Императрица Кэт

Лейтенант морской пехоты

Анхео Дерваль провел раннее детство в приюте при храме богини Виэму. Конечно, ему повезло, что он попал в приют Виэму, а не в муниципальный детский дом. Впрочем, нищенки, воровки и шлюхи — те немногие из них, кому небезразлична была судьба своих детей — часто подкидывали новорожденных на пороги храмовых приютов, рассчитывая на лучшее будущее для них. В храмовых приютах Виэму работали ее жрицы, и существовал шанс быть усыновленным одной из «бурых» — престижной жреческой касты. Все дети в приютах Виэму обучались грамоте, счету, письму, началам религии и ремесел. Воспитанникам этих приютов была прямая дорога в служители всех четырех Старших Богов, а те, кто не проявил жреческих способностей, обучались ремеслам, многие из них оставались работниками при храмах, а другие получали рекомендации и уходили в самостоятельную жизнь. Бандитами и шлюхами воспитанники приютов Виэму становились редко, и никогда — по необходимости.

Дерваля никто не усыновил, и жреческих талантов он не проявил. Хотя лет с семи он и думал порой, что неплохо было бы оказаться жрецом огненноволосого Свэна или хитроумного Всадника Ветров — Эксгиля, но на самом деле на занятиях по религии его завораживал образ сурового и молчаливого сына Эксгиля и Арсиэс — Сиэкселя. Средние Боги не имели жрецов и храмов, их служителями считались те, кто следовал профессиям, которым покровительствовали Средние. Сиэксель, взявший у матери и отца власть над морскими штормами, был богом моряков. Конечно, оказаться босоногим юнгой, драящим палубу с тряпкой в руках — совсем не то, что в тепле и тишине изучать премудрости служения богам Силы и Разума. Но шум ветра в парусах преследовал Анхео во сне, и как-то он случайно проговорился об этих снах совсем юной, «зеленой» жрице Виэму — девочке года на три старше его, с которой они часто играли вместе в храмовом парке.

Конечно, случайностью это было только с точки зрения девятилетнего Анхео. Общительная, способная легко вызывать на откровенность самых замкнутых детей, начинающая жрица получила свое первое задание — определять профессиональные склонности воспитанников приюта. И Анхео, конечно, не вспомнил об этом разговоре год спустя, когда в приют приехал суровый человек в сине-серой моряцкой одежде, коротко с ним побеседовал, оказался боцманом корабля «Кедр» и забрал мальчика с собой.

Так и получилось, что Анхео Дерваль в десять лет начал морскую службу в качестве корабельного юнги. С тринадцати он считался младшим матросом, а в восемнадцать стал мичманом. Еще через два года на молчаливого деловитого моряка обратил внимание принц Айэн. В двадцать девять лет Анхео оказался старшим помощником на «Императорском Пингвине» и в том бою, когда принц погиб, принял на себя командование кораблем. Понятно, что по окончании боя флагманский линкор ему никто не оставил — командование эскадрой принял тал Сиол, а Дерваля оставили старпомом. По окончании кампании тал Сиол отправил Дерваля в продолжительный отпуск, а по возвращении из отпуска его поджидало назначение капитаном на фрегат «Олень».

Часто Анхео пытался понять, кто же были его родители, и почему он оказался в приюте. Уже в юности, познакомившись с кое-какими сторонами портовой жизни, он практически уверился, что его матерью была неизвестная портовая шлюха, а отцом — такой же неизвестный матрос, воспользовавшийся услугами его матери за несколько монет. Поскольку у Анхео были в наличии глаза и мозги, он преисполнился к своей матери такой огромной благодарности за то, что она ценой отказа от него сумела вырвать его из портовой нищеты, что ему никогда не приходило в голову ее в чем-то обвинять или обижаться.

«Олень» был старым кораблем, прошедшим немало миль и штормов, а капитан и команда — новые, так что Дервалю рассчитывать было не на что, кроме собственных знаний, полученных в качестве старшего помощника на «Императорском Пингвине».

Дерваль был назначен капитаном всего месяц назад и уже с ног сбился, стараясь за оставшееся время довести старый корабль хотя бы до половины того уровня боеготовности, который был на корабле у покойного принца Айэна.

Больше всего крови ему попортили поставщики. Хорошо было Айэну — перед наследником престола всякий норовит выслужится, мечтает из мелкого портового купчишки в поставщики двора выбиться. А Дерваль кто? Даже не дворянин. То, для чего принцу было достаточно мельком брошенного взгляда, требовалось выбивать многочасовыми спорами с ударами кулаком по столу и хватаньями за шпагу. Но, с гордостью думал Дерваль, пока удается держаться на уровне. Ни одного гнилого каната, ни одной бочки просроченной солонины он на «Оленя» не пропустил.

Слава Сиэксэлю, что хотя бы о корпусе судна заботиться не приходится. Перед предыдущим походом фрегат прошел основательную тимберовку и не нуждался даже в кренговании.

И с экипажем почти всё в порядке. Палубная команда укомплектована, пушечная тоже. Абордажная, правда, пока из четырех человек и без командира, но это дело обычное. На худой конец, на орлов из палубной можно положиться, и есть надежда, что удастся обойтись без абордажей. В конце концов, сейчас не времена империи Кармагон, пушек на кораблях хватает.

От этих размышлений Дерваля оторвало легкое поскребывание в дверь каюты.

— Да.

Дверь приоткрылась, и в неё проник вестовой Дерваля:

— Тал капитан, тут пришел какой-то юный дворянчик, говорит, что назначен к нам командиром абордажной команды.

— Проси.

Через пару минут в каюте появился молодой человек, одетый в новенький, с иголочки, костюм от лучшего столичного портного. Дерваль прикинул, что, пожалуй, весь его, вполне соответствующий положению капитана фрегата, гардероб, обошелся несколько дешевле, чем один этот костюм. Даже если прибавить туда те предметы из его коллекции личного оружия, за которые пришлось платить деньгами, а не порохом и кровью.

Да, кстати, а как у этого франта с оружием?

Пистолетов нет. Похоже, он, как все эти сухопутные крысы, держит их не за поясом, а в седельных кобурах. Шпага — на месте. Как-то она не гармонирует с этим костюмом. Потертые кожаные ножны, отполированный рукой эфес, достаточно вычурной ковки, но без всяких блестящих побрякушек, которые так любят салонные аристократы. Старая, проверенная боевая железяка.

— Кеалор тал Альдо, тал капитан, — отрекомендовался вошедший. — Направлен адмиралом к вам на должность командира абордажной команды.

Та-а-к, ещё и тал Альдо. Насколько помнил Дерваль географию Империи, Альдо — это ни много ни мало — герцогство. Причем в герцогских фамилиях принято, что родовую фамилию носят только старшие сыновья, младшие же получают в удел какой-нибудь незначительный замок и соответствующий титул барона или виконта. Ну тогда понятно, почему этот мальчишка носит на себе столько денег, что можно снарядить неплохой иол.

Но какого демона наследнику герцогского рода понадобилось лезть в абордажную команду?!

* * *

Кеалор подъехал к борту фрегата и спешился. Вообще-то офицеру, прибывшему в расположение части, полагается небрежно бросить поводья в сторону первого попавшегося солдата. Но здесь моряки, они могут таких шуток и не понимать. Поэтому поводья остались пока в руках у Кеалора.

У трапа стоял один-единственный вахтенный, вооруженный широкой и кривой абордажной саблей. Ну, этот здесь явно не для того, чтобы принимать поводья у визитеров. Хотя на половине кораблей, мимо которых проехал Кеалор, разыскивая «Оленя», и того нет. Всё-таки у этого Дерваля, похоже, действительно службу несут тщательнее, чем на большинстве кораблей эскадры. Впрочем, если он был старпомом у принца Айэна, так и неудивительно.

— Вахтенный, доложите капитану, что на судно прибыл новый начальник абордажной команды.

Вахтенный поднял висящий на шее медный свисток и издал длинную переливчатую трель. Через несколько мгновений над планширем фрегата появилась голова в небрежно повязанной бандане:

— Кто там у тебя?

— Да вот, говорит, новый начальник абордажной команды, требует доложить мастеру.

— Сей секунд, — голова исчезла так же быстро, как и появилась.

Через пару минут по трапу ссыпался матрос.

— Тал лейтенант, капитан примет вас немедленно. Следуйте за мной.

Так и не найдя, куда девать поводья, Кеалор привязал их к ближайшему кнехту на причале тем узлом, который ему показался подходящим. Кажется, этот у моряков называется «выбленочный». Узлов Кеалор знал довольно много, но всё время путал морские названия и горные. Причем, насколько он помнил из одной из прочитанных книг по морскому делу, тем словом, которым горные охотники называют какой-нибудь узел, моряки могут называть какую угодно вещь, этому узлу отношения не имеющую — вроде веревки, прикрепленной к языку корабельного колокола.

Оба матроса — вахтенный и тот, что только что спустился, заметили это почти моментальное движение, и переглянулись.

Похоже, впросак он не попал и узел употребил к месту.

Кеалор поднялся вслед за матросом на палубу. Там царило рабочее оживление. Хотя около борта не было видно никаких подвод, палуба была завалена явно только что поднятыми на борт тюками, бухтами канатов, ящиками и бочками. Несколько десятков матросов разбирали всё это хозяйство, которое ручейками тянулось к люкам и исчезало в них.

Причем все, участвовашие в этом деле, перемещались почти бегом.

Матрос провел Кеалора к кормовой надстройке и повел по коридору куда-то в сторону кормы, на том же уровне, что и главная палуба. Правда, палуба под ногами немного загибалась вверх, это вроде как всем судам свойственно.

Когда по расчетам Кеалора они должны были уже оказаться, наверное, за пределами корабля, матрос тихо постучал в какую-то дверь и распахнул её перед Кеалором.

Глазам Кеалора открылась огромная по масштабам корабля каюта, залитая светом из двух узорчатых окон, выходивших на корму. Огромный тяжелый дубовый стол был завален различными бумагами, хотя в остальном тут царил идеальный порядок. За столом в кресле с высокой спинкой сидел человек, показавшийся Кеалору не слишком молодым, с лицом, покрытым густым тропическим загаром. Одет он был в форменный камзол Императорского Флота, потертый и явно носивший следы того, что ещё сегодня в этом камзоле лазили то-ли в трюмах, то-ли в каких-то пыльных пакгаузах.

Кеалор представился.

— Капитан Анхео Дерваль, без «тал», — отрекомендовался хозяин каюты.

В его глазах отчетливо читалось легкое презрение к молодому франту-аристократу. Да, пожалуй, искренняя благодарность Звездных Купцов, снабдивших его этим костюмом, сослужила Кеалору не самую лучшую службу. В старом дорожном костюме было бы гораздо проще найти общий язык с капитаном.

— Ну, тогда и я без «тал», — кивнул Кеалор.

Дерваль слегка приподнял брови. Вообще-то принцип «мы здесь все свои» с отказом от титулования часто практиковался в офицерских компаниях, но только среди равных. И что, этот молодчик предлагает ему перейти на «ты»?

Тогда пусть хотя бы изволит быть откровенным.

— В таком случае скажите, что наследнику герцогского рода понадобилось в абордажной команде?

Кеалор пожал плечами:

— Да заработать себе хотя бы баронство. Потому как домен покойного отца мне в ближайшее время все равно не светит.

Дерваль поднял брови еще выше... и вдруг расхохотался. Отличная пара — капитан без дворянского звания и герцог без герцогства! Дерваль наконец вспомнил, что герцогством Альдо управляет кто-то совсем не с той фамилией.

— Садитесь, — махнул он рукой на деревянное кресло, и Кеалор увидел, что капитан еще вполне молод, просто заморочен свалившимися на него делами. Что там говорил тал Сиол? «Есть парень с похожими причудами...» Нет, Дерваль должен его понять. Сейчас Дерваль был его главной надеждой.

— Баронство я вам, сами понимаете, не обещаю. Обещаю много сырости и холода, отчаянную скуку во время штилей, морскую болезнь и компанию оболтусов, которые ничего не умеют и хотят только бездельничать, в качестве абордажной команды. Годится?

— Сойдет, — махнул рукой Кеалор. — О погодных условиях зимой в Архипелаге я представление имею, морской болезнью вроде бы не страдаю, от скуки надеюсь спастись чтением... а вот что касается упомянутой вами компании оболтусов, то о ней я и хотел бы поговорить.

— Да, собственно говоря, этой компании пока еще нет. Есть четверо малоуправляемых людей, немного понюхавших пороху в прошлой кампании.

— Я знаю. Скажите, капитан, как вы считаете, это нормально, что в качестве абордажной команды используется компания оболтусов, которые ничего не умеют?

Дерваль подозрительно посмотрел на Кеалора. Неужели Сиэксель таки услышал его безнадежные молитвы?

— Нет, не считаю. Но такова реальность.

— Я хотел бы изменить эту реальность, — сказал Кеалор. — Поэтому я и явился к вам за два месяца до отплытия.

Кеалор принялся излагать Дервалю свои планы по превращению компании оболтусов в нормальное боевое подразделение. Дерваль вначале молча слушал с недоверчивым выражением лица, потом вставил пару дельных комментариев, а кончилось это тем, что они с интересом обсуждали, как вести подготовку абордажной команды, что она должна уметь и как действовать.

Под конец этого в высшей степени воодушевляющего разговора Дерваль спросил Кеалора, где тот остановился. Услышав, что нигде, капитан провел командира абордажников в его каюту — гораздо скромнее капитанской, но тоже ничего.

До вечера Кеалор успел сходить обратно в город и продать коня. Жалко, конечно, было расставаться, но конь на корабле совершенно ни к чему. А по Тинмоуду и пешком ходить можно.

Вернувшись на корабль, Кеалор прошел в свою каюту, закрыл дверь и плюхнулся на кровать. Дома! Наконец-то, впервые за все время с тех пор, как он покинул Север — дома!

* * *

— Ох и въедливый же этот новый лейтенант! — говорил, ковыряясь вилкой в зубах, свеженазначенный сержант Таук. — Все-то ему расскажи и все покажи: и где служил, и что умеешь, и в каких боях бывал, и в каких сражениях участвовал!

— Ага, и как бы поступил на месте такого-то капитана или такого-то лейтенанта! — подхватил его приятель Гвим. — Смех один — у меня спрашивать, как бы я поступил, если бы командовал в бою! Как будто мне когда-нибудь придется командовать.

— Ну, выбьешься в сержанты — и будешь командовать, — резонно сказал ему Таук, наливая себе рома. — А вот чтобы боевой офицер лично тренировал своих солдат в оружейном деле, как этот тал Альдо...

— Подожди, так это тал Альдо у вас лейтенант? — вмешался сидевший за соседним столиком флотский писарь. — Так он никакой еще пока что не боевой офицер! Он ни в одном сражении не был еще!