Повелитель моря. Глава I

— Разве я мало сделал для своей страны? Я не ждал почестей, но и угроз тоже! — голос Анри выдал засевшую в душе обиду.

— Друг мой, — снова заговорил дон Себастьян, — сильные мира сего не любят тех, кому чем-то обязаны, так что воспримите то, что дон Педро проигнорировал ваши былые заслуги, как проявление защищающей вас руки божьей. А для того, чтобы общаться на равных с такими людьми, как дон Педро, у вас нет ни достойного титула, ни прославленного родового имени. Ни ваше богатство, ни ум, ни умения не являются для этого достаточными. Я абсолютно уверен, что по уразумению нового генерал-капитана Ямайки вы должны проявлять неуёмную радость от того, что его превосходительство снизошёл до вас своим предложением. Увы, если вы судите о всех аристократах по мне или сеньору Фернандо, то поверьте мне на слово — мы исключения из правил. У каждого на то была своя причина, но, уверяю вас, учитывая ваше происхождение, такой гранд, как дон Педро, был с вами предельно великодушен. Другое дело граф Альменара — его послания проигнорировали, и он вправе чувствовать себя оскорблённым, но он умён и прекрасно понимает, что не такая уж он значимая фигура, чтобы раздуть этот инцидент. Кроме того, он явно умнее дона Педро, так что, если вы показали ему своё неудовольствие тоном письма маркиза Ямайки, он тут же нашёл способ получить сатисфакцию без дуэли, заставив обидчика пусть невольно, но исполнить его рекомендацию и предоставить вам хотя бы деньгами награду за верную службу. Похоже, губернатор симпатизирует вам намного сильнее, чем мне казалось ранее.

Анри хотел было возразить и припомнить друзьям, в какой уважительной манере с ним говорили сеньор Ранхель и дон Исаси, но вдруг осознал, что в своей обиде он похож на мальчишку и промолчал.

— Ты хочешь, чтобы Птичья армада сопровождала тебя на Ямайку, Анри? — заговорил наконец и Фернандо.

— Я не могу лишить боеспособности все свои корабли, загрузив их по ватерлинию лесом и камнем, так что мне понадобятся и твоя армада.

Фернандо кивнул.

— Когда ты планируешь выйти в море? — деловито спросил он.

— Если Господь не вмешается в мои планы, то через неделю, двадцать третьего.

— Я передам завтра же распоряжения капитанам быть готовыми к этому дню. Полагаю, ты будешь иметь для меня более подробные указания перед выходом в море, и потому я должен был явиться на "Победоносец"?

— Да. Думаю, к тому моменту уже будет ответ на рапорт сеньора Альвареса из форта Кагуэй, так что дальнейшие действия определятся его содержанием. Возможно, у Птичьей армады будет свой фарватер.

— Если я правильно понял вас, сеньор Анри, вы ещё не приняли окончательного решения по поводу предложения дона Педро?

— Вы всё поняли правильно, дон Себастьян. Единственное, в чём я уверен, так это то, что Победоносная армада пойдёт в форт Кагуэй, но всё остальное решится во время разговора с генерал-капитаном Ямайки.

— Я не сомневался в вашей мудрости, сеньор Анри, но вы снова убедили меня в ней.

Анри рассмеялся:

— Полагаю, что это называется дипломатией. Ваш отец предоставил вам воистину превосходных учителей, дон Себастьян!

Засмеялся и Фернандо:

— Боюсь, что этому нельзя научить, друг мой, с этим надо родиться! Если бы мой учитель смог научить меня этакой дипломатии, то я бы сейчас был не Фернандо, а Франсиско Фернандес де Кордова и делал карьеру в Мадриде!

Взглянув на дона Себастьяна, Анри заметил промелькнувшее на его лице смущение. Взгляды мужчин встретились, и Эль Альмиранте вдруг почувствовал боль, причинённую его словами. Дон Себастьян не был дипломатом. Он всегда говорил, что думал, если надумал говорить. Анри стал подыскивать слова извинения, но в этот момент на верхней площадке появился слуга и доложил своему сеньору, что прибыли ещё два гостя.

— Веди их в гостиную, — распорядился Фернандо и, обратившись к Анри и дону Себастьяну призвал их следовать за ним.

Дон Себастьян послушно последовал за хозяином дома, но Анри остановил его, положив руку на плечо:

— Я хочу принести вам свои извинения, Себастьян. В похвалах я привык видеть лесть, — Анри запнулся, подбирая слова.

— Я принимаю ваши извинения, Анри, — не дожидаясь продолжения, решил окончить этот неприятный для обоих момент аристократ. — Пойдёмте, не будем невежливы, заставляя себя ждать, — добавил он и быстрым шагом направился за успевшим уже подняться по лестнице Фернандо.

Войдя вслед за Фернандо в комнату для приёма гостей, Анри увидел Энрике и Густафа. В руках Энрике был винный кувшин точно такого же вида, как и тот, что с отличным французским белым стоял в буфете ратс-камеры. Густаф держал в руках не менее знакомую Анри мисочку со сладостями. После того, как хозяин дома поприветствовал новоприбывших, гости обменялись приветствиями между собой, и все дружно отправились за Фернандо по анфиладе комнат в трапезную.

"Да, не умеет Фернандо быть бережливым", — думал Анри, проходя залитыми светом свечей комнатами. Мелькнула и мысль о том, не начнут ли его в скором времени выискивать кредиторы, требуя оплатить долги коммодора. Но размышления торговца, привыкшего считать деньги — и свои, и чужие — прервал рокочущий голос радушного гостителя:

— Прошу вас, друзья, присаживайтесь к столу!

20.

Посреди большой залы, освещённой четырьмя бронзовыми напольными четырёхсвечными канделябрами, стоял огромный прямоугольный стол из местного розового палисандра, покрытый шёлковой узорчатой скатертью, а вокруг него было расставлено двенадцать стульев — по одному с торцов и по пяти с боков. Стол украшали четыре фигурных канделябра для двух свечей каждый. На сервированных небольших серебряных тарелках и приборах, высоких кубках желтоватого испанского стекла и маленьких прозрачных рюмках итальянских мастеров колеблющееся пламя множества свечей размножалось бликами в стекле и отблесками в серебре, придавая обстановке ещё большую торжественность.

Когда хозяин занял место во главе стола, а хозяйка села супротив, слуги стали рассаживать гостей. Тогда же, справа от сеньоры Селии, сели Андрес и няня с маленькой Ауророй. Несмотря на то, что все приглашённые уже не раз ужинали в доме коммодора и каждый прекрасно знал, на каком месте ему предстоит сидеть, все гости терпеливо ждали, когда подойдёт слуга и церемониально отведёт на предназначенное им место. И, как всегда, не смотря на плебейское происхождение, нарушая общепринятый этикет, первым отвели Анри, усадив его на почётное место справа от хозяина дома. В тот момент, когда один слуга усаживал дона Себастьяна рядом с Анри, тому уже подавали лимонную воду для омовения рук перед трапезой.

Когда все сотрапезники уселись на свои места и умыли руки, хозяин дома вознёс благодарственную молитву и слуги стали подавать густатио/106/. Стеклянные рюмки наполнили крепким орухо/107/ из местных фруктов, а на тарелки разложили жареные кирпичики из картофеля и баклажанов, обильно политые соусом айоли/108/. Детям же принесли высокие серебряные кубки с орчатой/109/.

Под лёгкую беседу о новостях городской жизни тарелки опустели, и слуги споро стали уносить рюмки, опустевшие блюда и ловко меняли маленькие закусочные тарелки на большие. Под обсуждение новостей культурной жизни метрополии подали главное блюдо — фламенкин/110/ с соусом агристадо/111/ и разлили лёгкое кордовское белое вино. Постепенно разговор перешёл от светских новостей к весёлым историям из жизни нидерландских шкиперов, а затем к вознесению хвалы хозяйке за изумительный вкус и сочность мяса. Про себя же Анри подумал о том, что, возможно, не так уж и плохо иметь свой дом с хорошим поваром и умелыми слугами, и что, возможно, пришло и его время найти свою надёжную пристань.

После того, как слуги в очередной раз убрали со стола лишнее, вновь заменили большие тарелки на малые и подали гостям лимонную воду для мытья рук, в трапезную залу вошли два гитариста. Под чарующие звуки испанских гитар внесли огромный кордовский пирог.

Когда Анри, наслаждаясь музыкой, с нескрываемым удовольствием доедал начинённый сваренной в сахаре и мёде тыквой и апельсинами пирог, один из слуг подошёл к хозяину дома и что-то прошептал. Анри видел, как нахмурился Фернандо, и нехорошее предчувствие холодным ручейком пробежало по сознанию. Однако вечер продолжался прежним темпом и в той же приятной дружеской атмосфере. В завершение ужина гостям подали сладкий с приятной кислинкой ликёр из гуайявы — местный вариант знаменитого наваррского тернового ликёра пачаран. Когда была допита последняя капля и умолкли последние аккорды, хозяин дома встал со своего места и поблагодарил гостей за визит, давая понять, что ужин окончен и гостям пора домой.

Приняв прощальные поклоны от Густафа и Энрике, Фернандо подошёл к Анри, прощавшемуся с доном Себастьяном, и, попросив обоих мужчин следовать за ним, вышел из трапезной залы в соседнюю небольшую комнату, освещаемую несколькими свечами, стоявшими на пристеночных столиках. Прикрыв за собой дверь в залу, Фернандо повернулся к Анри и, не скрывая тревогу, сказал:

— Губернатор прислал за тобой гонца, Анри. Он уже почти час ждёт в гостевой комнате.

— Почему же ты не сказал мне этого сразу? — недовольно проворчал Анри.

— Не может быть дела, более важного, чем ужин, тем более званый! Или ты думаешь, что губернатор принял бы тебя сразу же, покинув стол? Дело важное, наверное, раз он посылает за тобой в это время, но не думаю, что его нельзя отложить до окончания трапезы! — голос Фернандо выдавал его искреннее возмущение замечанием друга.

— Идальго прав — прервав ужин из-за гонца сеньора Альвареса, он бы оскорбил этим своих гостей, проявив к ним неуважение, — заступился за хозяина дома дон Себастьян. — Я уверен, что, если бы мы выслушали гонца сразу, это не ускорило бы вашу встречу с губернатором. Его семейство с наибольшей правдоподобностью не завершит свой ужин ранее полуночи.

— Мы? — переспросил Анри, всё ещё удивлённый отношением обоих дворян к традициям и нарушающим их приказам. Он никогда не мог понять испанское отношение к традициям, связанным с приёмом, пиши, наиболее точно выражаемое фразой: "Война — войной, а еда — едой!". "Наверное, мне не понять этого потому, что я лишь наполовину испанец", — решил Анри и посмотрел на Себастьяна, ожидая ответ.

— Полагаю, что губернатор получил тревожные вести, потому и хочет вас видеть, дабы заручиться вашей помощью. Стало быть, это коснётся и меня. Да и недостойного для такого уважаемого человека, как вы, сеньор Анри, ходить без эскорта, так что я обязан сопроводить вас, — проявил железную логику капитан-лейтенант.

— И ты тоже будешь сопровождать меня во дворец? — с усмешкой спросил Анри коммодора.

Фернандо развёл руками:

— Если ты этого желаешь, то да, но, думаю, вначале надо бы всё же выслушать человека губернатора.

— Весьма разумное предложение, коммодор, — уже серьёзно сказал Анри. — Ну что же, веди нас в гостевую комнату.

В гостевой комнате, в которой всего лишь чуть более четырёх часов назад сеньора Селия принимала Анри и дона Себастьяна, немолодой худощавый слуга губернатора терпеливо сидел в кресле, ожидая своего часа. Увидев вошедших в помещение мужчин, гонец встал и, узнав не раз посещавшего дворец сеньора торговца, поклонился ему и, косясь на явно знатных сеньоров, заодно отвесил и им по поклону.

— Что угодно его превосходительству от моего гостя, — спросил посыльного Фернандо на правах хозяина дома.

— Граф Альменара самолично приказал мне разыскать сеньора Анри Верна и не позже полуночи сопроводить во дворец.

— Полагаю, причина для столь позднего визита вам не известна?

— Нет, сеньор.

— Ну что же, Господь учит нас быть терпеливыми, — с этими словами Анри повернулся к Фернандо, но тот уже тянулся к бронзовому колокольчику.

Явившемуся на звонок слуге было приказано подать перевязи, плащи и шляпы всем уходящим гостям. После этого Фернандо обернулся к Анри:

— Я не уйду спать, пока ты не вернёшься. А для вас, — это уже было сказано к дону Себастьяну, — я прикажу приготовить комнату, чтобы вам не пришлось потом в темноте прокладывать курс от моего дома к трактиру "У Сандро", вы ведь там остановились, не так ли?

— Именно так, — ответил дон Себастьян, в голосе которого Анри угадал лёгкое удивление проявленной коммодором заботе.

Одевшись, трое мужчин вышли в непроглядную тропическую ночь. Лунная долька едва пробивалась сквозь затянутое облаками небо. К счастью, идти было недалеко, да и горевшие на Пласо де Монтехо фонари отлично справлялись с ролью маяков.

Глава 1 — пояснения.

/1/ Сакра (на чешском "sakra") — восклицание, аналогичное русскому "чёрт!". Вероятнее всего происходит от лат. Sacer, Sacred — "святость". Верующие люди не произносили раньше вслух названия "нечистых сил", боясь призвать их. Поэтому, например, в Чехии до сих пор, споткнувшись, призывают святых или всеобъемлющим "сакра" или же не менее частыми Proboha (ради бога), Kriste Pane (Господи Иисусе) и Panenko Marie (Дева Мария).

/2/ Сукхасана (в переводе с санскрита — "удобная поза", в просторечье — "сидеть по-турецки") — одна из основных релаксирующих асан в йоге. Поза используется при выполнении дыхательных упражнений, концентрации внимания и медитации.

/3/ Нактоуз (от нидерл. "ночной домик") — ящик, в котором расположен судовой компас, а также некоторые другие навигационные инструменты. Обычно укрепляется на подставке или на тумбе, традиционно может содержать также масляный светильник или иной источник света, песочные часы. Нактоузом пользуется кормчий при навигации. Размещался на шканцах.

/4/ Квартердек (от английского) или Шканцы (от нидерландского) — помост либо палуба в кормовой части парусного корабля. Здесь обычно находился капитан, а в его отсутствие — вахтенные или караульные офицеры. Тут же устанавливались компасы. Шканцы считались на корабле почётным местом. Дерзость начальнику на шканцах усугубляла наказание, так как шканцы на военном корабле считаются как бы священным местом.

/5/ В 1526 г. король Франции Франциск I уступил императору Карлу V Бургундию. Это было немаловажным событием в истории испанских военно-морских флагов. Защитником Бургундского дома являлся св. Андрей, знаком которого был косой крест, символизирующий распятие Андрея Первозванного, и потому испанской геральдикой был перенят красный диагональный бургундский "пнистый" крест. Именно этот крест с 1535 г. по 1793 год стал изображаться в центре белого (для колоний) или жёлтого (для метрополии) прямоугольного полотнищ.

/6/ Рангоут — общее название устройств для постановки парусов (все деревянные предметы над палубой, части корабельной оснастки: мачты, реи, стеньги и пр.).

/7/ В данном месте считаю своим долгом объяснить небольшой анахронизм в названии типов кораблей. Дело в том, что название "Линейный корабль" появилось несколько позже описываемых в романе событий. Первые письменные свидетельства классификации английского королевского флота относятся к 1604 году. Около 1610 г рангам вместо словесных названий стали присваивать номера. Тон задал HMS Sovereign of the Seas — Повелитель морей (1637). Начиная с него, типичный корабль 1 ранга был трёхдечным, 90-100 пушечным, имел водоизмещение 1900-2000 тонн и 500-550 человек команды. Название же "линейный" корабли получили после того, как в бою стала широко применяться тактика линейного боя — т.е. когда самые мощные боевые корабли занимали кильватерный строй (т.е. корабли строились в линию, где за кормой одного корабля был нос следующего) для полноценного бортового залпа. Таким образом название "линейный корабль" официально появилось для кораблей 1 — 4 рангов лишь в 1677, когда секретарь Адмиралтейства Самуэль Пепис предложил "единую, полнейшую и неизменную" классификацию по рангам, которая положила начало системе, продержавшейся до 1817 года. Тогда же корабли, относящиеся ранее к кораблям 5-6 рангов получили название "Фрегат", а в оставшиеся 7 и 8 ранги вошли все остальные типы кораблей: шлюп, бриг, шхуна и др. Франция, введя у себя систему рангов вслед за англичанами, старалась придерживаться более строгих правил и ограничивать разнообразие типов кораблей. Этому способствовало полностью централизованное руководство флотом. В ходу было обозначение кораблей не столько по рангу, сколько по числу батарейных палуб или пушек. Голландский флот, разделённый на пять адмиралтейств, страдал от недостатка единой организации, и как следствие, единой системы рангов не имел. Испанский флот практически до нашего времени ранговой системы, как таковой, не имел. Все военные корабли, соответствующие своими характеристиками как линейным кораблям, так и фрегатам, назывались "Галеон". Следующее отличие испанского флота от остальных было в том, что группа кораблей под командованием одного человека называлась "Армада", а не "Эскадра". Для упрощения повествования я решила несколько "ускорить время" и позволила себе использовать для указания типов кораблей названия из более позднего времени. Надеюсь, искушённые читатели мне простят это небольшое отклонение от исторической правды. В конце концов действия романа происходят в параллельной исторической линии, где некоторые события могли бы произойти и немного раньше.