Айшет. Магия разума

— Орас. Орас, ты будешь отвечать за малявок, понял? Если кто руки к девчонке протянет, ноги вырву. И за мальчишкой пригляди...

— Хорошо, — голос у Ораса оказался неожиданно низкий и грубый. — Давайте, малявки, прощайтесь — и на телегу, я вам сейчас местечко найду!

Мама всхлипнула. И крепко-крепко прижала нас к себе.

— Маленькие мои... как же я вас люблю!

Притих даже Корс, который не терпел объятий. Я обняла маму в ответ.

— Мам, все будет хорошо. Мы дождемся, когда вы напишете или пришлете за нами...

Мама поцеловала Корса.

— Береги сестру, малыш. Ты теперь старший мужчина в семье.

Корс приосанился и кивнул. Отец подхватил его на руки и что-то зашептал,, а мама притянула меня к себе.

— Ты справишься, Шани, я знаю. Я в тебя верю... береги и себя, и брата. Мы вас обязательно найдем, что бы ни случилось!

— Или мы — вас.

— Вот этого не надо. Никогда нас не ищите... если мы сами не придем, значит что-то не так. Вам лезть не надо, себя погубите...

— Мам?

— Береги себя, малышка. И брата береги. Я вас люблю.

Мама толкнула меня к отцу, который как раз усадил Корса на телегу. Я ткнулась носом в надежное папино плечо, замерла, впитывая всей сутью исходящее от него ощущение безопасности. Надежное, светло-коричневое, как благородное полированное дерево...

— Папа...

— Ты у меня умничка, Шани. Ты справишься.

— Д-да... — я все же не удержалась, всхлипнула.

Отец погладил меня по волосам.

— Это дорога, малышка. А любая дорога рано или поздно приводит к родному дому.

— Разве?

— А иначе не стоит по ней и идти. Помни это...

— Да, пап...

— Береги мелкого. И себя береги.

Я хлюпнула носом — и заняла свое место в телеге. Орас сноровисто привязывал к ее задку нашего ослика. Корс прижался ко мне покрепче, забился под мышку... я притянула его к себе.

Мы смотрели на родителей, пока караван не ушел слишком далеко. Но и тогда сил повернуться и поглядеть вперед не было.

Орас ехал рядом, но молчал. И это было неплохо.

Зла я от него не чувствовала, ровные синеватые тона. Ты для него всего лишь работа, он к нам ничего не испытывает. Но человек надежный, ответственный... это неплохо.

Караван медленно двигался по направлению к Дилайне. И идти нам туда было еще почти двадцать дней.

* * *

Когда караван скрылся за поворотом, Айнара поглядела на мужа. Шем потер левый глаз.

— Напылили тут...

Женщина сделала вид, что поверила. У нее и самой глаза были на мокром месте. Но выбора не было. Они слишком хорошо знали, чем грозит необдуманный поступок Шани. И готовы были на все, чтобы отвести беду от детей.

— Пойдем, что ли?

Шем приобнял жену за плечи, второй рукой цапнул за повод ослика, и двое направились в лес. Айнара прижалась покрепче к мужу.

— Как в молодости. Когда мы путешествовали по лесу...

— Сегодня мы ее точно вспомним, — Шем храбро шутил, хотя на душе кошки скребли. И даже нагадили, судя по ощущениям. — Ты, я, костер, медвежья шкура... а ослу я завяжу глаза чтобы не подсматривал.

Айнара улыбнулась.

Вот в такие минуты она и понимала, за что полюбила своего мужа. За эту несгибаемую решимость. Им может быть как угодно плохо, но между ней и миром всегда встанет Шем. Оберегать, защищать, поддерживать, как это и должно настоящему мужчине.

— Ему надо просто найти пару. Купим по дороге?

— Вот еще я ослам личную жизнь не устраивал, — возмутился Шем.

Так, разговаривая и перешучиваясь, Ланаты и ушли в лес. И если бы они видели, что творится сейчас в деревне, они бы еще раз порадовались своей предусмотрительности. А тем временем, в Больших Щепках...

Большие Щепки, Риолон.

В этот раз в дверь к старосте не колотили. Сам вылетел, не дожидаясь повелительного оклика. И было с чего...

Отродясь он столько холопов не видывал!

Одного, двоих — да. Когда имя нарекать приходилось, да молодых связывать. И только-то...

А тут...

Целый отряд, на все верхами, и выглядят так...

Если б не рясы, не символ Храма — точно подумал бы, что какие-то благородные в Щепки нагрянули. Но его сомнения быстро развеял мужчина в белой хламиде, спрыгнувший с коня.

Брох почтительно поклонился.

— Благословите, светлый.

— Да пребудет над тобой рука Его, чадо... Мое имя Лоран, я приближенный милостью Его.

Брох поклонился.

О приближенных он слышал. И вот уж не думал увидеть... они ж по городским храмам, приближенный в деревне — это как барон на ярмарке. Вроде бы и может он там показаться, только неясно — зачем? Поразвлечься? Или... случилось чего?

Но приближенный его томить не стал.

— Скажи мне, чадо, не произошло ли в последние несколько дней у вас в...

— Щепках, господин приближенный.

— У вас в Щепках нечто странное?

Брох активно зачесал голову. Мысли зашевелились, словно вспугнутые тараканы.

— Сложно сказать, светлый. Вроде все, как всегда, разве что у мельника дочь утонула, а сыновей дикие звери порвали.

Приближенный насторожился.

— Утонула? Порвали? Ну-ка, расскажи мне подробнее, как это случилось?

— Как случилось? А шут его знает... девку в реке выловили. Либо, от несчастной любви она туда и сиганула,— честно признался Брох.

— Какой любви?

Вот уж о чем старосте рассказывать не хотелось, да из песни слова не выкинешь.

— У моего сына с ней сговор был, да переметнулся Мих к лесниковой дочке. Вот, видимо, с горя Ринка в воду и кинулась.

— Хм-м... и часто у вас такое бывает?

— Да уж лет тридцать не было, почитай. С тех пор, как плотникова дочь повесилась...

Приближенный задумался.

— А можно на сына твоего поглядеть, чадо?

— Да что ж на него и не поглядеть? Свинарник он убирает, сейчас жена позовет.

Второй раз за несколько дней Милава лишилась кувшина. На этот раз с вином. Несла угостить приехавших, да выронила. И метнулась звать сына, только юбки мелькнули.

Если б Брох сам за сыном сходил, он бы Миху сказал хоть сапоги сменить. А то сопляк так и явился, со всеми ароматами хлева.

Болван!

Приближенный поморщился, но заговорил ласково. И это чуть успокоило Броха. Хотел бы...

Хотели бы храмовники, они бы всю деревню прошли, огнем и мечом. И барон бы им даже слова не сказал. Не та ценность Большие Щепки, чтобы из-за них с Храмом схватиться. Это в Раденоре, говорят, где правит Черный Король, процветают еретики и поклоняются Темному. А в Риолоне Храм это сила!

Приближенный, тем временем ласково расспрашивал мальчишку, как тот познакомился с дочкой лесника.... Ах, Айшет Ланат?

Не риолонцы они? Беженцы из Тиртана?

А храм посещали? Ах, нет храма... ну, к холопу-то ходили?

Это хорошо, что ходили. Все обряды отправляли? Сыну имя нарекали? Это правильно. А давно у Миха такая любовь?

Как познакомился?

Сколько времени встречаются?

Мих отвечал честно, но староста, с высоты прожитых лет, не мог отделаться от странного ощущения. Словно приближенный ищет какой-то подвох, не находит его и злится. Но какой?

Что может быть не так?

Брох этого не понимал. И боялся, как всего непонятного.

Как и одного из спутников Приближенного, который обошел вокруг Миха с какой-то штуковиной, богато украшенной драгоценными камнями, а потом покачал головой.

Приближенный помрачнел.

— А где эти... дочь мельника? И остальные покойники?

— Так уж закопали, — честно признался Брох.

— На кладбище?

— Да, светлый.

— Проводите нас туда.

* * *

На кладбище было неожиданно людно. Мальчишек не устережешь, они и услышат, и примчатся, и кому надо расскажут, так что Респен там был в первых рядах.

Приближенный посмотрел на него, покачал головой, и принялся расспрашивать.

То же самое.

Давно ли его дочь бросили, как дело было...

И тоже обходил вокруг Респена с какой-то блестяшкой, и ничего не находил...

Староста Лемерт просто не знал, что следы ментального воздействия остаются на людях долгое, достаточно долгое время.

Айшет выплеснула силу. Ее заметили. Более-менее локализовали место и принялись искать. Там,, где есть люди. Там, где есть на кого воздействовать. Сила ментального мага вырывается на волю не просто так. У огневиков получается вулкан, у воздушников — ураган, а у ментальных магов — воздействие на людей.

Именно воздействие.

Когда Айшет читала чувства, или принимала мысли, это было не так важно, это было естественно, и сил почти не тратилось, вы же не думаете, как именно дышите? А вот когда сила вырвалась...

На что она пошла?

Может, приказали дочке мельника утопиться?

Но тут было гиблое дело. Вода... она все следы смывает, ищи, не ищи, не поймешь. Следов насилия не было? Значит, не били. Но приказать утопиться...

А то у нас мало идиоток, которые от несчастной любви и в петлю, и в колодец... лучше б в бордель пошли. Месяц 'разделенной любви' мигом излечит от всех душевных мук.

Нет, с мельничьей дочкой не угадаешь, может, приказали, а может, и сама.

Ее братья?

Но и тут холопы помрачнели.

Если б сразу...

Посмертно можно поглядеть, было ли воздействие, но опять — недолго. До похорон.

Земля в этом плане ничуть не хуже воды. Работает медленней, но если мертвец хоть сутки в ней провел... да и звери их погрызли. Там от тел-то не так много... нет, не подойдет.

А больше в деревне ни на кого воздействия и не оказывалось. Все чисты.

Сын старосты? Тоже чист. Если там любовь и была, то не наколдованная, а настоящая, это никому не запрещено, хоть магу разума, хоть магу смерти.

Чист и староста, и мельник, и кого ни проверь... да что за маг разума такой? Который ни на кого не воздействует?

Оставалась последняя ниточка.

Лесник.

И приближенный распорядился проводить их к домику лесника. Староста помрачнел, и кивнул Миху, привести лошадей. Сам, лично, господ сопроводит.

Ладно. С сыном.

Все равно увяжется к своей зазнобе, пусть уж на глазах будет, плесом его вперехлест на сеновале.

* * *

Дом лесника встретил гостей распахнутой дверью.

И остывшим очагом.

И следами поспешных сборов.

Борх почесал затылок. Мих метался, пытаясь понять, куда все делись, а староста прислушивался. Храмовники переговаривались, и его настораживали обрывки фраз.

— ... не преступление...

— ...может, видели чего?

— ...не пришли...

— ...боялись...

Брох дураком отродясь не был. И получалось так, что Ринку с братьями либо кто-то... убил?!

И убил-то магией, иначе никак, сыновей мельника Брох знал, мальчишки не дураки были и ножами помахать, и кулаками... нет, двое на одного с ними бы даже лесник не справился. Уж бесследно бы точно не прошло.

Магия?

А это вообще смешно. Видел он и лесника, и жену его... не маги они! Клясться Брох не стал бы, но разве ж маги так жить будут? И девка их...

Какой она, к Темному, маг? На Миха точно не воздействовала, иначе бы нашли чего, и в тот вечер, когда Респен детей искал, тоже выглядела вполне обыкновенно. Лесник, конечно, нервничал, ну так и Брох жизни не сильно радовался бы, коли к нему за полночь гости вломятся?

Так что ж получается?

Лесник с семьей сбежал.

А сбежал он после того, как староста попросил его поискать Респенов... ох, неладно.

Может, Шем и нашел чего?

А ведь и верно... мог. Если кто посторонний случился, к примеру, пошла Ринка сопернице волосы драть, да не дошла. Налетела на лихого человека, а тот магом и оказался. Вот и утворил чего недоброго.

А лесник узнал.

Говорят же, что в лесу от лесника тайны нет.

Узнал, и... а вот тут — всякое быть может.

Испугался и удрал.

Потребовал денег за молчание. И тоже удрал.

Был убит со всей семьей. Если этот тип с Респенами справился, что ему один Шем? Мог и убить, а вещи собрать для отвода глаз, почему нет?

Брох подумал, и подозвал Миха.

— Ты погляди по округе, понял?

— Что поглядеть? — конечно, не понял. И этим тут же заинтересовался холоп.

Пришлось Броху выложить свои догадки. Приближенный слушал его внимательно, раздумывал... потом решил поделиться.

— Верно, староста. Мага мы ищем. Мага разума.

Брох чуть с лошади не свалился. Одно дело — догадываться, другое точно знать, что где-то в округе такое чудовище ходит... страшно! Ох, лютое дело!

— Точно? Простите, приближенный...

Приближенный Ариост махнул рукой. Ладно уж, какая тут секретность? И так все ясно, если кто голову для мыслей держит, а не для шапок.

И приближенный принялся расспрашивать уже более откровенно.

Но и тут пользы ему Брох не принес.

Не маги они. Ни лесник, ни семья... может, и правда кто чужой. А может, лесник его и знал. Если пришлого... Сам Шем из Тиртана, может, и еще оттуда кого занесло? Известно ж, все они там безбожники, Шем, хоть и мужик приличный, а тоже, может... кто его разберет?

Дочка-то?

Да не, непохожа она на мага.

В деревне появлялась нечасто? Ну так оно и понятно, была б у него, Броха, такая, точно не пустил одну гулять. Хоть и прижил староста с супругой малым не десяток детей, а в девичьей красоте разбирался что холостяк. И Айшет ему понравилась.

Красивая, рыжая, яркая, и... при всем... и тут, и там... что посмотреть приятно, что подержаться, сам бы того, Рианка-то против лесничьей дочки не выгребала даже по течению. Это точно.

Сын?

Сынка лесничий частенько с собой брал. И что? Сопляк, шкодник и шалопай, вот и вся картина. Сам ему, было, уши драл... за что? Так за дело! А не надо на заборе похабные писанки рисовать! Зря лесник сынка грамоте научил, конечно, а только дело житейское. Ну, научил... может, оно и пригодится? Хоть в лавке не обсчитают.

Приближенный мрачнел на глазах.

Что оставалось?

Да только обследовать лес на предмет следов. И то...

Если Шем такой хороший лесник, то и следов там не найдешь. Так, забегая чуть вперед, и оказалось.

* * *

Лес прочесывали и вдоль, и поперек, а Приближенный мрачнел все больше и больше. И Мих оказался для него неожиданностью.

— Господин приближенный!

Хорошая штука — вежливость. Она и помогла приближенному Ариосту не рявкнуть во весь голос,, а отделаться вежливым:

— Что тебе, дитя Света?

— Господин приближенный, вы сейчас по другим деревням поедете?

— Да, наверное, чадо Света.

— А может, вам провожатый нужен?

Хм-м...

Идея была неплоха. Все эти стежки-дорожки, деревеньки-хуторки, все это мог знать только местный. Что б и не попользоваться, раз уж сам предлагает?

Но...

— Проводник нужен, чадо. Но сначала поведай мне, что у тебя на уме. Ведь не жажда наживы тебя гонит в путь, верно?

Мих замотал головой.

Брох уже заметил, что отпрыск вытворяет недоброе, но вмешаться в беседу приближенного не смел, и только тягал себя за бороду.

Эх, пороть надо было мальчишку! Пороть! А теперь уж и не получится...

— Я в доме лесника посмотрел. Шани... они сами все ушли. И плаща ее теплого нет, на меху, и зимних сапожек, и всякой справы лесника — тоже, а она не из дешевых. По всему выходит, сами они ушли, второпях так не соберешься, и ежели кто чужой будет — тоже не соберется. Даже книжка исчезла, Шанькина, любимая. Я поглядел. А раз так... вы же искать этого злыдня будете?