Императрица Кэт

Тем временем вес опять пропал.

— А почему вес то исчезает, то появляется?

— Это не вес, а сила давления кресла на твое тело. Я уже говорила, что шлюпка находится в свободном падении, только падает не вниз, а куда нам надо. Если она падает медленно, то воздух тормозит ее слабо. А если быстро, то сильно, как пулю из мушкета, и те, кто внутри, это ощущают как вес. Когда ты сидишь в кресле, стоящем на полу, ты ощущаешь свой вес, потому что кресло упирается в пол и не дает тебе упасть вниз. А здесь кресло упирается в корпус шлюпки, а тот — в воздух. А сейчас мы поднялись довольно высоко, где воздуха уже нет.

— Ага, понятно, почему шлюпка сделана закрытой. Чтобы можно было летать в межзвездном пространстве, где нет воздуха.

— Не только. Еще и чтобы можно было летать с большой скоростью через воздух.

Тем временем на экране появилось уже что-то, похожее на карту Земель Совета. Еще пара минут, и шлюпка зависла над Пааром на высоте в сотню ярдов, а потом медленно опустилась на заднем дворе у Ерона.

Кеалор вскочил и бросился к двери. Но открыть ее без помощи Звездных Купцов он не сумел, а к тому моменту, когда Кэт покинула своё кресло и помогла ему, Ерон уже заметил необычное изменение обстановки и появился на крыльце.

* * *

Ерону в ночь весеннего равноденствия не спалось, и это крайне беспокоило старого мага. Считалось, что если в какую-нибудь из четырех «особенных» ночей ты не можешь уснуть, значит, в твоей жизни предстоят большие перемены. Причем бессонница в ночь солнцеворота говорит, что твою жизнь изменят внешние обстоятельства, а в ночь равноденствия — последствия собственной ошибки.

Ничего хорошего перемены отставному члену Совета и бывшему начальнику Дома под Холмом не предвещали. С тех пор, как «зверобои» протоптали дорожку на западный континент, их политическое влияние все усиливалось. Соответственно, перемены, если и произойдут — то к худшему. Вот накопает сейчас Нират, новый начальник Дома под Холмом, какую-нибудь старую ошибку, и можно вместо профессора Университета оказаться волостным магом где-нибудь, где полгода не восходит Солнце.

Ерон не знал, что перемены уже летят к его дому со всей возможной скоростью гравишлюпки, и направляет их никто иной, как его бывший ученик Кеалор тал Альдо.

Но когда эта самая гравишлюпка приземлилась у Ерона на заднем дворе, старый маг, конечно, почувствовал резкое вторжение в свой привычный мир чего-то чуждого. Он вскочил, мговенно натянул штаны, застегнул пояс с тяжелым ножом и бросился к двери в сени, на ходу впрыгивая в валенки.

Выскочив на крыльцо, Ерон, несмотря на мороз, на секунду замер. Когда у тебя на заднем дворе откуда ни возьмись появляется железная... нет, медная... нет, оловяннная... нет, из какого-то неизвестного металла бочка размером с сарай, очень сложно не удивиться. Особенно если в боку у этой бочки открыта дверь, за которой что-то светится странным мертвенно-белым светом, и из этой двери появляются люди.

Тут из бочки выскочил кто-то очень знакомый — движения, аура, ментальный рисунок, все это было у Ерона перед глазами в течение нескольких лет. Вот уж кого не ожидал обнаружить у себя на заднем дворе посередь ночи. Оно конечно, любимый ученик еще два года назад, но он же должен быть сейчас в Империи.

— Келли, проказник, что ты здесь делаешь? Зачем разбудил старика среди ночи?

— Ну вам же все равно не спится, Учитель.

— С чего это ты взял?

— Ну как же. Ночь равноденствия. А тут такая возможность исправить последствия давней ошибки.

Та-а-к. Исправить последствия, говорит. И бочка неизвестного металла.

— А это что такое?

— Это такая летучая повозка, чтобы побыстрее добраться. Понимаете, отпуска мне никто сейчас не даст, на лошади за выходные сюда никак не успеть, а маму навестить хочется. А на этой штуке меня согласились подвезти только сюда.

Ах, летучая повозка? Тогда понятно, чьи уши за всем этим торчат.

— Интересно, чем же тебе заплатили Звездные Купцы, что ты согласился их со мной свести?

— А разве не интереснее, что они хотят предложить вам, Учитель?

Пожалуй, интересно. Хотя бы из-за редкостного упорства, которое проявляют Звездные Купцы, чтобы попасть на Север. И еще потому, что стоять зимой на улице раздетым по пояс и гордо отнекиваться просто глупо.

— Ну, ладно, уговорил. Знакомь.

В свете открытой двери мелькнули две тени, дверь закрылась, и вот уже рядом с Кеалором стоит парень, чуточку постарше его, и девушка, на вид ровесница Кеалора.

— Это Алан Нокс, а это Кэт Уильямстон, — представил появившихся Кеалор.

— Ну что ж, пойдемте в дом.

Внутри дом Ерона не слишком отличался от домов зажиточных крестьян Северного Альдо. Разве что был немного поменьше, размером скорее с дом бедного крестьянина. Потому что зажиточные крестьяне обычно живут большими семьями из нескольких поколений, а Ерон вел скромную жизнь старого холостяка.

Проходя мимо печи, он снял трубу со стоящего около шестка самовара, и щелчком пальцев бросил туда примерно двухсантиметрового диаметра огненный шар. Потом досыпал горсть то ли щепок, то ли шишек из стоящей рядом лубяной корзины и поставил трубу на место, направив ее в зев печи.

Потом таким же щелчком пальцев зажег висевшую под потолком масляную лампу, похожую на фонарь «Летучая мышь», и скрылся за занавеской, чтобы дать гостям возможность снять обувь и верхнюю одежду и самому одеться подобающим образом.

Через пару минут Ерон вернулся. Теперь на нем была рубаха из беленого полотна и кожаная жилетка с меховой оторочкой, а вот ремня со здоровенным тесаком, напротив, уже не было. Он внимательно оглядел Кэт и Алана и, видимо, сделал какие-то свои выводы.

— Так что вы мне хотите предложить, господа? — спросил он.

— Учитель, у вас экран для волшебного фонаря есть? — поинтересовался Кеалор.

— Конечно. — Ерон протянул руку, за что-то потянул, и над стоящим у окна письменным столом, заваленным бумагами, развернулся прямоугольник плотной белой материи.

Алан вытащил из кармана ЛЭТ, что-то к нему присоединил, и на экране появилась карта Земель Совета.

— Несколько необычная карта, — заметил Ерон. — Мы используем немного другую, — и он показал на висящую на стене карту.

— Ах да, это же равноугольная цилиндрическая проекция, вроде той, которой пользуются моряки при прокладке курса. Если вам удобнее, пусть будет коническая равнопромежуточная, — Алан сделал несколько быстрых движений пальцами. На экране распахивались и исчезали какие-то окна, прокручивались какие-то списки, и вдруг карта изменила свой вид. — Действительно, для большинстства целей так удобнее. Так вот, выберите любой участок в пределах Земель Совета, который вам хорошо знаком. Ну, например, как магу, профессору сельскохозяйственного факультета.

Ерон подумал и ткнул пальцем в Канирен, небольшое поместье в сотне миль к востоку от Верхнеальмского водохранилища. Обормоты-студенты все никак не допишут отчет о прошлогодней каниренской экспедиции. А уже пора закупать ингредиенты для улучшения тамошних земель, запланированного на этот год.

Картинка на экране скачками увеличивалась. Карта всей страны сменилась на карту округа, потом волости. Потом — на вид поместья сверху.

— Этот снимок сделан 15 Мериза прошлого года. Снимки в конце лета наиболее информативны. Смотрите, что можно здесь увидеть.

И, вооружившись указкой, Алан рассказал Ерону примерно половину того, ради чего бригада из семерых студентов копалась в Канирене все лето.

— И как вы это делаете? — спросил искренне удивленный Ерон. — Чужих птиц и летательных машин вроде над Каниреном прошлым летом не летало. Во всяком случае, днем.

— Наши разведчики летают повыше. Ваши астрономы наверняка заметили, что лет этак 20 назад у Ирганто появилось несколько мелких спутников, вращающихся в сотню раз ближе вашей луны.

— И что, с такого расстояния можно разглядеть такие подробности?

— Если есть очень хороший телескоп...

— А насколько подробными могут быть снимки в пределе? На этой картине я могу различить дороги, овраги и общие очертания деревень. А крупнее?

— Ну, крупнее я сейчас могу показать только Паар. Чтобы получить снимки в большом увеличении, надо специально заказывать съемку нужного участка, и сделать это для того региона, который вы сами выбрали, я, естественно, не мог. А вчерашний Паар — вот, пожалуйста, отдельные дома, сани на улицах. Люди, правда, почти не различимы.

— И что, вы собираетесь нам продавать эти, как вы называете, «снимки»?

— Да, в частности. Точнее, их расшифровку — по крайней мере до тех пор, пока у вас не появятся люди, умеющие их читать. Это умение мы тоже можем предоставить. Подозреваю, что у нас найдется еще некоторое количество вещей, которые вас заинтересуют.

— Да, — задумчиво сказал Ерон, — пожалуй, я был не прав, когда считал, что нам ничего из ваших товаров не пригодится. Но что же вы хотите взамен?

— Пока не очень много. Возможность изучать ваш язык и то, что преподается в ваших школах и университете. Потому что для того, чтобы развернуть настоящую торговлю знаниями, нужно говорить на общем языке. Сейчас мы с вами говорим на языке Империи, в котором, если не считать тайных знаний ордена Виэму, пожалуй, просто нет слов для того, что вам может быть интересно у нас, а нам — у вас.

А вообще у вас тут есть много интересного. Например, мы знаем более пятисот планет, на которых люди так или иначе ведут сельское хозяйство. Но не так уж много мест, где самодостаточное хозяйство удается поддерживать в таком суровом климате, как у вас.

— Скажите, а два континента — это типично для заселенных планет? — неожиданно спросил Ерон.

Алан на секунду замялся, а потом ответил:

— Да, это довольно распространенный случай. Бывает и больше. Но учтите, что у континентов часто бывает по два конца — северный и южный. Так что если вас интересует количество независимо возникших сельскохозяйственных культур умеренного пояса, то мы их знаем несколько тысяч штук.

«Вот бы почитать учебник агрономии на материале тысяч разных континентов,» — мысленно облизнулся Ерон.

— А все-таки что вы подразумеваете под настоящей торговлей знаниями?

— В первую очередь — приглашение специалистов для консультаций. Из тех пятисот планет образованные маги есть только на одной.

— То есть вы хотите приглашать наших людей на другие планеты? — изумился профессор.

— Ну да. Транспорт наш, магия ваша. Правда, это будет не сегодня и не завтра. Нам слишком многому предстоит научиться друг у друга, чтобы можно было эффективно работать совместно.

— Но почему вы это все предлагаете мне? — спросил Ерон. — Вам бы с этим выйти на кого-нибудь из действующих членов Совета.

— Мы не уверены, что действующие члены Совета будут заинтересованы в подобных переменах. Восемь лет назад они переиграли вашу фракцию на том, что предложили народу Севера новый континент. По-моему, ваши купцы еще не до конца переварили те преимущества, которые дает торговля с аллонами. Так что фракцию зверобоев текущее положение устраивает. А вот у вашей фракции сейчас есть шанс предложить Землям Совета в качестве торгового партнера весь Млечный Путь.

Ерон покачал головой. Он был уже немолод, и политико-экономическая игра такого масштаба с трудом укладывалась у него в голове. Но упустить шанс, который предлагает этот парень из другого мира — просто невозможно!

— А что касается ближайших перспектив, — продолжал Алан, — то тут нам тоже есть что вам рассказать...

— Что?!

— Как вы оцениваете весенний паводок, который должен начаться в течение ближайшего месяца? Как высокий, средний или низкий? — задала вопрос Кэт.

— Ну, судя по запасам снега в водосборах, как чуть ниже среднего.

— А представьте себе, что недели этак через две-три, когда снег в основном стает, но почва будет еще насыщена водой, в течение недели будут идти ливневые дожди и выпадет примерно четыре дюйма осадков.

— Где?!

— А примерно по всей территории Земель Совета южнее 66-ой параллели.

Ерон вытащил из лежащих на столе бумаг карту Земель Совета с какими-то пометками свинцовым карандашом, схватился за карандаш, стал что-то на ней черкать. Потом вытащил из-под бумаг самую настоящую логарифмичекую линейку. Алан и Кэт такой раритет видели только в музее вычислительной техники в Блечли Парке. А чтобы кто-нибудь реально с этим работал — не видели.

Произведя некоторые вычисления, Ерон бросил линейку на стол и выдал длинную тираду, в которой неоднократно упоминались Арсиэс и Эксгиль, но представить себе описанные отношения между ними, пожалуй не смогли бы не только иргантийцы, но и древние греки.

— Что, — спросил Алан. — Мы опоздали со своим предупреждением?

— Не то чтобы совсем опоздали. Подготовить эвакуацию из деревень, которые затопит паводковой волной, мы успеем. Но плотину Верхнеальминского озера уже не спасти. Говорил же им Наргон, что нужен капитальный ремонт, а не косметический.

— А что вы думаете по поводу вот этой излучины? — Кэт вывела на экран снимок среднего течения Альмы. — Если здесь образуется ледяной затор, как бывает достаточно часто, а потом по нему ударит паводковая волна от прорванной Верхнеальминской плотины...

— Вот верфи Усть-Альмы зверобои точно не эвакуируют во время ледохода. А волна, похоже, смоет не только верфи, но и Антелакский затон, где остстаивается чуть ли не треть океанского зверобойного флота.

— По-моему, — сказал Алан. — затор надо рвать. И рвать до того, как по нему ударит волна с Верхнеальминской плотины.

— Как рвать? — поинтересовался Ерон.

— Как-как, порохом. Как рвут стены вражеских крепостей при осаде. Вам же уже известен водоупорный огнепроводный шнур. Ваши зверобои, небось, торосы вокруг затертого во льдах судна тоже рвут.

— Значит, там нужен зверобойный кормщик, с опытом ледовой зимовки?

— Да, причем он должен знать, что спасает Усть-Альму и Антелак.

— Но почти все кормщики зверобойных лодей — активные сторонники зверобойной фракции. Информация утечет.

— А не важно, чьи они сторонники. И вообще, весь Совет должен знать о том, что вы готовите меры на случай, если паводок будет необычно высокий. Более того, стоит начать с того, что объявить наш прогноз в Совете и потребовать срочных мер. Скорее всего, сторонники зверобойной фракции посмеются. И вашей фракции придется принимать эти меры за свой счет. Запретить готовить лодки для эвакуации и порох для подрыва затора они ведь не могут?