— Отличная идея! Но жаль, что вам нужно так много времени на подготовку.
— Не нам одним, — пожал плечами генерал. — Этой птичке нужна очень хорошая полоса бетона длиной почти в милю. Для нескольких сотен самолётов придётся строить хотя бы пять-шесть аэродромов. Если в Норвегии есть хоть один такой, то только в столице. И быстро их не построишь. Да и флоту нужно время на подготовку. Поспешное выступление может привести к таким потерям, после которых мы не скоро оправимся. Вряд ли это понравится избирателям. Вы меня понимаете? Армия не меньше президента заинтересована в том, чтобы начать, и не из-за провальной избирательной компании, а по другим причинам.
— Вы откровенны, — заметил Коулман.
— Не вижу смысла играть с вами в прятки, — сказал Брукс. — Нам нужна победоносная война, но если президент решит начать этим летом, выборы он не выиграет, а мы не выиграем войну. Постарайтесь это до него донести.
Гость уехал, а час спустя генералы встретились у тех же домиков. База преобразилась: на летном поле стояли самолёты, ездили заправщики и бегали люди.
— К чему были эти смотрины? — спросил Брукс. — Неужели не нашлось никого, кто объяснил бы ему с цифрами в руках, что это авантюра?
— Он проиграет выборы и прекрасно это знает, — ответил генерал-майор Стив Харрис, — а удачно проведённая война может дать шанс задержаться в президентском кресле. На него надавили, но, видимо, недостаточно. Я думаю, что сейчас обрабатывают его окружение. Президент не идиот и сделает то, что от него требуется. Лучше проигранные выборы, чем пуля в голове.
— Показывай невесту! — весело сказал Владимир Андреевич, разрывая объятия. — Кто из них?
— Ёсико! — позвал Олег. — Подойди к моему отцу. Вторая — это служанка.
Одна из двух японок поспешно приблизилась и низко поклонилась.
— Приветствую моего императора! — сказала она довольно чисто по-русски.
— Красавица! — оценил Владимир Андреевич зарумянившуюся девушку. — А ты ещё не хотел ехать.
— Дайте и мне посмотреть, — сказала Елена Николаевна. — Да, очень славная, только худая. Куда дел свиту?
— Я их распустил, — ответил Олег. — Они целый месяц не были дома, а здесь мне пока не нужны. У тебя своих женщин толпа.
— Пошли, родная! — сказала императрица принцессе. — Я распоряжусь, и тебя отведут в твои покои и приставят тех, кто о тебе позаботятся. Служанку тоже забирай. Твои вещи сейчас доставят.
Женщины ушли, и Олег остался наедине с отцом.
— Договор я подписал, — сказал он. — Наш экземпляр у секретаря. Мы ещё многое обсуждали, потом об этом поговорим.
— Как тебе невеста? — спросил отец, пытливо взглянув сыну в глаза. — Нравится?
— Она не может не нравиться, — ответил Олег. — Я в неё влюбился. Только беспокоит, что у них такие слабые принцессы, что не все доживают до старости. Она умудрилась простудиться в дороге, хоть закутывали и кормили только горячим. И мой врач сказал, что такие женщины переносят роды через одну.
— И с чем связана такая слабость? — удивился отец.
— Он считает, что с недостатком движения и с наследственностью. В семьях императоров Японии традиционно была высокая детская смертность.
— А не могли найти покрепче? Дали самую дохлую.
— Отец! — возмутился Олег. — Я выбрал её сам!
— Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал Владимир Андреевич. — Есть у меня мысли по этому поводу. Но сначала её нужно крестить, потом вас поженим. Всё остальное подождёт.
С крещением тянуть не стали и провели его на следующий день в Благовещенском соборе. Принцессу Ёсико нарекли Еленой Владимировной. В тот же день прибыли из поездки в Санкт-Петербург брат Андрей и его жена Александра Августовна. Братья увиделись после долгой разлуки и познакомили друг друга со своими избранницами. Александра уже чисто говорила по-русски, а Ёсико-Елена пока не могла этим похвастаться, но уже понимала большую часть разговора. Встреча произошла в комнатах, которые занимала невеста. Оставив женщин общаться в большой гостиной, братья вышли в малую.
— Красивая, — с ноткой зависти сказал Андрей, — но слишком бледная. И в бёдрах узкая, там все такие?
— Я ей бёдра не мерил, — ответил Олег, — а бледность уберём. Отец сказал, что у него по этому поводу есть мысль, но и я кое-что придумал.
— Я смотрю, ты к ней неравнодушен, — заметил брат. — А как же Вера?
— Что ты хочешь услышать? — спросил Олег. — Какой смысл в любви, если она не принесёт ничего, кроме неприятностей и страданий?
— А в ней вообще есть смысл? — усмехнулся Андрей.
— В моей к Елене есть! — ответил Олег. — Мы сделаем друг друга счастливыми и оставим после себя детей. Если в жизни и есть какой-то смысл, то он в этом! Я Алексея считаю своим другом, хоть он и обошёлся со мной по-свински. И любовь к его жене я из себя вытравил, хотя она по-прежнему волнует как женщина. Но влечение мужчины к красивой и сильной женщине — это ещё не любовь. Если бы не было невесты, я продолжал бы страдать, теперь думаю только о ней.
— Хорошо, если так, — сказал Андрей. — Ты что-то говорил насчёт мысли?
— Вера говорила, что была очень дохлая, — улыбнулся Олег. — Муж заставил заниматься борьбой, а потом она приохотилась сама. И мой врач сказал, что большинство болезней проистекает из-за недостатка движений. Вроде это нарушает обмен. Старики, говорит, потому и болеют, что мало двигаются. А кого гоняют, тот до ста лет проживёт без болезней!
— С ума сошёл? — спросил Андрей. — Я не знаю, какой была Вера, но сейчас она напоминает дикую кошку. Такая же маленькая, но сильная, гибкая и готова показать когти. А твоя Елена развалится на части, да и отец не позволит заниматься борьбой. Об этом узнают и будут болтать.
— А что в этом позорного? — спросил Олег. — Необычное занятие для женщины? Так она у меня сама необычная. А с отцом я поговорю, только уже после свадьбы.
— Когда венчание?
— Примерно через неделю, — ответил Олег. — Отец пока не решил.
— Куда теперь? — спросил я Шувалова.
— Вы о чём? — не понял Пётр Павлович.
Он приехал во дворец несколько минут назад и сразу же направился к нам. Мой вопрос последовал после обмена приветствиями.
— Ну как же, — сказал я. — Вы к нам приезжаете только для того, чтобы сдёрнуть с одного места и перевезти куда-нибудь в другое.
— А вы так сильно держитесь за свой дворец? — спросил он.
— Какой он мой! — ответил я. — Надо поговорить с тётей, чтобы продала его казне. Это уже не дворец, а научный центр. А насчёт того, что держусь... До того как убрали тех, кто занимался радиолокацией, мне было бы жалко уезжать, а теперь уже нет. Там были друзья, да и я принёс пользу, а с пополнением дружба не складывается и среди них нет женщин. И в новых темах я вам не помощник: всё, что по ним знал, давно выложил.
— А зачем вам женщины? Мало жены? — пошутил Шувалов.
— Уехала её подруга, — объяснил я. — Да и большинство тех, кого она учила борьбе, тоже сейчас в Питере. Занять себя нечем, поэтому у нас опять хандра.
— Слышал об этих занятиях. И как результаты?
— Кто как занимался, — ответил я. — Многие за четыре месяца кое-чего достигли. Если не бросят, толк будет. А почему вас это интересует?
— Есть одна мысль, — хмыкнул он. — Три дня назад женился великий князь...
— Изящный ход с японцами, аплодирую. Я думал, что с ними придётся воевать.
— Я тоже так думал, — сказал Шувалов. — В той бочке мёда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дёгтя — здоровье принцессы.
— И чем она больна? — спросил я. — Или это секрет?
— Её обследовали после свадьбы и не нашли никаких болезней, но излишне субтильное сложение и слабость... Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут возникнуть сложности с родами.
— У наших дворянок такие сложности через одну, — сказал я. — Многие после второго или третьего ребёнка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Это от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за неё не взялся!
— А возьмётесь за великую княгиню? — спросил он, вогнав меня в ступор.
— Вы долго думали, прежде чем такое сказать? — отойдя от удивления, спросил я.
— Вообще-то, это не моя идея, — сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. — Эта мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение...
— Это понятно, — кивнул я. — Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмёт на себя смелость что-то советовать. На их месте я тоже сомневался бы. Скажу вам больше, я и на своём сомневаюсь! Я вытягивал жену в спорт насильно, и был совершенно уверен, что у неё нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чём не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда не отличалась большим здоровьем. И медицина сейчас... так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.
— Не замечал за вами трусости, — покачал он головой.
— Боятся все! Страх — это нормальное чувство, которое помогает выжить. Превозмогать нужно только тогда, когда он мешает, — в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, глупо с ним бороться.
— Ладно, может, вы и правы, — согласился он. — В любом случае это решите не со мной. Император хочет вернуть вас в свой ближний круг. Придворных должностей вас не лишали и комнаты остались за вашей семьёй, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда это удобно сделать?
— Вещи мы соберём хоть сегодня, а переезжать лучше завтра, в первой половине дня. Я не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.
— Значит, завтра, в одиннадцать, будут машины и охрана, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.
— На днях отправим рукопись в редакцию, — ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. — Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.
Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.
— Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой... Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал всё, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как заставить её что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений.
— Посмотрим, — сказал я. — Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, решат что-нибудь другое. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.
— Их только трое. Они получили необходимый минимум и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе не нужно этим заниматься.
В этот день я обошёл лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.
— Были бы здесь друзья — другое дело, а я не хочу собираться из-за одного твоего Головина. О чём можно втроём говорить весь вечер без водки?
День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.
— Нам велели подождать, если вы не готовы, — сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.
— Давно готовы. Прикажите солдатам забрать вещи.
Провожать нас, бросив работу, вышли все учёные и инженеры. Я помахал им рукой из окна "медведя" и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на неё не лучшим образом.
До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стояли знакомые офицеры, которых заранее предупредили о нашем приезде, поэтому не было проверки документов. За время отсутствия родители выбирались к нам только два раза, поэтому встреча получилась очень тёплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.
Долго общаться не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал к аппарату. Звонил сам император.
— Я в кабинете, — сказал он и положил трубку.
Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадёры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.
— Проходите в кабинет, князь, вас ждут, — сказал он мне и сел на своё место в приёмной.
В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.
— Закончили? — спросил Владимир Андреевич. — Тогда перейдём к делу. Пётр Павлович должен был вам передать, в чём у нас нужда.
— А почему именно я? — спросил я. — И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.
— Я предлагал то же самое, — вставил Андрей.
— А почему вы сами не ограничились гимнастикой? — спросил император.
— Гимнастика развивает мышцы и связки, — ответил я. — Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и даёт возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим жёнам такое вряд ли понадобится, а для моей, да ещё при той жизни, которую мы вели, это было нелишним. Мне и сейчас спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться её мастерства, требуется намного больше времени.
— Я всё-таки тебя попрошу, — сказал Олег, перейдя со мной на ты при отце и брате, заставив их переглянуться. — Я говорил с Еленой, она согласна. Неужели не поможешь?
— Вы не понимаете, о чём просите, — ответил я. — Заняться гимнастикой согласен, могу даже заняться индийской йогой, а заниматься борьбой — увольте!
— Жаль, — сказал Олег. — Я думал, что ты мне друг.
Его слова разозлили и заставили плюнуть на этикет.
— Да, друг! — сердито сказал я. — Но я не смогу заниматься с твоей женой так, как занимался со своей. Дворянки не привычны к труду и к каким-то усилиям, а здесь придётся изо дня в день нагружать себя всё больше и больше! Конечно, потом она скажет спасибо, но до её спасибо нужно дожить! А до этого нужно заставлять заниматься. И нужен постоянный врачебный контроль. У жены отец размером с медведя, и никто в их семье серьёзно не болел, а японского императора можно перешибить соплёй, да и вообще...
