Коловрат. Отмщение

Пока монгол боролся с вилами, Коловрат птицей пролетел отделяющее его пространство от всадника, счастливо увернулся от копыт взбрыкнувшего от боли скакуна и, ухватив противника за плечо, опрокинул его навзничь. Орущий от раздирающей боли монгол попытался вцепиться руками в лицо своего мучителя, однако тот проворно полосонул его по горлу коротким сапожным ножом и отскочил в сторону. В том, что враг обречен на скорую смерть он ни секунды не сомневался, за время пребывания в плену, он хорошо научился резать горла баранов.

На крик часового из амбара выскочили двое с саблями в руках. Такой опытный воин как Мунгу-Буга мог в одиночку разогнать толпу необученных людей, но, к сожалению, сегодня был не его день. Сосредоточив все внимание на Коловрате выхватившего из-за пояса топор, он пропустил удар притаившегося у двери амбара кузнеца. Привычным движением руки он опустил свое оружие на голову десятнику, и свет навсегда погас в его очах. Когда же помощник Мунгу-Буги пожелал наказать кузнеца, посмевшего поднять на монгола руку, ему в спину угодила рогатина. Брошенная с другой стороны дверей амбара, она с легкостью разворотила своими зубьями его легкие и сердце, и сраженный воин тотчас рухнул на землю бесчувственной грудой мышц и костей.

Перед тем как тяжелая дверь амбара с грохотом захлопнулась и была подперта снаружи крепким колом, а затем и вовсе закрыта на засов, из урусской ловушки успели выбежать еще двое воинов, но и их ждала злая участь.

Противостоять хорошо вооруженным и знающим толк в рукопашной схватке воинам, крестьяне не могли, но вот нанести удар способный нанести вред своему противнику, было нетрудно. Главное знать, куда бить и обладать внутренней уверенностью.

Толи со страха, толи просто повезло, но один из топоров брошенный ватажниками Коловрата попал в колено одного из воинов. От резкой боли тот запрыгал на месте, потерял равновесие и упал лицом вниз, поскользнувшись на опрелом снегу.

Другой монгол попытался прикрыться щитом от удара оглоблей, но в самый последний момент коварный урус изменил направление своего удара. Припав на одно колено, он обрушил свободный конец оглобли на голени своего противника и сбил его с ног.

Обоим воинам не было суждено больше подняться с земли, ибо набежавшие крестьяне добили их топорами, дубинами и вилами.

Ещё один монгол попытался вылезти из амбара через открытое окно. Оно было создано специально для проветривания, но оказалось узким для одетого в доспех человека, пусть даже в кожаный. Пока застрявший в проеме воин пытался вырваться из этих коварных объятий к нему подбежал Коловрат и только что обретенным клинком снес ему голову.

Потрясенные столь неожиданным успехом, ватажники хотели перебить оставшихся в амбаре монголов, но Коловрат не дал им этого сделать. Хорошо зная тактику врага, не действовавшего в одиночку, приказал срочно грузить на коней врагов оставшийся припас и уходить в лес.

Когда его приказание было выполнено, Коловрат поджег соломенную крышу амбара. Рыжие языки огня быстро заплясали взад и вперед по кровле и вскоре, во внутреннее пространство амбара повалил дым. Как кричали, как били в запертые двери, находившиеся внутри монголы. Возможно, в этот момент они вспомнили женщин и стариков, которых они сжигали заживо в их каменных церквях. А возможно они просто бились, из всех силы пытаясь с отчаянием дикого зверя вырваться из этой ловушки.

Коловрат был прав, настаивая на быстром уходе. Не прошло и получаса, как привлеченные дымом и запахом гари, в деревню ворвался ещё один десяток, а затем и третий. В борьбе с ними Коловрат никак бы не смог одержать победу, но вот нанести новый урон он смог.

Зная, что монголы обязательно попытаются догнать убийц своих товарищей, он специально приказал вести коней по дороге, не заметая их следы. Когда десятник Неврюй бросился в преследование, его ждал неприятный сюрприз. В одном месте, где деревья близко подходи к краю дороги, скачущие вперед всадники, налетели на натянутый аркан. Один его конец был прикреплен к дереву, другой находился в руках у Коловрата, в нужный момент, поднявший припорошенный снегом канат на уровни груди.

Сразу вслед за этим, на скучившихся людей упали два подрубленных дерева. При этом они падали с таким расчетом, чтобы накрыть монголов своими ветвями и спереди и сзади. По счастливой случайности деревья не накрыли трех всадников, которые поспешили ретироваться прочь, увидев, как много народа набросилось на их поверженных товарищей.

Когда они вернулись с подкреплением и с особой тщательностью стали забрасывать стрелами все придорожные кусты, противника уже не было и в помине. Только пять обобранных тел, сиротливо чернели посреди снегов.

В виду наступления вечера командир третьего десятком отказался от преследования. Найденных стогов сена и соломы с крестьянских крыш вполне хватило для прокорма всей сотни на несколько дней. Всю вину за потери людей, он благоразумно возложил на Мунгу-Буга, Неврюя, вместе с двумя солдатами бежавшего с поля боя. Он прислал их пред грозными очами сотника Берке, который недолго думая приказал сломать их хребты.

— Не было в моей сотне трусов и не будет! — жестоко обосновал он свой приговор, но перед смертью, Неврюй пожелал сказать сотнику несколько слов.

— Говори, но коротко — нехотя согласился Берке.

— Господин, я узнал того, кто командовал урусами в нападении на мох солдат и солдат Мунгу-Буга — сказал Неврюй, покорно склонив голову перед Берке.

— И кто же это был?

— Это был урус Коловрат. Я узнал его по красному плащу и шлему с маской сокола.

— Ложь! — гневно вскричал Берке. — Я убил Коловрата, вот этой самой рукой!

Словно в доказательство сказанных слов сотник яростно взмахнул рукой над головой провинившегося десятника и гневно потряс ею.

— Но это точно был Коловрат, господин! Того же роста, с бородой и в той же кольчуге с изображением коня на груди! Я хорошо это запомнил! — принялся уверять сотника Неврюй, чем только ещё больше распалил его гнев.

— Ты врешь, собака! Коловрат мертв! Мертв! Он не дышал, когда выполняя волю верховного хана Бату и богатура Субудая, я забрасывал его тело камнями!

— Нет, господин! Нет! Это был урус Коловрат! Видимо бог Сульде отпустил его из своего царства!! Я хорошо видел на его плаще пятна крови и след от стрелы, а на шлеме была заметно вмятина от удара!

— Ложь!! От туда никто не возвращается! — Берке вперил свой пламенный взгляд, в лицо бывшего десятника, пытаясь увидеть в них хоть намек на хитрость, но ничего этого он не увидел. Неврюй был точно убежден, что видел убитого русского витязя.

Обозленный ещё больше своим открытием, сотник выхватил из ножен саблю и занес её над Неврюем.

— Признайся честно, что ты все это выдумал, и я подарю тебе жизнь, Неврюй! Клянусь богами, я сдержу слово, если ты скажешь правду.

— Нет, господин. Перед лицом смерти мне незачем выдумывать небылицы. Это действительно был Коловрат.

— Ты, хорошо, подумал?!

— Да — коротко сказал Неврюй и Берке разрубил ему голову.

Слух о том, что Берке казнил десятника путем пролития крови, быстро дошел до Субудая и тот затребовал сотника к себе на расправу.

— Это правда, что ты нарушил Ясу и казнил монгола пролив его кровь? — спросил темник, требовательно вперив свой взгляд в лицо сотника.

— Я не нарушал Ясу, господин. Я казнил Неврюя за вранье, которым он пытался спасти свою никчемную жизнь.

— И в чем оно заключалось?

— Он говорил, что в деревне на его людей напал уруса Коловрат, которого я убил этой зимою.

— Коловрат? — удивился Субудай, — он, что вернулся из мира мертвых?

— Именно так и утверждал бывший десятник Неврюй и за эту ложь я его казнил пролив кровь.

— Ты правильно поступил, Берке, — после короткого молчания сказал Субудай. — Ложь всегда была недостойна монгола, а такая откровенная тем более. Он кому-нибудь ещё об этом рассказывал?

— Нет, только мне, господин.

— Вот и хорошо. Не стоит этой сказке о мертвом враге гулять среди живых воинов и смущать их души — Субудай кивком отпустил сотника и погрузился в размышление.

Оценивая события последних дней, он пришел к выводу, что кто-то его предал. Пытаясь убедить новгородцев открыть ворота, старый полководец сделал все, как было нужно. Лазутчики докладывали, что верховная власть в Новгороде принадлежит купцам, готовым ради своей выгоды на союз с монголами, но что-то не сработало.

Возможно, он ошибся, отправив в посольство к воротам гусляра, посчитав его простым предателем, которые всегда были среди всех народов. Возможно, Берке привез ему не все головы беглецов из Торжка, и они рассказали о бесчинствах монголов. А возможно, всему виной уруские шаманы, способные видеть в отражении воды.

Все может быть, но сейчас это было не важно. Главное он точно знал, что убийца его сына сейчас находится в Новгороде, он стоял на стене во время переговоров и имел особые стрелы, бьющие дальше монгольских луков. Всего этого было достаточно, чтобы убедить Субудая в правильности принятого им решения о походе на "злой город" урусов.

Глава IV. Испытание огнем.

Палисад, прикрывающий Торжище не представлял для монголов большой трудности. Штурмовые лестницы нужно высоты и арканы для покорения стен у них быстро нашлись. Гораздо большая трудность для степняков являло собой их вооружение.

Погибший гусляр не зря кричал, что у монголов мало стрел, их действительно было мало. После штурма Торжка ни у одного из воинов Субудая имелся полный колчан стрел. Пытаться с таким запасом стрел взять Новгорода означало играть с противником в поддавки, так как стрельба из лука был одним из главных козырей степняков при штурме любого вражеского города. Искусные стрелки, они выбивали со стен обороняющихся воинов противника, и остановить лезущих на стену кочевников было некому.

Проблема была серьезной, но отнюдь неразрешимой. У многоопытного Субудая были свои способы решения подобных задач. Монголам нужны были новые стрелы, и они получили их у урусов.

Посланные по окрестным деревням и селениям воины быстро нашли кузнецов и под угрозой смерти заставляли, и работать на благо империи чингизидов. Местные урусы были противнее и злее чем живущие у кипчаков и огузов. Видимо из-за тяжелого северного климата их спины не так быстро сгибались в отличие от спин южан, но это было делом времени. Когда на глазах у кузнецов начинали мучить их жен и детей, они не только соглашались взять в руки молот и работать, но также показывали, где находятся запасы спрятанного железа.

По показанному им образцу, они днем и ночью изготавливали наконечники для стрел. Пока этот процесс приносил по несколько сотен наконечников в день, но Субудай знал, что скоро их число будет исчисляться тысячами.

Другие урусы изготавливали древки для стрел и оперения для них. Одним словом помогали захватчикам в борьбе с засевшей в Новгороде княжеской дружиной.

Не испытывай войско монголов такую сильную нужду в съестных припасах, Субудай никогда бы не отдал приказ о штурме русских укреплений на правом берегу Волхова. Главная добыча монголов находилась на левом берегу, за толстыми городскими стенами, однако обстоятельства вынуждали его нанести первый удар именно там.

По донесениям разведчики за деревянными укреплениями находились торговые склады, в которых хранили зерно, главную ценность для монголов на этот момент. Не считая князя Александра и его воеводу откровенными дураками, Субудай предполагал, что они могли унести часть провианта на левый берег, но он не был в этом до конца уверен. Удача ему всегда сопутствовала, и Субудай надеялся, что она не отвернется от него и в этот момент. Воитель, хорошо знал, что перевоз зерна долгий процесс и кое-что обязательно должно попасть в руки его воинов.

Однако даже русские успели вывезти, он все равно должен был послать их на штурм этого укрепления. Об этой причине он не сказал ни одному из чингизидов, ни Бурундаю, ни даже Бату и только лишенный языка раб знал, в чем было дело так как слышал Субудай разговаривал с богом Сульде прося у того помощи и совета.

И эта причина была ужасна по своему содержанию и проста по природе. Монгольская армия нуждалась в сокращении числа голодных желудков своих воинов и чем быстрее это произойдет, тем будет только лучше, для тех, кто останется в живых.

Определяя, чьи солдаты будут принесены в жертву, старый полководец ни колебался, ни минуты сомнения. С легкой душой он отдал на заклание воинов из тысяч Аргасуна и Бурундая.

Первый был чересчур заносчив по отношению к Бату и Субудаю и кровопускание воинской силы излишне самоуверенного родственника Чингисхана будет полезным и богоугодным делом. Что касалось Бурундая, то одержав победу над русским князем Юрием, он посчитал, что настала пора ему быть главным темником монгольского войска, и он стал осторожно плести интриги против Субудая.

Верховный хан Бату продолжал держать сторону старого полководца, но вот молодые чингизиды с радостью подхватили интриги Бурундая. Позабыв все прошлые заслуги полководца, они стали энергично нашептывать Бату, что во время похода выросла и окрепла достойная смена облезлому одноглазому верблюду, которого следует отправить на покой.

Лучшим способом обезопасить себя от происков молодого и энергичного конкурента — это дать ему возможность разбить кровь свой лоб. Сказавшись больным, он с легкостью уступил верховное командование штурмом Новгорода Бурундаю, посоветовав при этом, дать тому в помощники Аргасуна.

Предпринимая столь рискованные действия, Субудай не очень сильно рисковал. Бурундай рвется на его место, так пусть докажет всем делом, что он лучше темник монгольского войска и расколет "деревянный орех" урусов. Возьмет Торжище и добудет зерно — очень хорошо. У Субудая есть куда дальше двигать это молодое дарованием. Не сможет, оконфузится и тут же потеряет лицо перед царевичем. На востоке неудачи и позор военачальника помнят дольше и охотнее, чем в отличие от запада.

Лежа у себя в юрте, Субудай умело изображал из себя больного человека, а в то время, десятки, если не сотня глаз и ушей, умело собирали ему информацию о каждом шаге конкурентов.

Навязав Бурундаю, в помощники по штурму Аргасуна, Субудай поступил очень умело. Спесивый родственник Чингисхана, не захотел иметь над собой командиром безродного Бурундая и основательно переругался с ним при подготовке штурма Торжища.

Постоянно напоминая, что именно его тысяча смогла разгромить Коловрата, он выторговал у Батыя право атаковать отдельно от остальных войск.

— Мои воины на крыльях перелетят через забор урусов и первыми захватят их запасы зерна. Пусть никто не претендует на припасы, что захватят мои воины, ибо они заплатят за это своей кровью!

Хвастливые слова Аргасуна, вызвали не шуточное недовольство среди чингизидов. Чьи воины не были привлечены к штурму. Между ними и Аргасуном, разгорелся яростный спор за право распоряжаться шкурой неубитого медведя.

Даже вмешательство Батыя не смогло полностью погасить разбушевавшиеся страсти. Орда и Шейбани потребовали от брата включить и их воинов в предстоящий штурм, но верховный хан четко придерживался совета полученного от Субудая.