— "Не прибедняйся! Полторы сотни золотых в твоём поясе, сумма вполне достаточная. Даже если ты наймёшь слугу, этих денег должно хватить на полгода жизни в Нойгарде. А нам столько и не нужно! Выедем в Майн, а там... казённые харчи, казённая палатка и много-много тварей, которые только и ждут, что их кто-нибудь выпотрошит".

— Ты меня успокоил. — Насмешливо отозвался я. — Можно подумать, что командование позволит мне заниматься добычей трофеев прямо во время Похода!

— "А это уже будет зависеть от того, сумеешь ли ты с ним договориться, или нет. Но, если я правильно понимаю ситуацию, то шансы есть". — Заметил дух.

— Рассказывай, что задумал. — Приказал я... и сосед рассказал. Развёрнуто, логично и с примерами. В общем, постарался на славу, так что спустя четверть часа я поверил, что его затея вполне может выгореть. Должна выгореть!

Глава 5.

И какого лысого моего носителя понесло сегодня на эту площадь, а? Вот, что он здесь забыл? Толчея, суета, карманников, как блох на барбоске, да и представление впереди совсем не радостное. Так что нам здесь надо, а?

— Кончай ворчать, словно старый дед. — Потребовал Дим, старательно вытягивая шею, и пытаясь рассмотреть происходящее в центре площади. — Когда ещё доведётся такое увидеть?

— Какое-такое? Любоваться казнью, дикость и варварство! — Буркнул я. Пусть ни мне, ни Диму, прежде не доводилось видеть эту процедуру, но сама традиция прилюдных меня откровенно бесит своей бессмысленностью и... да плевать, что осуждённый во время сожжения будет скрыт от глаз публики круглой каменной стеной трёхметровой высоты. Это просто страшно. Тупо страшно! До одури и мокрых штанов, если бы они у меня были! Да, я боюсь, и ничуть не стыжусь в этом признаться. Боюсь с тех самых пор, как Дим попал на обследование к инквизитору, отцу Тону, и тот подтвердил моё присутствие в теле носителя. Пусть, меня не признали порождением Тьмы, но осадочек, как говорится, остался, как и понимание, что повернись всё чуть иначе, и нас с Димом ждала бы казнь, точно такая же, как та, что готовится сейчас на площади в самом центре имперской столицы! Более того, вспоминая не такие уж давние экзерсисы его преосвященства, я не могу ручаться, что эта участь нам больше не грозит.

— Это не дикость, сосед. Это кое-что другое. — Неожиданно пустился в объяснения носитель. — Можно сказать, последний довод обвинения.

— Чего? — Не понял я. — Какой довод, когда приговорённый уже хрустящей корочкой покрывается?

— Последний, говорю же. — Огрызнулся Дим. — Смотри! Сам всё поймёшь, а если нет, тогда уж я объясню.

С левой стороны, у возвышавшегося над площадью шпиля храма, толпа вдруг резко подалась в стороны, отхлынула, освобождая проход и я увидел выходящую из ворот собора процессию. Служки в чёрных рясах с накинутыми капюшонами, несли факелы, взяв в "коробочку" телегу с установленной на ней железной клеткой, влекомую парой чёрных лошадшей. А позади этой процессии медленно вышагивали трое судей Трибунала в белоснежных сутанах и мантиях. Толпа умолкла, замерла на месте, кажется, даже не дыша. Было так тихо, что даже здесь на другом краю площади можно было услышать скрип тележных осей и редкий тихий лязг цепей, которыми был прикован к клетке измождённый и обросший старик, одетый в какое-то рваньё. Основательно так прикован, по рукам и ногам.

В полной тишине, повозка остановилась у каменной "бочки" и часть служек тут же бросилась куда-то, то ли внутрь неё, то ли скрылась за ней. Через минуту раздался очередной скрип, и взметнувшаяся над каменной стеной, стрела крана опустила вниз пару цепей. Один из служек, вручив свой факел стоящему рядом напарнику, подхватил крюки и, белкой взметнувшись на верхнюю крышку клетки, сноровисто их закрепил. Безучастно смотревший куда-то вдаль, осуждённый никак не отреагировал на это вторжение в его личное пространство, как не обратил внимания и на то, что его клетка взмыла вверх и опустилась уже внутри каменной "бочки".

Пока служки убирали "реквизит", судьи Церковного Трибунала успели встать перед каменным строением и замерли на месте. Стоящий по центру, церковник извлёк из рукава свиток с приговором и принялся долго и нудно его зачитывать. В чём только не обвиняли, оказывается, запертого в клетке старика! И в проклятиях и в сглазах, в убийствах и доведении до смерти, в поднятии нежити и призыве нечисти, даже в скисании молока в груди кормящей матери... Не человек, а Фредди Крюгер какой-то! Ещё бы вспомнить, кто это!

Но спустя четверть часа абсолютной тишины, судья замолк, свернул документ и, не теряя более времени, кивнул служкам. В ту же секунду, за каменную ограду полетел один факел, другой, третий... к моменту, когда последний из факелоносцев бросил свой факел в каменную "бочку", над ней уже показались жадные языки пламени и послышался нарастающий гул. И всё это в полной тишине.

А через минуту, над площадью пронёсся дикий вопль, пламя взметнулось вверх на добрый десяток метров и, опав, оставило за собой расплывающееся чёрное марево, от которой на толпу пахнуло невыносимым жаром, смрадом гниющей плоти (это в пожаре-то?!)... и тьмой! Уж не знаю, сумели ощутить её стоящие вокруг площади люди или нет, но у меня-то с этим проблем точно не было. А когда поднявшееся над оградой, непроницаемо-чёрное марево собралось в шар и, вытянувшись эдаким веретеном, бесследно пропало, полыхнув напоследок совершенно уж безумной концентрацией тьмы, даже у меня исчезли сомнения по поводу происшедшего.

— Понял? — Спросил Дим, едва действо закончилось, и над площадью повис тяжёлый гул голосов.

— Ага. — Заторможенно откликнулся я. — Либо это шедевральный театр, либо он и в самом деле был чёрным магом.

— Театр?! — Возмутился носитель. — Да от этого "театра" у половины присутствующих нательные обереги жаром горели. Видишь, рядом мужик себя по груди хлопает? Ручаюсь, оберег кожу пригрел.

— Ну, допустим. — Откликнулся я. — Версию с откупоренной для такого представления "чёрной благодатью", распылённой над костром, можно забыть, её "аромат" я ни с чем не перепутаю, а других эликсиров подобной мощности в твоей памяти не обнаружено. Их нет?

— "Чёрная благодать", это, как говорит дед, квинтэссенция Тьмы в хрустальном флаконе. — Уверенно и несколько высокопарно выразился Дим. — И знаешь, я склонен доверять его опыту в этом деле. А кроме того, уверяю, убийства магов, все, без исключений, выглядят именно так. В независимости от того, что послужило причиной смерти: костёр, плаха или серебряный болт в затылок. Говорят, так Тьма забирает их души.

— Понял. Принял к сведению. Один вопрос, Дим, а что было бы, если бы сегодня здесь казнили невиновного? Вот не было бы этого светопреставления, и что тогда? — Поинтересовался я.

— Судьи отправились бы вслед за ним, прямо здесь и сейчас. — Как ни в чем не бывало, пожал плечами мой носитель. Вот это я понимаю, правосудие! Как кто-то где-то говорил: "Какой мерой меряете, такой же и вам отмерено будет". Да, дела... с другой стороны, боюсь, профессия адвоката здесь не появится ещё очень долго. Но может быть оно и к лучшему?

Дим двинулся прочь от площади, а я погрузился в размышления об увиденом. Что-то мне не давало покоя в этом страшном театре. Но что именно? И только, когда носитель добрался до своего временного жилья на улице Чеканщиков, я понял, в чём дело.

— Дим, а обвинения, которые оглашал церковник, они всегда... такие? — Спросил я.

— В смысле? — Не понял носитель.

— Разнообразные. — Подобрал я более или менее подходящее словцо. — Ну, уж больно разброс преступлений большой! Тут тебе и убийства с проклятьями на смерть... и скисшее молоко у коров и нерадивых мамаш. Сглазы на неудачу и ритуалы с принесением в жертву детей. Прям, многостаночники какие-то!

— А, вот ты о чём. — Дим на мгновение задумался. — Вообще, да. Маги творят зло... по-всякому. Каким-то одним "видом" они редко ограничиваются.

— Но это же глупо! Ну, ладно, маньяки, у них психика вразнос ушла, но ведь и они за что-то одно цепляются, или хотя бы за какой-то устойчивый набор признаков. Например, убивают только блондинок. А здесь... нелогично, как-то. Не находишь?

— Не нахожу. Не знаю, о каких-таких маньяках ты толкуешь, но всё равно допускаешь ошибку. Ты руководствуешься нашей, человеческой логикой, а маги, уже не люди. Они — тёмные твари, и как любых других порождений Тьмы, их питает только одна цель: причинить как можно больше зла окружающим. А прикрываться она может чем угодно. Местью, работой за плату или стремлением к силе, неважно. — Резко ответил носитель.

— Вот так вот, вдруг, с бухты-барахты, ударило по мозгам магу, и он пошёл сеять это самое зло? — Честно говоря, я был неприятно удивлён безапелляционностью Дима. Впрочем, не в первый раз.

— Не вдруг. — Скинув сапоги и с видимым удовольствием вытянувшись на кровати, заметил Дим и, после небольшой паузы, добавил, — давай, я попробую рассказать тебе так, как объяснял мне дед.

— Внимательно слушаю. — Нет, если бы мне удалось покопаться в соответствующих воспоминаниях Дима, я бы, наверное, и сам нашёл нужный момент, но этот функционал у меня то и дело сбоит. Точнее, работает, как левая пятка захочет... причём, непонятно чья. Какие-то воспоминания носителя, я чуть ли не сплошным потоком воспринимаю, а какие-то не могу отыскать, даже когда он сам о них усиленно размышляет. Вот, как сейчас.

— Суть, вот в чём. Обращение человека в мага, имеет ту же природу, что и превращение в нежить или нечисть, но с одним серьёзным отличием. Становление магом, есть процесс полностью добровольный и направляемый самим обращающимся, тогда как превращение в нежить или нечисть, действие, чаще всего, неосознаваемое. Иными словами, чтобы превратиться в какую-нибудь тварь, вроде кровососа, человеку, особенно гнилому, порой достаточно совершить одну, но большую гнусность. Бац, и клыки полезли. А порой и вовсе делать ничего не нужно. Помнишь, как мы головы мертвякам в Пустошах рубили? А зачем? Правильно, чтобы очередной Прилив не поднял бедолаг умертвиями. А вот чтобы стать магом, ищущий могущества мерзавец должен последовательно совершать некоторые кровавые ритуалы, шаг за шагом погружаясь во тьму с чётким посылом-целью. Что это за ритуалы, не спрашивай. Не знаю и знать не хочу.

— Значит, стать магом случайно невозможно, да? — Уточнил я.

— Именно так. Потому их и не проводят через очищение покаянием и епитимьей, как порой случается с теми же кровососами, если им Жажда ещё не промыла мозги до скрипа. Маги же, ступая на эту дорожку, совершают осознанный выбор и очищения им не видать. Только смерть, а уж на костре или без пролития крови, это как Трибунал решит.

— С погружением во тьму, понятно. А зачем сглазами и проклятьями швыряются?

— Я же говорил: из мести, по найму... поводов может быть много, но причина всегда одна — тяга к совершению зла. Двигаясь по этому пути, маг зачастую и сам не замечает, как перестраивается его сознание. Сегодня, он может, умилившись, подарить леденец встреченной у кондитерской девочке, а завтра, с той же улыбочкой вскроет эту девочку в ритуальном круге, и рука не дрогнет.

— Точно, маньяки-многостаночники. — Подытожил я короткий рассказ-объяснение носителя.

— А ты, кстати, так и не сказал, кто это такие. — Заметил Дим.

— Это ваши маги. — Вздохнул я, пытаясь переварить всё сказанное и увиденное в этот день, и носитель, поняв, что я не в настроении, отвязался и, кажется, твёрдо вознамерился вздремнуть. Вот и замечательно, значит, у меня будет время, чтобы прийти в равновесии. Всё-таки, кажется, в прошлой жизни, я таких страстей, как прилюдная казнь, не видал. Да и тема беседы, хм... м-да.

От процесса самоуспокоения меня отвлёк шум за дверью снятой Димом комнаты. Точнее, за той из дверей, что ведёт во внутренние помещения дома, а не за той, что выходит на уличную лестницу.

— Сударь Дим! — Судя по голосу, к нам пожаловал хозяин дома. Интересно, что ему понадобилось?

— Иду. — Буркнул Дим и, нехотя поднявшись с кровати, прошлёпал через всю комнату к двери. Открыл, взглянул на стоящего перед ним рентера... — Что вы хотели, уважаемый Тудор?

— Э-э. Прошу прощения, если я не вовремя. — Заговорил хозяин дома, старательно вытягивая шею в попытке рассмотреть происходящее в комнате. От такой наглости, Дим, кажется, начал закипать.

— Короче, уважаемый. — Рыкнул он, отчего рентер явно смешался

— Пару дней назад вы сетовали, что не знаете, где найти хорошего, работящего слугу. — Справившись с собой, проиговорил рентер. — Как я вижу, этот вопрос ещё не потерял своей... важности для вас?

— О? Слуга... да. Оказывается, без знакомств, в столице чрезвычайно трудно найти подходящего человека. — Уже спокойнее произнёс Дим.

— Так, я к вам именно по этому поводу! — Обрадованно заулыбался хозяин дома. — Месяц назад ко мне приходил наниматься один человек. Весьма порядочный, смею заметить. Но, к сожалению, его навыки... ну право слово, к какому делу я могу пристроить бывшего легионера? У меня нет врагов, с которыми я мог бы затеять войну! Но Гилд очень близок моей семье, можно сказать он нам почти родственник, и сейчас я хочу помочь бедняге найти приличное место службы. Вы же говорили, что вскоре собираетесь в Поход и вам нужен слуга... — Тут хозяин дома, под недобрым взглядом Дима, чуть сбавил напор и умолк.

— Легионер, значит. Ладно. Веди его сюда. Посмотрим, что за птица. — Отрывисто произнёс мой носитель и рентер, закивав, исчез за поворотом коридора. Ха, смотри-ка, не успел Дим обзавестись гербом, как тут же полезли дворянские замашки. И откуда что берётся, а?

Глава 6.

А птица оказалась та ещё. Рост под два метра, вес за восемь пудов, точно. Не обойти, не объехать. Могу поспорить, лет тридцать назад дед выглядел примерно так же. Только у старого природный цвет волос, как у меня, чёрный. А здесь... тьма его знает. Побрит наголо и лысина отполирована, усов-бороды не вижу. Зато ряха, словно из камня вырублена, квадратным подбородком орехи колоть можно, а челюстями только берцовые кости разгрызать. Руки... это даже не лопаты, это ковши какие-то... но пальцы удивительно длинные и ловкие. Интересный тип. Одет неброско, но добротно, безрукавка-рубаха-штаны, широкий кожаный пояс с массивной медной пряжкой, да низкие сапоги, в общем, обычный горожанин, а вот повадки... "Мул" настоящий, хоть и в отставке. Я на таких в Ленбурге насмотрелся, солидные дядьки, если говорить языком моего соседа. Основательные. Эти, если в Пустоши лезут, то наперёд все возможные сведения соберут, маршрут составят, команду человек в пять-десять соберут, экипировку на всех сладят, каждый шаг и все обязанности распишут, и только потом за ворота. Они многому ходоков научили, и сами, кстати, не дураки чужими схемами пользоваться. В общем, воспоминания у меня о бывших легионерах неплохие. Но то... боевые, не одну кампанию прошедшие, либо в лихих местах служившие. А кто знает, в каком легионе тянул лямку мой нынешний гость? Надеюсь не в одном из расквартированных в центральных провинциях, было бы обидно. Нет, и там, наверняка, есть свои профессионалы, но боевой опыт у них... да нет его. Вообще. И это плохо.