Один из офицеров, тот, что был помоложе, достал пистолет и направил в мою сторону. Я услышала крики одноклассников, которые смотрели на нас, соблюдая дистанцию.

Глядя на пистолет, я чувствовала, как во мне растёт раздражение.

— Уберите это, — спокойно сказала я. Я не добавила, что если пистолет не уберёт он, его уберу я. Угрозы копам были ровно противоположны тому, как папа просил меня вести.

— Сделай это, это и это и пистолет взорвётся у него в руках, если он попытается выстрелить, — любезно просветил меня голос. Вместе с его словами в голове у меня возникали образы того, о чём он говорил. — Это происшествие будет расцениваться как несчастный случай.

Может быть там, откуда он родом, так бы все и решили, но этот мир был полон технарей.

— Стоять! — крикнул полицейский. — Лечь на землю!

Когда он отодвинулся в сторону, я смогла увидеть, что мой шкафчик был заполнен оружием и боеприпасами. Со стороны казалось, что я планировала перестрелять всех в школе. Неудивительно, что офицер так разволновался, когда я запустила руку в карман.

Второй полицейский подал голос.

— Мы должны сопроводить вас до участка для всеобщей безопасности, — сказал он. — Если кто-то подкинул всё это в ваш шкафчик, мы достаточно скоро это выясним.

Это показалось мне разумным, поэтому я без возражений подняла руки и позволила развернуть себя лицом к стенке. Но после этого мне вывернули руки и я услышала щелчок наручников. Меня тщательно прохлопали по всему телу, вполне очевидно, что в поисках оружия. Я двигала часть дедушкиного шлема по всему телу, чтобы его не смогли почувствовать, но они нашли два моих сотовых телефона.

Моментом спустя меня уже толкали по коридору, прямо под взглядами и бормотанием учащихся.

В груди разгоралась злость на Софию. Если она была Призрачным Сталкером, это означало, что она легко могла проникнуть в мой шкафчик и, вероятно, легко могла получить большое количество оружия от тех преступников, которых избивала.

Вскоре меня заталкивали в полицейскую машину. Офицер даже не пытался защитить мою голову. Если бы я не использовала силовое поле, чтобы защитить себя, мне бы достался просто ужасный удар.

— Когда вы позвоните моему отцу? — спросила я, когда двое мужчин сели в патрульную машину. Третий офицер с собакой заняли другой автомобиль.

— Когда доберёмся до участка и зарегистрируем тебя, — ответил один из офицеров.

— Здесь что-то не так, — заговорил дедушка. — Они нервничают и ведут себя странно.

Думаю, как суперзлодей, он знал о чём говорил, хотя мне трудно было представить, как моего дедушку запихивают в полицейскую машину, повязав в пьяном состоянии на вечеринке у какого-нибудь университетского братства или за драку. Высказывать вслух свои предположения я всё-таки не решилась.

Говорил ли он правду или просто пытался манипулировать мной, чтобы я напала на них? Если полиция будет настроена против меня, то и остальной мир тоже, и в итоге он останется моим единственным помощником.

С другой стороны, это может быть попытка завербовать меня, о которой так волновался мой отец.

Только ли София могла провернуть это дельце с оружием в моём шкафчике? Любой член банды мог бы провернуть этот фокус с такой же лёгкостью.

— Так на кого вы всё-таки работаете? — спросила я.

— Что? — переспросил один из них.

— Участок находится в другой стороне, — сказала я.

На самом деле я этого не знала; в отличие от некоторых людей я не совершала регулярные поездки в полицейский отдел из-за того, что избивала людей или в кого-то стреляла. Хотя половина учеников Уинслоу знала этот маршрут лучше, чем я.

— Мы скоро будем на месте, — отрезал офицер, который грубо обращался со мной до этого.

Я вздохнула, позволяя наручникам соскользнуть с моих запястий с негромким щелчком.

— Они не сказали вам, кого вы пытаетесь похитить?

Машина внезапно завихляла и руль закрутился так резко, что водитель не смог его удержать, а ремни безопасности начали их душить. Я взяла контроль над машиной, и мы остановились в небольшом переулке.

Остановились мы прямо под знаком остановки, и я наклонилась к передним сиденьям.

— Кто вас послал?

— Нужно было разыгрывать неведение до тех пор, пока мы бы не достигли нашей цели, — сообщил голос. — Тогда бы не возникло необходимости допрашивать этих идиотов.

Я поморщилась. Чокнутый дедуля снова оказался прав. Всё, что от меня требовалось, это немного подождать вместо того, чтобы быть агрессивной, и я бы смогла получить ответы на все свои вопросы.

Отпустив контроль над ремнями безопасности, я сказала:

— Отвезите меня к вашему начальству.

Тот, который был помладше, завозился с пистолетом, который я выхватила у него из рук телекинезом. Я развернула его в воздухе, направив в его сторону, и он мгновенно замер на месте. Его напарник чувствовал себя более спокойным, поэтому его пистолет я направила в сторону ширинки.

— Двигай! — рявкнула я.

Водитель ничего не сказал в ответ, но сделал, как я и велела.

— Вас, ребята, видимо, очень низко оценивают, — сказала я. — Раз послали меня похитить не сообщив, кто я такая. Может быть, они надеялись, что я убью вас.

Я полностью раскрошила обе их пушки, оставив осколки валяться на полу.

— На кого вы работаете? — спросила я снова. Я наклонилась вперёд, и на этот раз металлическая решётка, отделяющая меня от передних сидений, смялась, словно бумага. Я могла увидеть страх в глазах офицера. А ещё он потел. — Империя? Вы, ребята, слишком белые, чтобы работать на АПП, но может, они используют немного более гибкие представления о расистских штучках, чем я считала. Выверт? Ничто о нём ничего не знает.

Я наклонилась вперёд и зашептала младшему офицеру в ухо.

— Я слышала о том, что такие мрази, как ты, любят делать с молоденькими девочками. Каково это, оказаться на другой стороне?

Странный, едкий запах наполнил машину, и в тот момент я не могла сказать, что это было. Затем я опустила взгляд вниз и усмехнулась.

— Полагаю, это означает, что ты начинаешь понимать, насколько плохо оборачиваются дела.

— Господи, Джейк, — с отвращением сказал водитель, покачав головой.

Молодой офицер ничего не сказал. Он просто уставился мне прямо в глаза. Потел он просто ужасно сильно. Вероятно, именно его нервозность и была тем первым звоночком, на который дедушка обратил внимание.

— Мы приехали, — наконец-то сказал водитель.

Я перевела взгляд вперёд и замерла на месте. Я была так поглощена запугиванием этих отморозков, что не обращала внимания на то, что происходит снаружи.

Мы остановились перед полицейским участком; настоящим участком.

— Та вы, парни, реально копы? — спросила я. — Не члены банды, которые насильно хотели меня принять в свои ряды на рабских условиях?

— Да, — спокойно ответил старший офицер. — И нет. Мы просто делали свою работу.

— Вы могли бы сказать об этом и раньше, — пожаловалась я.

— А вы бы поверили, если бы мы сказали, что мы настоящие полицейские? — спросил водитель. — Мне или новичку? Иногда лучший выход это ничего не говорить.

Нервничающий новичок. Дерьмо.

Я сосредоточилась и осколки металла заново собрались в табельное оружие, через секунды они скользнули в карманы мужчин. Ругая себя последними словами, я откинулась обратно на заднее сиденье.

— Полагаю, притвориться, что ничего не случилось, вы не сможете? — спросила я, болезненно улыбаясь.

— А как вы считаете? — спросил старший офицер.

Новичок не промолвил ни слова.

Глава 10. Адвокат.

— По законам штата Массачусетс всё то, что будет сказано подростком без присутствия взрослого представителя, не может быть использовано против него в суде, — сказал мой адвокат. — По этой причине вам не зачитали ваши права, когда брали под арест. Это необходимо только перед проведением допроса.

Как-то это было не похоже на то, что показывали по телику, где тебя могли отпустить, потому что коп не сказал 'волшебного слова'. Я была этим раздосадована. Телевидение лгало мне.

— Я говорил тебе, — сказал дедушка с нотками самодовольства. — Меня арестовывали слишком много раз, чтобы у меня не имелось хоть какого-то представления о законах.

Как будто его когда-нибудь арестовывали обычные копы. Я даже не могла сказать ему что-нибудь язвительное в ответ, только не в присутствии своего адвоката и папы, который сидел прямо напротив.

Я была прикована наручниками к столу, но все знали, что это всего лишь формальность.

— Хорошая новость состоит в том, что обвинения по случаю с оружием в шкафчике почти наверняка будут сняты. То, что звонок был сделан анонимно, и тот факт, что, как вы утверждаете, ни на одном из орудий не будет ваших отпечатков пальцев... если это окажется правдой, с учётом того, что ваш шкафчик был по сути в публичном доступе для людей, которые явно настроены против вас враждебно, закрыть это дело будет легко.

Это хорошо, подумала я.

— Вопрос с полицией будет более сложным. Нападение на офицера обычно не считается тяжким обвинением. Люди обычно сопротивляются при тех же попытках полицейских затолкать их в патрульную машину. То, что сделала ты, было немного более серьёзным.

— Я думала, что меня похищают, — сказала я. — По тем причинам, которые уже рассказала вам раньше.

— Что может оказаться смягчающим фактором. Более важно то, что у них нет реальных доказательств. Никаких следов побоев на офицерах обнаружено не было, и кроме несчастного... инцидента с офицером Кольтом, никакого реального вреда им нанесено не было.

— Другой офицер казался более уверенным в своих силах, — сказала я.

— Офицер Фуллер был сотрудником СКП в течение двадцати лет, пока из-за травмы колена не был вынужден подать в отставку. Он был несколько более информирован о том, как противостоять паралюдям, чем его напарник.

— Он на самом деле действовал очень профессионально, — призналась я. — Другой парень вёл себя как мудак. Он толкнул меня лицом в стену и я ударилась головой о машину, когда он заталкивал меня на заднее сиденье.

— У нас нет физических доказательств повреждений, и конечно, в полицейской машине не была установлена камера. Уже долгое время с финансированием у полиции не очень хорошо, так как сейчас более актуальна служба СКП.

— Значит, моё слово против их? — спросила я.

— Я не лгать своим клиентам, — сказал он. — Но присяжные как правило более склонны верить свидетельским показаниям полицейских, если вы не сможете убедить их в том, что их показания в какой-то мере неточны. Думаю, что доклад офицера Фуллера будет безупречен, а точка зрения офицера Кольта будет более субъективна. Оба показания будет правдоподобны по разным причинам.

— Так что мне в таком случае делать?

— Обычно такие случаи на себя берёт СКП. Паралюди находятся вне юрисдикции обычной полиции. Однако в этом случае имело место нападение и избиение офицеров полиции. Прокурор может начать доказывать, что вы являетесь террористической угрозой.

— Я могу сбросить корабль на их стоянку, — раздражённо сказала я. — Найти свободное место на парковке им в таком случае будет гораздо сложнее.

— В первую очередь ты находишься здесь потому, что они в курсе такой угрозы, — ровно высказался адвокат. — И нет необходимости в том, чтобы произносить их вслух. С большой вероятностью сюда заявятся агенты СКП и будут чем-то тебе угрожать. За угрозами последует предложение вступить в Стражи и снятие всех обвинений. Они могут это устроить.

— Я здесь в первую очередь по их вине! — высказалась я. Мой голос звучал всё громче, и я чувствовала, как вибрации проходят через всё это место. Мне пришлось закрыть глаза на секунду, чтобы успокоиться.

— Ты уверена, что не хочешь присоединиться к Стражам? — спросил адвокат.

— Они в течение двух лет позволяли своей... психопатке издеваться надо мной. Не только надо мной, над другими детьми тоже. Я не собираюсь на них работать. Уж лучше стать злодеем.

Услышав судорожное дыхание отца, я подняла на него хмурый взгляд.

— Ты знал, что это может произойти. Ты волновался об этом с тех пор, как мама рассказала тебе о... ну, ты знаешь.

Я окинула адвоката быстрым взглядом; я ничего не говорила ему о том, что являюсь мутантом и о том, кем был мой дедушка. Я сообщила ему, что словила триггер-событие при инциденте со шкафчиком.

— Если они попытаются надавить на меня, я буду давить в ответ. И суть в том, что я могу оказать очень жёсткое давление и здорово усложнить жизнь всей их организации. Я хочу быть героем, но меня устроит и образ бродяги.

Держу пари, что с таким дедушкой, как у меня, я быстро скачусь с уровня бродяги до злодея.

— Тогда мне придётся убедиться в том, что они знают о том, что им делать запрещено*, — высказался мой адвокат.

Десять тысяч долларов, которые я передала отцу, были только его гонораром, но он, похоже, был уверен, что у меня найдутся средства на то, чтобы заплатить ему ещё больше.

— Мы можем использовать то, как София обращалась с ней? — спросил отец.

Мой юрист опустил взгляд на мой дневник.

— Само по себе это ничего не доказывает. Однако полученных электронных угроз должно быть достаточно для того, чтобы получить разрешение на проверку телефона Эммы, даже с учётом того, что Софию защищает СКП. Они попытаются взять расследование на себя и замести следы, но мы могли бы использовать это, чтобы вынудить их отказаться от других обвинений. Есть законы, которые позволяют раскрыть гражданскую личность Стража, однако это сделает всю ситуацию ещё более неприятной.

— Это будет выглядеть так, будто они хотели подставить меня, — сказала я. — София состоит в Стражах, и она оставляет оружие в моём шкафчике. Это приводит меня к уголовной ответственности, на которую они могут надавить, чтобы заставить меня вступить в Стражи.

— Есть ряд причин, по которым они не могли сделать этого, — спокойно заметил адвокат. — Во-первых, если твоё предположение об их осведомлённости о твоей гражданской личности верны, они не будут так себя подставлять. Провоцирование кого-то, кто может сбросить корабль на их штаб-квартиру, не отвечает ничьим интересам. Пока что у них не было возможности подобраться к тебе хотя бы для того, чтобы мягко себя представить и разрекламировать.

Как будто я когда-нибудь соглашусь вступить в одну команду с Софией.

— Скорее всего они планировали использовать ту информацию, которую о тебе нашли, чтобы найти способ начать контактировать с тобой, максимально осторожным и неугрожающим образом. Тот факт, что они хотят отправить Софию побеседовать с тобой обо всём случившимся, говорит о том, что они не знают, что она делала.