Мне отмщение

Кевенна страшно вскрикнула и обмякла. Глаза потускнели, лицо побелело. Морган выпустил ее и она упала на ковер, как сломанная кукла. Велессин сидела, не шевелясь.

‒ Терпеть не могу, когда гадят исподтишка, ‒ он обтер ладонь о борт камзола. ‒ Велессин, теперь твоя очередь сделать выбор. Подумай хорошенько.

Жрица наклонилась над Кевенной, повернула ее на спину, закрыла веки и сложила ее руки на груди. Поправила подол ее одежд. Краски жизни стремительно покидали мертвое тело, кожа стала белой, волосы — тусклыми, как прошлогодняя солома.

Велессин выпрямилась и посмотрела прямо в глаза Моргану:

‒ Ты — мой принц. Мой племянник. Пусть наше родство почти ничего не значит в глазах сайндского закона крови, но оно имеет значение для меня. Я любила Авэлор не только как королеву, но и как сестру. Я тосковала. Я оплакивала ее и ее ребенка, о котором думала, что он мертв. Но ты жив. Я рада. Не хочу знать о твоих планах, Морган. Делай, что считаешь нужным. Моя забота — Дарион и его люди. И мне придется им как-то объяснить, что сталось с верховной жрицей Дариона.

Морган погладил рукоять Правого Близнеца. Огонь ярости в его глазах погас. Он пожал плечами:

‒ Придумай что-нибудь. Мне всё равно. Мне нужна лишь твоя верность, Велессин. Ты ведь будешь мне верна, не так ли?

‒ Буду, мой принц, ‒ кивнула жрица. ‒ Месть... постыдное желание для сайнда, но я хочу, чтобы Тианну постигла кара. Я всегда подозревала, что она виновна в смерти Авэлор, только боялась поверить в это. Не знаю, убила ли она ее, или просто позволила умереть, это не имеет значения. Она виновна.

‒ Я знал, что ты мудра и примешь правильное решение, ‒ Морган прикоснулся к ее руке. ‒ А теперь... мне нужна твоя память. Если ты впустишь меня добровольно, тебе не будет больно.

Велессин напряглась, но кивнула. Морган сжал ее руку и вошел в ее разум. Она не сопротивлялась, поэтому не пришлось ломиться, как это было с Амнэр и Кевенной. Он просто чуть толкнул дверь, и та открылась...

Спустя час Велессин ушла. Элик несли следом за ней носилки с мертвой верховной жрицей Дариона. Завтра утром новая верховная жрица объявит народу печальную весть о смерти Кевенны. Какое-то время в храме будет лишь одна жрица, но дарионцы потерпят.

Морган допил вино и ушел в спальню. Там на ложе в уголке лежала, сжавшись комочком, Амнэр. Увидев его, она покорно легла на спину и раздвинула ноги. Морган скривился:

‒ Думаешь, этого достаточно, чтобы я тебя захотел? Какая наивная пошлость. А ну-ка, освободи кровать.

Она послушно слезла с постели. Морган разделся, упал на шелковые простыни и задремал. Амнэр тихонько стащила с кровати одно из одеял, завернулась в него и устроилась в кресле.

Хотела бы заснуть — крепко, без сновидений, без ощущений. Но и этого ей не дали. Едва лишь она сомкнула глаза, как тут же пришли в движение нити силы, и она услышала шепот. Тряхнула головой — не хотелось сейчас говорить с кем бы то ни было из Сайндарикарил. Но она сейчас была слаба в силе, и королева — а взывала к ней она — легко вошла в ее разум.

'Амнэр! Вижу твоими глазами, что кроме тебя рядом с проклятым Морганом никого нет. Убей его'.

'Я не могу, моя королева' — Амнэр сжалась в комок, накрыла голову руками. ‒ 'Я не могу. Не смогу. Не хватит сил'

'Чарами ты его конечно не убьешь, не ты первая, кто пытался' ‒ мыслеголос королевы отдавал презрением и отвращением. Еще бы. Падшая, оскверненная жрица... посмевшая выбрать жизнь, а не смерть.

'Просто убей. Лежит на спине, так удобно. Накрой подушкой и придави как следует. Хотя нет, не сумеешь, он слишком силен. Вон на столе двузубая вилка, воткни в шею, распори артерию, выпусти из него кровь. Тебя убьют, но ты послужишь Сайнду, тебя станут почитать как героиню и твои изображения появятся в храмах. Только его кровью ты можешь смыть с себя скверну'.

Амнэр встала, медленно подошла к столу, коснулась вилки. Замерла. Потом отдернула руку.

'Нет, моя королева. Если я убью его... даже если просто раню, раэты вырежут весь Дарион. Они так сказали. И они сделают'

'Дарион на одной чаше, Сайнд — на другой. Что выберешь?'

'Не могу. В городе двадцать пять тысяч жителей. Нет'

'Тварь. Жалкая, презренная тварь, ‒ голос королевы набрал силу, теперь он звучал в голове Амнэр, словно колокол. — Убей! Убей! Убей!'

Воля королевы ломала ее волю, и у Амнэр не было сил сопротивляться. Она сжала вилку, изящную стальную вещицу, даже странно, что слуги забыли убрать такой опасный предмет... повернулась к ложу, сделала шаг, другой. В голове гремел приказ королевы: 'Убей!!!'

Амнэр с силой всадила вилку в свое бедро. Голос королевы исчез из ее головы, связь Сайндарикарил распалась. Девушка выдернула вилку, бросила ее на стол, упала на колени и разрыдалась.

Морган рывком поднял ее на ноги и посадил на ложе. Сжал пальцами рану, наклонился к ее бедру, несколько раз лизнул, прошептал что-то. Кровотечение остановилось. Он перетянул ногу Амнэр шелковым платком.

‒ Правильный выбор, Амнэр, ‒ сказал он. ‒ Мне было интересно, что же ты в итоге выберешь. И хватит ли у тебя сил сопротивляться Тианне. Даже удивлен, что такая слабачка, как ты, сумела.

Она расплакалась, сказала сквозь слезы:

‒ Я не хочу гибели Дариона. Делай со мной что хочешь, но пощади Дарион.

‒ Пока меня не попытаются убить снова — Дариону ничего не грозит, ‒ Морган заставил ее лечь. ‒ А ты... однако. Только сейчас я заметил, раньше было не до того. Ты — королевской крови?

‒ Да. Но я лишь двадцать девятая в очереди на престол, ‒ она отвернулась к стене, глотая слезы. ‒ Моя ценность как заложницы для Тианны невелика.

‒ Это я уже понял. Ей плевать на двадцать пять тысяч подданных, не то что на одну из тридцати наследников. Я всегда удивлялся вам, сайндам. Вы считаете нас жестокими и бессердечными. Но наша жестокость практична и справедлива, тогда как вы способны пожертвовать городом, лишь бы убить предводителя вражеского войска.

‒ Не все, ‒ тихо ответила Амнэр.

Морган только усмехнулся. Встал, налил себе вина, выпил.

‒ Что ты королевской крови — это хорошо. Что ты знаешь о смерти королевы Авэлор?

‒ Ничего, кроме того, что было объявлено сначала Сайндарикарил, а потом всем подданным, ‒‒ Амнэр подтянула колени к груди и обхватила их руками. Хотелось умереть. ‒ Я не вхожу в число тех, кого посвящают в дела королевского рода. Я даже не принцесса.

‒ Это неважно. Важна лишь кровь. Спи.

Через неделю отец сообщил ему о приближении королевского войска. Морган уже давно заранее выставил вокруг Дариона небольшие группировки армии, и теперь, оставив в Дарионе гарнизон, выдвинулся к условленному месту. К этому времени в Дарионе народ уже смирился с захватчиками — по крайней мере новых покушений больше не было, ни на Моргана, ни на его военачальников, ни даже на простых солдат. Солдаты вели себя прилично, выполняя приказ гара Моргана. Особенно после того, как катэй Левдес показательно на площади велел запороть до смерти двух раэтов. Одного — за грабеж, второго — за изнасилование горожанки. Эта казнь оказала весьма полезный эффект. Во-первых, остальные соблюдали дисциплину, во-вторых, горожане воочию узрели раэтскую жестокую справедливость. Для сайндов, привыкших к тому, что почти все преступления, кроме государственной измены, караются главным образом разного размера штрафами, смертная казнь за грабеж была дикостью, но Морган к тому времени успел пообщаться с городским судьей, и тот объяснил народу, что для раэтов в деле наказания важна не столько некая правильная мера воздаяния, сколько кара за сам факт нарушения закона. Закон для раэтов так же важен, как и для сайндов, только понимают они его несколько иначе. Сайнды все преступления взвесили и измерили, определив их цену в материальном выражении, и пришли к выводу, что почти за любой проступок можно заплатить деньгами и потерей в репутации. Раэты же считают, что за нарушение закона следует воздавать справедливо. По принципу 'око за око и зуб за зуб'. А что касается приказов военачальника, то здесь действует правило, согласно которому приказ не подлежит обсуждению, а его нарушение наказывается жестко. Но если нарушение приказа каким-то образом нарушает слово, данное военачальником, или вредит его репутации, то за это полагается позорная смерть. Гара Морган взял с города выкуп, пообещав, что не будет грабежей и насилия. Двое солдат, нарушив приказ, своими действиями нанесли ущерб репутации военачальника, за что и были запороты до смерти. Выслушав такое объяснение от судьи, дарионцы еще больше укрепились в мысли, что раэты — безумные дикари. Впрочем, это только поспособствовало тому, что в городе установился порядок. И поэтому Морган, уже успевший с помощью Велессин склонить на свою сторону городскую верхушку, спокойно оставил в Дарионе гарнизон.

Предстояло встретиться на поле боя с королевской армией. После разгрома войска принца Кееса у Тианны еще оставались резервы, к тому же за две недели она успела собрать и ополчение с остальных провинций. Морган знал: ему будет противостоять впятеро большее войско. Но не беспокоился об этом.

Тысячники на совете обсуждали предстоящий бой, а Морган сидел в стороне, натачивая Близнецов. Свое оружие он не доверял никому и никогда.

Тысячники знали: хоть и кажется, что он не слушает, на самом деле все, что они говорили, Морган слышал, принимал к сведению и обдумывал. Точно так же вел себя и его отец.

‒ Мин катэйе, ‒ наконец сказал Морган, вложив Левый Близнец в ножны и принимаясь за Правый. ‒ Все ваши мнения я обдумал. Согласен с мин катэй Терсаном — мы заняли очень выгодную позицию, контролируем высоты и переправы через реку. Нам не нужно идти навстречу королеве. Потому мой приказ — продолжать земляные работы, укреплять имеющиеся фортификации. Согласен и с мин катэй Коссеном — выслать вперед на разведку боем две тысячи легкой кавалерии. При встрече с авангардом в бой вступить, затем обратиться в бегство — пусть думают, что мы слабы. Основные силы разместить в долине между холмов, скрыть в урочищах здесь и здесь, ‒ он указал острием Правого на карте нужные места. ‒ Милостью Майринты никто из Сайндарикарил не сумеет обнаружить наши фланги.

Морган обвел взглядом своих тысячников:

‒ Мин катэйе. Ваша задача — сковать боем армию королевы в этой долине. Сама Тианна здесь не появится — королева будет следить за битвой из столицы через кого-то из Сайндарикарил. Завтра подойдет армия гара Райвена, он примет командование вместо меня. Он будет посвящен во все планы, можете считать, что он — это я, я — это он.

Тысячники кивнули, а катэй Левдес, глава охраны Моргана, встревоженно спросил:

‒Мин гара... а вы?

‒ Я сегодня же переправлюсь через реку с тобой, мин катэй Левдес, и тремя десятками лучших воинов твоей тысячи. Мы должны дойти до столицы к тому часу, когда армия королевы вступит в бой.

‒ С тремя десятками... по вражеской земле? ‒ Левдес переглянулся с остальными тысячниками. ‒ Мин гара, стоит ли так рисковать?

Морган последний раз провел точильным бруском по клинку Правого Близнеца, полюбовался на лезвие:

‒ Стоит. Это единственный шанс захватить столицу без долгой осады и больших потерь. А что до... возможного обнаружения — как я уже сказал, милостью Майринты мы будем скрыты от глаз сайндов. И милостью Майнтарна я либо достигну цели, и тогда Сайнд будет нашим, либо погибну. В любом случае первым об этом узнает гара Райвен.

Как и сказал Морган, на следующий день пришел Райвен. Сам Морган выбрал наиболее подходящих воинов, взял с собой Левдеса и Амнэр, и отправился в глубь Сайнда.

Амнэр везли в легкой повозке, наряженную знатной дамой. Все тридцать спутников Моргана были одеты как обычные сайнды, только под одеждой были легкие кольчуги. Бывшая жрица не понимала, как они собираются оставаться незамеченными — любой встречный сайнд при виде группы смуглых и темноволосых воинов тут же заподозрит неладное. Но жители сначала приграничной с Дарионом провинции, а затем и Внутреннего Сайнда лишь скользили мимолетными взглядами и словно не замечали странностей. В повозке же ехал и Морган. Почти всё время он находился в трансе, и Амнэр чувствовала вокруг него сгущение сил. Но неужели это он наводит иллюзию? Почему тогда она сама видит раэтов как есть?

На одной из остановок она спросила об этом, когда спутники поставили для предводителя легкий шатер и занялись приготовлением ужина. Раэты не пользовались в пути постоялыми дворами, но опять же, встречных сайндов это не удивляло — многие знатные предпочитали в дороге ночевать в собственном шатре, чем в чужом доме.

Морган как раз вышел из транса и, раздетый до пояса, упражнялся с двумя мечами, выполняя замысловатые движения. Амнэр сидела на ковре. С того дня, когда Морган осквернил ее, он больше не прикасался к ней, и вообще обращался с ней как с какой-то домашней зверушкой. Это с одной стороны оскорбляло ее, а с другой — радовало. Ее больше не насиловали.

‒ Да, это именно я скрываю всех нас иллюзией, ‒ подтвердил ее догадку Морган. ‒ Богиня Воронов милостива ко мне. Милостива настолько, что наделила особыми силами своих служителей в моей армии.

‒ Королева ищет меня через Сайндарикарил, ‒ тихо сказала Амнэр. ‒ Я держусь. Но она найдет. И тогда узнает, что ты рядом, и узнает, где мы.

‒ Вот как. И почему же ты не отвечаешь на зов своей повелительницы? ‒ Морган сделал последнее упражнение и вложил мечи в ножны. Взял полотенце, обтер пот. Умылся над тазиком (слуг-элик в эту поездку не взяли). Амнэр тихо ответила:

‒ Она прикажет убить тебя. О твоей смерти узнает твой отец... а Дарион — всё еще заложник. Я не сомневаюсь, что твой отец — истинный раэт, и поступит как раэт. Поэтому я не убью тебя. Но если тебя убьет сама королева... ведь тогда договор с ветвью Сайндарикарил Дариона не будет нарушен. И твой отец, истинный раэт, соблюдет договор.

‒ Понятно. Как это по-сайндски. Но и по-нашему тоже, ‒ Морган надел свежую рубашку и сел на подушки возле круглой плотной скатерти, на которой уже стоял походный ужин. Раэты не взяли с собой и мебели тоже — только два шатра, подушки, ковры и одеяла, немного посуды. Так, как поступили бы сайнды. У каждого знатного сайнда в каждом большом городе был либо свой дом, либо родственники, а если он принадлежал к Сайндарикарил, то мог рассчитывать на гостеприимство местной ветви. Поэтому в дорогу и не брали почти никаких вещей, кроме еды, одежды и постели. Раэты обычно путешествовали со слугами, мебелью, посудой и вообще со всей возможной роскошью. Амнэр видела, что Моргану неудобно, что он не привык к сайндскому образу жизни, но быстро приспособился и со стороны должен выглядеть как настоящий сайнд.

Амнэр смотрела, как он разламывает лепешку, кладет на нее мелко нарезанную поджаренную ветчину и принимается жевать. Есть ей не хотелось.