздохнул наместник.
— С кем?
— В Истоке, под Седой Вершиной со мной у Мастера Лезвия училась. Тоже от домашних сбежала. Хитро так пристроилась к каравану, что до Истока добралась без ущерба. Нарочно за меч взялась, потому что женщине — не положено.
— Ты ее любил?
— С чего ты взяла?
— По голосу.
Спарк опустил взгляд на ярко-зеленую траву:
— Не знаю. Видишь ли, я тогда еще только об Иринке и мечтал... Скаршей я восхищался — за смелость. Она потом вернулась домой. Краем уха слышал: вышла замуж, детей трое.
— А, так она просто доказывала себе, что может... ну да. А где она живет?
— В Финтьене. Или где-то в тех краях... Вернемся к вопросу, а?
— Что там возвращаться! Сначала я проводила на юг Михала Макбета. Вот уж боевитый был, батюшка его больше всех отмечал.
Наместник скривился:
— Он-то и велел Салеху руки отрубить.
— Ну, ему тоже не с медом показалось. С закрытым лицом на последний костер внесли.
Спарк вспомнил, как ударил воеводу: в лучшем стиле Лотана. Даже края шлема внутрь загнулись. Видно, шлем так и не удалось снять. А разрезать — слишком хорошая сталь была... Подумал, и решил промолчать.
— ...А потом слух: Михала сам наместник зарубил. По прозванию — Людоед. Нашлась на мышку кошка. Значит, опять за войну замуж... Мечи, стяги да тяжелая конница... В отцовском доме мне вот так хватило! Батюшка читать выучил... на свою голову. Летописи возьмешь: битвы, битвы, походы, походы... Людей не упрекну: "за други своя" кровь проливали. А чувствую — все не так. От ушей до пяток. Все!
