Императрица Кэт

От размышлений Кеалора отвлек звонок ЛЭТ-а. «Наступило время отложенного звонка. Соединиться с абонентом?». Кеалор нажал «Да».

Через некоторое время на экране появилось лицо большого серого кота. Вообще-то, конечно, у котов не лицо, а морда, но почему-то в данном случае это слово явно не подходило. Слишком разумное.

— Профессор Пурр слушает.

— Здравствуйте, сэр, — несколько неуверенно начал Кеалор. — Меня зовут Кеалор тал Альдо...

— А, вы тот гуманоид, о котором меня попросил позаботиться капитан Уильямстон?

«Гуманоид, гуманоид, что это за слово такое? — подумал Кеалор. — Ага, где-то тут был встроенный словарь. Ага... Ладно, будем считать что в устах ,,фелиноида'' это слово является просто констатацией факта.»

— Да, сэр.

— Я смогу уделить вам заметное время в 18:00 по местному. Вы справитесь с ориентацией в городе?

— Да, пожалуй.

— Тогда пока один совет — захотите поесть, ищите в районе порта ресторан, где подают человеческую кухню. Наша еда обычно кажется гуманоидам слишком пресной. И еще один вопрос: как называется ваша планета?

— Ирганто.

— Вы не в курсе, она исследовалась федеральными планетологами?

«Зачем это ему? Да, помнится Бауснер что-то говорил о том что курсы адаптации специально составляются для каждой планеты. Наверное, профессор хочет что-то узнать о моем народе, прежде чем давать советы».

— Да. Я сходу не могу сказать, чьи работы вам будут наиболее интересны. Но вот несколько имен — Пауль Эрзенберг, Кэтрин Уильямстон... Ах, да, еще Иван Колодин.

— О. молодой человек, я вижу у вас на планете уже есть традиции академической науки.

— Лучше исходите из того, что Вам придется иметь дело с достаточно образованным офицером имперского флота, не более того.

— Хорошо. В таком случае, до вечера. — Профессор отключился.

Кеалор несколько секунд отгонял от себя образ кота, вещающего с кафедры, подозрительно похожей на кафедру симпатической магии Северного университета. «Брысь» почему-то не помогало. В конце концов Кеалору это надоело. Он вспомнил совет профессора поесть в человеческом квартале. Желудок уже явно давал о себе знать. Кеалор отправился выяснять, можно ли поесть прямо в гостинице.

Под таверну, или как это у них называется, был отведен большой зал на первом этаже со стеклянными стенами. «Слишком светло, — подумал Кеалор. — Как будто на биваке или на палубе». Стоило ему занять столик, как за спиной бесшумно появилась кошка-официантка в белом кружевном переднике (дань человеческим обычаям, наверное) и протянула увесистую книжку-меню в кожанном переплете, отпечанную на шести языках, среди которых был и английский. Кухня, впрочем, ничего особенного собой не представляла.

Подкрепившись, Кеалор покинул гостиницу, и, руководствуясь планом города, найденным в недрах ЛЭТа отправился в старую часть.

Город показался Кеалору немыслимо просторным. Улицы представляли собой дорожки для повозок, где спокойно могли разъехаться по две здоровенные ломовые телеги, плюс дорожки для пешеходов с каждой стороны, отделенные газоном в пару ярдов шириной. Потом ещё пара ярдов газона, потом заборы маленьких садиков. Домики все были невысокими. Чуть отошел от порта, и многоэтажные громады исчезли. Даже двух— и трехэтажных домов почти нет. В Тинмоуде и то дома выше.

Впрочем, если учесть с какой скоростью носятся по улицам механические повозки, места действительно можно не жалеть. Доехать на такой штуке куда надо за десяток миль не жалко.

Дома были преимущесвенно, построены из местого камня, который с первого взгляда показался почти необработанным. Присмотревшись Кеалор понял, что камень либо очень хорошо подобран, либо всё-таки отесан, так что при всей неровности стен оставалось впечатление какой-то гармонии.

Двери в дома были обычно не ниже ярда от земли, но вместо лестниц кошки предпочитали устраивать пологие пандусы. Кеалор долго недоумевал, зачем им это, потом вдруг увидел изящную кошечку, катившую ручную тележку в которой копошился выводок котят. Видимо поэтому. Уже и двух младенцев на руках не очень потаскаешь, а если у них их по пять-шесть, как у наших домашних кошек?

Любопытство заставило Кеалора зайти в одну из городских таверн. Интересно, что едят разумные кошки?

Меню включало много разных сортов мяса — вареное, тушеное, сырое; говядина, телятина, птица; особым деликатесом считались какие-то «барры». Кеалор попытался выяснить с помощью ЛЭТа, кто такие эти барры; на экране появилась картинка, изображающая что-то среднее между крысой и поросенком, размерами ближе к последнему, с пояснением «пегарский грызун лаксианского происхождения».

Кроме мяса, предлагались разнообразные каши — в том числе с мясом и овощами, и множество разных молочных продуктов.

«С моей точки зрения, все это вполне съедобно, разве что за исключением этих мышей-переростков, — подумал Кеалор. — Хотя меню могло бы быть и поразнообразнее.»

Он заказал какое-то мясное блюдо.

— Вам принести соль? — поинтерисовалась официантка. Действительно, в отличие от «человеческого» ресторана при гостинице здесь на столах не было солонок.

— Люди обычно говорят, что без соли наша еда невкусная, — добавила она, заметив замешательство Кеалора.

— Принесите.

Впрочем, на вкус Кеалора и без соли кошачья еда была очень неплоха.

Так Кеалор прогуливался, наблюдая за кошачьей жизнью, до тех пор пока не приблизилось назначенное время свидания. И тут он обнаружил, что найти дом профессора не так-то просто. Тот жил в очень зеленом районе, где заборы всех участков были настолько увиты всяким плющом, что разглядеть таблички с названиями улиц совершенно невозможно.

Кеалор был вынужден спросить дорогу у первого встречного кота.

— А, Нижняя Садовая, — ответил тот. — Да вы уже почти пришли. Через сто хвостов повернете налево, вот вам Нижняя Садовая и будет.

ЛЭТ услужливо перевел «хвосты» в метры. Но за время людоракского плена Кеалор основательно подзабыл земные единицы измерений. А впрочем что за ерунда. Вот стоит абориген со вполне себе типичным хвостом. Хвост у него примерно четыре пятых ярда. Значит через 80 ярдов.

Через несколько минут Кеалор уже стучался в калитку профессора.

Профессор появился на крыльце и спросил:

— Ну что Вы лапой стучитесь в дверь? Звонок же есть.

— Звонок? Где звонок? — удивился Кеалор. Ничего похожего на шнурок звонка в окрестности калитки не было.

Профессор спустился с крыльца, открыл калитку и показал на большую белую кнопку:

— Вот звонок. Сюда надо нажать.

Кеалор нажал на кнопку пальцем. Из дома раздалась заливистая трель.

— Вот. Даже таких мелочей не знаю.

— Но при этом вы достаточно свободно владеете одним из языков Федерации. Откуда?

— Я довольно много общался с вашими планетологами. У нас они представлялись Звездными Купцами и покупали сведения о наших обычаях. Поскольку у меня было много интересного для них, я быстро сообразил брать плату тоже знаниями. Изучение языка было всего лишь техническим моментом, упрощающим процесс оплаты с их стороны.

— Хм. И какого же рода знания вас интересовали? — с этими словами профессор взял Кеалора мягкой лапой под локоть и повел к дому.

(Ага, подумал Кеалор. Профессор выясняет какого рода знаниями были готовы делиться его коллеги)

— В основном — приемы работы секретных служб того времени, когда технический уровень ваших цивилизаций был сравним с нашей.

— Позвольте полюбопытствовать, а каковы были ваше звание и должность непосредственно перед тем, как вы покинули родную планету?

— Ну последние полтора года я был изгнанником, партизанил помаленьку против того, кого людораки возвели на императорский престол.

— А до того?

— Капитан Императорской Гвардии, начальник четвертого департамента Собственной Е.И.В. Канцелярии.

— Это внешняя разведка, контрразведка или политическая полиция?

— Нечто среднее между контрразведкой и политической полицией. Основной угрозой безопасности Империи были некоторые родственники старого императора, претендовавшие на трон. Поэтому иметь дело приходилось в основном с аристократическими заговорами.

— Насколько я понял, в итоге вашим противникам удалось переиграть вас?

— Увы, технических возможностей организовать планетарную оборону у нас не было, поэтому покушению на наследника престола с помощью сброшенного с орбиты астероида я ничего противопоставить не мог. И даже не мог никому доказать причастность к этому покушению следующего в линии наследования.

— Интересно, такие термины, как «планетарная оборона» входили в набор той информации, которую вы выменивали у планетологов?

— Нет, конечно. Это уже позже, в период партизанской войны. После того как людораки начали явное и массированное вмешательство в дела Ирганто, оставшиеся на нелегальном положении планетологи сняли все ограничения на поставку информации для тех, кто сражался против них.

(Профессор задумался. Отчеты резидентуры на Ирганто проходили по ведомству разведки Флота и возможности изучить их у него не было).

— То есть вы, например, умеете обращаться с ручным лучевым оружием?

— С лучевым — практически нет. Людораки массово поставляли своим приспешникам нарезное магазинное огнестрельное оружие. Вот с ним — приходилось.

— А механические транспортные средства, летательные аппараты и что-то в этом роде?

— С этим мне приходилось сталкиваться в плену у людораков. В основном строительная и землеройная техника.

— А в какой степени вы освоили людоракский язык?

— Надеюсь, что довольно неплохо.

— Ну и путаница у вас в голове, наверное, молодой человек. Какие-то концепции на английском, какие-то на людоракском. А вам предстоит некоторое время самостоятельно существовать в мире, где основным языком общения является барлийский.

— Да, я уже заметил. ЛЭТ переводит реплику собеседника на английский, а там термины, которых я не понимаю. Вроде метров. Помню что это какая-то небольшая единица длины, но вот столько, — он показал руками отрезок сантиметров в 20 или вот столько, — он развел руки в стороны. — не помню. А когда я пытаюсь хоть как-то разобраться с программированием ЛЭТа — вообще ничего не понятно.

— Да, кстати, флотские вам выдали ЛЭТ с биоинтерфейсом или без?

— С чем?

— С устройством для прямого подключения к мозгу — такая присоска на шнурке.

— А, есть такое в комплекте. Только меня совершенно не учили этим пользоваться.

— Уже проще. Значит проблему с лингвистикой можно попробовать решить. Минутку.

В этот момент они уже сидели в креслах в кабинете профессора. Профессор повернулся в кресле к письменному столу, протянул лапы к клавиатуре и что-то набрал. На экране появилось окно с движущимся изображением какой-то кошки. Профессор быстро замурлыкал, она что-то ответила. Через несколько реплик профессор закрыл окно и вновь повернулся к Кеалору.

— Ну вот, я договорился со своей знакомой из лаборатории психолингвистики, она подготовит вам курс, который позволит вам за несколько дней привести в порядок ваш словарный запас.

— Но я завтра улетаю с Пегара...

— Куда?

— Сначала на Венту.

— Вот и замечательно. Лететь, насколько я помню, дня четыре. За это время вы как раз справитесь с основной частью курса. А залить его к вам в ЛЭТ мы успеем еще сегодня. Так что сейчас мы можем спокойно переходить к тому, о чем собственно меня просил адмирал Уильямстон — коррекции основных стереотипов общения.

— Это как?

— Вы ведь выросли в сословном обществе. В нем у каждого человека есть свое место среди других — кто-то выше, кто-то ниже. Причем по роду занятий человека и даже по его внешнему виду вы можете легко определить, как он с вами соотносится. Насколько я понимаю, вы относились к высшей аристократии своей Империи?

— Да, но... По ряду причин мне пришлось начинать карьеру как обыкновенному безземельному дворянскому сыну. На моем первом месте службы моим начальником был даже не дворянин, подкидыш из приюта, получивший офицерское звание за собственные заслуги, а дворянство — уже за наши совместные подвиги.

— Ну тогда вам проще будет привыкнуть к тому, что в Федерации сословий нет. Любой человек или не человек считается равным другим. Если кто-то кем-то командует, то это исключительно в силу занимаемого поста. Если кто-то кому-то оказывает услуги, то это исключительно добровольная сделка между равноправными ремесленниками. Причем тот, кому оказывают услуги, должен уважать умение того, кто оказывает.

Вам это несколько облегчит то, что вы понимаете что даже повар в ресторане или уборщик в гостинице пользуется для выполнения своей работой такой техникой, которую вы и в глаза не видели, и совершенно не представляете как с ней обращаться.

* * *

Космопорт Даора оказался маленьким не только по сравнению с Рипатом, но и с пегарийским космодромом. Здание вокзала скорее походило на иргантийскую загородную усадьбу, чем на бесконечные стеклобетонные космовокзалы технологических планет Федерации. Летное поле тоже не отличалось большими размерами, и кроме «Агьяса», на нем не было ни одного корабля.

Кеалор, чувствуя себя бывалым космическим путешественником, вошел в двери вокзала и оказался в овальном полутемном зале. Он быстро нашел вывеску справочного бюро и обратился к пожилой, скромно одетой женщине за окошком:

— Скажите, пожалуйста, как мне попасть в Индеол?

Женщина прищурилась, словно раздумывая или припоминая:

— Рекомендую вам взять аэротакси на привокзальной площади. Иначе придется добираться на перекладных. Сначала — в Ондог, остановка автобуса прямо у дверей вокзала, ближайший рейс через полчаса, оттуда два раза в неделю...

— Спасибо, я, пожалуй, действительно воспользуюсь такси.

На стоянке напротив здания вокзала он увидел несколько флайеров примерно того же вида, какие в изобилии мелькали в небе Пегара. Он подошел к первому же из них и спросил:

— В Индеол доставите?

— Почему не доставить? Доставим, — степенно ответил невысокого роста коренастый водитель с роскошной бородой. — Пятнадцать мегов, и через два часа на месте.

— По рукам, — почему-то счел уместным ответить Кеалор.

— И даже торговаться не будешь? — удивился водитель. — Садись.

Всю дорогу водитель непрерывно делился какими-то местными сплетнями. Хотя периодически в этих сплетнях упоминался Лиад, в основном Кеалор слушал вполуха, предпочитая рассматривать развертывавшийся под окном пейзаж. Только зачем-то включил ЛЭТ на запись разговора. Флайер сначала миновал обширные степи, по которым там и сям бродили стада какого-то скота, не обращавшие никакого внимания на пробегавшую по ним тень летательного аппарата, потом долго плыл над бескрайним лесом без малейших следов человеческого жилья или дорог, потом углубился в горы.