Коловрат. Отмщение

Солнце клонилось к полудню, когда один из таких отрядов наткнулся на такое же боевое охранение монголов. Между противниками завязалась яростная схватка, которая быстро переросла в упорное сражение с подходом главных сил князя Ярослава и богатура Субудая. Увидев те же стяги и красные щиты с владимирским львом, старый полководец посчитал, что покинув Новгород, противник совершил хитрый маневр и намеривается ударить монголам во флаг. Поэтому, без какого-либо долгого раздумья, богатур отдал приказ о немедленном развороте главных сил монголов.

Небольшое поле, ставшее по воле судьбы историческим местом, было совершенно непригодно для сражения. Раскисшая и постоянно чавкающая земля не позволяла противоборствующим сторонам в полной мере проявить и использовать свои боевые качества. Копыта лошадей нет-нет, да и разъезжались по грязи, а сапоги дружинников встретивших врага в пешем строю постоянно вязли, и было очень трудно держать ровный строй.

Больше всех проигрывали в этой схватке монголы, так как не могли использовать излюбленные элементы своей тактики. За плечами князя Ярослава было много боевых походов. Он воевал против булгар, против тевтонов, против братьев соседей, но вот опыта сражения с кочевниками у него не было. Соверши монголы ложный отход и князь скорей всего попался бы на их уловку и дал монголам возможность втянуть себя в ловушку. Однако скверное состояние поля было совершенно непригодно для такого маневра, да и внезапное начало сражения не оставляло монголам времени для её создания.

Относительно небольшое пространство, на котором происходило сражение между княжескими дружинниками и сотнями степняков, а также особенности местного рельефа не позволяло им совершить фланговый обход противника. С одной стороны монголам мешал овраг, с другой лесной массив, через который им в буквальном смысле пришлось бы продираться.

Все это заставляло монголов атаковать русских дружинников исключительно в лоб. Впервые за все время похода, кочевники были вынуждены сражаться в таких условиях, и чувствовали они себя очень не комфортно. Выставив вперед копья, дружинники Ярослава Всеволодовича лихо бились, не выказывая ни малейшего страха перед теми, кто погубил два княжества и разорил новгородские земли, которого монахи в своих молитвах стали называть "бичом божьим".

В этих условиях Субудаю приходилось надеяться только на свое пусть небольшое, но численное превосходство, которое, по его твердому убеждению, должно было даровать монголам победу.

Глядя на то, с какой храбростью и упорством бьются с его воинами русские дружинники, Субудай очень жалел, что у него нет под рукой китайских самострелов. Во время спешного отступления от стен Новгорода, они вместе с китайскими мастерами либо погибли, либо достались урусам в качестве трофея.

Одного залпа было бы достаточно, чтобы сразить всех кто находился рядом с княжеским знаменем, что развивалось в центре войска противника. Лишившись вождя, урусы стали бы биться с меньшим напором и уверенностью, и монголам бы было легче и быстрее разгромить их. Обратить в беспорядочное бегство, затоптать конями и засечь саблями. Развеять, распылить последнюю угрозу, что закрыла монголам путь домой.

Стремясь одержать над врагом победу, Субудай бросил в горнило битвы все свои силы, включая караульную сотню. К чему держать воинов в стороне от сражения, в котором решалась его судьба. Богатур поставил все на карту и проиграл.

Судьба вновь жестоко посмеялась над одноглазым гением войны. Коловрат, чье существование Субудай все время так упорно замалчивал, совершил чудо. Два дня он упорно агитировал новгородский люд забыть про свое горе и выступить в новый поход против монголов и таки уговорил. Утром третьего дня ополчение двинулось на юг, вслед за отступившим войском Субудая.

Видя столь необычное единение народа, князь Александр приказал дружине воеводы Еремея следовать с Коловратом. На все призывы воеводы хорошо подумать, победитель Субудая сказал, что он верит рязанцу и готов сесть в осаду со знатными пленниками.

— Если монголы вдруг пойдут на штурм Новгорода, первое, что они увидят на крепостной стене — это своих ханов. С чьих плеч, в любой момент могут слететь их драгоценные головы — заверил на прощание князь Еремея.

Благодаря отсутствию караульных, войско Коловрата смогло незаметно подойти к монголам и нанести внезапный удар по их незащищенному флангу.

История любит повторяться. Вновь, как и в сражении под Новгородом, под удар русской кавалерии попали кипчаки Тулей бека. Застигнутые врасплох, они не выдержали бурного натиска отряда воеводы Еремея и стремительно побежали, сминая и снося всех на своем пути.

Столь быстрый успех нападения русской конницы был обусловлен тем, что острие её удара было направлено по тому месту, где находился Тулей бек со своими нукерами. Быстро определив места расположения командиров монголов и их союзников, Коловрат нанес расчетливый удар, благодаря которому исход битвы был предрешен в пользу русского войска.

Могучий конный таран воеводы Еремея в мгновения ока пробился к вождю кипчаков. Разбросал в разные стороны его охрану, опрокинул и затоптал знаменосца, обратив Тулей бека в паническое бегство.

Ничто не помогла вождю кипчаков в этот день избежать того, что было начертано рукой Судьбы на листе книги его жизни. Ни быстрота его любимого жеребца, о котором среди кипчаков ходили легенды. Ни отвага и сила его оруженосца, способного ударом кулака свалить с ног человека. Ни кованый доспех, за который Тулей бек отдал сто монет золотом и пятьдесят человек рабов в придачу.

Метко выпущенная стрела угодила в шею белогривому красавцу. От сильной боли он встал на дыбы и сбросил на землю своего седока. Сразу к рухнувшему на землю Тулей беку бросился его верный оруженосец, готовый изрубить в клочья любого кто попытается приблизиться к вождю. Однако ловко брошенная сулица угодила в шею силачу и, обливаясь кровью он пал, не успев нанести врагам ни одного удара.

Когда же, Тулей бек смог подняться с земли, все его тело страдало от боли. Именно поэтому он пропустил удар вражеской палицы, смявшей его парадный шлем и отправивший бека в небытие.

Бегство и гибель вождя буквально на глазах у всего войска, бесповоротно сломило боевой дух кипчаков. Под ударами конницы Еремея они в панике бежали, нарушив и перемешав все построение монгольского войска.

Не отстали в этой битве от кипчаков и булгары. Едва увидев, что маятник победы стал качаться в сторону русской дружины, поспешил увести с поля боя свои изрядно потрепанные тысячи и Гази-Барадж. Хитрый булгарин, за свою жизнь не раз, менявший высокого покровителя, посчитал, что его союз с монголами оказался ошибкой и посчитал нужным, без промедления его расторгнуть.

Через два дня после окончания битвы, когда гнев победителей по расчетам Гази-Бараджа должен был улечься, он явился к Ярославу с малой свитой и без оружия.

Демонстрируя князю глубину охватившего его раскаяния и готовность принять от него смерть, Гази-Барадж предстал перед великим князем в довольно необычном виде. Голова его была полностью обрита, также сбрита была борода с усами, а на шеи красовалась, накинутая толстая петля.

Надеясь получить от Ярослава прощение за участие в набеге на Владимирское княжество, а также покровительство на будущее, Гази-Барадж привез с собой девяти телег, доверху нагруженных золотом, серебром и богатой одеждой. Следуя правде, необходимо отметить, что первоначально число телег с дарами равнялось двенадцать, но в последний момент булгарский воитель решил три телеги попридержать. Вдруг так случиться и сердце русского князя удастся смягчить и девять телег. Ведь всегда можно увеличить их число, объяснив их отсутствие нерасторопностью слуг или поломками колес.

В довесок к благородному металлу, Гази-Барадж добавлял двадцать юношей заложников из числа знатных булгарских родов, а также двадцать красавиц рабынь. Все они были черноволосыми и черноглазыми, а все русские пленники и пленницы, находившиеся в распоряжении Гази-Бараджа, получили свободу.

Стоя на коленях перед Ярославом Всеволодовичем, вождь булгар настойчиво убеждал князя, что внес свою лепту в его победу над Субудаем. Что проведенный им быстрый отвод булгарских тысяч с поля боя позволило князю сохранить сотни жизни своих воинов. Что отныне Булгария является его верным вассалом и сразу после её освобождения из-под ига монголов, она будет выплачивать Руси ежегодную дань.

Всеми этими щедрыми подношениями и сладкими обещаниями, он смог смягчить сердце великого князя, и был им прощен и помилован.

Примерно по той же схеме действовали и кипчаки, явившиеся в лагерь Ярослава на день раньше Тулей бека. Новый вождь кипчаков Котян, отдал владимирскому князю всю награбленную в походе добычу, отпустил всех русских пленных и с чистой совестью поступил к нему на службу.

Причиной подобного шага был откровенный прагматизм со стороны степняка. С его изрядно потрепанными сотнями можно было и не добраться до родных степей, где уже хозяевами были монголы.

Что касается самого Субудая, то он вновь сумел избежать полного разгрома. Благодаря слаженным действиям и выучке монголы смогли оторваться от дружинников князя Ярослава с малыми потерями, а также ускользнуть от конников воеводы Еремея простым, но весьма действенным способом. Желая задержать своих преследователей, Субудай приказал вывалить на землю несколько тюков с золотыми и серебряными монетами. Как не бранился воевода, как не кричал Коловрат, человеческое естество взяло вверх и одноглазый полководец, ушел с тремя сотнями воинов.

И вновь история повторилась. Разгоряченный схваткой Коловрат хотел послать конницу Еремея вдогонку за Субудаем и окончательно разбить злого гения войны, пока он не оброс беглецами из других сотен, но воевода и князь Ярослав не захотели слышать его.

Одержав нежданную победу над врагом, великий князь опасался, подхода новых монгольских соединений и хотел встретить их, что называется во всеоружии.

— Сам не пойду и тебя не пущу — решительно заявил Ярослав Всеволодович. — Наша сила в нашем единстве. Почему агаряне так легко разбили моего брата Юрия и вашего рязанского князя? Потому что действовали они против агарян не вместе, а порознь. Били не кулаками, а ладонями, вот и проиграли. Если бы ударили все вместе, разом, то от агарян мокрого места не осталось бы.

— Так уйдет же ведь Субудай! — с негодованием воскликнул Коловрат. — День другой и не догнать его нам! А сколько он окаянный нам ещё зла причинит, если сейчас мы его не добьем!

— Никуда он по такой распутице не уйдет! Сам же видел, как плохо двигались их кони по грязи. От Еремея его конники оторвались только благодаря хитрости, а так бы никто не ушел. Нет, переждем ночь вместе, утром отправим разведчиков, и тогда будем решать, что дальше делать.

Большого труда стоило Коловрату сдержаться, и не наговорил лишних слов князю Ярославу, чей настрой не нравился воителю. Князь, возможно, не желал, а может быть, искренне не понимал всю ту опасность, что представлял для Руси одноглазый воитель. Видимо для этого нужно было оказаться в плену у монголов и чудом вырваться из него живым.

И вновь, как и в Новгороде, Коловрат сделал вид, что согласен со словами великого князя, а сам решил действовать самостоятельно. Вернувшись к себе в лагерь, он без промедления вызвал Рачу, что командовал новгородцами и вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию.

— Князь Юрий боится прихода новых полков агарян. Поэтому он не хочет распылять свое войско, и собирается простоять на этом поле сутки другие. Я пытался объяснить ему, что агаряне друг за другом не ходят, и мы только зря время теряем, но он слышать ничего не хочет. А воевода Еремей ему подпевает.

— Кто бы в этом сомневался, — криво усмехнулся Рача. — Как не пожалеешь о том, что нет с нами Ратибора.

— Да, жалко, но есть мы с тобой. Думаю, в след Субудаю надо выслать небольшой отряд разведчиков. По такой распутице он далеко уйти не мог, значит, есть надежда, что сыщется наша пропажа. Есть у тебя среди ополчения такие охотники, которым сам черт не брат?

— Конечно, есть, — подтвердил Рача. — Если агаряне далеко не ушли — найдем, но вот дальше что делать? С Субудаем много людей ушло, да ещё столько же, наверняка, по дороге прибьется под его знамя. Одним охотникам с ними не справиться.

— Верно, говоришь. Одним им не справиться, да и не придется. Сразу вслед за ними двинусь я с ватагой. Твои ушкуйники, пойдут?

— Пойдут, — уверенно заявил новгородец. Перед самым выходом из Новгорода ополчения, к нему присоединился отряд вооруженных людей промышлявших набегами на соседние с Новгородскими землями племена. Во время последнего набега, на севере они взяли мало добычи и были готовы попытать счастья, выступив против монголов. — Здесь на поле они мало добычи взяли, значит пойдут за зипунами.

— Лады, значит, завтра отправляемся в путь. Рано утром охотники, а ближе к обеду и мы. А князь с воеводой пусть агарян дожидаются — подытожил Коловрат, и воители ударили по рукам.

Как и говорил князь Юрий рязанцу, Субудай не сумел уйти далеко. И тут дело было не только в наступившей распутице. Во время последней битвы с урусами, старший сын богатура Урянктай получил ранение. Любое движение приносило ему страдания и потому, монголы не могли быстро передвигаться на своих низкорослых конях.

Это, а также умение охотников читать следы и способность долгое время идти по следу, привело к тому, что к концу вторых суток, охотники нагнали беглецов.

Уже первые донесения от охотников отбросили самые мрачные прогнозы Рачи и Коловрата. К отряду Субудая мало кто прибился из числа разгромленных сотен монгольского войска. Беглецы либо погибли, либо их пути с Субудаем разминулись.

Общее число противостоящих Коловрату врагу едва достигало трехсот человек и это сулило ему определенную надежду.

Вторым хорошим известием было то, что монголы явно шли без проводника, по принципу "на восходящую звезду". Направление они приблизительно знали и этого, было достаточно.

Кроме этого, разведчики доносили, что противник явно испытывает проблемы с провиантом и быстро разрешить её не получится. Во-первых, из-за малого количества сил, способных только захватить деревню или маленький город и, во-вторых, распутица, сильно сковывала маневр врага.

Таким был расклад сил и средств, когда к стоянке монголов, приближалась ватага Коловрата в компании с ушкуйниками. Все были настроены на жестокую и бескомпромиссную схватку, но Судьба распорядилась по-своему.

Наступал вечер, когда старший сын богатура умер на руках своего отца. Сильный удар копья привел к возникновению внутреннего кровотечения, справиться с которым организм Урянктая не смог.

Смерть сына, выбила у Субудая все подпорки, помогавшие ему стоять на ногах. Если раньше он служил Чингисхану, его детям и внукам ради своей жизни и жизни детей, то теперь все теряло смысл и ценность. Субудай лучше других знал, что великий хан не простит ему смерти Аргасуна и Кюльхана, а также пленения Батыя и его братьев.